Его Величество

Жил был богатый вдовый торговец, и было у него три дочери: добрая, красивая и бедовая. Нииргиль, Луира и Ярдана. Названные так в честь пряного востока, процветающего запада и лютого севера. Любил он их всем своим отцовским сердцем, подарками одаривал, сладостями баловал, а ежели и бывал строг, то быстро душа его смягчалась.

***

Удушливая ночь тяжело перевалилась через подоконник, принеся в комнату горьковатый запах померанцев и вихрь пряной близкой осени. Хлопнул потревоженный ветром ставень, и вздулись пузырем легкие прозрачные занавески. – Что же вы творите, госпожа, пожалей милостивый Боже вашу заблудшую душу! Вот и ветер не к добру поднялся, не кликайте беду на наши головы! – Молоденькая рябая служанка горестно заламывала руки, шепча молитвенные гимны и в страхе косясь то на тяжелую обшитую чёрной кожей книгу, лежащую на маленьком прикроватном столике, то на хрупкую босоногую девушку, с живым интересом листающую пожелтевшие страницы. – Тише, тише, Скетта, я просто посмотрю и до утра верну её обратно в ларец! И впрямь, как можно удержаться от соблазна и не изучить фолиант, привезенный для придворного Магистра аж из-за самого Песчаного океана. – Госпожа Ярдана, я все расскажу вашему досточтимому батюшке, и он немедля выдаст Вас замуж! – срывая голос, выкрикнула служанка свой самый последний довод. – А тебя отдадут за страхолюдину конюшего, так и знай! – без особого трепета захлопывая заполненный незнакомыми письменами том, сердито бросила девушка. – Он в плечах аршин, росту под две сажени, а с лица что любимый батюшкин жеребец! – А я, может, о том только и грежу. Жеребец, не кобыла, лишь б потрогать что было! – задрав подбородочек вверх, с легким оттенкам злорадства произнесла Скетта. – У баронов тех, что вам тятенька сватает, ни в плечах, ни в штанах… – Ах ты, бесстыдница, пошла вон! – Ярдана нащупала рукой подушку и с силой швырнула её в говорливую служанку. Та только тихо пискнула и скрылась за дверью, продолжая нашептывать молитвы Всеблагому. – С такой праведницей рядом никакие тёмные силы моей душе не страшны, – с грустью сказала девушка раскинувшемуся за окном по-осеннему колко-звездному ночному небу. Болтливость богобоязненной Скетты сыграла с Ярданой злую шутку. Рано утром, со вторыми петухами, тяжелая деревянная дверь гулко ударилась в стену и громогласный голос Дарона, прозванного в столице «золотым сундуком», поднял сонную девицу с постели. – Яра, дочь, если бы я не поседел до твоего рождения, то ты подарила бы мне больше белых волос, чем монет в королевской казне! – Отец, преисполненный праведным гневом, беззастенчиво стянул одеяло с сонной, потирающей глаза Ярданы. – Слыхивала я, что монет в королевской казне сейчас много меньше, чем волос на твоей голове, батюшка, – задорно расхохотавшись, ответила девушка. Яркое, светлое утро дышало в распахнутое окно, а юное молодое тело требовало буйства движения и озорства. Из трех дочерей Дарона Ярдана была самой младшей и самой балованной. Купец не отказывал ей ни в одной из тех забав, что можно было приобрести за деньги, но при этом не утомлял уроками танцев и этикета, как старших сестер, которых рассчитывал выдать замуж за аристократов. Девочка с открытым ртом слушала о бесстрашных приключениях отца за раскаленными песками в грозном и жарком южном Дренасе, мечтая когда-нибудь повести за собой караваны, груженные драгоценными шелками, маслами и пряностями. Дарон Золотой Сундук уже давно не покидал своего роскошного каменного особняка, возвышающегося на одной из самых дорогих и престижных улиц столицы. Многочисленные подрядчики работали на него, с каждым днём приумножая богатство первого торговца из королевства Тантарод, перешедшего через Песчаный океан. Сноровистые, расторопные слуги подавали на завтрак редкие южные сладости и самую дорогую рыбу, привезенную из-за Студёного моря, а умелый портной из месяца в месяц перекраивал расшитые бирюзой и жемчугами кафтаны, ставшие слишком маленькими для главы уважаемого семейства. – Я говорил тебе не брать товары, привезенные под заказ. По крайней мере, не брать диковины без спроса! А твои шуточки? Нельзя высмеивать корону! – Дарон умел внушать трепет и страх, грозно сводя густые брови и буравя собеседника острым, страшным взглядом выцветших рыбьих глаз, еще в младые годы поблекших под ударами безжалостного солнца, отраженного белыми песками бескрайних пустынь. Мужчина, подбоченясь, наступал на дочь, тяжело роняя слова. – Подобное любопытство не пристало воспитанной девице. Бери пример с Нииргиль и Луиры! Твои старшие сестры день за днем учат правила этикета, вышивают и познают иные искусства, необходимые