Цветы в Пустоте: Книга Вторая

В японской культуре ликорис, или паучья лилия, считается цветком из загробного мира, который указывает путь мёртвым душам к новому воплощению, а также покрывает поля сражений, омытые свежей кровью. Другие легенды гласят, что когда человек встречает кого-то, с кем ему суждено расстаться навеки, эти цветы будут расти на месте их встречи. Архивы Старой Земли: «Легенды о цветах».

Сквозь музыку пробивались крики снаружи. Уоррен прибавил её погромче: в Братстве он успел ко всякому привыкнуть, и всё же, как он сам любил утверждать, излишний шум «угнетал в нём творца». Он неспешно собирал вещи, подпевая незатейливой попсовой мелодии. Автоматическая дверь открылась. Уоррен предпочитал, чтобы к нему не заходили без стука — как-то не хотелось, чтобы местные обитатели своровали у него что-нибудь ценное, пока он постигает своё же искусство, — но на этот раз говорить гостю о манерах он не стал. — Паук! — приветствовал он с почти искренним радушием, непринуждённо обернувшись и выключая музыку. — Сколько зим, сколько лет. Как сам, брат? Паук с ленивым любопытством оглядел кабинет, заходя внутрь. Уоррен этим кабинетом гордился: он уже начал обустраивать тут настоящий уют. Собирал всякие интересные ему сувениры, ставил их в шкафы со стеклянными дверцами. Поставил даже диван и мягкие подушки, чтобы удобнее было «откисать», когда доза заканчивалась. — Я-то? — Паук ухмыльнулся. — О, у меня всё прекрасно. Новая работа, новый дом, — он остановился, разглядывая висевшие на одной из стен причудливые деревянные маски. — Знаешь, а я ведь большую часть жизни прожил на кораблях и болтался ещё хрен знает где. Пришла пора мне остепениться. Где-нибудь осесть. Верно? Это неожиданное откровение заставило Уоррена помедлить в его продвижении к столу, где была спрятана незаметная кнопка. Он присмотрелся к бывшему соратнику внимательнее: тот выглядел… по-другому. Пропала вечная шуба, сменившись простым кожаным жилетом. Волосы, раньше забранные в хвост, теперь небрежно падали на спину и плечи. Но дело было не в одежде: что-то будто неуловимо изменилось в лице. Паук казался — спокойным и уставшим. Даже странно: обычно, когда Паук был покрыт кровью вот так, как сейчас — несомненно, чужой, — то он выглядел куда как более агрессивно. — Дом — это отлично, дружище, — поддакнул Уоррен, ещё на шажочек приближаясь к столу. — Как говорится, настоящий мужчина в жизни должен построить дерево, вырастить дом и посадить сына. Или как там? Ну, неважно! Я счастлив за тебя, брат. Кстати… а твой дружочек — он ведь знает, что ты тут, да? Не хотелось бы, знаешь ли, стать тем секретом, об который разобьётся лодка вашего семейного уюта. Паук повернулся к нему. Усмешка его не касалась тёмных глаз. Уоррен сглотнул, невольно отступая. До стола оставалось совсем немного… — Знает ли он? — Паук хмыкнул. — На самом деле это он меня сюда послал. Ничего личного, брат, — он неумолимо шагнул ближе. — Просто ты ему теперь не очень нравишься. Уоррен дошёл наконец до стола. Порылся в ящиках, украдкой нажав заветную кнопку, достал рюмку и маленькую бутылку коньяка. Налил себе и тут же залпом опрокинул в себя содержимое рюмки. Протянул бутылку Аргзе: — Будешь? Паук не ответил, медленно приближаясь. Уоррен попытался как можно незаметнее отодвинуться теперь уже к стеллажу с немногочисленными книгами на полках. Читать их времени особо не было, но Уоррену нравилось обладать ими: так он казался себе настоящим серьёзным бизнесменом. — Ну, нет так нет. И вообще: я разве причём? Ну, слушай, ты ведь знаешь, как это бывает: дорогая Федерация проспонсировала некоторые мои эксперименты с кровью Хранителя Знаний, добытой, прошу заметить, даже не мной! А потом настоятельно посоветовала мне снабдить получившимся результатом некоторое количество моих людей и их солдат. Разве я знал, что они устроят настоящий налёт на чужую планету? Нет, нет, я за мир, добро и дружбу, я дарю людям радость, я на такое не способен! Замолвишь за меня словечко по-братски? Я бы никогда, Паук. Ты же меня знаешь. Честное слово, я тут не при делах. Он всё болтал и болтал, судорожно пытаясь сообразить, как Паука отвлечь. Раз кнопка не сработала, значит, охрана уже была устранена. Но выход ещё оставался: за стеллажом был потайной проход. Если удастся заговорить Пауку зубы, и если он будет достаточно быстрым… Шагнув Тёмной техникой, в одно движение Паук оказался рядом. Когти вонзились в солнечное сплетение, выбив воздух. Нанизанный на когти, как насекомое на булавку, Уоррен неверяще поднял голову. Вгляделся в пустые чёрные глаза. Боль скручивала тело в узел, изо рта по подбородку текла кровь, но всё это казалось каким-то нереальным. Неужели вот так всё и происходит? Так быстро — и так просто? — Значит, теперь ты… мальчик на побегушках… у свихнувшегося хиппаря? Персональный киллер? Уоррен сипло рассмеялся, покачав головой. Когда-то ему казалось, что они с Пауком вполне могли бы стать приятелями. В горле булькала кровь. — Я же говорил, что… однажды тебе придётся… выбрать сторону. И ты, я вижу… её выбрал. Так и не ответив, Паук отбросил его на пол, как липкий мусор. Лицо его ничего не выражало. Ни злости, ни удовлетворения. Как странно, подумал Уоррен отрешённо. Это точно тот Паук, которого он знал? Может быть, в мире и правда наступили перемены, если даже сам Паук, Аргза Грэн, глава Альянса пиратов — потерпел поражение от какого-то мальчишки. Некоторое время Аргза молча наблюдал, как жизнь утекает из бывшего собутыльника. Затем он выпустил лески, прерывая агонию, и тело Уоррена Томпа обмякло окончательно. Аргза направился к столу — к открытой бутылке коньяка, которой никто теперь не мешал насладиться. Заброшенная база Федерации встретила его тишиной. Пустые коридоры с полустёршейся на стенах краской сонно гудели лампами, неприятно напоминая о лаборатории Аниты и правительственных катакомбах Города Железа. К счастью, здесь не было ни ловушек вроде огня с потолка, ни врагов, норовящих заковать его в цепи: когда они появились здесь, Аргза лично обошёл всю базу, чтобы устранить все возможные сюрпризы. Сюрпризов не обнаружилось: база была пуста и забыта на протяжении вот уже нескольких десятков лет. Лиам нашёлся в «башне» — огромном цилиндрическом ангаре, откуда раньше Федерация запускала в космос свои корабли. Он возился со своим загадочным устройством, которое начал собирать с самого своего прибытия сюда. Аргза бесшумно подошёл к нему, надеясь по старой привычке напугать его и полюбоваться его возмущённой реакцией. — Ты пришёл, — сказал Лиам спокойно, не оборачиваясь. — Хорошо. Помоги мне, пожалуйста. Нужно держать вот тут как можно крепче. Мне не хватает силы. Аргза взялся за деталь, которую он указал, и прижал её к другой детали, стараясь не сломать. Потом «жидкие гвозди» затвердели, детали прикипели друг к другу намертво, и он убрал руку. — Спасибо, — Лиам встал с пола. Посмотрел на него. — Как всё прошло? — Скучновато, — отозвался Аргза со смешком. — Никто там не умел толком драться. Томп мёртв. Как ты и сказал, он сотрудничал с Федерацией. Лиам кивнул. Аргза вгляделся в его лицо: раньше смерть огорчила бы этого святошу. Любая смерть — даже пронырливого хорька Уоррена, который доставил ему столько неприятностей. Но теперь новость не вызывала ничего, кроме безразличия. — Хорошо. Как браслет? Работает, как надо, я полагаю? Браслет-телепортатор обнаружился у одного из членов Братства Хаоса ещё на Эрландеране: тогда, избавившись от последних «солдат», в панике пытавшихся покинуть планету, Лиам наклонился и снял с одного из трупов браслет, чтобы отдать его Аргзе со словами: «Это тебе пригодится». — Да, — Аргза усмехнулся. — Отличный подарок, спасибо. Он протянул руку, ласково коснувшись его шеи кончиками пальцев — как делал когда-то, давным-давно, когда Лиам ещё не стал таким недотрогой. Но теперь Лиам небрежно оттолкнул его руку, всё так же не изменившись в лице, и, развернувшись, направился к двери. Он даже не оглядывался, чтобы проверить, идёт ли Аргза следом. Аргза, конечно, шёл. — Нам ещё многое предстоит сделать. Я хочу, чтобы ты перехватил один особый груз у крупной торговой компании и доставил сюда. Думаю, легче всего это сделать, угнав сам корабль, который будет груз перевозить. Ну, разумеется, подумал Аргза мрачно. Больше никаких просьб — только задания. Разглядывая синий затылок впереди, он спросил, надеясь вызвать хоть какую-то реакцию: — Что предлагаешь сделать с экипажем? Одно дело — смерть преступника. Но этих людей, которые просто работают в чёртовой торговой компании и доставляют грузы, маленький чудак ведь наверняка должен был жалеть, как раньше? Лиам ответил, не оборачиваясь: — Мне всё равно. Для ограбления грузового судна пришлось нанять дополнительных людей. Деньги у Аргзы имелись: всё, что он находил у тех, за кем посылал его Лиам, принадлежало ему. У Томпа, к примеру, нашёлся целый большой сейф и несколько банковских счетов на разных планетах, которые Лиам за пару минут переоформил на имя Аргзы, взломав базу данных. Аргза знал, где найти подходящих наёмников и где купить достаточно оружия. Захват прошёл легко: его даже не ранили. Было в этом что-то ностальгическое: бодрящий азарт, чёткая цель, кровь и смерть, сплетающиеся в первобытном диком танце. На один день Аргза будто вернулся во времена своей молодости — во времена войны Альянса и Федерации. Когда он приземлился на базе, уже расставшись с получившими свою долю наёмниками по пути, Лиам вышел к нему. Окинул быстрым нечитаемым взглядом — проверял, цел ли Аргза? Ему хотелось бы в это верить, — и открыл грузовой отсек. Внутри обнаружился целый вагон новейших мультизадачных дроидов. Он разочарованно хмыкнул. — Роботы? — он с сомнением посмотрел на Лиама. — Нахрена они тебе? — Они станут твоей армией. Аргза опешил. Лиам дарил ему странные подарки в последнее время. — Мелочь, — он приподнял лицо Лиама за подбородок, прищурившись, — нахрена железяки мне? Думаешь, я не способен справиться с твоими задачками самостоятельно? Лиам отступил назад, избегая его хватки. — Так будет эффективнее, — только и сказал он. Газовый гигант, на орбите которого находилась укрытая кислородным куполом база, лениво повернулся на другой бок, утягивая их за собой. Стало темно. Ночи здесь длились долго — по несколько стандартных суток. Аргза посмотрел на звёзды, на россыпи галактик в черноте космоса — и двинулся следом за Лиамом. — Как насчёт сказать «спасибо», а, пташка? Я тут, видишь ли, целый день работал, потратил деньги и время, находился под прицелом разных неприятных пушек — и вот так ты меня встречаешь? — Эти дроиды будут полезны в первую очередь тебе самому. С ними на наёмников тратиться больше не придётся. Лиам теперь даже разговаривал всё время так, как будто у него был перманентно включён Контроль. Аргзу это бесило: он скучал по этому голосу — но не по этим равнодушным интонациям. Он всплеснул руками, злясь всё больше: — Ну, охренеть теперь! То есть, я делал это для себя, да? И железяки тоже мне. Чтобы, вестимо, я выполнил ещё какую-нибудь грязную работу, которая нужна тебе, но на самом деле «полезна мне». Какая охренительная щедрость! Лиам остановился. Он выглядел усталым — вне зависимости от времени суток. — Чего ты хочешь, Аргза? Аргза хотел многого. Например, машину времени. Чтобы вернуть всё, как раньше: чтобы они вместе куда-то шли или летели, и Лиам засыпал у него под боком, а Аргза защищал его от опасностей. Чтобы Лиам улыбался и умничал, и чтобы у него горели глаза, когда он рассказывает очередную заумную ерунду. Чтобы гибкое бледное тело вздыхало и плавилось под его ладонями и губами, пропитываясь его запахом. Или ещё раньше: чтобы летели сквозь бескрайний космос на железном пауке в поисках Семицвета, и чтобы глупый птенец был искренне чем-то увлечён. — Хочу услышать «спасибо», — сказал он вместо этого, тоскливо коснувшись его щеки. Взгляд Лиама немного смягчился в темноте. Он слегка наклонил голову, прижимаясь щекой к его ладони, и на мгновение прикрыл глаза. — Спасибо, Аргза. На ночь он запирал дверь своей спальни. Аргза не спрашивал его об этом: у него было странное чувство, что если он даст волю желаниям, потребностям, нужде, — то всё станет только хуже. Лиам оттолкнёт его снова. Обозначит границы радикальнее. «Мы не виноваты в том, кем мы так и не смогли друг для друга стать». Лиам сказал это тогда, у Аниты. Но кем они пытались