Настоящий мужчина

Я не могла не радоваться, наблюдая за ежедневной возней Кортела и Тимира во дворе. Мой муж уделял мальчику очень много времени и, кажется, очень тепло к нему относился, а доверчивый и открытый Тимир отвечал тем же. Мужчина словно не замечал того факта, что не является отцом моему сыну, воспринимал его как своего. И мне было немного стыдно — я вышла замуж по расчету, заняла место в сердце такого замечательного человека и почти ничем не могу ответить на его ласковое и терпеливое ко мне обращение. Я знала, что иногда ночью он поворачивается, когда думает, что я сплю, рассматривает меня, иногда нежными прикосновениями отводит непослушные прядки с моего лица, самыми кончиками пальцев касается уголка моих губ и еле слышно шепчет, что я красивая, хорошая, что я дорога ему и очень нужна. В лицо, видимо, он не мог или, быть может, даже стеснялся мне такое сказать, да и что бы я ответила? Что мои глупые страхи не позволяют мне верить в его обещания никогда не вредить? Что каждый раз, когда он протягивает руку, я замираю в ожидании боли? Да, я замужем за самым лучшим на свете мужчиной, но я не могу любить его, потому что боюсь. Боюсь того, кто уже давно не в числе живых, боюсь, как распоследняя дура. И ничего не могу с этим поделать. Кортел с Парком после обеда куда-то ушли. Вместо вечерней тренировки Тимир упражнялся в письме, я сидела рядом с книгой. Дверь в коридор была открыта, как и окно — последние теплые деньки не хотелось упускать. Мой муж пронесся мимо дверного проема так быстро, что я вздрогнула. — Тимир, — позвал Парк, заглядывая в кабинет, — подожди меня во дворе, сходим с тобой на рынок. — Хорошо, — мальчик соскользнул с высокого для него стула и побежал переодеваться. — Что-то случилось? — отложив книгу, я встала. — Король двадцать лет назад поселил нас здесь, — негромко начал Парк, — чтобы мы были на виду. Кортел вырос, начал дерзить, естественно, он ведь ненавидит подчиняться кому-то. И сегодня король сказал, что или он встает на колени и никогда больше не возражает, или ты и Тимир будете с перерезанными глотками брошены к его ногам. — Но ведь он не должен был из-за нас... — Ты очень ему дорога, Теира, — мягко коснувшись моего локтя, мужчина вздохнул, — Кортел любит тебя. По-своему. Он угрюмый и замкнутый, как волчонок, но любит тебя. Помоги ему справиться с этим унижением, пожалуйста. Медленно перебирая ногами, я шла в сторону спальни. Мы ему как обуза. Он мог бы оставаться независимым, но... И все же, от осознания, что я ему так важна, в груди теплело. Он пожертвовал своей гордостью ради меня, и я должна ответить жертвой. Тихо рыча, Кортел царапал собственные лопатки под рубашкой, бессильно опустившись на колени. Осторожно положив ладони ему на запястья, я заставила его вздрогнуть. — Зачем я вообще родился, — прошептал он, уронив руки. Маленькие кровавые пятна проявились на ткани, — зачем было оставлять меня жить. Не понимаю. — Прости, — не зная, что сказать, я стояла у него за спиной, — ты не заслужил столько боли. — Правда? — горько усмехнулся мужчина, с усилием встав и усевшись на край кровати. — Ты совсем не знаешь меня, — проворчал он, уткнувшись лицом в ладони. — Я знаю, что ты хороший, — сделав шаг вперед, я с трудом подавила дрожь в коленях, — знаю, что ты добрый, — робко коснувшись белых волос, я едва не отдернула руку, когда он вздрогнул, — знаю, что ты честный и справедливый. — Все качества князя, — хмыкнул муж, — вот только я не князь. — Ну и что? — когда он поднял голову, я заставила себя не отводить взгляд от его красных глаз. — Я ведь вышла замуж не за князя, а за хорошего человека, защитившего меня от