в высшем свете, а чем все время занята ты? Бегаешь босой, словно голодранка, и бездомной кошкой лазаешь по крышам? Ярдана, отведя глаза, молча дожидалась, пока не схлынет отцов гнев. Такие беседы велись не раз и не два в седмицу. Дарон не отчаивался, надеясь вернуть дочь на истинный путь, но либо он взялся за непослушное дитя слишком поздно, либо Яру исправить было лишь под силу Богам. – Не выйдешь из дома, пока я не увижу свадебного покрывала, которое ты уж год обещаешься всем показать! И не вздумай лазать в окно. Скетта за тобой присмотрит. – Закончив свою пламенную речь, мужчина поправил тяжелый кафтан и, гремя подкованными сапогами, покинул комнату. Самотканое вышитое невестой покрывало являлось обязательным атрибутом церемонии, но Ярдана успешно увиливала от любых попыток усадить её за станок. От слов отца девушка похолодела. Шитьё могло занять не один месяц, а в этот раз рассчитывать на забывчивость батюшки не приходилось. Покрывало… Ярдана хотела белое как снег, основой послужил бы козий пух, переплетенный шелковой нитью, а по верху расцвел бы вьюнок серебряного шитья. Мерцающий цветок украсили бы мелкие сапфиры в тесных гнездах драгоценной оправы. А может, на полотне бдящим оком загорелась бы луна? Все это виделось ей в грёзах, но руки упрямо откладывали челнок. Завершение подобной работы значило лишь одно – жди в скором времени сватов. Девушка, не позвав служанку, споро оделась и выскользнула из комнаты. Её уменья и сноровки не хватит на то, чтобы быстро справиться с заданной работой, но есть те, кому подобный труд не в тягость, а в удовольствие. Тихо ступая по каменному полу, Ярдана добралась до покоев своей средней сестры – Луиры. Тихо постучав, но не дожидаясь ответа, она вошла в обшитую медовым кленом комнату. Луира сидела перед трюмо, любуясь своим идеальным отражением в зеркалах и расчесывая черепаховым гребнем густые волнистые локоны. Заметив гостью, она чинно кивнула и продолжила своё занятие. – Опять прогневала отца, Яра? – глубоким грудным голосом поинтересовалась красавица. – Лиу, батюшка хочет, чтобы я ему брачное покрывало представила, – неловко начала девушка. – Может, поможешь мне хотя бы с полотном. – Все равно тебя вперед нас с Ниир никто замуж не выдаст. А будешь тут крутиться, пожалуюсь отцу, что у тебя не готово еще ничего. Сказала так и рассмеялась, сверкая жемчужинами ровных зубов. – А я отцу поведаю, как ты вечерами тёмными с конюхом лобзаешься! – Сердито фыркнув, Ярдана выскочила из комнаты, пнув напоследок дверь. Будет она еще упрашивать! Тяжко дыша от обиды кипучей да возмущения, сбежала Ярдана в сад, сразу свернув с дорожки, усыпанной мелким речным камнем. Зябкое утро украсило росой молодую траву, принарядило крошечными бриллиантами терновые кусты и раскидистую ракиту, склонившую ветви к маленькому прудику. Вдохнув холодный дурманящий цветочным ароматом воздух, девушка подошла вплотную к каменной ограде, отделяющий сад от тесных петляющих улочек столицы. Королевство в королевстве, город в городе… За этой крепкой шершавой кладкой тянулись идеально мощенные дороги, аккуратные украшенные лепниной и цветочными горшками фасады домов, чужие сады, миниатюрные, словно игрушечные крепости. В золотом городе Ярдана бывала с отцом и сестрами, бывала даже в алмазном – сердце столицы, и видела вблизи легендарный замок-крепость, так и не ставший более помпезным и привлекательным на вид, несмотря на старания трех поколений монархов, обожающих все возвышенное и роскошное. Но за золотым скалилась зубьями ограда недостижимо далекого серебряного. Не место дочери богатейшего купца средь людных рынков и вонючих шумных кабаков. Медный же, со своими ветхими лачугами и протоптанными в грязи тропинками, как бедный родственник жался за огромной столичной стеной, оснащенной оборонительными орудиями, украшенной флагами и башнями. Воровато оглянувшись, Ярдана забралась на гнущуюся под весом золотистых плодов грушу, а с неё соскользнула на белый влажный от росы камень. Если бы пронырливая Скетта или праведные сестры увидали бы, как она сидит, свесив ноги вниз, на высоте не в одну сажень... Ох, и крику бы поднялось! Отец не велел из дому выходить, а она, негодница, почитай за воротами наполовину. От этой мысли девушка только улыбнулась, поплотнее укутавшись в шаль. Не видать покрывала батюшке, не пойдет она замуж за немилого, косы обрежет, сбежит, мужчиной нарядившись, как в сказаниях это храбрые девы делают. Не стоит, значит, Нииргиль от дел отрывать, да за станок усаживать. Забудет вскоре отец наказы свои строгие. На том и решила, тишком в дом воротившись, дабы родителя не гневить понапрасну.