Whoever Falls First

Когда ты мертв, время течет… странно. Дело даже не в том, что Кларк пропустил смену сезонов — холодные ветра и темные вечера превратились в золото летних ночей, и не в тех километрах колонок в газетах, что печатали про «конец света», «апокалипсис сегодня» и прочую ерунду, и — ему стыдно — но даже не в том, что у ма появилась новая прядь седых волос, а лицо чуть осунулось от его потери. И не в том что происходит сейчас. Скорее уж во всем понемногу. Теперь, когда первоначальный шок от его воскрешения прошел, криптонец смог заметить, что раны заживают не как раньше. Его регенерация застыла настолько, что копьевое ранение до сих пор было покрыто темными рубцами. Раньше оно зажило бы за минуты. Нынешними темпами — за месяцы. Иногда Кларку кажется, что кровь из легкой царапины все еще льется по щеке. (Сейчас у него есть другой свежий и нежный шрам. Голос Лоис искажается дальним расстоянием, она плачет и плачет, и хрипит извинения за все в трубку. Она извиняется за то, что не смогла стоять на месте, за то, что отпустила, пока Кларк пытается донести до нее что рад, что Лейн смогла исцелиться и двигаться дальше. Теперь она никогда не будет его Лоис, если вообще была). Бесконечные, ничем не примечательные дни, сокрушительно угрюмые, скользят один за одним. Иногда они наполнены солнечным светом и ностальгией. Он днями проводит время, помогая на ферме, ночью планомерно истощая запас непрочитанных газет. Он медленно догоняет мир, но кажется, что это мир догоняет его. И так происходит всегда, за исключением случаев, когда в гости приезжает Брюс Уэйн: мрачная фигура, скроенная из тьмы на фоне бескрайнего синего неба Канзаса. Он многое не говорит вслух, но криптонец умело читает между строк. Иногда Брюс — мимоходом — рассказывал о том, что происходит в Готэме и Метрополисе. Так, чтобы Кларк мог заполнить менее очевидные пробелы, что упускали газеты, но Кларк знает, что это часть оливковой ветви — часть приманки. Брюс позволял ему взглянуть во все слои-систему: исчерпывающую, изнуряющую, тяжелую жизнь. (Даже в голове было трудно соотнести безжалостно-расчетливую летучую мышь с мужчиной, встреченным на светском рауте. У него должно быть потрясающее самообладание, ведь от тех его вопросов чужое сердце не билось быстрее, и мысли об этом вызывали у Кларка головную боль). Иногда Брюс рассказывал о новых героях. Они возникали после смерти Супермена тут и там, словно мотыльки, летящие на свет костра. Он не говорит этого напрямую, но Кларк хотел бы присоединиться к ним. Кларк понимает — Бэтмен собирает команду, которая будет решительно неполной, пока там нет его, в то время как Кларк сидит здесь, закопавшись в свою меланхолию, решительно неполный сам. От этого ему грустно. *** Сегодня Брюс согласился остаться на ужин. Он снова называет маму «миссис Кент», а та просит звать ее Мартой. Кларку пришлось увести ее в соседнюю комнату и попросить перестать, ведь знать, что лицо Брюса может быть более нечитаемым, отчего-то больно. *** — Когда ты собираешься вернуться? — в конце концов спросил Брюс, сидя на земле. Манжеты дорогой рубашки были заляпаны земляной пылью. Поздним вечером они уселись на крыльце и смотрели на петляющую дорогу, исчезающую в молодых кукурузных полях, колыхаемых слабым ветром. — Это кажется бессмысленным, если по сути я… Я не в порядке. — сказал Кларк, держа в руке лимонад, лед в котором изящно плавал у поверхности стакана. — Так ты собираешься просто хандрить здесь вечно? — Уэйн глотнул кофе, а потом взглянул на темнеющее небо с первыми звёздами. Чужой профиль очерчивался теплым светом из кухонного окна. Кларк предвидел язвительный тон Брюса, но даже если это и правда, (а это она), то ему такое не помогает. — Я не хандрю — я занимаюсь самоанализом. Брюс, улыбаясь, смотрел в небо: — Я знаю, чем ты мог бы заняться. — Предлагаешь мне вернуться на работу? — ох, он с удовольствием пошутит про неопределенность своего положения. Все его