Цветы в Пустоте: Книга Вторая

…На самом деле, разумеется, истории о волшебном цветке, дарующем мистические силы – это всего лишь легенды. В действительности папоротники никогда не цветут. Архивы Старой Земли: «Факты о цветах».

В ту ночь небо озарилось странной вспышкой. Здесь не верили в то, что на падающие звёзды нужно загадывать желания. Мало кто обращал на эти вспышки внимания: смотреть в небо здесь требовалось лишь затем, чтобы вовремя заметить пикирующих сверху грифордов — крупных хищных птиц, не брезгующих человечиной. Кроме того, большинство местных предпочитали спать по ночам — ночные племена быстро вымирали. Но падение этой звезды не осталось незамеченным. Двое мальчишек — нескладные высокие подростки, едва-едва начавшие обретать облик мужчин, — наблюдали за вспышкой с неподалёку от поселения. Земля гулко содрогнулась у них под ногами. — Недалеко упало, — сказал тот подросток, что был повыше и шире в плечах. — Пойдём, посмотрим. — Зачем? Тот пожал плечами. — Может, что-нибудь ценное найдём. Они шли по пустоши, время от времени привычно отбиваясь копьями от ночных хищников. Где-то выли тигроволки. Стрекотали цикады. Двое спутников не разговаривали между собой. Было легко соблюдать направление в степи, ориентируясь по звёздам и едва заметному в темноте столбу дыма, поднимавшемуся от места падения. Но затем они зашли в лес, со всех сторон их обступили вековые деревья, и стало совсем темно. Они зажгли факел. В какой-то момент растительность вокруг стала такая густая, что пропала всякая тропа. — И куда дальше? Младший подросток огляделся по сторонам. Что-то привлекло его внимание: на ветке одного из деревьев висела лента. Он двинулся туда. Сорвал её, рассматривая в пятне света от факела: она оказалась синей. Такие ленты обычно указывали путь. Скрытую тропу, которую нельзя забывать. Странное ощущение мелькнуло у него в голове: словно эта лента висела тут специально для него. Словно кто-то пытался ему что-то сообщить. Он встряхнул головой, отгоняя наваждение. Раздвинул кусты перед собой — и удивлённо приоткрыл рот. Ровно за деревом с лентой начинался кратер, в центре которого, среди обломков деревьев и тлеющей травы, лежало… что-то. Железная продолговатая штука, довольно большая. — О! Это оно. Его брат двинулся прямо к этой штуке — так что, конечно, пришлось последовать за ним, чтобы не показаться трусом. Они побродили вокруг, потыкали штуку копьём. Осторожно потрогали — она была раскалённая, и пришлось отдёрнуть руку. Зато после этого верхняя часть корпуса откинулась вверх, и они увидели, что внутри сидит человек. Они потрогали и его. Человек был мёртв: судя по всему, истёк кровью от рваной раны в животе. — Что это? — спросил младший из братьев. — Космический корабль. Точнее… капсула. Спасательная. Он пытался улететь на этом со своего основного корабля. Они осмотрели «капсулу». Ничего особенно ценного там не обнаружилось. Младший ощутил разочарование: весь этот путь — только ради бесполезного мертвеца в железном летающем яйце? — Однажды я отправлюсь туда, — его брат показал на небо. — И у меня будет свой корабль. Здесь нечего делать — а вот космос! Там можно сделать себе имя. Стать великим пиратом. Младший тоже посмотрел на небо, собираясь возразить — что в этом космосе делать? Казалось, там одна пустота. Но звёзды, перемигивающиеся над головой, показались ему вдруг неожиданно заманчивыми. Кто-то будто… звал его там, наверху. Синяя лента, почему-то так и не выброшенная, приятно холодила запястье. Вдруг возникла необъяснимая уверенность: да, его ждут. Ему нужно там быть. «Найди меня». На мгновение ему показалось, что он услышал шёпот. Но когда он огляделся вокруг, то никого не обнаружил: рядом был только его двоюродный брат. — Я полечу первее тебя, вот увидишь! — Ха! Да куда ты полетишь, Аргза? Ты больше похож на рыбу-червя, чем на пирата. — А вот и нет! — А вот и да. Они подрались в ту ночь — злобно и яростно, как и всегда. И, конечно, Конрад опять победил. Но это было неважно. Важно было то, что Аргза принял тогда решение. Где-то среди бесконечного космоса его ждала судьба. Жизнь складывалась по-разному: бывали хорошие времена, бывали плохие. Успешные и не очень. Он вылетел в космос, как обещал самому себе. Он сражался на войне против