друг другу стать, если уж на то пошло? И закончились ли эти попытки — или просто приняли другое направление? Аргза засыпал в одиночестве, думая о том, что всё это значит. Куда они двигались теперь, и двигались ли вообще? Теперь по базе сновали безмолвные роботы разных форм и размеров. Они постоянно что-то строили: укрепляли и обновляли стены, тянули куда-то толстые кабели и оптоволокно, возились с установкой больших антенн и спутниковых тарелок на Башне и вокруг неё, расставляли в комнатах какие-то аппараты, мониторы и компьютеры, которые тоже крал по указанию Лиама Аргза. И, конечно, занимались непонятным устройством в самой Башне, которое собирал до них Лиам. Аргза наблюдал за этим с ленивым интересом, но больше — с опасением. — Что это будет? — спросил он как-то, кивая на устройство. — Какая-нибудь… огромная пушка, а? Будем стрелять из космоса по городам неугодных? Он шутил. Неважно: Лиам больше не улыбался — но и не возмущался тоже. И не отвечал: только странно на него смотрел. — Брось, — это молчание раздражало Аргзу ещё больше, чем отсутствие реакции. — Я на твоей стороне, разве нет, мелочь? Лиам отвернулся, покачав головой. — Не знаю, Аргза, — сказал он тихо. — Однажды ты уже был «на моей стороне». А потом я оказался пленником в Братстве Хаоса. Аргза хотел спросить, забудет ли он об этом хоть когда-нибудь. Но это было глупо: Лиам никогда ничего не забывал. В этом-то и заключалась главная проблема, верно?.. По крайней мере, говорил он себе, мальчишка не опускает руки. Он помнил, как Лиаму сносило крышу раньше: помнил истерики, полные слёз и криков, помнил тихую сломленную покорность после, помнил и то, как Лиам «исключил» его из своего восприятия. Сейчас же Лиам был хмурым и неразговорчивым, но хотя бы не плакал и не бросался на него с кулаками, как уже бывало однажды. Он был занят: возился со своим устройством, дистанционно управлял нанороботами, которых ввели в атмосферу многих планет под управлением Федерации, писал какие-то программы, выводил какие-то формулы маркером на доске. На самом деле он был так занят, что частенько забывал есть и спать. Аргза встречал его утром у доски или у монитора и замечал его красные от недосыпа глаза, измождённое бледное лицо. Временами у Лиама отчётливо урчал от голода живот — он будто не замечал. В очередной раз, когда это случилось, Аргза, закатив глаза, отправился на кухню и сделал ему салат в украденном им автомате синтетической еды. Получилось не слишком аппетитно, но ничего лучше у них не имелось. — Тебе бы притормозить, пташка, — сказал он, ставя тарелку перед Лиамом, который снова с головой погрузился в строчки цифр и символов на мониторе. — Развеяться немного. Куда ты так спешишь? Твоя миссия никуда от тебя не денется. Лиам долго молчал. Аргза слегка встряхнул его за плечи, чтобы тот оторвался от работы, и развернул лицом к еде. — Я не заслуживаю отдыха, — сказал Лиам тихо, не поднимая глаз. Аргза хмыкнул. У него было чувство, что каждый день — или как минимум каждую неделю — у его птенца появлялись всё новые странности. — Ешь, — велел он, подталкивая к нему тарелку. — Без топлива твой дурацкий мозг не будет работать, так? Голодовкой ты ничего не добьёшься. Тогда Лиам послушно стал есть. Судя по его лицу, мыслями он даже сейчас пребывал где-то далеко. Вечером Аргза телепортировался на ближайшую населённую планету: лично его не устраивала ни еда из автомата, ни отсутствие выпивки, ни мёртвая тишина базы. Кроме того, на базе было абсолютно нечем заняться, когда Лиам ничего ему не поручал. Так что время от времени он мотался по безликим городам, ел в лучших заведениях — и иногда приносил оттуда что-нибудь фруктово-овощное обратно на базу, чтобы подсунуть потом Лиаму на завтрак. Пил в барах, дрался, вымещая злость и досаду на незнакомцах. Пару раз задумчиво останавливался у борделей, заманчиво горящих в ночи фривольными неоновыми вывесками, но каждый раз проходил мимо. Когда он вернулся на этот раз, на базе по-прежнему царила эта давящая тишина. Он нашёл Лиама: тот спал за столом у монитора, крупно вздрагивая во сне и хмурясь. Подумав, Аргза поднял его на руки. Отнёс в спальню. Где-то в середине процесса раздевания Лиам проснулся, сонно разлепив глаза, и посмотрел на него. — Что ты делаешь? — На что похоже? — Аргза ухмыльнулся, стягивая с него брюки. — Насиловать тебя сейчас буду, пташка. Лиам раздеванию не сопротивлялся. Голос его в темноте прозвучал сухо и ровно: — Не смешно. — Тебе теперь ничего не смешно, — Аргза укрыл его одеялом. — А жаль: в одно время ты даже шутить почти научился, как нормальный человек. Он постоял немного. Лиам лежал, глядя на него, и ничего больше не говорил. Не просил остаться — но и не прогонял. Аргза счёл это хорошим знаком. Он начал раздеваться сам. Лиам продолжал молчать; он забрался к нему под одеяло, оглаживая ладонями такое знакомое тело. — Я скучал, — прошептал он ему в губы. Прохладные узкие ладони неуверенно скользнули по его плечам. Из-под двери в комнату заползал синеватый свет из коридора, делавший лицо напротив ещё белее. Аргза наклонился ниже, сокращая расстояние: чужие губы отдавали горечью на вкус. Непонятно было, отвечает Лиам на поцелуй или просто по привычке позволяет ему делать то, что он хочет. Проверяя теорию, Аргза спустился ниже — к белой тонкой шее. Нашёл губами пульс. Тот был ровнее, чем ему бы хотелось. Аргза поцеловал ключицы, прихватил зубами ухо. — Не надо. Он вгляделся в чужое лицо. Лиам осторожно погладил его по щеке кончиками пальцев. — Давай не будем, Аргза. Раздражённо выдохнув, Аргза улёгся рядом. Это была старая и заезженная пластинка: Лиам никогда его не желал, кроме как под афродизиаком. Неважно, как неприятно это было признавать: правда не изменится только потому, что он будет её отрицать. Но… — Ты можешь остаться. Если хочешь. Просто… поспать здесь, рядом. Без всего остального. Последняя совместная их ночь была так давно. Аргза был уже согласен и на это. Притянув Лиама к себе поближе, он стал гладить его по спине. Зарылся носом в волосы, вдыхая этот запах, без которого в груди разрасталась день за днём чёрная дыра. — Ты ужасный зануда, ты в курсе? Лиам только вздохнул. Когда установка была закончена, Лиам объявил, что собирается провести первый пробный запуск своего устройства в Башне. Аргза отправился с ним: звучало небезопасно. — Ну, хоть теперь-то ты расскажешь мне, что эта хрень делает? — спросил он недовольно. — Да. Там имелось нечто вроде железного кресла с проводами и кнопками. Лиам сел туда, запуская всё устройство целиком, надел на голову металлический обруч, напоминавший корону без центрального сегмента. Перед ним возникли несколько голографических экранов: Аргза смутно узнал места, куда Лиам отправлял его недавно вместе с дроидами-охранниками и дроидами-строителями: теперь там стояли зловещего вида монолиты. Они были построены в разных городах на разных планетах: люди шли мимо монолитов по своим делам, считая их, видимо, просто городской скульптурой. — И что ты… Договорить Аргза не успел. Лиам сделал вдох, сжал пальцы на подлокотниках кресла — и монолиты издали странное гудение. Люди, снующие вокруг монолитов, застыли. Остановились и машины, и пешеходы — просто замерли на месте, как будто их разом выключили. Аргза даже решил было, что Лиам просто поставил трансляцию с камер на паузу, но потом пригляделся: на экранах всё ещё летали птицы, покачивались на ветру деревья, переходили дорогу бродячие собаки. Только люди никуда не двигались: на всех лицах застыло одинаковое пустое выражение. По спине у него прошёлся холодок. — Значит, теперь ты зомбируешь людей напрямую? Лиам даже не смутился. Он слегка дёрнул головой — и люди отмерли, снова направившись по своим делам, как ни в чём не бывало. Лиам кивнул сам себе. — Похоже, всё работает, как нужно, — он посмотрел на Аргзу, снимая с головы свой обруч. — Я всего лишь проверил эффективность ретрансляторов. Теперь я могу контролировать телепатическое поле там, где стоят такие «антенны». Наномашины, которых мы внедрили в атмосферу многих планет, облегчают задачу, регистрируя проявления агрессии, но этого мало. Он задумался. Поднялся с кресла. — Пора наладить массовое производство и имплантацию тех чипов, которые мы использовали в эрланской «Системе». Аргза ожидал, что это будет сложно. Что придётся защищать Лиама от всех несогласных — не то чтобы с идеей был согласен он сам, но он не мог позволить, чтобы Лиаму навредил кто-то чужой. Так что он ходил с ним, готовый к драке в любой момент — и был удивлён обнаружить, что его кулаки почти никогда не пригождаются, если рядом телепат такого уровня на пике своей силы. Они прибывали вполне цивильно, проходили через главный вход — в ратушу, в офисное или административное здание, на базу Федерации или куда-нибудь ещё, — и Лиам называл охране или секретарю свой статус. Хранитель Знаний, глава Нового Суда. Они проверяли его отпечатки, его подпись, его фотографию по базе данных Федерации. Сканировали сетчатку глаза. Косились на Аргзу. — Он со мной, — говорил Лиам спокойно. — Мой телохранитель. Аргза больше не скрипел зубами на это возмутительное заявление. Это был временный, ничего не значащий статус, говорил он себе. Пусть думают, что хотят. Их пропускали дальше. Если где-то их пускать отказывались или случалась подозрительно долгая задержка, Лиам просто смотрел собеседнику в глаза и произносил ровным голосом, не предполагающим возражений: — Вы нас пропустите. Мы имеем право здесь находиться. И собеседник с остекленевшим взглядом, разумеется, кивал и пропускал их дальше. Они доходили до главного в цепочке — или до того, кто был Лиаму нужен. Лиам садился в кресло напротив очередного начальника, губернатора или политика и вежливо начинал беседу: — Добрый день. Спасибо, что согласились уделить мне время. У меня есть к вам деловое предложение. Одних он убеждал внести соответствующие изменения в законодательство. Других просил спонсировать производство и раздачу продукции чуть ли не из собственного кармана. Третьим говорил проследить за процессом и его исполнением, четвёртых призывал под любыми предлогами агитировать людей вживлять себе чипы. И даже в случае редкого согласия он не ограничивался одними разговорами: надавливал своей волей, пока лицо собеседника не теряло всякое выражение, и утверждал приказным тоном: — Вы это сделаете. Вам этого хочется. Вы рады стать частью этой инициативы. Только так вы сможете искупить свою прежнюю алчность, свои грехи и преступления. Директора и политики послушно соглашались со всем, что он говорил. — Рано или поздно они придумают, как защититься от твоей телепатии, — сказал ему Аргза. — Тогда я придумаю способ, как их защиту обойти. Кроме того, у меня есть ты, верно? Один разговор дался Лиаму особенно непросто. Он говорил с главой крупной корпорации, заявившись прямо к нему на частную виллу. Директор — упёртый жилистый старик с искусственными волосами — не поддавался ни на уговоры, ни на обычное телепатическое воздействие. Наконец Лиам не выдержал. Наклонившись над столом, он вдруг схватил старика за голову, не говоря больше ни слова, и надавил ему пальцами на виски. С десяток минут ничего происходило: оба были неподвижны. Аргза нервно наблюдал. Охрана виллы, заранее успокоенная дополнительным телепатическим внушением, безмятежно патрулировала периметр. Наконец Лиам отстранился и сел на место — из носа у него текла кровь. Он рассеянно вытер её тыльной стороной ладони, внимательно глядя на владельца корпорации. Тот поднял голову и кивнул, как механическая кукла — только тогда Лиам расслабился. — Конечно, Хранитель Знаний, — ответил бизнесмен ровно, словно повторяя заученный текст. — Я непременно этим займусь. Когда они покинули виллу, Аргза спросил из любопытства: — Что ты с ним сделал? — У него уже стоит какая-то пластина в мозгу, создающая помехи, и где-то в кабинете были спрятаны глушилки против телепатии, — пояснил Лиам. — Но я пробился силой и вывернул наизнанку всё, до чего дотянулся. Теперь он станет сознательным гражданином. Профинансирует чипы и отдаст оставшиеся деньги на благотворительность: строительство приютов, больниц и школ. Когда он закончит с этим, то отправится жить на улицу и будет работать на благо общества. Это пойдёт ему на пользу. Аргза посмотрел на него. Тонкая бледная шея выглядывала из-за воротника, свободная теперь от ошейника. Её так