документы оформлены на мертвеца, и сейчас Кларк не хочет думать об этом. — Я не говорю про работу. Тебе нужно научиться защищать себя. — Я не думаю, что мне это нужно. — Кент с удовольствием хрустнул льдинкой. — Когда я вернусь, все встанет на свои места. Улыбка Брюса исчезла. Он резко поставил стакан на стол: — И что потом? Когда это снова произойдёт? — Это не повторится. — Кларк. — Брюс встает, под аккомпанемент старой скрипящей ступеньки. Неприятный звук режет уши, заставляя Кларка поморщиться. — Это произойдет снова. Сердце криптонца тяжело бьется. Не зажившие до конца мышцы болезненно тянет. — Там есть криптонит. И когда Супермен вернется, преступный мир устроит аукцион на право убить тебя. Каждый гребанный урод постарается оторвать от тебя кусок. И некоторые найдут способ. Они найдут оружие, и не постесняются использовать его против тебя. И когда это произойдет, я не позволю бессильному тебе вертеться как идиоту. — Вертеться. Брюс разводит руками: — Как идиоту. Ты грубая сила, никакой техники. Кларк невесело усмехается и качает головой. Иметь такую же силу как у него это одно, научиться действительно драться — совсем другое. Он не хочет быть оружием, но понятия не имеет, как объяснить это кому-то вроде Брюса. Мужчина все еще стоит, засунув руки в карманы и усмехается, словно самый обычный гражданский. — Сделай все возможное, Кент. Кларк обреченно вздыхает, встает, и тут же приветствует лицом настил. Брюс так же быстр, как и неуступчив: колено давит на середину спины, широкая ладонь удерживает за загривок. Другой ладонью он давит на локоть правой. Левая зажата под собственным весом. Эта поза возрождает память о драке в заброшенном здании… — Речь идет не только о тебе, — шепчет Уэйн ему на ухо. Кларк не пытается услышать сердцебиение, ведь знает, что оно совершенно не сбилось с ритма. — Ты должен думать о команде. Я смогу работать, только если буду уверен, что ты будешь со мной до самого конца, даже если все покатится к черту, даже если кто-то будет мертв. — Ну когда ты так говоришь, — хрипит Кларк. Его легкие горят, словно от криптонитового газа. Неприятная дрожь спускается по позвоночнику: — В основном я дерусь в замедленном действии. — Это плюс. — Крыльцо скрипит, и ребра перестают ныть. Мужчину переполняет внезапное облегчение. Брюс поднимается с колен и подает Кларку руку: — Но я могу изменить это. Пожалуйста, подумай на этот счёт. Кларк кивает, и если Уэйн заметил, что у него дрожат руки, то не сказал ни слова — Кларк искренне признателен ему за это. И готов простить то, что тот не убрал руку сразу, продлив прикосновение. Он пожимает ее, возвращая Кента в чувство. (Вдруг Кларк обнаружил, что ошибался: совсем чуть-чуть, но биение чужого сердца ускорило ритм). Окно на кухню открывается, и это заставляет Брюса опустить руки. В окно выглядывает Марта Кент с закатанными рукавами и вся в муке: — Если вы закончили, мальчики, то знайте — пирог готов. *** — Он хороший человек, — говорит мама тем же вечером. Брюс уже ушел, и теперь дом наполнен только звуками скрипа стен, оседающего фундамента, и грохотания грязной посуды. Она передает Кларку тарелку: — Разве нет? Кларк перемешивает все свои мнения и предрассудки о миллиардере за последний год и выдает более-менее дипломатичное: — Я думаю он правильный человек, — Кент ставит сухую тарелку на полку, — но я не назвал бы его хорошим. — Кларк! — ма укоряюще наклонила голову. Он вырывает последнюю тарелку из ее рук и энергично трет. Брюс провел здесь некоторое время пока его не было, много времени. Кларк предполагает, что это было для него своего рода искуплением. Мама же не считает себя должной? (Он игнорирует необъяснимую зависть от того, что технически, его мать знает Брюса дольше, чем он). — Ну, а мне он нравится, — твердо говорит женщина, отряхивая столовые приборы. — И мне кажется, что ты должен прислушаться к нему, милый. — Мама! — Кларк не немного возмущен. — Ты что, подслушивала? — О, мне