Федерации. Он заработал себе имя, оружие и репутацию среди пиратов. Он заполучил свой собственный корабль. Когда он провёл ритуал Забирания Жизни, чтобы наконец украсть у Конрада и славу, и годы жизни, и силу, синяя лента встретилась ему снова. Она висела на дереве рядом с местом проведения ритуала; Аргза, ослабевший, но очень собой довольный, зачем-то взял её себе. «Найди меня». Он не знал, повлияла ли эта лента на что-нибудь. Ритуал закончился удачно. Конрад исчез из его жизни навсегда, и никакие «остаточные явления», как предупреждалось в книге, где он нашёл описание ритуала, его не беспокоили. Всё шло своим чередом. — Скажи мне честно: у тебя кто-то есть, Аргза? Вопрос был, мягко говоря, неожиданный. Они лежали в постели, отдыхая после крышесносного секса, и меньше всего Аргза ждал от этой женщины подобных посторгазменных разговоров. — Конечно, — хмыкнул он, пихая её в бок. — Ты. Хенна фыркнула. Пнула его ногу пяткой — игриво, легонько. После секса она обычно всерьёз драться не лезла, поскольку была для этого слишком расслабленной и довольной. Она нравилась Аргзе такой: ни дать ни взять, ленивая кошка. Мурлычет и почти не царапается. — Ты знаешь, о чём я, не придуривайся, здоровяк. Я же вижу: ты даже сейчас о ком-то думаешь. Явно не обо мне. Наклонившись, он куснул её за голое плечо. Выбрался из постели, налил себе рома в стакан. Выпил. — Может, я думаю о делах? А может, и о тебе, красотка. Она рассмеялась. Кинула в него сапогом — он привычно увернулся. — Да брось! Не хочешь — не говори. Только врать не надо. За широким иллюминатором переливались и мерцали звёзды. Корабль безмятежно дрейфовал в космосе. Было уютно и спокойно, никуда не требовалось спешить, ни с кем пока не требовалось сражаться. И всё же… «Найди меня». — Я не знаю, — ответил он честно. — Я как будто кого-то ищу — но убей не знаю, кого и зачем. Понимаешь? — Понимаю, — отозвалась Хенна скорбно. — Старческий маразм — и так рано… Пришлось напасть на неё с укусами и щекоткой, чтобы не зарывалась. Жизнь казалась в этот момент вполне неплохой, даже отличной… Но странно пустой. Чего-то не хватало. Чего-то очень важного, без чего не имело смысла всё остальное. Аргза искал это в барах, и в драках, и в грабежах. В шлюхах и одноразовых интрижках. В алкоголе и куреве. В блеске золота, в азарте сражений. — Капитан… двигатели заклинило! Аргза выругался, не стесняясь в выражениях. Надежда на то, что из опасной зоны можно будет выйти мощным рывком, до сих пор не желала его покидать, но двигатели отказали раньше. — Чёрт! Что с запасными?! Секундное молчание. Сильные помехи в динамике. — Почти полностью уничтожены, сэр! — И вы говорите об этом только сейчас?! Это были Близнецы — худшие из всех возможных врагов. Они скрыли повреждения иллюзией. Аргза поклялся себе, что когда-нибудь непременно их уничтожит. Корабль рухнул на оранжевую планету, неожиданно вынырнувшую из-за завесы невидимости. Когда Аргза пришёл в себя, оказалось, что он попал на Эрландерану. Женщина с синими волосами, казавшаяся ему необъяснимо знакомой, приняла его в своём доме, заявила, что его корабль скоро починят, и ухаживала за ним, пока он не восстановился. — Унтеру-Лив Мантэ, — представилась она на своём языке и тут же перевела: — Оно означает на вашем наречии: «Прозрачная летняя река». А это — мой муж, Эневиан Гантэ Сиру. «Поющий весенний лес». Аргза оглядел комнату, нахмурившись. Где-то в затылке зудело ощущение неправильности. Кого-то не хватало. Здесь должен быть… кто-то ещё. — К сожалению, — вздохнула Унтеру-Лив, — Святая Мать Эрлана не даровала нам детей. На Эрландеране ему не нравилось. Все здесь были излишне дружелюбными, излишне спокойными, излишне приветливыми. Целая планета хиппарей. Пока корабль чинили, Аргза бродил по местным лесам, неприкаянный и чужой, и тщетно пытался избавиться от преследующего его чувства дежавю. Он будто уже был здесь раньше — но когда? На очередном дереве он нашёл очередную синюю ленту. Сердце переполняла непонятная тоска. «Найди меня». Он бездумно прижал ленту к губам, пока никто не видел. Бунт на корабле застал его врасплох. Не то чтобы этого нельзя было ожидать, но всё равно вышло неприятно. Пришлось провести среди рабочих тщательную зачистку. Ещё неприятнее было то, что одним из главных