легко было бы сломать — хватит одного движения. Он должен остановить это. Кто-то должен остановить этого маленького безумца. Кто-то должен помешать ему, иначе весь мир будет шагать строем и раскрывать рот только по его указке. Сильвенио, опередивший его на несколько шагов, вдруг слабо улыбнулся, склонившись над высоким голубым цветком. Усталое лицо его озарилось каким-то внутренним светом, которого Аргза уже давно у него не видел. — Смотри, Аргза! Это же латфелия приморская, очень редкий вид! Я никогда не видел их вживую! В груди тут же стало тесно и колко. Подойдя ближе, Аргза погладил Лиама по голове. — Да, — сказал он, сам не зная, почему дышать вдруг стало так трудно, — ничего так. Сойдёт. По крайней мере, теперь, когда устройство работало, и производство чипов было налажено, Лиам как будто немного выдохнул: начал есть, говорить, перестал напоминать привидение. Себя прежнего тоже, впрочем, почти не напоминал, и всё же — немного расслабился. Аргза решил, что это хороший знак. Может, вся эта ерунда скоро закончится, думал он: Лиам отгорюет таким своеобразным способом, выплеснет всё, что копилось у него за последнее время, примирится со случившимся на Эрландеране и немного успокоится. Они не говорили об этом. О том, как горела планета, как взорвался тот самый дом. Но по ночам Лиам просыпался от кошмаров с одним и тем же криком: — Нет!.. Аргза, который теперь снова спал с ним в одной постели, просыпался от шума, сгребал Лиама в охапку и прижимал к себе. Ноги у него были холодные — Аргза грел их своими. Лиам дрожал. Тихо всхлипывал в его объятиях: ночью, в темноте, он мог позволить себе быть слабым. Аргза гладил его по спине, ничего не говоря. Что тут было сказать? «Мне жаль»? Если бы он знал, что уничтожение Эрландераны Братством приведёт к подобным последствиям, он бы убил Уоррена ещё в самом начале — и перебил бы всё Братство Хаоса заодно. Плевать ему было на опасных хиппарей, которые погибли в тот день в огне — но его Лиам сломался, и Аргза не знал, как склеить его обратно. Возможно ли это вообще? Проблемы, разумеется, не заставили себя долго ждать. — В Городе Железа и на других планетах начались восстания и протесты, — сообщил Лиам однажды утром, наблюдая за беспорядками на нескольких экранах. Аргза хмыкнул: ожидаемо. За Город Железа он был почти даже горд. — Мне разобраться с этим? — Нет, — Лиам помедлил. — Пока не нужно. Эти протесты никому не вредят. Аргза счёл, что вмешиваться и правда не стоит. Может быть, протесты приведут этого гуманиста в чувство. Может быть, он наконец-то поймёт, что пора заканчивать всю эту дурацкую игру — не будет же он воевать со всем миром сразу? Кроме того, сразу с десяток крупных землетрясений случилось на не связанных друг с другом планетах Федерации. Пока что внимание Лиама было направлено на то, чтобы разобраться с последствиями — организовать убежища, эвакуацию, спасательные работы. Днём Аргза вытащил Лиама на пикник в оранжерее: ему хотелось развеяться — хотелось, чтобы маленький зануда подышал свежим воздухом и потрогал траву. Обычно Лиаму помогало немного побыть на природе. Идея тому понравилась: он даже приготовил тот самый травяной отвар по рецептам Архагла, которым подкупал Аргзу в былые славные деньки, когда ещё нуждался в его покровительстве. — Давай куда-нибудь слетаем на днях, — предложил Аргза, пригревшись на клетчатом пледе под лучами местного солнца. — Прогуляемся, поедим нормальной еды, посмотрим какие-нибудь дурацкие достопримечательности. На Белдеве есть один бар, там продают дорогой элитный алкоголь и такие же претенциозные безалкогольные коктейли — наверняка даже тебе понравится. Лиам молчал, рассеянно глядя на чашку в своих руках. Наклонившись, Аргза подул ему на лоб, вороша дыханием синие пряди. — База вызывает Лиама, — сказал он насмешливо. — Приём. — Я думаю, мне нужно разблокировать воспоминания о плене у Близнецов. Аргза застыл. Это прозвучало так буднично, как будто Лиам раздумывал, стоит ли ему полить цветы сейчас или позже. Он вгляделся в его лицо — но не похоже было, что Лиам шутил. Пикник как-то резко перестал казаться уютным. — Нахрена? Лиам глотнул чай. — Я должен… видеть, к чему я могу прийти. Если перейду черту. Если потеряю рассудок. Аргза сел прямо, раздражённо потирая переносицу. Почему почти каждое их взаимодействие в последнее время превращалось в какой-то цирк? Они могли бы наслаждаться жизнью, таскаться по планетам, попадать в передряги, как раньше, и выбираться из них. Они могли бы трахаться каждый день, как кролики, ни о чём не заботясь. Но нет. — А то ты и так этого не знаешь, — он скривился. — Слушай, пташка, я понятия не имею, что именно они там с тобой сделали, но вернулся ты от них седым, и уверял меня, помнится, что ни за что к этим грёбаным воспоминаниям не вернёшься. Что изменилось? Какого чёрта тебе нужно ворошить прошлое? Я тебе гарантирую: ничего хорошего из этого не выйдет. Лиам поставил чашку. Поджал губы, явно раздражённый. — Мне не нужны твои гарантии, и я не просил совета. Я только хочу, чтобы ты побыл со мной, пока я делаю это. Аргза уставился на него, не веря своим ушам. — Ну, конечно, — произнёс он медленно, закипая. — Тебе не нужны мои советы. Я же такой примитивный, да? Или как там было? Куда уж мне до твоих интеллектуальных вершин! — Не начинай, — Лиам поморщился, но Аргза перебил его: — Если ты такой умный и такой самостоятельный, то зачем тебе я? — он встал. — Чтобы держать тебя за ручку, пока ты упорно пытаешься себя разрушить? Ну-ну. Мне это не интересно. Развернувшись, он зашагал обратно в главное здание. Лиам его не останавливал, но Аргза чувствовал спиной его взгляд. Он так и не обернулся. Чтобы найти приличный бар, ему пришлось хорошенько помотаться на корабле по окрестностям. На Белдеве и на той планете, где он расслаблялся в прошлый раз, всё оказалось закрыто: Лиам, помимо прочего, вводил везде, где мог, сухой закон — и закрывал целые алкогольные индустрии. Побродив по тоскливым улицам, где молчаливые и безмятежные люди ровными рядами шли мимо него на работу и учёбу, Аргза вернулся на корабль и полетел дальше. Но ситуация повторялась из раза в раз: где бы Аргза ни приземлялся, повсюду он обнаруживал одно и то же. Бары и клубы были закрыты. Громкая музыка и громкие голоса сменились на тихие, монотонные разговоры. Водители и пешеходы строго соблюдали правила движения, машины не сигналили, даже яркие цвета исчезли с витрин магазинов. И из каждого уличного экрана, из каждого радиоприёмника или громкоговорителя доносились увещевания: «Установи киберимплант — присоединяйся к всемирному сообществу Прогресса!» Весь космос потихоньку превращался в одну гигантскую Республику Нового Света. Наконец ему удалось обнаружить своеобразный передвижной бар — корабль наподобие «Аида», только гораздо меньше и далеко не так хорошо вооружённый. Здесь продавали неплохой виски, палёную водку и отличные коктейли. Томные красотки в золотых блёстках и перьях пели соблазнительными хрипловатыми голосами в микрофон, плавно двигая бёдрами под переливы саксофона. Тем не менее бар, похоже, переживал не лучшие времена: посетителей было совсем немного. — Бизнес, смотрю, идёт не слишком гладко, — заметил Аргза, подсаживаясь за барную стойку и заказывая виски. — Да уж, — бармен, рисуясь, толкнул по стойке стакан, одновременно наливая в него напиток — не пролил ни капли. — С этими новыми законами и чипами все как с ума посходили. Даже наши регулярные клиенты перестали заходить. Интересно, как теперь люди веселятся, подумал Аргза. Ходят в музеи и театры? Или что там у Хранителя Знаний ещё разрешено? Он пробыл там до утра, не жалея денег. Пил, беседовал о чём-то с барменом. Один раз подрался: с противником они разошлись в итоге почти мирно, взаимно довольные друг другом. Заказывал песни — и тоскливые, и весёлые. Одна из девиц в блёстках подарила ему приватный танец. Когда он вернулся на базу, Лиам обнаружился в той же оранжерее. Он сидел за деревянным столиком, который, похоже, сам же туда поставил, и пил чай. — Дорогая, я дома! — позвал Аргза. Лиам кивнул, признавая его присутствие, но взгляда не поднял. Аргза подошёл ближе. Внимательно его осмотрел: тот был бледноват, под глазами виднелись синяки, но в целом, казалось, ничего необычного. Возможно, он наконец-то пришёл в себя, и не сделал того, что собирался. Послушался голоса разума и не стал экспериментировать над собой в одиночестве. Аргза очень надеялся, улетая, что хотя бы страх убережёт Лиама от глупостей в его отсутствие. — Итак, — он сел за стол, про себя удивлённый тем, что Лиам заранее принёс сюда два стула, а не один. — Я вижу, ты в порядке. — Да. Что-то звенело. Аргза проследил взглядом за фарфоровой чашкой у Лиама в руке. Та слегка подрагивала, дребезжа о блюдце. Он нахмурился. — Ты сделал это, не так ли? — спросил он мрачно. — Да. Аргза выругался. Хлопнул по столу в избытке чувств. Лиам смотрел в пустоту, не реагируя на его поведение. — Ну и? Увидел ты, что хотел? Понравилось тебе, чёртов мазохист? — Ты ведь говорил, что тебе это не интересно. Голос у Лиама был спокойный и невыразительный — настолько, что Аргза сразу заподозрил неладное. Чашка задребезжала сильнее. Попытавшись сделать очередной глоток, Лиам пролил чай, чуть не опрокинув чашку себе на колени — так что поставил её вместе с блюдцем на стол и аккуратно вытер подбородок салфеткой. Глаза у него были совершенно стеклянные. Не стоило оставлять его. Проклятье. — Лиам, — позвал Аргза уже мягче, не в силах выносить это странное выражение лица. — Иди сюда. Давай поговорим. Лиам не сдвинулся с места. Смотрел он теперь только себе под ноги. Одна бледная рука накрыла другую в попытке скрыть дрожь. Повисло тяжёлое, напряжённое молчание. А потом… — Однажды, — сказал вдруг Лиам тихим, срывающимся голосом, — они погрузили меня в фантазию, где я лежал на рельсах, и поезд переезжал меня снова и снова. Я мог пошевелить только одной рукой. Там был рычаг. Я мог переключить его. Рычаг менял пути: если дёрнуть за него, поезд проехал бы мимо — но на соседних путях были привязаны другие люди. Я не мог им навредить. Поезд ехал прямо на меня, рельсы вибрировали, это походило на землетрясение, я слышал, как оглушительно он гудит… и оставлял рычаг на месте. А потом приходила Боль. На этом он не остановился: слова полились из него сплошным потоком, словно где-то внутри у него прорвало плотину. Он говорил о том, как с него заживо снимали кожу; о том, как сумасшедший маньяк ломал ему кости молотком, одну за другой; о том, как он сам побывал разумным безвольным оружием, которым убивали и пытали людей; о том, как он побывал в шкуре безумца, выдавливающего людям глаза и варившего добычу в кастрюле для супа. — А ещё… Аргза поймал его — просто схватил в охапку, вздёрнув со стула, и зажал ему рот. — Хватит. Лиама трясло. Было ясно, что продолжать он может ещё очень долго — и что чем дольше он говорит, тем хуже выглядит. Он часто и рвано дышал, уставившись в пустоту широко распахнутыми глазами. Аргза держал его, пока тот не обмяк у него в руках, как механическая игрушка, у которой кончился завод. В тот день они больше не разговаривали. Лиам был вялым и ни на что не реагировал. Он бездумно жался к Аргзе, почти от него не отходя, а Аргза гладил его по голове, проклиная давно почивших Близнецов. Ночью Лиам лежал без сна в его объятиях — а потом незаметно для Аргзы улизнул в Башню, где просидел на своём телепатическом троне до полудня следующего дня. Аргза наблюдал за ним после этого ещё некоторое время на случай, если воспоминания о Близнецах наделают ещё больше дыр в его протекающей крыше. Но Лиам больше не заговаривал об этом, и поведение его, казалось, ничуть не изменилось: он был всё так же задумчив, неулыбчив и молчалив, продолжая своё дело. Разве что стал ещё глубже и чаще уходить в себя: то и дело Аргза замечал, как он сидит с мрачным видом, ничего не слыша и не видя вокруг, и лицо у него было такое, как будто на плечах у него лежал вес всего мира. Обыкновенно Аргза слегка встряхивал его, или щёлкал по носу, или, наклоняясь, мягко кусал торчащее из-под шапки синих волос белое ухо. Но иногда и это не помогало — Лиам вздрагивал на мгновение, смотрел на него, а затем, убедившись, что это Аргза — всего лишь Аргза, — снова погружался в свои безрадостные мысли. Тем сильнее он удивился, когда однажды Лиам подкрался к нему со спины, пока Аргза