просто стало интересно, что у вас там за заваруха. — Она с заминкой перекинула полотенце через плечо, подошла поближе, и погладила его по голове обеими руками, осторожно обхватив лицо. — Смена обстановки это хорошая идея. Не всю же жизнь прожить на ферме? — Этот ужасный человек что, заставил тебя участвовать? Марта мягко улыбается и встает на цыпочки. Кларк наклоняется, позволяя поцеловать себя в лоб. — Я люблю тебя, Кларк. И после всего, что случилось, я самая счастливая мама на этой планете, ведь ты снова стоишь на моей кухне. Но это не значит, что я буду держать тебя тут. Криптонец улыбается ей в шею и обнимает крепче. Все вокруг настолько домашнее, теплое, безопасное, что у него колет в сердце. — Это не все, что ты есть. Я знаю, ты хочешь помочь. — Она крепче сжала его. — Так иди и помоги. *** В следующий раз, когда Брюс Уэйн наносит визит, у Кларка упакован рюкзак. *** Частный самолет Брюса ожидает их на маленьком аэродроме. Кларк привык летать, но чаще всего с помощью сил, или по работе. Интерьер же шаттла дорогой настолько, что даже страшно. Кожаные сиденья, подушки, и гораздо больше места для ног, чем требуется. Брюс почти не говорит, просто садится рядом и выуживает из кармана наушники. Он выглядит уставшим: синяки под глазами оправдывают свое название, а челюсть напряжена. Вдруг он сказал: — Полет длится около трех часов. Надеюсь ты взял с собой книгу. — Разве у тебя нет чего-то в стиле стелс хай-тек? — интересуется Кларк. — Разве так не быстрее? Брюс отвечает, не отвлекаясь от распутывания проводков: — Разумеется. Но он слишком броский для Смоллвиля. Я не хочу оставлять круги на полях. — Он засовывает наушник в ухо. — Не хочу, что бы меня спутали с НЛО. И хоть он и медленный, но удобен для маленьких исследований. Под «маленькими исследованиями», судя по всему подразумевался сон, так как Брюс включил плеер и откинулся на спинку. Из гула двигателей Кларк изредка вылавливал нотки языка, который он не мог определить, не то что перевести. Непрочитанная книга лежит на коленях у Кларка. Какое-то время он пытался уснуть, но потом занялся гораздо более интересным делом: рассматривал руки Брюса, лежащие на чужих коленях. У него аккуратные ровные ногти, но чуть выше — и все уже покрыто старыми синяками. На несколько дюймов ниже предплечья началось кружево шрамов. Дальше не было видно из-за рукавов. Кент был удивлен пониманию, насколько все хуже на деле, когда посмотрел с помощью рентгеновского зрения: картинка была похожа не на кость, а на плохо собранную мозаику. — Перестань пялиться, — мягко прорычал Брюс, не открывая глаз. *** Уже темнеет, когда они подлетают к частному аэропорту в Готэме. Город внизу горит яркими огнями и чем-то похож на смоляную яму. На взлетной полосе их ждала машина и человек, с такой же прямой, как у Брюса, осанкой, и с таким же усталым взглядом. — Добро пожаловать обратно домой, мастер Брюс, — четко говорит мужчина, забирая у Брюса рюкзак и кладя его в багажник. — Альфред, — говорит Брюс, даже не пытаясь скрыть тепло в голосе. — Кларк Кент. Альфред кивнул ему и протянул руку, Кент автоматически пожал ее, только через пару секунд поняв, что дворецкий, вероятно, хотел взять его рюкзак. Теперь он не мог не смущаться, но человек, кажется, не возражал. — И вас рад видеть дома, мистер Кент. *** На передних сиденьях что-то говорили Альфред и Брюс, а Кларк полудремал сзади, слушая мерный шум двигателя. Из того что понял Кларк, они обсуждали какие-то важные дела, но эта полудрема и ночь за окном делали все почти нереальным. Они ехали мимо полей, перелеска, и обломков старого особняка Уэйна. У дома они были за полночь. *** Судя по всему, Уэйн жил в одном из этих современных чудовищ из стекла и стали, по ошибке называемых «домами». Тьма лилась в дом через огромные стекла, отражаясь от полированного пола, и редкий, почти отсутствующий декор заставлял Кларка чувствовать себя очень незащищенным. На секунду Кларк удивился, как Брюс