Его Величество

Долог совет, тяжек королевский долг, а Рогдан прав как всегда. Не след юным барышням да о делах правителя слушать.

***

Уж, что правда, то правда — пригодилась бы скамеечка. Вельможи не спешили на встречу со своим правителем, по приходу давились любезностями и занимали свободные места. Василис приветствовал каждого: одних дружелюбной едкостью, других — цепенящим холодом. Зал заполнялся, и молчание делалось невыносимо тягостным. Ярдана не видела лица своего короля, но знала, что черный взгляд его внушает робость, и молчали почтенно люди, обличенные властью, будто были в чем преступны. Каждый знал вину за собой и пару грешков соседа в довесок, иного в таком обществе не бывает. — Что ж, добрые мои друзья, опоздавших не ждем. Дела отлагательств не терпят, — Василису прискучило изображать величественную статую, и он привнес в собрание новую ноту. Ярдана закрыла глаза, кожей впитывая его голос. Холодный, плавный, тягучий, как пьяный мёд. Дружелюбности в нем не было и в помине, хоть речи обещали обратное. — Поговаривают, будто вы графа Маро-Агнода изволили плетью попотчевать... По залу пронеслись нервные смешки. — Граф изволил задолжать казне налогов за десять лет. Смешки переросли в нервное покашливание. Если Яра что-то понимала, то Королевский совет не включал в себя многих, присутствующих в зале, а любые изменения для подхалимов, плотно облепивших трон, выглядели прямой угрозой. За графа, получившего бичом, они не переживали, радея лишь за свои благости. Первые полчаса Ярдана слушала и даже пыталась вникать, радостно отмечая, что в некоторых делах государственных весьма сведуща. Не упускала она возможности присутствовать и при разговорах отца с разными людьми, будь то подрядчики или гости из знати, кому требовался товар заморский, или кто караванщиков Дароновых, в любые земли прохожих, нанять хотел. Знала Яра, в каких наделах чаще неурожай случается, где добывают лучший мёд, хорошо продающийся на юге, где стоят чадные города — на одной улице по пять кузниц. По тому, о чем говорит тот или иной советник, девушка понимала, какое графство он представляет, а иногда и кем является, но и в угадайку играть быстро надоело. Большого труда советникам стоило говорить по очереди, у каждого накопились десяток отчетов и сотня вопросов. Обрушилась златоносная шахта, завалило жилу, рабочих засыпало, гонец скакал седмицу без передыху, но весть, достигнув двора, уже потеряла свою свежесть, а граф Торкрим так некстати при смерти лежит, и проследить за восстановлением добычи не может. Проблема требовала срочного решения, ровно как и сонм других проблем. Яра, присев у двери, скучала и мерзла. Василис выслушивал, требовал письменных докладов, хлестко обрубал любой, даже тонкий намек о недостойности его длительного бездействия. Седые мужи учить непредсказуемого повелителя не решались, но тихо роптали, маскируя крамольные речи под беспокойство о делах королевских. Когда, наконец, прозвучали спасительные слова об окончании этого безумия, Ярдана встрепенулась. По её ощущениям, прошло полдня: спина и шея болели, а живот от голода так урчал, что, казалось, еще чуть-чуть — и в зале услышат. Шумно отодвигались стулья, советники рассыпались в фальшивых заверениях о своей безмерной преданности. — Позвольте задержаться, мой доклад не для посторонних ушей, — этот на удивление приятный голос Ярдана не слышала в общем гвалте, что на время вернуло интерес к государственным проблемам, и девушка одним глазком решила глянуть в зал. Внешне говорящий оказался совсем скучен. Из пышного накрахмаленного воротника торчала цыплячья шея, переходящая в узкое невыразительное лицо, обрамленное блеклыми волосами. — Пришло