пьяницы и принявшего моего сына как своего. Решившись, я скользнула ладонями по его шее, расстегнула пуговицу рубашки. Сглотнув, Кортел прикрыл глаза и медленно, очень аккуратно положил ладонь на мое бедро чуть выше колена. Позволив уложить себя на постель, я нервно закусила губу, но обняла обнаженные плечи мужа, устроившегося рядом. Судорожно вдохнула, когда его ладонь легла мне на бок. — Я не буду снимать, — тихо пообещал князь, и я конвульсивно улыбнулась. Помнит такую глупую мелочь... — не нужно себя заставлять, — пробормотал он мне в шею, ласково касаясь губами, — я не стою этого. Мне хотелось сказать, что стоит. Он стоит всех сокровищ в мире, этот чудесный, замечательный мужчина. Но вместо слов я обхватила его лицо ладонями и поцеловала. Поцеловала самые нежные на свете губы своими оскверненными, грязными, искусанными губами. Тело мелко дрожало, никак не отпускала смесь наслаждения с предчувствием боли. Кортел мягко потирался носом о мою щеку, и его объятия сводили с ума — теплые, крепкие, жадные, устрашающие. — Пожалуйста, — совсем тихо и как-то непривычно мягко, будто мурлыкая, попросил мужчина, — не бойся. Как мне еще доказать, что я не сделаю больно? — Никак, — вздохнула я, — не обращай внимания. — Ну да, это выход! — нахмурившись, раздраженный муж приподнялся на локте, нависая надо мной. — Я не могу видеть, как ты... Прости. Прости меня, — уткнувшись лбом мне в плечо, он вздохнул так печально, что я едва не расплакалась, — я понимаю. Не нужно давить на тебя. — Я ведь понимаю, знаю, что ты не обидишь меня, — дрожащим голосом призналась я, — просто боюсь, и... Может быть, я привыкну. — Привыкнешь, — еле слышно повторил Кортел, уткнулся носом мне в шею, — я не хочу, чтобы ты привыкала. Не хочу быть просто опостылевшим мужем. Я хочу, чтобы ты любила меня. — Я люблю, — ответила я прежде, чем успела подумать, — ты мне совсем не опостылел. — Но разве можно любить того, кого боишься? — рывком подняв голову и заставив меня вздрогнуть, он посмотрел на меня с таким отчаянием, что я все же разревелась от жалости к нему и осознания собственной бесполезности и беспомощности. — Нет, пожалуйста, — навалившись сверху, мужчина стиснул меня в объятиях, шепча в висок: — Прости, прости, я... Не плачь, прости, я не буду больше тебя принуждать, так нельзя, я... — Надо принуждать, — всхлипнула я, цепляясь за его шею и отчего-то именно сейчас не боясь ни капельки, — чтобы привычка бояться стала привычкой быть с тобой рядом. Пожалуйста... Это была единственная ночь, когда он спал рядом со мной до утра, обнимая и не перекатываясь к стене, чтобы занять свою защитную позу. Утром после завтрака Тимир с Кортелом, как обычно, занимались с мечом во дворе. Я вышла к ним посмотреть. От вчерашней угрюмости мужа не осталось и следа, он был привычно слегка хмур. Пока мальчик отрабатывал выпады, его наставник подошел ко мне и осторожно приобнял за талию. Я вздрогнула, но прижалась к нему в противовес желанию оказаться подальше. — Я люблю тебя, — своим сиплым морозным голосом пробормотал он, прижимаясь губами к моему виску. Я кивнула, стараясь подавить дрожь, и легкая улыбка на лице мужа подтвердила, что мой поступок говорит о взаимности. И правда, если уж мне его чувства и ощущения важнее моих — это ли не любовь? Кортел вдруг пошатнулся, отступил на шаг. — Не обижай маму! — гневно выкрикнул Тимир, замахиваясь, чтобы еще раз ткнуть тупым мечом в бедро мужчины. — Малыш, малыш, он меня не обижает! — я спешно перехватила его руку. — Молодец, защищай маму, — скупо улыбнулся мужчина, потрепав все еще хмурящегося мальчишку по белой макушке, — но от меня не надо, я ее никогда не обижу.