может это терпеть. — Гостиная, кухня, — говорил Брюс, на ходу снимая пиджак. — Ванная примыкает к комнате. Если потеряешься, или будет нужно что-то, чего нет в шаговой доступности, просто обратись к Альфреду. По сравнению с остальным домом спальня была относительно частной, и в ней не было других элементов «современности». Брюс включил свет и положил рюкзак на кровать. Кларк видел, что в комнате есть что-то важное, что-то, что не в состоянии обработать усталый мозг. Упаковка таблеток, легкий запах дезодоранта, полупустой стакан с водой на тумбочке… — Это твоя комната. На мгновение Брюс замер, а потом продолжил говорить, развязывая галстук: — Белье свежее. — Блин, как будто в этом проблема. — Эм. — Кларк действительно смущен. — Здесь нет другой комнаты? Брюс выгнул бровь: — Гостевое крыло сейчас в процессе реконструкции. — Мужчина стянул галстук до конца и уже развернулся, собираясь выйти. — Брюс, — беспомощно сказал Кент. Нет, он конечно ожидал чего-то странного и нестандартного, но он был здесь только пять минут! Они еще даже не поругались… Ох, Кларк только надеялся, что выглядит не так же глупо, как сейчас себя чувствует. — Где ты будешь спать? — Не волнуйся об этом, — усмехнулся Брюс. — Как правило, ночью у меня есть работа. *** В конечном счете, сон в кровати Брюса показался свершением какого-то абсолютно интимного греха, поэтому Кларк перетащил одеяло и подушку в гостиную, и улегся на диван перед камином. На него смотрели пустые окна без рам, в которых как в зеркалах отражалось все. Ему пришло в голову, что все это может быть одной из сложных игр Брюса, цели которой он никогда не поймет. Доверие или испытание? Этого он ждал? Кларк просто накручивает? Скоро появилось ощущение, что он никогда не уснет, обуреваемый этими мыслями, но, видимо, в этом он был неправ, потому что его разбудили намеренно тяжелые шаги. Он видел перед собой мужскую фигуру, склонившуюся над ним и освещенную мягким ночным светом. — Я догадываюсь, как ужасно мое гостеприимство по стандартам Смоллвиля, — Брюс говорил сухо, и Кент был готов привыкнуть к этому полуворчанию, — но ты мог бы быть и более любезен. Пора вставать. Кларк потер глаза, и мутным взглядом посмотрел на наручные часы: — Сейчас что, всего четыре тридцать утра? — Пять тридцать, — возразил Уэйн. — Ты забыл перенастроить свои часы. И разве ты не привык вставать на рассвете, деревенский мальчишка? Совершено некоммуникабельный по утрам Кларк что-то проворчал. — Десять минут, потом встретимся внизу. — …там внизу?  *** «Там внизу» все было соответственно больше, чем наверху. Брюс скользит к панели в спальне, и набирает цифровую последовательность, (глупый-глупый Кларк счел это за гардероб). Проход открыл минималистичный вид из лифта. Но сначала лифт. Много стали, лестниц и подсветки. Эти прожекторы, должно быть, сейчас освещали и спальню. И прожекторы освещают Брюса, облаченного в полную броню, но без капюшона. Это то, что выбивает из колеи: лицо Брюса Уэйна в тяжелом, крепком доспехе, без костюма-тройки, скрывающего телосложение. Принимать реальность так тяжело, и Кларк хочет коснуться края формы, прикоснуться к шее, провести пальцами там, где Брюс Уэйн и Бэтмен сливаются воедино. (Чуть легче осознание делает тот факт, что это уже не неповоротливый железный монстр, жаждущий убить его в дождливую ночь). Он останавливает мысли, как только полноценно осознает их, касаясь формы. На лице криптонца — искренняя впечатленность (ему не сложно, да и есть чем восхищаться). — Знаешь, это напоминает мне Джеймса Бонда. — Он окинул все широким взглядом. — Очень по-Бэтменовски. Брюс подарил ему теплую усмешку, и Кларк проиграл в сражении с самой солнечной улыбкой по эту сторону рассвета. Его вели вниз по широким тоннелям, облицованным бетонными блоками и железобетоном, вели по стальным решеткам, тщательно подогнанным одна к одной. Всюду были обрезаны сталактиты и сталагмиты. Брюс шагал вперед, в то время как Кларк на каждом