известие, что на Нирису Дармак* было совершено организованное покушение, это благоприятный случай вновь заявить о брачных намерениях. — Исключено. Она еще совсем ребенок, и внутренних проблем хватает. Сейчас не до свадебного пира. — Еще несколько лет назад Вы горели этой идеей, а принцесса уже вошла в детородный возраст. — Рацток, я ценю твою скрупулезную внимательность, но прошу: займись своими прямыми обязанностями. Мне от этого будет спокойнее. — Союз с единственным близким по духу и культуре соседом укрепил бы наше положение. У Нетрера Дармака нет наследника, и при удачном раскладе... — Нам бы справиться со своей территорией! Рац, я не строю планов по захвату мира. — Вы боитесь заговора. В пустом зале повисла гнетущая тишина. Больше невзрачный мужчина не казался Ярдане таким скучным. — Предстоящий брак опроверг бы слухи о Вашем нездоровье, — в голосе не было угрозы, скорее, доброе предостережение, но оттого не делалось менее жутко. — Если никто не увидит Вас идущим по коридору, входящим в зал совещаний, или выходящим из него, слухи будут распространяться с ураганной скоростью. Догадки, домыслы... Они сгубили больше правителей, чем яд и кинжал вместе взятые, ведь последние лишь итог. — Я подумаю над тем, чтобы написать Дармаку. А сейчас займись своей работой и больше не докучай мне внешней политикой. — Как повелите, государь. Служу короне! Ярдана прокусила губу, а заметила это, только когда закрылась дверь. У короля есть невеста, и, как положено, это прекрасная принцесса. Менестрели — лгуны, им бы лишь заработать монет, портретисты тоже страдают близорукостью, особенно если пишут особу, располагающую личной гвардией и аккуратной виселицей, но толпа ошибается редко. Нириса слыла своей красотой и умом. Ариза вдруг перестала казаться такой уж неприятной. Яра бы не отказалась оттаскать принцессу за серебряную косу, о которой так часто бают. — Василис! Легка на помине. Конечно, не Нириса, а Ариза. Даже имена у соперниц были схожие. Яра в смятении обхватила себя за плечи: давно следовало появиться Рогдану и прекратить затянувшуюся аудиенцию. — Я занят, уходи, — разговор с Рацтоком вымотал Василиса чуть ли не больше, чем весь совет. Красавицу он прогонял усталым голосом, от которого любой женщине лишь сильнее захочется остаться. — Чем я прогневала тебя, мой яхонтовый? Где была не мила, не ласкова? На цепь меня посади, корми объедками, лишь совсем не прогоняй! Ариза плакала, голос её дрожал. Смяв дорогие юбки, упала она Василису в ноги, обхватила его колени, ровно так, как хотела сама Ярдана. — Пусть это будет твоя блажь, я подожду! Но неужто эта овца* стоит того, чтобы отказываться от помощи Забытого бога? — Мне в духовнике нет более нужды, — он снова был сдержан и неприступен. — Не возьму в толк, о каких овцах ты толкуешь. — Ярка, раскосая шлюха, каких полно на торговых площадях Арах-Шиора, — зло выплюнула Ариза. Она больше не плакала, под тугим колечком темных волос ходили желваки. Поджатые губы побелели от обиды, и Ярдана с гулкой отрешенностью заметила, что Ариза давно пережила исход юности. — Ваше Величество! Рогдан был как всегда вовремя, или как всегда не вовремя, это с какой стороны посмотреть. — Батюшки, а Вы тут не один! Может, мне через часок зайти, раз такое дело намечается... — великан будто успел принять на грудь и теперь сально подмигивал то ли правителю, то ли расположившейся на полу девице. Такого обращения Ариза снести не могла. Поднявшись, она вышла из залы, так ничего больше и не сказав. — Где ты шлялся? — полное лютой злобы шипение Василиса ядом проникло в уши. Яра плотнее закрыла дверку и отошла в угол. На один день пришлось и так слишком много подслушанных разговоров.