Воспоминания Драко Малфоя

ᴛᴡᴏ ғᴇᴇᴛ — ǫᴜɪᴄᴋ ᴍᴜsɪᴄᴀʟ ᴅᴏᴏᴅʟᴇs

Первое мартовское утро. Солнце словно дожидалось этой отметки в календаре, чтобы сжечь меня заживо. Благо, будильник прозвенел рано, заставив проснуться и в очередной раз подумать о том, что окна от пола до потолка были провальной идеей. Я присел на кровати и коснулся босыми ступнями пола. Холод. Я почувствовал его. Он был мне необходим, чтобы на пять минут в голове перестала звучать заевшая пластинка про Грейнджер. Я бы отдал все за возможность не думать о ней, но ни одни богатства мира не могли избавить меня от этих мыслей, а холод мог, пускай и ненадолго. Поднявшись с кровати, я подошел к окну — оценить погоду перед тренировкой. В то утро в Лондон действительно пришла весна. Она ощущалась в том, как солнце освещало крыши редких особняков, и в сочных цветах, что проступили вместо приевшейся серости. Даже мне, заядлому цинику, захотелось поскорее выбраться из душных комнат, поэтому я направился в гардеробную, а по пути отключил заклинанием будильник. Вышло куда резче, чем я планировал: электронный циферблат разлетелся на осколки. Я привык вставать в пять утра независимо от дня недели. Ранний подъем гарантировал мне три вещи: тишину, неспешность и одиночную тренировку на метле. Последний пункт был самым главным, ведь полет отлично проветривал голову, обеспечивая мне еще пару часов без мыслей о гриффиндорке. Переодевшись в спортивную форму и прихватив свой «Нимбус» с хромированными подпорками для ног, я вышел на улицу. Мини-площадка для квиддича расположилась на заднем дворе моего дома. Скрытая заклинаниями от соседей, она позволяла мне тренироваться без лишних опасений. Я поднялся в воздух и ощутил, как свежесть прожгла мои легкие. Тревога исчезла, мысли испарились. Я остался наедине с воздухом и два часа не чувствовал ничего, кроме его прохлады. Дальше был душ и плотный завтрак, поданный домовиком в двадцать минут восьмого, а после — недолгие сборы. Серый костюм, белая рубашка, темные лакированные ботинки, серое кашемировое пальто. Застегнув часы, подаренные отцом на совершеннолетие, я покончил с приготовлениями и аппарировал в гараж, где меня поджидал любимый BMW. Ровно в восемь, не изменяя обычному расписанию, я выехал из дома. Благодаря столь нехитрому изобретению, как автомобиль, я мог беспрепятственно передвигаться по магловской части Лондона и получать необходимую перед рабочим днем порцию скорости, драйва и музыки. Подземная парковка семейной корпорации Малфоев встретила меня бледным светом. Наш офис обосновался в деловом центре Лондона, посреди небоскребов. Здание могли видеть только маги. Для непосвященных это место оставалось пустырем между двумя высотками. Я припарковался в дальнем углу и, пройдя через пост охраны, поздоровался с Томасом — вампиром, который уже пятнадцать лет отвечал за нашу безопасность. Затем последовал долгий подъем на лифте, то и дело прерываемый входящими и выходящими людьми. За это время я успел скинуть пальто и поприветствовать минимум четверть своих сотрудников. — Готовы к новому дню, мистер Малфой? — задорный голосок Дафны Гринграсс встретил меня прямо в дверях лифта. — Доброе утро, Дафна. Более чем. Я улыбнулся. Старшая Гринграсс работала моей ассистенткой. Трудно сказать, зачем она решила устроиться именно сюда, на эту должность. Дела Гринграссов шли плохо, и, вероятно, отец Дафны хотел свести ее со мной. Я не вел затворнический образ жизни, но и долгосрочных романов не заводил — не видел в этом смысла. Нас с Дафной связывали хорошие приятельские отношения, и, кроме того, она была вполне толковой ведьмой, так что портить все и спать с ней я не собирался. К счастью, она тоже предпочитала придерживаться рамок профессионализма. — В девять у вас совещание по ирландскому проекту, — начала Гринграсс традиционный монолог, который вещала каждое утро по пути в мой кабинет. — В одиннадцать тридцать подъедет мистер Рут, чтобы обсудить протокол разногласий. Во второй половине дня вы собирались заняться разработкой бизнес-плана для нового филиала, однако вам придется сделать перерыв и принять в три часа мисс Грейнджер. — Кого?! Я встал как вкопанный, не дойдя