шагу останавливался, чтобы поглазеть на то и на се, заглянуть в каждый темный угол, неосвещенный электрическим светом. — Вау, — прошептал он, крутясь вокруг себя. В темноте он скучал по супер-зрению. Но он почти уверен, что там что-то есть. Что-то дикое, природное… — Там что, правда летучие мыши?! Уэйн на мгновение замер: — Да. — Ничего себе, — повторился Кларк, следуя за Бэтменом. Остальная часть пещеры была в том же металл-стекло-камень стиле, ровные углы цеплялись за хаотичные выступы на стенах пещеры. Посередине всего этого стояли стальные балки, поддерживающие второй этаж, но он, судя по всему не входил в тур — как и изуродованный костюм у подножия лестницы. (Брюс должно быть проходит мимо него каждый раз, как бывает здесь. Это то горе, что затягивается вокруг его шеи удавкой, слишком тяжелое чтобы нести, слишком огромное, чтобы оставить позади? Кларк вдруг задался вопросом, где хранится криптонитовое копье). Они проходят Бэтмобиль — потрепанный и измазанный в чем-то, но когда Кларк проводит по металлу рукой, он все еще теплый. Альфред в спецодежде стоит в стороне и судя по всему, проводит диагностику. Кент говорит Брюсу: — Тебе удалось вернуть его сегодня в рабочем состоянии? — Не старался. — Мне трудно в это поверить, сэр, — возразил Альфред не отвлекаясь от экранов. — Я переслал данные на ваш рабочий стол, надеюсь вы их просмотрите. — Спасибо, Альфред, — в голосе Брюса есть налет искренности. — Что бы я без тебя делал? — Для начала — гораздо больше административной работы. Теперь Кларк вспомнил этот голос: тот же самый, что в наушнике Брюса в день приема у Лютора. Он и Альфред, очевидно, команда — созданная очень давно — и сейчас Кларк приглашен вступить. Он и не догадывался, как сильно хочет этого. Кларку хочется знать, о чем думает Брюс, смотря на него, и можно ли разделить с ним его ношу. *** Эта часть пещеры явно тренажерный зал: ковры на полу, тренажеры, шкафы с инвентарем и многоуровневый турник. Кувалда и шина от трактора остаются для него загадкой, которую не хочется разгадывать. Он стоит посередине огороженного пространства, плечи расправлены, подбородок вздернут. Брюс ходит вокруг него, и Кларк ощущает себя призом на ярмарке — ослом. Не в первый раз Кларк задается вопросом, почему его жизнь такая странная. — У тебя хорошая осанка, — выносит свой вердикт Брюс, обойдя его пару раз. Вдруг Брюс бьет его, и он падает. Падает так быстро, словно есть гирьки, притягивающие его к полу. — И ты в неплохой форме. — Спасибо, — отвечает Кларк, едва ли польщенный. — Но ты не трудился для этого. Ты, — это однозначно не вопрос, — не потел. — Я… — говорит Кларк. Нет причин чувствовать себя пристыженным, но он все равно слегка обижен. — Мне не нужно было. — Хм. Это будет проблемой. — Брюс перестал расхаживать по комнате, ступив в личное пространство Кларка. Ох, он и не заметил как тот положил руку ему на спину. — Я не думал, что будет легко. — Кларк улыбается ему кривобокой ухмылкой и выгибает бровь. — Так когда мы прекратим говорить и перейдем к делу? Брюс улыбается в ответ, кладет руки на плечи Супермена в некоем жесте товарищества? Который длится примерно две секунды, прежде чем Брюс обхватывает его бедрами, и вопреки всему, что известно Кларку (физика — фуфло!) роняет его на пол. Кларк не может дышать, словно его ударили в живот. Брюс стоял на одном колене, с рукой, небрежно оставленной на чужом колене — Я не просто собираюсь научить тебя, как выиграть бой, Кларк. Я научу тебя, как выжить, когда ты потеряешь силу. Научу как держать удар, как упасть. Тебе нужна дисциплина. Ты не должен бояться. Запомни — отсутствие страха не смелость. — Что-то знакомое, — Кент сел и провел рукой по волосам. Может и не самое лучшее время бить по больному, но раз уж Брюс тоже не стесняется в выражениях… — Что там было… ты не храбрый, люди храбрее? Кларк ждал твердого и пустого взгляда, но тот вздрогнул. И Кент чуть вздрагивает тоже. — Не мой лучший момент. Кларк