сидел на ступеньке в одном из залов и чистил приобретённую недавно секиру. Две узкие ладошки легли ему на плечо: — Не двигайся. Угрозы в голосе не звучало — только что-то мягкое, отдалённо напоминающее озорство. Аргза расслабился, хмыкнув. — Это нападение? — уточнил он весело, уже думая о том, как затащить Лиама к себе на колени и попытаться его поцеловать. — Почти. Ловкие пальцы начали перебирать его волосы. Аргза запрокинул голову: Лиам наконец-то казался спокойным. И даже выспавшимся. В руке он держал расчёску. Слегка улыбнувшись самым уголком губ, Лиам мягко нажал ему на затылок, чтобы Аргза вернул голову в прежнее положение. — Я видел в Сети фотографию одного знаменитого выходца с Архагла, Браггду-Защитника. Мне понравилась его причёска. Я бы хотел сделать тебе такую же. Ты не против? Что ж, это определённо был хороший знак: похоже, его пташка понемногу приходила в себя. Наконец-то Лиам хотел заняться хоть чем-то, что не имело отношения к его «Великой Миссии». — Валяй, — разрешил Аргза, возвращаясь к чистке оружия. Судя по всему, Лиам заплетал ему многочисленные мелкие косички. Руки у него были ласковые, чуткие, привычные к мелкой работе, и Аргза, отложив в какой-то момент секиру, прикрыл глаза, наслаждаясь каждым прикосновением. Он ничего не мог с собой поделать: было чертовски приятно. — Мне нужно отыскать других телепатов, — говорил Лиам тем временем, сосредоточенно переплетая пряди. — Это бы укрепило мою телепатическую сеть. Монолиты не покрывают достаточно территории… и в последнее время всё чаще выходят из строя. Не пойму, в чём дело. Наноботы чинят их, конечно, но мне не нравятся эти поломки. Они не должны происходить, понимаешь? — Ага, — поддакнул Аргза, разомлевший от неожиданного внимания. — Я хочу, чтобы ты занялся вербовкой союзников. То есть… убедил их к нам присоединиться. Я не могу покинуть базу сам. — Ага. Лиам мог вить из него верёвки, когда проявлял заботу, и им обоим это было прекрасно известно. Аргза бы согласился сейчас с чем угодно. Конечно, монолиты нельзя ломать, иначе зомбировать население станет куда сложнее. Конечно, он лично будет летать по планетам, выискивая нужных ему телепатов. Конечно, Лиам не может покинуть базу… кстати, почему? — Почему? — спросил он запоздало. — Потому что… моё место — здесь. Это ничего не объясняло, но Аргза не стал давить. В последнее время получать от Лиама ответы становилось всё сложнее и сложнее. Лиам продолжал плести. На базе было тихо. Гудели лампы на потолке. Аргза слушал мерное дыхание Лиама сзади. Спина начала затекать, затем — ныть. Но он не двигался, зная: если он прервёт эту странную процедуру, Лиам просто уйдёт, вернётся к своим цифрам, программам и мониторам, и снова забудет о его существовании. «Какой же ты жалкий, — сказал в его голове голос, подозрительно похожий на голос Конрада, будь он неладен. — Радостно хватаешь любые крохи тепла, как голодный пёс». — Ну, вот и всё. По-моему, получилось неплохо. Аргза открыл глаза. У него было ощущение, что он успел задремать. Спину неприятно тянуло от долгого сидения без опоры. Тёмной техникой он достал ручное зеркало из спальни и взглянул на результат. Оказалось, Лиам и правда заплёл ему едва ли не сотню аккуратных тонких косичек. Некоторые из них были украшены красными и золотыми бусинами, какими-то блестящими вкраплениями — но в меру. Одна из кос потолще, начинающаяся над ухом горизонтальным плетением, заканчивалась у плеча ярко-синим пером. Таким же синим, как волосы самого Лиама. — Ну как? Он с кряхтением поднялся с пола и поцеловал Лиама в лоб. — Мне нравится, пташка. Особенно перо. Лиам искренне улыбнулся, зардевшись от смущения. Аргза взглянул на него — и подумал, что ради него готов перебить хоть целую межгалактическую империю, если это заработает ему ещё хотя бы одну такую улыбку. — Что ты там говорил про телепатов? *** Туман окутывал улицу густой белой завесой. Тонули дома, машины и немногочисленные прохожие, растворяясь в холодной пелене: только самые верхушки зданий торчали из белого моря, как причудливые острова. Стояла давящая, тревожная тишина. Саксари выглянула из-за угла. Как она и думала, к выведенному из строя монолиту уже катились ремонтные дроиды, мерцающие красными лампочками. Действовать требовалось быстро: стараясь не делать резких движений, чтобы нанодатчики в воздухе не среагировали, она бесшумно достала из сумки бомбы с электромагнитным излучением. «Так, — сказала она себе, — осторожно, не спеши, помни, как Шем говорила: они учатся, и, возможно, сумеют среагировать, если я ошибусь…» Это было правдой: она сама видела, как во время последней вылазки брошенная Шем бомба просто зависла в воздухе, и наниты обезвредили её ещё до того, как та взорвалась. Поначалу идея с электромагнитными импульсами работала просто отлично: они могли временно отключить и монолит, и нанитов вокруг, и даже эти проклятые чипы — но осторожность терять было нельзя. Машины учились слишком быстро. Она уже занесла руку с круглой бомбой для броска, когда в тумане вдруг словно из ниоткуда возникла массивная тёмная фигура. Саксари замерла. Синие вспышки замелькали вокруг силуэта — наниты сканировали гостя. Тот поднял руку, и Саксари услышала в тишине улицы низкий мужской голос: — Тихо. Я свой. Вспышки прекратились. Дроиды тоже не обращали на гостя внимания. Саксари подкралась поближе, пытаясь разглядеть его сквозь завесу тумана: пришелец был очень высокий, широкоплечий и темнокожий. Он недовольно заозирался. — Твою мать, нихрена не видно. И как мне её искать? Затем он прислушался, словно кто-то отвечал ему. Хмыкнул и зашагал прочь с площади. Саксари осторожно потянулась к его разуму, ведомая любопытством — но натолкнулась на странный барьер. А вот это было интересно. Если незнакомец обладал защитой против телепатов, то он мог пригодиться Сопротивлению. Она последовала за ним. То ли туман обманул её, то ли её навыки слежки оставляли желать лучшего — но в какой-то момент незнакомец попросту исчез. Там, куда он свернул, был тупик. Саксари осторожно заглянула туда: пусто. Странно — неужели кого-то его комплекции можно так просто потерять средь бела дня, да ещё и на пустой улице? Саксари оглянулась: возможно, дроиды всё ещё работают, и ей не поздно вернуться к монолиту… — Попалась. Вскрикнув от неожиданности, она отскочила назад с бешено колотящимся сердцем. Незнакомец стоял прямо перед ней, лениво ухмыляясь. Ужасно высокий — и ужасно пугающий. — Я… я вовсе за вами не шпионила! — пробормотала она. И тут же мысленно хлопнула себя по лбу: теперь незнакомец смотрел на неё, подняв бровь, с откровенным скептицизмом. По привычке она снова попыталась проникнуть в его разум — но барьер оказался совершенно непробиваемым. — Ага, — сказал незнакомец зловеще. — Похоже, тебя-то я и ищу. Саксари отступила на шаг. Возможно, это была ошибка: ей не стоило за ним идти. Говорила ей Шем, что привычка поступать импульсивно не доведёт до добра. Что теперь — бежать? Почему-то у неё было ощущение, что этот здоровяк нагонит её, хилую библиотекаршу, без особого труда, даже в таком тумане. — П-правда? И зачем же? Не думаю, что мы знакомы. Возможно, вы меня с кем-то перепутали? — она сделала ещё шаг назад. — Ах, знаете — совсем забыла: мне надо спешить, хорошего вам дня, сэр… Незнакомец достал какой-то небольшой прибор с экраном и направил на неё. Почему-то ей показалось, что сейчас её пристрелят — Саксари застыла, охваченная ужасом. Жизнь стремительно начала проноситься у неё перед глазами. — У тебя нет чипа, — объявил он и убрал прибор обратно в карман кожаного пальто. — Что, не фанат технологий, которые вшивают тебе прямо в тело? Он как будто не осуждал — и даже напротив, был с этим согласен. Саксари вгляделась в его лицо. Надо уходить, шептал ей внутренний голос. Надо бежать. Но она ведь пошла за этим громилой не просто так. Можно ли ему верить? Рядом послышалось тихое механическое лязганье, и в тумане вспыхнули синие огоньки. Саксари отмерла и нервно огляделась. Чёрт! Сканировщики! Вот от этих точно добра ждать не стоит — эти, как только выяснят, что у неё нет проклятого чипа, сразу схватят, не разбираясь, и поволокут в Центр Исправления. Он дёрнулась было — но странный незнакомец схватил её за плечо. — Отпустите! Бесполезно — хватка у громилы была стальная. Да почему же наноботы в атмосфере на него не реагируют?! Это же явное насилие! Лязганье раздалось ближе: из тумана вынырнули два человекоподобных дроида, у которых вместо лица был овальный экран. — Чего вы хотите? — зашептала она, обращаясь к державшему её мужчине. — Денег? Хорошо — берите всё, что у меня есть, только отпустите! Он ничего не ответил. Дроиды подошли ближе, синие лучи скользнули по ним обоим — и Саксари застыла снова, совершенно не зная, что ей предпринять. [Обнаружен гражданин не надлежащей комплектации, просьба пройти в Центр Исправления, спасибо за ваше сотрудничество…] Металлические клешни вытянулись в её сторону. Может быть, подумала Саксари оцепенело, так будет даже лучше. Она наконец-то встретится с Карой — и, возможно, даже поймёт, что с ней стало… Она не успела увидеть, что именно незнакомец сделал. Он выбросил руку вперёд, что-то блеснуло в воздухе — и отрезанные клешни упали на мостовую. А затем верхние половины обоих дроидов просто съехали с нижних половин, и дроиды нелепо упали, разваливаясь на запчасти. Саксари оглянулась на незнакомца, у которого откуда-то появились железные когти на руке. Тот ухмыльнулся — и отпустил её. — Думаю, — сказал он, — нам с тобой надо потолковать. Оказалось, что незнакомца зовут Аргза, а когти с лесками — его оружие. Перебежками, стараясь не попасться другим дроидам, Саксари отвела его в одно из Убежищ, вход в которое располагался в подвале бывшего винного магазина. С новыми законами бизнес быстро прикрыли, владелец уехал, а помещению не нашлось пока нового применения. Правда, ходили слухи, что скоро здесь разместят ещё один пункт раздачи продуктов по талонам, а потому Убежище в подвале готовились бросить со дня на день и на всякий случай не оставляли здесь никаких важных вещей. Сегодня здесь была одна Мелина, которая оккупировала кухонный уголок с кофеваркой и кулером — раньше в подвале был склад, где имелась даже «зона отдыха» для сотрудников. Поздоровавшись с ней, Саксари отвела Аргзу в сторонку. — Могу я спросить? — Саксари посмотрела на Аргзу, и когда тот насмешливо кивнул, решилась: — Только один из нас «не надлежащей комплектации», как сказал Сканировщик. У вас… есть чип? Аргза поморщился и раздражённо сплюнул на пол. Только усилием воли Саксари сдержала упрёк: как некультурно! Похоже, тема была для него не из приятных. — Ну, есть. Дальше что? Прозвучало довольно агрессивно, учитывая, что о чипе самой Саксари он осведомлялся совершенно спокойно ранее. Что-то будто мелькнуло на мгновение за его барьером: Саксари ощутила странную вспышку силы. Он тоже телепат? — Ничего такого, просто — если вы нашли способ, как отключить его, то, возможно… мы могли бы быть другу полезны? Простите, я не знаю, кого вы ищете, но, возможно, я смогу с этим помочь, если вы поможете мне. Я многих знаю в Фон-Виетте. Аргза окинул её долгим пристальным взглядом, словно решая, насколько он может ей доверять. Забавно — совсем недавно она думала о том же по отношению к нему. Но если он вот так, без колебаний, уничтожил Сканировщиков, разве это не значит, что он на их стороне? На стороне свободных? — Я с Тремирата, — сказал Аргза ровно, — и я здесь, чтобы найти местное Сопротивление, потому что с нашим ничего не вышло. Что-то в его тоне показалось Саксари странным: словно он просто повторял слова невидимого суфлёра. Но беспроводной гарнитуры на нём видно не было, и мысль показалась Саксари абсурдной: уничтожая этих дроидов и признаваясь в том, что у него есть чип, Аргза выглядел совершенно искренним. Она решила отбросить подозрения и довериться ему: видит бог, Сопротивлению и впрямь не помешала бы помощь! Тремират был соседним государством на крошечной планете неподалёку. Судя по всему, Сопротивление там возникло раньше, но и подавлено было быстрее, поскольку там царила жёсткая диктатура — а теперь оттуда и вовсе не поступало никаких новостей. — Почему у вас не вышло? — Всех переловили. Кого не переловили — тот свалил, как я. Что здесь? Вздохнув, Саксари присела на один из ящиков и начала рассказ. — Всё начиналось невинно: эти чипы