нескольких шагов до своего стола. Дафна набрала воздух в легкие с таким видом, словно собиралась объяснить что-то сложное маленькому ребенку. — Гермиону Грейнджер, вашу бывшую однокурсницу. Сейчас она работает в Отделе магического правопорядка, и визит ее связан с официальным расследованием. Я пыталась перенести встречу на конец недели, однако она настояла на своем. Сказала, что если разговор не состоится, она явится сюда с ордером на арест и будет допрашивать вас в Министерстве. Узнаю Грейнджер и ее исключительно гриффиндорскую способность прошибать лбом стены. Но что заставило «Золотую девочку» прийти ко мне? И откуда такая настойчивость? Наш семейный бизнес нельзя было назвать чистым — Малфои испокон веков зарабатывали галлеоны грязными делами. Однако мы умели прибирать за собой. А здесь — официальное расследование. — Она называла точную причину визита? — спросил я. — Нет. — Нужно найти Нотта. В его койке побывала половина сотрудниц Министерства, так что выпытать интересующую нас информацию для него не составит труда. К трем часам я должен знать, зачем Грейнджер явится сюда. — Хорошо, мистер Малфой. Я не сомневался в том, что младший Нотт справится, ведь его помощь выручала меня не раз. Однако в тот мартовский день все случилось иначе. К трем часам дня у меня не просто не было данных о том, какой очередной бред затеяли министерские шавки, — выяснилось, что расследование засекречено и доступ к документам есть только у Грейнджер и ее начальника Ральфа Донована. Я был на взводе. Неизвестность выводила меня из себя, а перспектива остаться с моим наваждением наедине и вовсе не прельщала. В конце концов, ничто не мешало мне воспользоваться «Империусом» и отыметь главную умницу магической Британии на своем рабочем столе. — Мистер Малфой, к вам мисс Грейнджер. Я стоял у окна и наблюдал за кипящей жизнью города, когда она вошла. Я не хотел поворачиваться, но выбора не было. И первое, что я увидел, стоило мне обернуться, — ее взгляд. Серьезный, простой, полный печали и понимания. Ее взгляд пробивал меня насквозь. Так было всегда, с первого дня обучения в Хогвартсе. Грейнджер выглядела, как типичный клерк: светлая легкая блузка, черная юбка и черные туфли. Ничего примечательного, но под неброским нарядом проступал плавный силуэт ее тела и тонкое кружево белья, а значит, мне предстоял самый тяжелый разговор за последнее время. Волосы были забраны в прямой длинный хвост — идеальный, чтобы при случае намотать его на кулак. Грейнджер держала папку-планшет, перо и сумку, старалась казаться уверенной, но мелкая дрожь в руках выдавала ее волнение. — У вас полчаса, мисс Грейнджер. Дафна не любила перемены в давно составленном расписании, поэтому тон ее нельзя было назвать дружелюбным. — Я буду разговаривать с Малфоем столько, сколько посчитаю нужным. Гермиона даже не взглянула в ее сторону, зато продолжила упрямо смотреть на меня. Это заводило и одновременно выводило из себя. — У тебя действительно полчаса, Грейнджер, — я присел за стол и жестом указал на стул напротив. — У меня хватает дел без твоих внезапных набегов. — Мир не обязан жить исключительно по твоему расписанию, Малфой. Моя умница состроила раздраженную гримасу, однако от предложения присесть не отказалась. Дафна проследила за ней недовольным взглядом и спустя несколько секунд покинула кабинет. Мы остались наедине. Мнимое спокойствие давалось мне все труднее, особенно после того как Грейнджер закинула ногу на ногу. Это движение заставило меня заметить, что на ней чулки. Катастрофа! Полный аут! Какого хрена она носит чулки? — Чай или кофе? — я попытался отвлечься будничным вопросом. — Не нужно, спасибо, — сухо произнесла гриффиндорка. — Я пришла за информацией о поставках красной африканской тентакулы* для твоей лаборатории. Я с любопытством посмотрел на Грейнджер — она ответила хмурым прямым взглядом. Ее планшет с пергаментом завис в воздухе, а заколдованное перо сделало первую запись. — Поставки ведутся легально: с Министерством у нас контракт на изготовление защищающих зелий. Красная африканская тентакула была запрещена на территории магической Британии, но Аврорат нуждался в хорошем оружии, поэтому