Его Величество

Пришел в дом славного торговца человек в парче да злате. Не просто так, а по делу королевскому неотложному пожаловал. Принес он письмо, печатью тяжелой скрепленное. А в письме том самая заветная мечта торговца сокрыта была.

***

Мерно и спокойно текли дни в доме за каменной оградой. Отец простил свою нерадивую дочь и позабыл о наказе строгом, в пылу данном. Ярдана часами гуляла в саду, любуясь еще не снятыми с ветвей тяжелыми фруктовыми плодами. Прячась от Скетты в густых темных аллеях колючего боярышника, царапая руки, собирала кроваво-красные ягоды, чтобы зимой высыпать их на подоконник для птиц. После обеденной трапезы девушка приходила под низкую раскидистую крону шелковицы, где Нииргиль нараспев читала старинные баллады. И сегодня, поддразнивая дородную, неповоротливую сестру, Ярдана бегала вокруг заскорузлого от времени ствола, призывая Ниир немного порезвиться. Нииргиль в ответ только отмахивалась, с любовью журя сестру за неподобающее поведение. Так могло продолжаться до вечера, ибо, несмотря на разницу в воспитании и возрасте, девушки ладили и никогда друг на друга не обижались. Пресёк их забавы отец, подобно медведю с громким треском проломившийся на полянку через кусты. – Дочери мои любезные, радость у нас великая! К вечеру посланник королевский прибудет. Принарядитесь покраше да гостя готовьтесь встречать, – с трудом отдышавшись и утерев могучий лоб, Дарон выжидательно посмотрел на дочерей и тут же ахнул. – Что же делаешь ты, Яра? Зачем сердце отцовское рвешь? Платье по подолу грязное, ладони черны от ягод шелковицы, да и лицо, лицо своё ты видела? Ниир, а ты куда смотришь? Сестра твоя нищенки не краше! Для того ли я сызмальства трудился, чтобы дочь моя на селянку похожа была? Нииргиль только взгляд опустила. Не могла она, да и не хотела из младшей сестры детское задорство изживать. Яра как солнечный луч согревала богатый, но слишком уж скучный дом. Вот и сейчас она покорно и виновато смотрела на батюшку, только в огромных зрачках плясали весёлые бесенята. – Иди в комнату. Позову Скетту, она тебя отмоет, – лишь мгновенье всматриваясь в глаза дочери, проговорил Дарон. – Дитя неразумное… Учтиво кивнув, Ярдана стремительно покинула поляну, изо всех сил стараясь не сорваться на бег. Ежели надо для отцовского дела в платье аляповатое одеться и целый вечер сидеть с прямой спиной да глупой улыбкой – оденется и будет сидеть. Не самое это в жизни страшное, и батюшку надо хоть иногда радовать. Завидев свою госпожу, Скетта запричитала пуще Дарона и тут же принялась приводить Яру в надлежащий вид. Девушка чуть не плача терпела резкие движения служанки, грубо расчесывающей непослушные локоны костяным гребнем. – Сейчас мы вас в платье атласное нарядим, расчешем, напомадим, сами себя не узнаете, от зеркал серебряных не отойдете! – бубнила под нос Скетта. – Жемчужные бусы надеть желаете или янтарные? – Никаких бус не желаю, – вздохнув, ответила Яра. – Тогда цветок из горного хрусталя вам в волосы заколю, – не унимаясь, тараторила служанка. Яра знала, что некрасивая, рябая Скетта частенько берет её бусы, перстни и шпильки из ларца, но молчала, ничем не уличая девушку, жалея её, несмотря на глубокую, вероятно, взаимную неприязнь. – Достаточно, цветка хватит. Облаченная в узкие неразношенные сапожки и тяжелое, батюшкой даренное платье, Ярдана медленно и неуверенно спустилась по лестнице в богато обставленную гостиную, где слуги уже застилали стол праздничной скатертью. Дарон, завидев