рекламировали, как некое универсальное устройство, заменяющее и компьютер, и телефон, и всё прочее сразу — якобы с помощью него можно будет общаться друг с другом мысленно и сидеть в Сети круглыми сутками. Рекламы было много, сразу несколько больших корпораций объявили, что их продукция теперь совместима с этими чипами, всюду агитировали имплантировать их. Те, кто уже получил их, тут же начинали убеждать своих близких, родных и друзей, чтобы те тоже прошли процедуру. Начали строиться эти монолиты. Уже тогда начали ходить теории заговоров, что монолиты испускают какое-то вредное облучение, вызывают кошмары и головные боли… Конечно, в эти теории никто не верил, потому что точно так же говорили когда-то и про телефоны, и даже микроволновки, — она покачала головой. — Как мы этого не заметили? Всё произошло так быстро. Все эти новые законы, расширение юрисдикций Нового Суда, наниты в атмосфере, следящие за проявлениям агрессии, а потом — эти чипы… Мы и оглянуться не успели, как это стало реальностью. Власти начали чипировать преступников без их на то согласия. Одновременно с этим начали закрываться многие предприятия и магазины. Запретили алкоголь и табак. Начали пропадать люди. Многие внезапно и необъяснимо меняли работу, публичные личности уходили со своих постов, объявляя, что теперь ходят «работать на благо общества». Закрывались целые индустрии. Объявили перманентный комендантский час. Даже новые исполнительные органы власти появились, со всеми этими дроидами вместо полицейских… И как-то так оказалось в один момент, что эти проклятые чипы — не развлечение и не удобство, а то, что каждый житель Республики Фон-Виетт обязан иметь по закону — иначе Сканировщики утаскивают в Центр исправления и имплантируют его насильно. — Ясно, — Аргза снова внимательно её оглядел. — И что ты делала у этой штуки? Саксари смутилась. Стоило ли об этом рассказывать? — Я… просто пытаюсь вернуть свою подругу. Люди из Братства Хаоса — я знаю, что они преступники, но выбора у нас не остаётся! — развезли по разным уголкам Сопротивления вот это, — она показала ему устройство из своей сумки. — Бомбы, при взрыве испускающие электромагнитный импульс, который нарушает работу монолитов и этих чипов. Мы думаем, что если… если вывести их из строя достаточно надолго, то, может… не знаю, может, тогда их не сумеют починить. Или у нас появится достаточно времени, чтобы спасти хоть кого-нибудь. Кара, она… я просто надеюсь, наверное, встряхнуть её — если она хоть на несколько минут окажется без воздействия чипа, то очнётся, и тогда… Саксари неловко замолчала, поняв, что выдала слишком личное. Аргза мотнул головой, словно пытаясь избавиться от чьего-то назойливого голоса в ухе. Он выглядел скорее скучающим, чем сочувствующим. Подумалось почему-то, что внешность у него даже бандитская — возможно, он тоже из Братства? — Значит, конкретного плана у вас нет. Вы бросаете бомбы, потом монолиты чинят, и всё повторяется по кругу. Охрененная стратегия, если я правильно понял. — Можно подумать, у тебя есть лучше! — возмутилась Саксари, от злости даже переходя на «ты». Но Аргза только лениво усмехнулся: — Есть. Она недоверчиво на него уставилась. — И? — Ну, во-первых, ты могла бы просто схватить свою подружку — и остальное Сопротивление, если хочешь, — куда-нибудь к хренам подальше, в глушь, где нет ни монолитов, ни Сети. Кто знает? Возможно, это сработало бы. Потом: чего мелочиться? Берёте эти бомбы, угоняете корабль — и прерываете сигнал в его источнике, а не на передатчике, — тут он поморщился, словно от приступа мигрени, но всё равно продолжил: — На самом деле я даже знаю место, откуда исходит главный сигнал… Он схватился за голову, скривившись от боли. Забормотал себе под нос: — Не смей!.. Живо прекрати! Саксари испуганно всплеснула руками, не зная, что предпринять: — Ты… вы в порядке? Мигрень? Приступ? Вам помочь? Мелина, попивавшая кофе, оглянулась на них, привлечённая шумом, и Саксари спросила у неё через всё помещение: — У нас есть аптечка? Какие-нибудь лекарства? Но невнятно рычащий Аргза наконец распрямился, всё ещё морщась, и рявкнул: — Не надо мне колёс! Всё уже прошло. Отдышавшись, он снова взглянул на Саксари. — Ну, так что? — спросил он, как ни в чём не бывало. — Собираем ваше Сопротивление, запасаемся оружием — и летим расправляться с тиранией? Он не выглядел так, как будто шутил. Саксари отступила от него, пытаясь понять, какого ответа от неё ждут. Не предлагал же он в самом деле…? — Оружие я тоже подскажу, где достать, — добавил он снисходительно. — Сомневаюсь, что нескольких ЭМИ-бомб хватит. Саксари и Мелина переглянулись. Наконец старушка, для которой это Сопротивление была не первым — в молодости она сражалась против незаконно захватившего власть местного диктатора, — кивнула ей: — Веди его в штаб. Пусть его там выслушают, тогда решим коллективно. Так что пришлось снова покинуть относительную безопасность Убежища и выбраться на улицу. До главного штаба требовалось немного пройтись — в общественном транспорте тоже стояли теперь сканирующие устройства, так что Саксари передвигалась по городу в основном пешком. Улицы были всё так же залиты туманом. Прохожих стало чуть больше, но избегать их было нетрудно — Саксари придерживалась узких переулков. — Мне жаль, — подала она голос, видя, что её спутник не собирается говорить. — Насчёт Тремирата и Сопротивления. У вас был кто-то близкий, кто… не вернулся? Взгляд Аргзы вдруг подёрнулся дымкой печали — Саксари знала этот взгляд. Взгляд кого-то, кто потерял нечто очень ценное. — Да, — ответил он мрачно. — Но я ещё надеюсь, что это просто временное помешательство. Она кивнула. Многие в Сопротивлении считали так же: что потерянных ещё можно вернуть. В конце концов, эти люди не умерли: просто после чипизации, принудительной или добровольной, они становились другими. Хорошо ещё, если перемены затрагивали только поведение: нередки были случаи, когда член семьи, друг, коллега или возлюбленный покидали планету, сообщив близким, что «их присутствие необходимо в другом месте». — Кара, она… она не плохой человек, — произнесла Саксари неожиданно для себя. Ей хотелось поделиться этим хоть с кем-нибудь, поскольку Сопротивлению это рассказывать было как-то неловко. — Я знаю её с детства. Она всегда была… немного шебутная. Понимаете? Отважная, весёлая, боевая, душа компании… такая, какой мне никогда не быть, — Саксари сглотнула, отводя взгляд, и затеребила рукава своего синего платья. — Просто она… любила лёгкие деньги и иногда была слишком самонадеяна. Связалась с дурной компанией. Я говорила ей оставить это, говорила, что её ждут неприятности, но она отмахивалась, мол, она просто курьер, её работа — просто доставлять, и ей не грозят за это серьёзные неприятности, она же не хранит и не продаёт… В общем, наверное, она сама виновата. Но я думала, что худшее, что с ней может случиться — это то, что она угодит в тюрьму! Наверное, мне стоит даже радоваться, что этого не произошло. Теперь она просто работает на этом дурацком заводе по производству дроидов целыми днями. Ни с кем не общается, даже со мной. Не смеётся больше, не улыбается, не рассказывает о своих безумных планах, не злится на начальство, как бывало раньше — просто уходит с утра на завод, приходит домой к ночи и ложится спать с одним и тем же выражением лица. Иногда механически выходит на пробежку, как робот, ходит в магазин за продуктами по талонам, убирает мусор с улиц, моет полы в ближайшей больнице по выходным — и ничего больше. Потеряла интерес ко всем своим увлечениям. Как будто просто выполняет… свою функцию, а не живёт. Даже разговаривать почти перестала. Аргза наклонил голову, словно к чему-то прислушиваясь, но Саксари, напрягая слух, так и не сумела различить, что за звук привлёк его внимание. — Мне это знакомо, — только и сказал он в ответ на её историю. Что ж, сочувствия она и не ожидала — в конце концов, все истории после того, как началось это безумие, были похожи между собой. — Я просто… я не уверена, что… оружие, угон кораблей, чьё-то убийство… Я не думаю, что смогла бы пойти на это. Я просто хочу вернуть свою подругу, и вернуть Мелине внука, а Гарриет — мужа, и не хочу никому причинять вред. — И это, — пробормотал Аргза, — я тоже уже слышал. Они дошли до штаба — большой общественной столовой, где раздавалась теперь бесплатная еда по талонам. В этот час там были только члены Сопротивления: кто-то спал на лавочках за столами и на полу, кто-то уже проснулся и готовился к рабочему дню: многие не могли вернуться к себе домой — или потому, что их жильё отняли, перераспределив их в другое место, куда они не могли попасть без чипа, или потому, что дома их ждали родные, уже чипированные, которые могли сообщить о них Сканировщикам. Когда Саксари вошла, бодрствующие тут же замерли, как олени в свете фар, и настороженно на неё оглянулись — но почти сразу расслабились, узнав её. На Аргзу посматривали с подозрением, и всё же он был человеком, а не роботом — это было не так страшно. — О, Сакс, — сказал кто-то, — привет, я тут как раз… Голос замолчал, не договорив, и Аргза обернулся. Из подсобки к ним вышла молодая женщина с короткими волосами, одетая в милитари: она побледнела, испуганно уставившись на Аргзу, как будто узнав его. А он явно узнал её. — Шем? — позвала Саксари, обеспокоенная повисшим в воздухе напряжением. Шем отступила на шаг, а Аргза, напротив, шагнул к ней. — Ну, привет, — сказал он, и на его лице, только что спокойном, проступило вдруг хищное, неожиданно кровожадное выражение. — Кого я вижу! Недобиток из Братства, а? Не тебя ли мы встретили в этой сраной Республике Нового Света? Люди вокруг удивлённо на них смотрели. Ничего не понимая, Саксари переводила взгляд с одного на другого. — Я слышал, ты взяла у него кровь тогда, чтобы поэкспериментировать, — продолжал Аргза, неумолимо на Шем надвигаясь. — Уж не ты ли внесла вклад в тот газ, которым этих хиппарей травили? Затем всё произошло быстро. Шем выхватила из-за пояса оружие. Нацелила его на Аргзу. Но прежде, чем она успела выстрелить, Аргза выбросил вперёд руку с когтями — в воздухе сверкнули лески… А ещё прежде вдруг пропал телепатический барьер, окружавший разум Аргзы, и Саксари, отчаянно желающая ответов, инстинктивно потянулась своей силой к нему. Ей хватило мгновения, чтобы увидеть всё. Аргзу, убивающего членов Братства Хаоса по чужому приказу. Крадущего дроидов для кого-то и следящего за возведением монолитов через чьё-то плечо с монитора. То, зачем Аргза прибыл в Фон-Виетт — для поисков телепата, её поисков, чтобы она помогала поддерживать этот чудовищный новый режим. То, как Хранитель Знаний… сошёл с ума. — Нет! — вскрикнула она, рефлекторно отшатнувшись, когда у её ног с глухим стуком приземлилось что-то красно-белое. Это была отрезанная кисть руки Шем. Больше Саксари вынести не могла. Она всю жизнь работала библиотекарем — и до начала всего этого безумия даже не знала таких потрясений. Она жила спокойной, рутинной жизнью: пила кофе по утрам, выдавала книги, ходила в ближайший торговый центр по выходным, делая импульсивные покупки на зарплату. Она совершенно точно не собиралась участвовать ни в каких революциях… и она совершенно точно не готова была к тому, что кому-то у неё на глазах отрежут лесками руку. Перед глазами у неё помутилось. Звуки стали приглушёнными, будто бы отдаляясь. В ушах стучала кровь. Она пошатнулась, попыталась за что-то схватиться, но промахнулась — и просто упала на пол, ударившись головой. Белая вспышка полыхнула перед глазами. Что было дальше, она не знала. Кто-то кричал. Что-то мелькало рядом. Яркий свет ударил в лицо — судя по всему, помещение заполонили Сканировщики с их металлическими клешнями, хватающие людей Сопротивления. «Как странно, — подумала Саксари, закрывая глаза. — Наверное, это просто сон». Но от этого сна она никогда уже не очнулась. *** — Зачем?! Зачем ты это сделал?! Всё могло закончиться мирно! Она могла пойти с нами добровольно! Аргза встряхнул головой — от принудительной телепортации звенело в ушах. Лиам ходил перед ним туда-сюда, непривычно взбешённый. Аргзе крайне редко прежде доводилось видеть его таким. — Что за истерика? — поинтересовался он раздражённо. — Я-то думал, ты будешь благодарен, пташка. Лиам тут же подлетел к нему, сжимая кулаки. — Благодарен?! — казалось, он вот-вот задохнётся от злости. — Аргза! Я дал тебе чёткие