мы быстро выбили засекреченный госконтракт на изготовление зелий. Сотрудничество с Министерством было прикрытием, ведь часть поставок мы использовали для собственных разработок, о которых никто, кроме персонала лаборатории, не знал. — Я говорю не про официальные партии тентакулы, а про те, что ты умело скрываешь от Министерства. Грейнджер упорно изображала из себя опытную ищейку. Я же нутром ощущал ее уязвимость. — Не понимаю, о чем ты. — Я уверена, что понимаешь. — Прости, Грейнджер, но твой неумелый блеф бьет мимо цели. Работа с тентакулой ведется законно. Твои коллеги из Министерства регулярно проверяют нас и ничего не находят. — В таком случае я проведу серию своих проверок. Гермиона поджала губы, скрестила руки на груди и выпрямилась, отчего изгибы ее тела стали еще более соблазнительными. Грейнджер дразнила меня, сама того не осознавая. А я мечтал только о том, чтобы она свалила отсюда поскорей. Чтобы забрала с собой этот сладковатый запах, выступающие ключицы и тонкие запястья, которые лишали меня рассудка. — Буду откровенен с тобой: меня беспокоит такая настойчивость. И если уж ты собралась перевернуть с ног на голову семейное детище Малфоев, сделай одолжение — объясни, что происходит. — По стране прокатилась волна убийств. Поначалу Министерство принимало их за несчастные случаи, ведь никаких следов «Авады» и других заклятий не было. Однако почти во всех телах были обнаружены следы африканской тентакулы, доступ к которой есть только у твоей лаборатории. — Вам не приходило в голову, что нелегально привезти этот ингредиент мог кто угодно? Гермиона закатила глаза и глубоко вздохнула. — Конечно, приходило, Малфой, но сейчас ты единственная наша зацепка. Если в твоей лаборатории все чисто, мы оставим тебя в покое и займемся поиском других подозреваемых. Я задумался. Ситуация начинала напрягать. Я лично знал всех крупных игроков черного рынка, и никто из них не занимался поставками тентакулы, ведь это была прерогатива Малфоев. Значит, утечка ингредиента произошла из моей лаборатории. Вот только я понятия не имел, о каких убийствах шла речь. — Кем были жертвы? — Тебе не стоит об этом знать. — Вот как? — я был удивлен. — И почему же? — Так тебе будет спокойнее. Она неловко перевела взгляд на свои руки. — В незнании нет спокойствия. По крайней мере, для меня. Ее ресницы вспорхнули, а взгляд снова сфокусировался на мне. Он был другим: не раздраженным и подозревающим, как в начале нашей беседы, а внимательным и открытым. Словно она увидела то, чего не замечала раньше. — Хорошо, я скажу. Но в ближайшее время сведения не должны выйти за пределы этих стен, поскольку мы не хотим волновать общественность. Я согласно кивнул, и Грейнджер продолжила: — Жертвы — бывшие пожиратели, благодаря сотрудничеству с властями оставшиеся на свободе. Пока я не имею права разглашать, кто именно, и не знаю, чем еще они связаны. Однако в том, что когда-то все жертвы работали на Волан-де-Морта, мы не сомневаемся. Она мельком взглянула на мое предплечье. От метки я избавился задолго до нашего разговора, но пиджак и рубашка скрывали от Грейнджер этот факт. — Пытаешься разгадать, осталась ли метка у меня? — Нет, я не хотела… Просто… Она осеклась. На ее щеках проступил нежный румянец. — Просто ты вспомнила, что среди бывших пожирателей числюсь и я. Все верно, Грейнджер: если на приспешников Лорда открыта охота, то дело напрямую касается меня. — Значит, в его расследовании ты должен быть заинтересован не меньше Министерства. Я помолчал, взвешивая все за и против. Помощь в расследовании могла сыграть мне на руку: я бы вычислил того, кто подставил меня, а Грейнджер перестала бы воспринимать меня как врага. Однако существовала огромная вероятность того, что я не сдержусь, сорвусь и спугну ее своей одержимостью. Или еще хуже — моя одержимость погубит нас обоих. — Допустим, я заинтересован. Что тогда? — Тогда увидимся в понедельник. Я начну с этого офиса и той лаборатории, что находится в Лондоне. Мы обсуждали детали ее проверок еще минут пять, спустя которые Грейнджер все-таки покинула мой кабинет. Со мной остался ее сладковатый запах и непроходящие мысли о тонких запястьях.