зачинщиков оказался механик Джерри. Мальчишка был толковым и чуть ли не сам лез к нему трахаться время от времени — Аргзе он даже нравился. Оказалось, зря. Он держал его за горло в коридоре, полном убитых им собственноручно рабочих — на кого они только полезли? Смешно! — и смотрел в его зелёные глаза, полные ненависти. Убить его было бы делом всего пары секунд… Синяя лента торчала у Джерри из нагрудного кармана. Аргза выдернул её, неожиданно взбешённый тем фактом, что эта лента — его лента! — попала к этому предательскому сопляку. — Где ты это взял?! — прорычал он. Ответа он так и не получил — Джерри только хрипел жалкие угрозы, тщетно извиваясь в его хватке. Аргза так и не убил его. Удивляясь самому себе, он высадил сопляка на ближайшей планете — и никогда его больше не видел. Эль-Вират чем-то напоминал ему Эрландерану — такой же прилизанный и якобы культурный. Аргза тоскливо бродил по местному рынку, сам не зная, зачем сюда сунулся: хотелось отдохнуть. От всего сразу. Он чувствовал себя непомерно уставшим. — Паук? Он обернулся. Смерил подошедшего презрительным взглядом. — Люмен. Миротворец вежливо поднял брови. Аргзе не нравилось, что тот нисколько его не боится, хотя он мог бы переломить этого пацифиста одним пальцем. — Позволишь узнать, что ты ищешь здесь? Возможно, я могу тебе что-нибудь подсказать? Люмен, конечно, опасался, что Аргза прилетел на его чистенькую планетку, чтобы устроить здесь дебош и посеять хаос. И в других обстоятельствах он оказался бы прав — но сейчас Аргза и сам не знал, чего хотел. Привычная жизнь приедалась, теряла вкус, как разбавленное пиво, и он никак не мог понять, чем бы себя встряхнуть. А может, драка с флотом миротворцев как раз поможет? — Ага, — сказал Аргза зловеще, уже разминая кулаки — но отвлёкся. Взгляд зацепился за синюю ленту на одном из прилавков. Оставив Люмена, который продолжал следить за ним издалека, он прошёл туда. — Сколько за это? — спросил он у продавца, указывая на обвязанное лентой растение. — О, это редкий поющий цветок с самой Эрландераны! Но, боюсь, что для его активации вам понадобятся услуги телепата… Не слушая, Аргза сунул продавцу деньги. Забрал цветок, чувствуя себя ужасно глупо, и отнёс его на корабль. Сел перед ним в своей каюте. — Ну, — сказал он угрюмо, зная, что ничего у него не получится, — спой мне про эту ленту, что ли. Цветок, как ни странно, и правда запел. Песня звучала прямо у него в голове — Аргза, непривычный к подобному, позорно подскочил на месте, подозревая вражеские происки. Потом осторожно прислушался. Цветок пел о прощении. О доме. О том, что его где-то ждут. Чьи-то яркие голубые глаза мелькнули в памяти — и сердце сжалось, словно кто-то схватил его ледяными пальцами. Сам не зная, почему, Аргза задышал чаще. Глаза предательски жгло, а мир вокруг расплывался. В груди стало так больно, что не хватало воздуха. Чувство невосполнимой потери наполнило его от края до края. Он вдруг понял: того, что он искал так долго, того, к чему он шёл все эти годы, высматривая знаки и прислушиваясь к зову звёзд, того, чем он так дорожил, не понимая причины… ...на самом деле не существует. Всё это было глупо и тщетно. Аргза сказа себе: пора прекратить поиски. Гоняться за ветром можно только до определённого возраста. Пора смириться с утратой неизвестно чего. В лесу на очередной планете он выбросил все синие ленты, которые нашёл за годы. Он старался хранить их так бережно, как мог, но время сделало своё дело: самые старые ленты изрядно поистрепались, превратившись в неприглядную ветошь. Вот так: всё кончено. Он искал то, чего никогда не было. Он сам придумал себе какую-то невнятную цель — и сам в неё поверил. Пора расстаться с иллюзиями. На душе было легко и пусто. Всё было напрасно и бессмысленно — ну и что с того? Маленькая синяя птица спустилась с ветки. Схватила сразу несколько лент с земли — и унесла к себе в гнездо на дереве. Аргза посмотрел на неё. Яркая пичуга привлекла его внимание. Яркие обычно самцы, так? Или как там у этих дурацких птиц устроено? — Как тебя зовут, приятель? — спросил он зачем-то. Птица уставилась на него пронзительными голубыми глазами. Открыла клюв, будто собираясь ответить… ...