инструкции — что ей сказать, что ей предложить, чтобы она согласилась сотрудничать! Мы могли бы убедить её, я мог бы пообещать вернуть ей подругу в обмен на её помощь, но нет — тебе надо было непременно сделать по-своему и всё испортить! Терпение Аргзы вдруг лопнуло. Мало того, что этот сопляк всю поездку в Фон-Виетт безвылазно проторчал у него в голове, предоставляя свои никому не нужные «инструкции», как будто Аргза был не способен найти какую-то дурацкую телепатку самостоятельно, мало того, что он вдруг ни с того ни с сего устроил ему пренеприятнейшую мигрень, чуть не пустив коту под хвост весь его план с инфильтрацией в местное Сопротивление, — так ещё и смел теперь предъявлять ему претензии, как будто он нанимал Аргзу за баснословные деньги, а тот, видите ли, не слишком точно выполнил его заказ! Схватив Лиама за шиворот, он как следует его встряхнул — голова того мотнулась взад-вперёд. — Напоминаю, — проговорил он с угрозой, глядя в разноцветные глаза эрландеранца, — я — не твой подчинённый. Я на тебя не работаю. Я помогаю тебе, мелочь, по доброте душевной — и только. Так что все свои претензии можешь засунуть себе, — он усмехнулся, отпуская его, — прямо в свою узкую задницу. Глаза Лиама превратились в две тонкие ледяные щели. Он был в такой ярости, что, кажется, даже не находил слов. Обычно Аргза закончил бы на этом — злить Лиама было забавно только до определённой степени, — но его изрядно достало быть мальчиком на побегушках. — Кроме того, — продолжил он небрежно, — не понимаю, чем ты недоволен. В конечном итоге всё сложилось в твою пользу, разве нет? Эти дроиды уволокли телепатку в Центр чего-то там, где ей принудительно поставят чип, и она станет твоей живой антенной — как ты и хотел. Лиам шагнул к нему. Что-то в его лице, в том, как он двигался, казалось странно угрожающим: будь Аргза хоть немного менее самоуверенным, хоть немного больше доверяй он своим инстинктам в этот момент, он бы отступил. Впервые в жизни, впервые за все эти годы вместе он вдруг ощутил: Лиам опасен. По-настоящему опасен — даже для него. — Ты думаешь, — произнёс Лиам медленно и тихо, — что всё это — просто игра? С неожиданной силой он вдруг схватил его за отвороты плаща, заставляя наклониться — а затем руки его взметнулись к вискам Аргзы. — Что… Аргза попытался рвануться, но тело его больше не слушалось. Его накрыло отвратительное ощущение дежавю. — Я покажу тебе, как я серьёзен. Больше Аргза не успел ничего. Он моргнул — и оказался в другом месте. …С одной стороны было пламя, от жара которого хотелось содрать с себя даже кожу, лишь бы ощутить немного облегчения, с другой стороны — снежная буря, замерзавшая на лице ледяной коркой и пробирающая холодом до самых костей. А тропа посередине постепенно сужалась, превращаясь в лезвие бритвы, и Аргза шёл целую вечность, не зная, куда, не помня, зачем, пока не… …Конрад стоял в центре сложной печати, и забирал его жизнь — его молодость, его силу, его будущее, и он не мог даже пошевелиться, не мог сделать абсолютно ничего, и дорогой кузен усмехнулся — презрительно, торжествующе, словно всегда знал, что их противостояние закончится именно этим. А потом Аргзы не стало: он проиграл… …На жёлтой дороге под палящим солнцем мириады хищных насекомых поедали его заживо, откусывая от него по кусочку, забивались в рот, в нос, в уши и даже в глаза, сводили с ума своим жужжанием, пожирая его изнутри, руки и ноги его вросли в землю, не давая пошевелиться, и агония продолжалась бесконечно… …Живые мертвецы, пострадавшие от вируса, раздирали его на куски, пока снизу медленно поднималась заражённая вода. И Лиам, тоже мёртвый, слепой, ничего не соображающий, был среди них — с глухим рычанием он пожирал его внутренности из рваной раны на животе… …Поезд мчался на него, уже не успевая затормозить, и многотонная железная машина на полной скорости проезжалась по его телу, перемалывая его кости в труху… …Лиам умирал у него на руках, истекая густой серебристой кровью, похожей на ртуть, и взгляд его голубых глаз тускнел, и ран было так много — Аргза не успел, не смог его защитить. — Ты — чудовище, — прошептал Лиам синеющими губами. — Благодаря тебе я научился ненавидеть. Оставь меня, пожалуйста… дай мне хотя бы умереть в покое, не видя твоего ужасного лица. …Он очнулся, жадно глотая воздух, будто вынырнул из воды. Надрывно выл ветер. Гудели в здании старые трубы. В лицо бил электрический свет. Тяжело дыша, он повернул голову, оглядываясь по сторонам. Он находился всё там же — в той же комнате, куда переместился из Фон-Виетт. За окном уже было темно — он провалялся в бесчисленных кошмарах весь день. Или прошло больше? Восприятие времени смазалось: одни видения по внутренним ощущениям занимали не больше нескольких минут, тогда как другие отнимали годы, если не десятилетия. Образов и ощущений, сменяющих друг друга, было слишком много: казалось, он успел испытать каждый вид боли, известный человеку. Тело его сотрясала крупная дрожь. Он весь вспотел. Лиам стоял у окна, глядя на пустой тёмный двор. — Если ты думаешь, — проскрипел Аргза с ненавистью, пытаясь подняться, — что напугал меня этим, ты, грёбаный… — Я не пытался тебя напугать. Страх и ярость бурлили внутри, требуя выхода. Аргза кое-как встал, не обращая внимания на дрожь, и двинулся к окну. Лиам повернулся к нему, но взгляда не поднял. — Мне жаль, — сказал он тихо. — Я переступил черту. Если тебе станет от этого легче, можешь уд… Аргза не дослушал. Кулак его врезался Лиаму в лицо. Лиам отлетел назад, как пушинка, снесённая ураганом, и упал на пол. Подняться он не пытался. — «Переступил черту»? — переспросил Аргза неверяще, зло, надвигаясь на него с занесённым кулаком. — Ты, маленький засранец, взял и поигрался с моим разумом, как… — Как Близнецы сделали со мной. Я знаю. Лиам не смотрел на него. Он вытер кровь с разбитой губы, всё так же сидя на полу, и сжался, словно по привычке — в ожидании удара. Он не собирался сопротивляться, как не сопротивлялся избиениям все те годы, пока был у Аргзы рабом. Только теперь, когда тот пригнул голову, Аргза вдруг заметил, как много у него на самом деле седых волос. Когда-то там была только одна седая прядь, теперь же побелела половина головы. И почему он не видел этого раньше?.. Лиаму не было ещё и двадцати пяти. Кулак Аргзы опустился, разжимаясь. Вот что странно: раньше он превратил бы этого зарвавшегося щенка в кровавое месиво за одну только попытку вот так взять его разум под контроль, но… теперь, казалось, это не принесло бы ровно никакого удовольствия. Только добавило бы ещё больше горечи — а она и так беспрерывно отравляла его изнутри. — Да уж, — сказал он сквозь зубы. — Ты — достойный наследник Близнецов. Можешь собой гордиться. Лиам вздрогнул так, как будто он и правда снова его ударил. Сплюнув на пол, Аргза развернулся и ушёл, оставляя его одного — наедине с содеянным. Он улетел — до ближайшей планеты. Ночевал прямо на корабле, приземлившись подальше от людей: не хотелось совершенно ничего — только прийти в себя. Но спалось плохо: ему продолжали сниться кошмары, которых раньше у него никогда не было, словно мозг, раскуроченный проклятой телепатией, впервые научился генерировать сны самостоятельно и теперь охотно этим пользовался. Аргза просыпался, не понимая, что реально, а что — только вымысел, засыпал снова, проваливался в липкое марево странных образов — просыпался снова, и так по кругу. Отдохнуть так и не удалось. Так что утром он завёл двигатель и полетел дальше. Некоторое время просто мотался по космосу, пока наконец не нашёл тот самый нелегальный передвижной бар, где так славно отдохнул ранее, и долго пил там, не отвечая ни на чьи расспросы. Он уверял себя, что не вернётся. Он уверял себя, что на этом всё кончено: если что он и ненавидел больше, чем ограничение своей свободы, так это то, когда кто-то копался у него в голове. И, конечно, всего через полторы недели бессистемных полётов, грабежей и гулянок он, не выдержав, всё равно вернулся. Хотелось поругаться с Лиамом как следует, не сдерживаясь, желательно нецензурно и громко, а потом — страстно помириться. Аргза заглянул в оранжерею, в Башню, в зал с мониторами — Лиама нигде не было. Обнаружился он лишь спустя некоторое время, в одном из коридоров: одинокая худая фигура лежала на полу. На короткий миг мелькнула мысль: он опоздал, как в том кошмаре, на базу ворвались враги… Забыв обо всех размолвках, Аргза бросился к нему, проверил пульс, дыхание. Тот был жив — просто без сознания. Пришлось отнести его в лазарет, положить в медицинскую капсулу и запустить сканирование. Но анализ показал только нервное и физическое истощение вместе с сильным обезвоживанием организма. Покачав головой, Аргза отнёс его в постель. Напоил водой, — тот так и не проснулся, — и ушёл делать ему суп. Запах еды разбудил его. Лиам приоткрыл глаза, обвёл мутным взглядом комнату. — Аргза? Он помог Лиаму сесть, подоткнув подушки под спину. — Ага. Я принёс суп, ешь. Есть тоже пришлось помогать. Лиам двигался вяло, медленно. Аргза наблюдал за ним, щурясь: едкие слова жгли язык, но казались теперь совершенно бессмысленными. — Сколько раз ты ел, пока меня не было? — Три раза. Кажется. — За десять дней? Он оглядел его. Похоже, эти «три раза» тоже были не слишком-то сытными: Лиам, казалось, похудел ещё больше. Под глазами у него залегли впечатляющих размеров синяки. Щёки впали. — А сколько раз спал? Лиам не ответил. Доев, он поставил тарелку на тумбочку рядом с кроватью и в изнеможении опустился обратно на подушки. На Аргзу он не смотрел. — Я нашёл тебя в коридоре. Похоже, ты вырубился от голода. — А, — Лиам не выглядел удивлённым. — Что ж, это было ожидаемо. Спасибо за помощь. Повисло молчание. За окном снова гудел ветер, и снова было темно. Лиам в темноте казался ещё бледнее обычного. Протянув руку, Аргза убрал ему волосы с лица. — Упрямец, — сказал он ласково и обречённо. Тогда Лиам наконец посмотрел на него. Странное беззащитное выражение проявилось на его лице, только что спокойном и равнодушном. — Я думал, ты ушёл. Я думал, ты… больше не вернёшься. — Я думаю так каждый раз, и всё равно возвращаюсь. Лиам заморгал — так, как будто смаргивал подступающие слёзы. Ему правда было не всё равно? Он слабо поднял руку, потянулся к нему. Аргза поймал его ладонь своей и слегка сжал. — Не уходи больше. Пожалуйста. Я так боюсь… — Лиам сглотнул. Голос его упал до шёпота. — Я так боюсь остаться один. Аргза внимательно вгляделся в его лицо. Нижняя губа до сих пор была разбита — его кулаком. На челюсти желтел крупный синяк. Тиран и деспот, опасный диктатор, пытавшийся контролировать весь мир сразу — и маленький беспомощный птенец в одном лице. Как он стал таким? Чего он боялся, если был теперь таким могущественным? Почему морил себя голодом и не спал ночами? Лиам был не в порядке. И Аргза не знал, будет ли он в порядке хоть когда-нибудь. — Мне правда жаль, Аргза. Прости. Я не должен был так делать. Я поступил, как они. Я хотел… я был так зол, и… Он замолчал. Не лучшее оправдание — но хоть так, чем никакого вовсе. Аргза погладил его по голове, вздохнув. Ругаться с Лиамом у него всё равно никогда нормально не получалось. — Не делай так больше. — Не буду. Обещаю. Они замолчали снова. Всё это неприятно напоминало Братство Хаоса — когда Лиам был пленником, и зачем-то стёр ему память. Аргза простил его тогда, простил и сейчас, не в силах злиться на это нелепое существо, намеренно вредившее себе же. Возможно, стоило начать искать способы, как это всё исправить. Аргза уже сомневался, что помешательство «временное», но понятия не имел, как Лиама спасать. А может, всё дело — в дурацком «древе тьмы», семена которого Лиам выхватил своим лицом на Архагле? Как он тогда сказал? «Пробуждает в человеке всё самое худшее»? — Аргза, — позвал вдруг Лиам шёпотом, выдёргивая его из мыслей. — Ты когда-нибудь хотел, чтобы меня не было? Он озадаченно взглянул на него. — Чего? — Чтобы меня не было. Не существовало. Чтобы мы никогда с тобой не встретились. Ты хотел бы этого? Аргза посмотрел на их сцепленные руки. Долго не отвечал. — Не знаю, — сказал он наконец. — Кажется, как будто я знал тебя всегда — даже до того, как приземлился на твою дурацкую планету. Теперь я уже не представляю, как могло быть иначе. — Вот как. И Лиам ничего больше не сказал. *** Они не говорили о случившемся. Всё вернулось на круги своя: Лиам работал