дочь, взял её под руку и усадил у высокого стрельчатого окошка. – Вот такой хочу я дочь свою каждый день видеть! – довольно хмыкнув, проговорил мужчина. – Голубка сизокрылая, глаз ты моих отрада. – Куклой ряженой хочешь видеть меня, батюшка? – спросила Яра, глядя куда-то в сеющий за окном дождь. Огорчать отца ей всем сердцем было больно, но корсет давил больнее. – Женщина в доме как драгоценное украшение, – наставительно произнес Дарон и, сердито сведя брови, продолжил: – Один вечер смирно посиди! Я ведь про полотно свадебное еще не до конца запамятовал. Ярдана прикусила язык и, руки чинно на коленях сложив, уселась ждать сестер. Вскоре вышла Нииргиль в легких шелковых одеяниях. Смольные волосы свои она распустила, и теперь они ниспадали до пояса. И её отец под руку взял, до резного стульчика довел да слово ласковое молвил. За Луирой пришлось батюшке самому наверх подниматься. А не поднялся бы, так до следующего утра она бы и собиралась. Увидев сестру, Яра с трудом сдержала смех. Губы да щеки алые, глаза углем подведены, а шеи за бусами не видать. Собрав дочерей вместе, Дарон наконец перевел дух. – Слушайте меня, красавицы мои, слушайте внимательно. С минуты на минуту будет в доме нашем гость важный, и принимать мы его станем по старинной традиции. Вы, умницы и рукодельницы, будете ему вместо слуг кушанья подавать, вина подливать. – С чего бы такая забота? – наморщив носик, возмутилась Луира. – Вы же, батюшка, золото казне королевской в долг даёте. Пусть они нам кушанья подносят! – Будешь спорить - так и останешься дочкой торгаша! – вспылил Дарон. – Вежливыми будьте и учтивыми! Ярдана вполуха слушала. Подавать блюда на стол! Подумаешь, труд… Хотелось ей в сад, под дождь, босиком побегать, в озерце крохотном под ветлой белолистной перед холодами последний раз искупаться. «Успеется еще», - подумала девушка и пошла за отцом и сестрами вымокшего да злого на весь мир королевского посланника встречать. Не все, ой не все дождь жалуют. Посланец оказался человеком внушительным. За окладистой бородой лица не видать. На широких плечах кафтан тяжелый парчовый по швам трещит, высокие сапоги щегольские со шпорами, но покроя военного. Сразу он к делу переходить не стал, за стол вместе с хозяином пошел. Говорил гость громко и не особо витиевато, пил весь вечер много, но Яра видела, что глаза его карие продолжали смотреть остро и трезво. Через три часа застолья утомилась Нииргиль и отпросилась у батюшки спать. Остались лишь Луира с Ярданой ковши и подносы носить. – Его Величество Василис Второй внял вашим просьбам и оценил ваш вклад в королевские дела, – допив пятую по подсчетам Ярданы чарку крепкого вина, заговорил посол. – Милостиво дарует он вам титул дворянский, в обмен вы прощаете долг казне и отдаёте одну из дочерей своих в услужение Его Величеству. Луира от услышанного чуть блюдо из рук не выронила. С мольбой в глазах она на отца посмотрела, головой закивала так, что низки бус на её груди друг о друга застучали. – Его Величество добр и щедр! – воскликнул Дарон, звонко хлопнув в ладоши. – Я с радостью прощу казне долг в десять тысяч золотых, а Его Величеству в услужение отправлю самую пригожую из своих дочерей – Луиру! – Его Величество имел в виду вашу младшую дочь, господин барон, – аккуратно поправил Дарона посланник. – Я не барон еще! – тяжело поднимаясь со скамьи, возразил купец. – Да, но вполне можете им стать, – сказал посол вкрадчивым голосом и протянул Дарону конверт, запечатанный алым сургучом.