И внезапно Аргза вспомнил. Имя. У имени был цвет: металл и ртуть, звёзды и луна, сверкающий снег в горах, ледяные осколки и особый вид крови, присущий только одному народу. У имени был звук: тоскливый вой ветра, шелест сухих листьев, похожий на шёпот, стук капель по стеклу. У имени был образ: холодные, осторожные прикосновения, хлёсткие слова, запах озона, тучи, сгущающиеся на горизонте — и вода, способная и спасти, и уничтожить… Аргза закрыл глаза. Сердце стучало радостно, узнавая и вспоминая. Серебряный. Осенний. Дождь. Вот, что он искал. *** Да. В конечном итоге всё было напрасно. Под бесцветным серым небом простирается такое же бесцветное серое море. Здесь нет ни волн, ни звуков, ни движения. Ни солнца, ни дуновения ветерка. Одинокая фигура сидит на сером песке и смотрит на воду. Воспоминания мелькают на неподвижной поверхности воды, сменяя друг друга. Детство: любящие родители, интересные книги и игрушки, большие мечты и зелёный, дышащий радостью и гармонией мир вокруг. Юность: огромный корабль, мрачные коридоры, первый друг, чужая горячая ладонь на спине, лишение невинности — больше чем в одном смысле, первая потеря, первый поцелуй. Взросление: невзгоды и дилеммы, горе и злость, поиски предназначения, поиски себя. Трудные решения и невозможный выбор. Милосердие и жестокость других людей — и собственные тоже. Осознанность и принятие. Ответственность и долг. Чувства, которые стали сложнее и многограннее. Если бы ему дали прожить эту жизнь заново, изменил бы он что-нибудь? Принимал бы он другие решения? Ответа у него нет. Всё, что у него есть — это прошлое. Он пересматривает его снова и снова, разглядывает под разным углами, с разных ракурсов. Пытается понять, в какой момент всё пошло не так. Когда он искал Сердце? Когда пытался исправить мир? Или ещё раньше? Он ужасно, невыносимо устал. Он знает: если шагнуть в воду, позволить серому морю растворить себя, то всё закончится. Его ждёт забвение. Вечное, безмятежное. Если он сделает это, то не придётся больше чувствовать сожаление. Не придётся бесконечно перебирать варианты того, что же он сделал неправильно. И всё же… всё же. Что-то не даёт ему сделать этот последний шаг. Какая-то крошечная, упорная искра в нём отказывается сдаваться, когда уже сдалось всё остальное. Этой искре нет объяснения, у неё нет ни топлива, ни оснований. У неё есть только имя. Надежда. Но на что именно он надеется? Может быть, это не так уж важно. Он не хочет больше бороться — но не хочет и сдаваться окончательно. Жить — больно, а умирать — страшно. Море манит его своим спокойствием всё больше и больше. Сколько он тут уже находится? Времени здесь тоже нет: ничто не движется никуда. Он закрывает глаза, почти поддаваясь искушению качнуться вперёд, в воду, сделать единственный шаг… — На этот раз ты далековато от меня убежал, пташка. От голоса он вздрагивает, боясь обернуться. Уж не иллюзия ли это? Не играет ли с ним его собственный разум, потерявшись в воспоминаниях? Он оборачивается. Аргза стоит на песке рядом — и улыбается ему так, словно только его и ждал. — Аргза?.. Он неуверенно делает шаг. Другой. Сердце колотится где-то в горле: до этого момента он и не подозревал даже, что у него, оказывается, всё ещё есть пульс. — Я нашёл тебя, — говорит Аргза, протягивая к нему руки. — Забыл? От меня не избавиться так просто. И тогда, сорвавшись с места, он бросается к нему в объятия. Руки у Аргзы оказываются всё такие же тёплые. Всхлипывая, Сильвенио прячет лицо у него на груди. — Аргза! Ты — ты пришёл! Ты правда здесь! Ты вспомнил… Он гладит его по голове, прижимая к себе. От облегчения из горла рвутся рыдания. — Конечно, пришёл, — говорит Аргза мягко. — Я всегда возвращаюсь к тебе. У Аргзы дрожит голос, и немного дрожат руки. Сильвенио дрожит весь целиком. Они цепляются друг за друга так, будто от этого зависит их жизнь — и, может быть, отчасти так и есть. Наверное, это ничего не решает. Наверное, это никому из них не поможет. Аргза не принёс с собой ответы, и всё по-прежнему запутанно, и по-прежнему сложно — настолько, что страх пробирает изнутри, переплетаясь с надеждой. Но вокруг них реальность постепенно обретает краски и твёрдость, и это уже лучше, чем бесконечное серое ничего. — Пожалуйста, — всхлипывает Сильвенио, — Аргза! Забери меня отсюда! И в пустоте, где раньше не было ничего, распускаются первые цветы.