за мониторами и в Башне, отшлифовывая программы, проводя какие-то расчёты и удалённо управляя миром, а Аргза следил, чтобы он регулярно ел и спал. Заодно был его руками, ногами и живым оружием: добывал материалы, ресурсы, всё, что Лиаму было необходимо — в том числе и телепатов, которых искал по его просьбе. Некоторых удавалось завербовать добровольно, к немалому удивлению Аргзы — ошибок, совершённых с той библиотекаршей, он не повторял; других приходилось… отправлять на «исправление», как называл это Лиам. Многие телепаты уходили в бега. Приходилось выслеживать их: Аргзе нравился азарт погони. Чувствовать себя охотником было приятнее, чем чувствовать себя ищейкой на цепи. Рахшан Аваал, восстановивший когда-то Аргзе память после предпоследней выходки Лиама с его разумом, добычу из себя не изображал, и никуда бежать не собирался, зато предоставил другую приятную альтернативу: предложил ему раскурить собственноручно скрученный косяк. В другое время Аргза бы не стал — мало ли, чем этот укурыш мог его отравить? — но в последнее время он на многое в жизни пересмотрел свои взгляды. Они сидели в молчании, глядя на лаву, растекающуюся по пустоши внизу обрыва, и глубоко затягивались сладковатым дымом. Здесь, как понял Аргза, недавно случилось извержение вулкана — это происходило частенько в последнее время. То вулканы, то землетрясения, то цунами где-то… — Как-то оно всё… паршиво, — сказал Аргза после очередной затяжки. — И какого хрена? По-моему, он двинулся. Чокнулся, знаешь? Спрашивается: какого хрена я ещё терплю? Знакомого телепатического присутствия не ощущалось в голове: Лиам после случая с кошмарами к нему своей силой больше не лез. А может, просто скрывался теперь лучше. — Это баланс, — пояснил Рахшан расслабленно, принимая у него косяк. — Космическое равновесие, брат. Его чаша опускается вниз, твоя — поднимается вверх. Вы идёте в разных направлениях, понимаешь? Аргза покачал головой. Он не понимал, но это было неважно. Курево развязало ему язык. — Может, и я двинулся тоже. Поехал крышей, вот и терплю. Подумав, он добавил: — А может, он просто перекроил мне мозги, чтобы я был для него удобным. Так же он теперь делает, да? Ха-ха… Тогда я не хочу об этом знать. Они посидели ещё немного. Хорошо было вот так остановиться, отдохнуть ненадолго, посмотреть на закат — и на лаву, уничтожавшую чахлую растительность под скалой. Ещё лучше было бы притащить сюда Лиама, который в последнее время совершенно никуда не выбирался: так и торчал в четырёх стенах, в своём добровольном заключении. Аргза с сожалением отбросил докуренную самокрутку. Голова слегка кружилась. — Ты же в курсе, что я тут за тобой, старик? Рахшан оставался всё так же безмятежен. Он скрутил новый косяк. Солнце потонуло за горизонтом, и сгустились сумерки. — Можешь тащить меня хоть волоком, брат. Я не стану помогать тому, кто лишает других свободы воли. Уж очень моя свобода мне дорога. Извиняй. Сверкнула белая вспышка — когда Аргза открыл глаза, Рахшана уже было рядом. Вопреки обыкновению, он позволил ему уйти. Он всё думал об этом чёртовом «балансе». Ну разве не чушь?.. Тем временем на достигнутом Лиам, похоже, останавливаться не собирался. Аргза видел у него на экранах какие-то сложные чертежи и длинную странную формулу, которую он запомнил по внешнему виду, поскольку появлялась она в записях Лиама всё чаще. — И что это? — спросил он как-то. Не то чтобы ему было особенно интересно — но раз в планах Лиама он принимал непосредственное участие, он решил, что неплохо бы знать их хотя бы частично. Лиам сидел у него на коленях, занимаясь своими вычислениями, а Аргза, довольный близостью, время от времени целовал его в ухо или шею. — Я хочу открыть червоточину. Соединить сколько-то чёрных дыр в один коридор… Звучало знакомо. Аргза нахмурился. — Мы снова ищем Сердце Вселенной? — Да. Теперь я знаю его координаты. Конечно, у нас больше нет Самоцвета, но… может быть, если сделать точную реплику, как сделали Близнецы, нам удастся заменить его. Воссоздать по памяти. А потом… — Мы ищем Сердце Вселенной, — повторил Аргза с сомнением. — Нахрена? В прошлый раз это ничего не дало. Лиам повернул к нему голову. Некоторое время изучал его лицо. — Я думаю… моё желание исполнилось тогда. Оба моих желания. Просто этого оказалось недостаточно. — Так их было два? Лиам отвернулся снова, явно не желая говорить об этом. — Да. Я расскажу тебе… как-нибудь. Но суть в том, что количество желаний не ограничено. Когда я попаду туда снова, я пожелаю… я попрошу о помощи. Видишь ли, скопление звёзд в Сердце Вселенной излучает колоссальное количество энергии. Если я получу к ней доступ… то смогу воспользоваться ей во благо. Что ж, это хотя бы не звучало как очередной план по программированию людей. Аргза мечтательно куснул его за белое ухо, жалея, что не может просто повалить его на стол и вытрахать из него всю дурь. Ну, то есть, может, конечно, но Лиаму это не понравится. А когда ему что-то не нравилось, это означало нынче, что он будет защищаться магией и чёртовой телепатией. — Аргза, ты меня слушаешь? — Ага. Нахрена это? «Колоссальная энергия»? Скажи мне, что мы строим орбитальную пушку. — Почти. Эта энергия пойдёт на излучение, меняющее структуру мозга. Её хватит, чтобы облучать сразу множество планет. Чипы — это только первый этап, временное решение: нужно изменить человечество на генетическом уровне. Как мы сделали на Эрлане с нашим народом, только менее постепенно, и более массово. Конечно, сделать ещё предстоит много — но в конечном итоге я искореню всю агрессию, и жадность, и войны, и… Аргза закрыл ему рот ладонью. Нет, он передумал: зря он спросил. — Давай я лучше приласкаю тебя, пташка. Сделаю тебе хорошо. Когда он отнял ладонь, Лиам задумчиво посмотрел на него. Поцеловал его в уголок рта: сегодня он был на редкость великодушен. Такие дни Аргза считал удачными. — Мне уже никогда не будет хорошо, — возразил тот, криво улыбнувшись. — Но, отвечая на твой вопрос ещё более кратко: я разрабатываю то, что позволит моей работе продолжаться даже после моей смерти. Он думал о смерти слишком часто в последнее время. Аргза надеялся, что это тоже пройдёт. А ещё Аргза надеялся, что весь этот план, даже звучавший абсурдно, никогда не воплотится в реальность, так и оставшись просто непонятными формулами на экране. Они жили на базе вдвоём, не считая роботов. Аргза предлагал отремонтировать систему безопасности на базе, но Лиама словно совершенно не волновала возможность нападения. Он был против того, чтобы приглашать на базу кого-то ещё, кто обновил бы защитные механизмы, так что Аргза не стал этим заниматься. А потому в то утро он ни о чём не подозревал: проснулся, с досадой отметил отсутствие Лиама в постели, встал сам, лениво потягиваясь. Зевая, прошёл ванной на кухню, чтобы позавтракать и сделать завтрак Лиаму. Достал из холодильника морковный салат в контейнере, бекон и яйца, чтобы пожарить себе омлет, включил кофеварку — у него даже имелась специальная огромная кружка, — и… Лезвие чье-то меча предупреждающе коснулось его шеи. — Паук. Крэйен. Аргза нахмурился: какого чёрта? Похоже, он и в самом деле размяк, если не почувствовал его появления и приближения. Рутинная жизнь на базе притупила его инстинкты, несмотря на то, что приходилось, помимо прочего, иногда подавлять с наёмниками и дроидами вспыхивающие тут и там бунты. — Ядовитый Рог, — отозвался он спокойно, в тон вторженцу. А потом — резко ушёл вбок, выпуская когти. Атаковал без промедления — несколько раз когти звякнули об катану, после чего Ядовитый Рог отскочил, набирая дистанцию. Они посмотрели друг на друга. — Ты сменил имидж, — Крэйен слегка наклонил голову вбок, бесстрастно разглядывая кожаный жилет, заменявший теперь Аргзе шубу. — Не помню, чтобы приглашал тебя погостить, — Аргза недружелюбно осклабился. — Где твой дружок, Крэйен? Вы не ходите по одиночке. Тот слегка прищурился. — А твой? Они давненько не виделись, отметил Аргза про себя без особенной теплоты. Крэйен остался всё таким же — даже одевался в те же кожу и шипы, со своим неизменным рогатым шлемом. На руке был браслет-телепортатор, точно такой же, как носил сам Аргза на своих «миссиях». Но лицо выглядело старше, чем Аргза помнил: появились морщины, отросла чёрная ухоженная борода. Под глазом был свежий шрам: Аргза мог поспорить, что это психованный Стрелок пырнул его во сне. — Мой дружок занят, — ответил он любезно, словно они были на своеобразной встрече выпускников. — Работает, знаешь ли. Если хорошо попросишь, я запишу вас с шизоидом к нему на приём. Они оба атаковали одновременно, без предупреждения. Крэйен был хорош: всё такой же быстрый, смертоносный. Катаны мелькали в воздухе с впечатляющей скоростью, размываясь в одно сплошное пятно цвета стали. Со звоном разбивались тарелки и чашки, салат рассыпался из контейнера по полу, они с Крэйеном с грохотом врезались в мебель на кухне. Было приятно подраться с кем-то равным: Аргза припомнил, что во времена Альянса пиратов они почти никогда особенно не сражались между собой. Так же одновременно они отскочили друг от друга снова, переводя дух и оценивая противника. — Вот что ты теперь делаешь? Работаешь секретарём Хранителя Знаний, Паук? — Так ты сюда пришёл для разговоров? Вспомнить былые деньки? Не то чтобы Аргзе было действительно интересно — он в любом случае планировал убить и Сайго, и Стрелка, ещё с тех пор, как Лиам рассказал о весёленьком плене у этой парочки — но он хотел выяснить, где Стрелок, и что эти двое здесь ищут. Неожиданно Крэйен усмехнулся. — Почти, — ответил он, отступая к коридору, — только враг теперь — не Федерация. И прежде, чем Аргза успел напасть снова, Крэйен замерцал, телепортируясь с кухни. Кофеварка подала сигнал. Аргза грязно выругался. Ну, разумеется: Крэйен был идейным, хотя так и не скажешь на первый взгляд, а Стрелок просто ненавидел всё живое — и особенно Лиама, который однажды от него уже ускользнул. Кроме того, они, судя по рассказу Лиама, тоже обитали на бывшей базе Федерации, и могли каким-то образом уловить их сигнал отсюда. Как бы там не было, это явно был не светский визит, и сам Аргза явно не являлся их приоритетной целью. Не тратя больше времени, Тёмной техникой он переместился сначала в центр управления, а потом, не обнаружив там Лиама за мониторами — в Башню. И замер. Лиам сидел в своём телепатическом кресле, обмякнув и ни на что не реагируя. По отсутствующему взгляду было ясно: сознание его где-то не здесь. В последнее время это случалось не так уж и редко: иногда он вёл переговоры с выжившими эрландеранцами по поводу стратегии и решений Нового Суда, иногда внедрялся в работу монолитов, каким-то образом проверяя работу своей программы, а иногда устраивал незримые битвы с другими телепатами, которых находил также с помощью Башни. В такие моменты он не реагировал ни на что, и нельзя было предсказать, когда он вернётся. И сейчас это было совершенно некстати, потому что Стрелок стоял рядом с креслом, приставив лазерный пистолет к виску Лиама. — А вот и главный гость, — произнёс Стрелок самодовольно, тыкая пистолетом в голову телепата — та безвольно упала набок. — Привет, Паук. Крэйен, телепортирорвашийся мгновением ранее, стоял рядом со своим дружком, держа катаны наготове. Он хмуро оглядывал внутренности Башни и устройство кресла. — Ну, привет, — Аргза шагнул вперёд, прищурившись. — Как удачно вы заглянули, ребятки. Я как раз собирался вас убить. Стрелок рассмеялся — хрипло, неприятно. — Рогатый, ты смотри, он о нас думал! Ночей не спал! Ну, я польщён. Почти. Только ласты свои протягивать ко мне не советую: ещё шаг — и в башке твоего драгоценного хиппаря появится несанкционированное новое отверстие! Скрипнув зубами, Аргза остановился. Что быстрее — он с его Тёмной техникой или выстрел? Палец Стрелка был на курке. Одно неверное движение, и он выстрелит: в его рефлексах сомневаться не приходилось. Но даже если он не будет двигаться, высока была вероятность, что Стрелок нажмёт на курок всё равно: Аргза слишком хорошо его знал, чтобы полагать, будто тот не пристрелит Лиама просто так, от скуки или из ненависти. — Во-о-от так, хороший пёсик, — протянул Стрелок издевательски. — Теперь поговорим, а, Паук? Что это вы тут устроили со своим щенком? Забурились на базу Федерации, штук каких-то подозрительных сюда натаскали. Скажи-ка, наш бравый лидер, это ж он творит всю эту