видит вину в чужом взгляде и понимает, что ему не стало лучше от этого подкола. — Извинения приняты, — почти шептал он, поднимаясь на ноги и предлагая Брюсу руку — не то что бы ему было нужно. Про себя Кларк отметил, что ладонь тот все же принял. Когда он попытался повторить трюк Брюса с бедрами, то тут же был брошен Бэтменом на землю, с руками по обе стороны от своей головы, прижатых чужими. — Любитель, — рычит Брюс, придавив его бедра коленями. Кларк чувствует собственный пульс, пережатый чужими руками. — Ну, — протянул Кент, стараясь не смеяться. — Хотя ты обогнал себя. Очко за попытку. *** Видимо, любитель-Кларк должен был начать с самого начала, что подразумевало много падений на гимнастический коврик. Брюс продемонстрировал ему серию движений, которые он мог использовать. Со стороны казалось, что это довольно легко. Кларк довольно быстро обнаружил, что падать гораздо тяжелее, чем думается. — Это называется укеми, — терпеливо сообщил Брюс, поправляя Кларка: как упасть на спину и плечо, оставляя руку свободной; как быстро вернуться на ноги, сохраняя равновесие.  — Играет решающую роль в снижении уязвимости и, вероятно, самое важное, что ты узнаешь здесь. И Брюс действительно учил его. После хрен знает скольки часов падения на маты, с потом скопившимся во всех неудобных местах, Кларк обессиленно лежал и тяжело дышал. — Вверх, — сказал Брюс. — Еще раз. — Неа. — Все мышцы в теле протестуют. Абсолютно точно: в прошлой жизни Брюс Уэйн был садистом. Или учителем физкультуры. — Я не смогу. — Сможешь, — не терпящим возражений голосом повторил Брюс. — Еще раз. Кларк глубоко вздохнул, а потом, пошатнувшись, встал на ноги. Он не чувствовал себя настолько выжатым с тех первых дней, когда вернулся из мертвых, и чувствовал тяжесть земли, цепляющуюся за кости. — Это отстойно. — Ты привыкнешь. — Брюс пяткой нажал на руку Кларка, исправляя его позицию. Он продолжает делать это, и каждое прикосновение кожа к коже заставляет пульс Кларка биться в стиле «бей или беги» от воспоминаний. — Встреться с матом. Кларк дает себе пару секунд, чтобы собраться с мыслями, которые, видимо, слишком долгие для Брюса. Есть рука на его запястье; его рука скручивается и тогда мир наклоняется. У него достаточно времени, чтобы подумать, что, возможно, Брюс слишком часто делает это. Он резко выдыхает, принимает импульс силы от чужого тела и инстинктивно поправляет угол и скорость: мышечная память диктует, куда он должен положить руки, чтобы оттолкнуться от земли. — Да, — выдыхает Кларк. Он встаёт на корточки, не в силах вернуться в вертикальное положение. — Хорошо, — говорит Брюс и Кларку неожиданно приятно от маленькой похвалы. *** Когда они поднимаются в дом на озере уже середина дня. Альфред оставил им несколько тарелок с едой и кувшин ледяной воды; Брюс налил себе стакан и схватил бутерброд, прежде чем исчезнуть вновь. Кларк пользуется возможностью посидеть на диване и попялиться в никуда, пока ему не приходит в голову, что он запачкает потом все, безусловно очень дорогие поверхности в доме. Он, шатаясь, встаёт на ноги и осматривает обивку на наличие компрометирующих пятен, когда Брюс влетает обратно в комнату. Он одет в тёмный костюм и двигается с той лёгкой развязностью, которой Кларк не видел с их первой встречи. — Извини, — говорит он, окинув его взглядом с ног до головы. — У меня встреча через час и есть другие вещи, — он неопределённо махнул рукой, — о которых надо позаботиться. Кларк не мог представить, как Брюс мог пойти куда-то ещё. Кент сейчас с трудом мог вспомнить, как вообще ходить. — Ты когда-нибудь прекращаешь? Брюс затягивал на запястье ремешок часов. — Прекращаю что? Кларк пожимает плечами. Технически, он задал вопрос как риторический. Вместо этого он меняет тему. — Не возражаешь, если я приму душ?  — Тебе не нужно спрашивать разрешения. И лучше выпей протеиновый коктейль, — говорит Брюс, смотря на то, как Кларк хромает в сторону спальни. — Завтра поблагодаришь себя за это. — Я не думаю, что вообще смогу говорить завтра. Господи. *** Использовать душ Брюса не так плохо, как спать в его постели, но он всё ещё чувствует себя навязывающимся, несмотря на явное разрешение. Ванная комната нереально большая по сравнению с его старой, поэтому Кент почти готов помыться в раковине, но помимо манер, он не хотел, чтобы Альфред увидел этот спектакль. Наконец, он решает что смешон, и закрыв дверь, начинает раздеваться. В душе слишком много кнопок, но методом проб и ошибок, особенно столпом ледяной воды, он наконец настраивает ее до комнатной температуры. (Одна из кнопок, кстати, радио, а другая — полицейская линия). Кларк удовлетворенно стоит под горячим водопадом. *** Ощущение реальности так, как ее ощущают люди, до сих пор вставало ребром. Он привык без каких-либо проблем поднимать тонны веса, взлетать в мезосферу каждую ночь, или есть пирожок прямиком из микроволновки, не регулируя свой предел до обычного людского — и теперь понимание трудностей жизни было чем-то вроде шока. Он точно знал, что возможности Бэтмена должны быть ограничены физиологией… Брюс — очень решительный человек. Кларк откидывает голову назад, позволяя воде течь по лицу. Он смотрит на полки, но внутри стоит только бутылочка с гелем для душа. Перед глазами встает картинка: склонившийся над лежащим на земле Кларком Брюс глубоко вдыхает собственный запах с кожи криптонца. Как отреагирует Уэйн? Собственная реакция на подобные мысли пугает и Кент поспешно выключает душ. *** За остаток дня Кларк успевает прочитать одну и ту же страницу порядка тридцати раз, пока солнце не озаряет закатными лучами комнату с панорамными окнами. Тогда он решает вздремнуть. Его одеяло было аккуратно сложено с одного из краев дивана и Кент, подложив под голову ближайшую подушку накрывается им. Кларк просыпается от веса в районе ног и хриплым от сна голоса возмущается: — Эй! Подушки шевелятся и он слышит мягкий звон бокалов. — Привет, — прошептал Брюс. Он включил лампу, и Кларк прикрыл глаза рукой, когда всё осветило мягким светом и все предметы получили тени. — Извини, что разбудил. — Нет, ты не… — прервал его Кларк. — Хах. — Одной рукой Брюс ослабил галстук, а второй налил вино: — Но если бы ты спал в постели… — Да, я знаю. И спасибо за это, но… — Кларк трет глаза. Возможно сон в гостиной даже хуже, чем в чужой спальне. — Слушай, я хотел забронировать отель, или чт… — Для тебя гораздо практичнее остаться тут. — Я ощущаю себя навязывающимся. На мгновение Брюс замолкает, смотря во тьму. Кларк видит, как крепко сжата челюсть. — Вовсе нет. Помимо этого, кто-то может заметить, и я не хочу спекуляций почему ты тут. Кларк, поняв, выдохнул: — Или кто. Объяснить подобное будет сложно. — Твоя версия хуже, но да, — мужчина протягивает ему бокал. — Выпьешь? — Я… — Кларк пытается представить, насколько у него тупое лицо, когда он замечает год изготовления на обертке. — Это будет пустой тратой… Выражение лица Брюса остается прежним. В этом приглушенном свете он наливает себе. — Решай сам, — говорит он, хотя в этом нет флирта, только безнадёжная усталость. — Тяжелая ночь?  Брюс ничего не говорит, одним глотком осушивая стакан. Кларк не знает, в своей ли тарелке Брюс, но видит, что тому нужен перерыв — он не спал после рейса, и Кент не уверен, спал ли до. И Уэйн настаивал на том, что бы он оставался в спальне… Меньшее что может сделать Кларк в тот момент — оставить его одного. Он вытаскивает ноги из-под одеяла. — Я просто… Спокойной ночи, Брюс. Брюс Уэйн посылает ему безмолвный тост. На пороге Кларк оглядывается. Он почти ожидает увидеть расслабленного и раскинувшегося на диване миллиардера, на кончиках пальцев удерживающего бокал, но здесь нет аудитории, и Брюс сидит, склонившись над коленями и обхватив стакан обеими руками. *** Постельное белье пахнет исключительно стиральным порошком. Кларка мучает бессонница от боли в мышцах, но впервые с момента воскрешения он спокоен.