хрень? Выпить, сука, негде стало, чипизация какая-то массовая, монолиты эти везде сраные. Что происходит, а? Аргза усмехнулся, не отрывая от него взгляда. Он готов был напасть — как только Стрелок отвлечётся хоть на секунду, уведёт дуло пистолета в сторону… но оставался ещё Крэйен, следивший за Аргзой так же внимательно, как он сам следил за Стрелком. В воздухе потрескивало напряжение. Чёрт, не вовремя же Лиам ушёл в своё телепатическое пространство! — Мы, — Аргза хмыкнул, — «меняем мир к лучшему». Во всяком случае, согласно официальной доктрине. Отпустил его, живо. Внезапно Стрелок выхватил из-за пояса ещё один лазерный пистолет — и выстрелил ему в ноги. Аргза успел отскочить: на полу, где он только что стоял, теперь была подпалина. — Ненавижу, сука, когда мне угрожают! — завизжал Стрелок. — Паук, ты не в том положении, чтобы гнуть тут пальцы! Быстро выкладывай, какого хрена, а не то… — А не то что? — прервал его Аргза, сытый всем этим по горло. — Ну давай, стреляй. Лишишься последнего рычага давления. Я тебе сейчас говорильник твой мерзкий так расквашу, что сможешь только визжать, как свинья, подыхая! Это был риск — но он оправдал себя. Потому что Стрелок тут же начал палить по нему из второго пистолета, взбешённый: то, что он так и не выстрелил в Лиама, значило, что он им для чего-то нужен. Аргза уклонялся от выстрелов Тёмной техникой и ловкостью, пытался выхватить лесками пистолет, но Стрелок тоже был быстр: он не позволял приблизиться, предугадывая его движения. — Следи за сопляком! — бросил Стрелок Крэйену, стреляя по Аргзе теперь уже с двух рук. Крэйен приставил лезвие меча к горлу Лиама. Чёрт, подумал Аргза, отступая Тёмной техникой от очередного выстрела. Лучше не стало: рефлексы Крэйена тоже были слишком острыми — даже если отрезать ему голову, сначала он успеет порезать Лиама. Но всё-таки порез — не выстрел: может быть, он не успеет порезать достаточно глубоко. Если застать его врасплох… Однако врасплох застали его самого. Выстрел обжёг бок, опасно близко к печени. Выругавшись, Аргза бросился в атаку, надеясь обманным манёвром добраться до одного из противников, но увидел, как лезвие вдавилось в горло Лиама чуть глубже, вызывая кровь — и замешкался на долю секунды. Этого хватило, чтобы Стрелок попал по нему снова — на этот раз в ногу. — Стоять! — крикнул Стрелок, бешено скалясь из-под неровной красной чёлки. — Будешь дёргаться — паучонку твоему точно конец! Давай-ка проверим, как сильно ты им дорожишь, а? — Рил, — позвал Крэйен напряжённо. — Мы здесь не для этого. — Закрой свой рот! Ты хочешь покончить с «тиранией», я хочу повеселиться — так что не встревай! Держи сучонка, говорю! Аргза зарычал, готовясь броситься на него снова. Боль прокатывалась по телу вспышками огня при каждом движении, хотя он перенёс вес с раненой ноги на здоровую. Хорошо ещё, что бластер сам же рану и прижигал — кровь почти не шла. Крэйен схватил Лиама за волосы, ещё больше открывая его горло. — А теперь, Паук, — произнёс Стрелок уже спокойно, по-прежнему направляя на него оба пистолета, — я буду по тебе палить, а ты будешь стоять на месте. Если развлечёшь меня достаточно, может, твой мерзкий змеёныш умрёт быстро, а не так, как я хотел убить его изначально. Чёрт, чёрт, чёрт!.. Выстрел — в плечо. Аргза устоял. Нужно было только дождаться правильного момента. Ничего: он терпел боль и хуже. Ещё один выстрел — в другую ногу. С рычанием и ругательствами Аргза упал, но тут же начал подниматься снова. — Кто бы мог подумать, — протянул Рил, подходя ближе. — Легендарный Паук, бывший лидер Альянса пиратов… ползает у меня в ногах, как червяк! Ха-ха! Что с тобой стало, старый друг? Он навис над ним. Аргза поднял голову, держа вес тела на дрожащих от боли руках. Стрелок подошёл зря: сокращение дистанции означало, что до него будет легче добраться. Если Тёмной техникой сунуть руку ему за спину, то… Стрелок приставил пистолет к его лбу. — До чего же ты жалкий! И скучный, что гораздо хуже. Последние слова будут, Паук? Аргза оскалился, собираясь послать его туда, где солнце не светит… Внезапно Стрелок пошатнулся. — Что… Из плеча у него торчало лезвие. Глаза Стрелка под чёлкой изумлённо распахнулись. Медленно, неторопливо лезвие исчезло, и Стрелок развернулся на пятках. Дуло пистолета упёрлось в лоб Крэйену. — Какого хрена?! Аргза кое-как сел, держась за плечо. Посмотрел за их спины — и увидел то, чего так долго ждал. Лиам больше не сидел в кресле, обмякнув. Теперь он выпрямился — и смотрел точно в затылок Крэйена. — Лиам? — позвал Аргза — просто чтобы убедиться, что он в порядке. — Какого хрена? — повторил Стрелок уже тише, срывающимся шёпотом. Они так и стояли с Крэйеном в боевых позициях, угрожая оружием друг другу: пистолеты и катаны были нацелены точно в сердце и в голову. Руки у обоих дрожали, словно они чему-то сопротивлялись изо всех сил. На лицах обоих читалась злость вперемешку со страхом. Напряжённые, тяжело дышащие, они стиснули зубы и словно пытались опустить руки, опустить оружие… но не могли. Аргза уже видел подобное. Там, на горящей Эрландеране, когда Лиам брал под контроль солдат. — Теперь вы понимаете, — произнёс Лиам устало, — каково это — когда кто-то другой решает твою судьбу? Стрелок грязно выругался: голос его набирал истерические обороты. — Ты чего попутал, червяк сучий?! Забыл, как у меня в ногах ползал, гнида? Так я тебе сейчас напомню! — он задёргался сильнее. — Я прострелю твою тупую башку, я трахну тебя во все дырки, ты, вонючий, сраный… — Хватит. Голос Лиама пронёсся по Башне, как гром — да так, что даже у Аргзы зазвенело в ушах. Стрелок замолчал. Он больше не дёргался: только глаза его бешено вращались под чёлкой. Лиам медленно, тяжело поднялся с кресла. Подошёл ближе и встал совсем рядом, сбоку от Ядовитого Рога и Стрелка. Поочерёдно заглянул в лица обоим. — Я пощадил тебя тогда, — процедил Крэйен, до сих пор сохранявший молчание. — Зря. — Да, — согласился Лиам легко. — Зря. Теперь я такое же чудовище, как вы двое. Но в этом и состоит суть нынешнего мира, правда? Он начал медленно поднимать руки. Всякое выражение борьбы пропало с лиц обоих пиратов: теперь он контролировал их целиком. — В бесконечном круге насилия, — сказал он печально, — чудовища… убивают чудовищ. И резко скрестил руки. Одно лезвие катаны вошло в горло, другое — в сердце. Но палец Стрелка успел нажать на курок: выстрел попал Крэйену точно в лоб. Фонтаном брызнула кровь. А затем два тела, покачнувшись, упали друг на друга, выронив оружие. Повисла звенящая тишина. Лиам наклонился над Аргзой, осмотрел его раны. Дистанционно активировал медицинскую капсулу в лазарете через коммуникатор. — Ты сможешь переместиться к капсуле сам? Или вызвать дроидов, чтобы доставили тебя? Сердце и лёгкие ведь не задеты? Аргза мотнул головой. После адреналина накатило облегчение — а вместе с ним и боль. Ничего: капсула его подлатает. Он кое-как поднялся, чтобы переместиться: Лиам подставил ему плечо. — А ты правда… готов был позволить ему стрелять по тебе, только чтобы спасти меня? Аргза не ответил. К чему проговаривать вслух очевидное? — Найди меня позже, — сказал он. — Обсудим… систему безопасности. С этими словами он переместился в лазарет. Вопреки его надеждам, Лиам, похоже, был насчёт своих безумных планов совершенно серьёзен. Он продолжал работать над своими расчётами. Велел Аргзе угнать корабль и начал поиски подходящих материалов для создания реплики Семицвета. Время от времени Аргза привозил ему некоторые реликвии и артефакты, которые он запрашивал, и Лиам проводил анализы и эксперименты в лаборатории, которую себе обустроил. Он никогда не спрашивал, как именно Аргзе удалось добыть тот или иной артефакт. — Ты правда собираешься сделать это? — спросил Аргза как-то раз недоверчиво. — Воспользоваться Сердцем, чтобы облучать людей и… напрямую менять их мозги? Даже для тебя это чересчур, пташка. Это был погожий, ясный день. Аргза тренировался во дворе с манекенами — просто чтобы держать себя в форме. Ранения после визита Стрелка и Ядовитого Рога успели зажить. Лиам зачем-то пришёл посмотреть на тренировку — и теперь смешно щурился, греясь на солнце. — Да, собираюсь. Это оптимальный вариант, Аргза. Сейчас я убираю только симптомы — перерабатываю систему: судебную, экономическую, административную и социальную; пытаюсь устранить неравенство и преступность, убираю детей из неблагополучных семей и перенаправляю их в другие, подготавливаю условия для нового общества. Но этого мало. Насильно отключать человеческую агрессию и жадность не получится долго: и монолиты, и чипы можно вывести из строя, как мы уже выяснили. Нужно менять саму природу людей. — И ты, конечно, думаешь, что у тебя получится, — покачав головой, Аргза мрачно ударил манекен. — Кто-то тут, кажется, собрался играть в Бога. Не высоко ли замахиваешься, мелочь? Лиам помолчал. Когда Аргза задавал такие вопросы — сможешь ли ты? По зубам ли тебе задачка? — выражение лица Лиама каждый раз приобретало нервное, отчаянное выражение, и в глазах его словно застывал беззвучный крик. — Не знаю, — ответил он после паузы. — Я должен верить, что всё получится. Иначе… все эти жертвы будут напрасны. Аргза продолжил избивать манекен. Иногда его так и подмывало просто отказаться помогать Лиаму в его сомнительных амбициозных идеях. Но он знал: если он откажется, Лиам найдёт способ добиваться целей и без его помощи. Почти наверняка — ещё более опасными методами. Иногда у него мелькали и другие мысли на этот счёт, ещё более странные и непривычные. Например — посоветовать Лиаму посетить специалиста. Чёрт побери, всю жизнь Аргза сам считал мозгоправов настоящими шарлатанами, но даже он понимал: Лиаму нужна помощь. Кто-то должен был поговорить с ним, раз уж Аргзу он слушать не желал. Он оттачивал на манекене удары, Тёмную технику и захваты. Время от времени он ловил на себе взгляды Лиама: задумчивые, расслабленные. Остановившись, Аргза с усмешкой повернулся к нему, облокотившись на манекен и переводя дыхание: — Оцениваешь моё выступление, значит? И как? Достаточно я тебя развлёк? Лиам слегка улыбнулся. — Ты здорово двигаешься. Ты похож на ураган: смертоносная стихийная сила. В каком-то смысле это даже красиво. От таких признаний Аргза мигом забыл весь неприятный разговор, предшествовавший этому. Удивлённый и воодушевлённый одновременно, он вкрадчиво приблизился к Лиаму и навис над ним, упираясь коленом в скамейку. — Это что, комплимент? — он ухмыльнулся. — А я-то думал, тебе во мне нравится только моя «энергия», или как ты там это называешь. Лиам улыбнулся, не отводя взгляда. Солнце отражалось у него в глазах — голубом и чёрном. Эта улыбка была почти настоящей, почти такой, как раньше — до всего этого. До Братства Хаоса, до горящей Эрландераны. Когда он ещё не был одержим своей глобальной миссией, а мог просто наслаждаться жизнью хоть иногда, не думая ни о прошлом, ни о будущем. — Нет, — ответил Лиам тихо. — Не только она. В груди свернулся тугой пульсирующий комок тепла. Аргза наклонился ниже, ласково подцепляя подбородок Лиама пальцем, и поцеловал его, переполненный совершенно дурацкой нежностью. — Опасно выдавать мне такие признания, — сказал он низким, бархатным голосом, поглаживая Лиама по щеке. — Я ведь такой примитивный варвар, а? Могу случайно принять это за флирт. Лиам улыбнулся ещё немного ярче. Сегодня, решил Аргза, определённо хороший день — наверное, один из лучших за последнее время. Возможно, оставаться с ним рядом и помогать ему во всех этих безумствах всё-таки стоило того. — Да? И что же тогда произойдёт? Ну, это официально было выше его сил. Кому-то тут срочно требовалось преподать урок. Довольно зарычав, Аргза повалил Лиама на скамейку, обрушивая на него целый поток поцелуев: он целовал его красивое лицо, его белую шею, его изящные руки с длинными пальцами… Не сразу он понял, что Лиам, до того принимавший ласку вполне благосклонно, вдруг начал пытаться его оттолкнуть. — Аргза… Он решил игнорировать эти протесты. Так давно, о так давно этот птенец не позволял ему заходить так далеко! Он желал его — всё так же сильно, сколько бы времени ни прошло. И чем дольше Лиам держал его на голодном пайке, тем сложнее становилось сдерживаться. — Аргза! Он начал расстёгивать его плотную рубашку. Поцеловал в основание шеи — в особом местечке, где, как он знал, Лиаму нравилось быть целованным. — Тише. Я буду ласковым, пташка. Тебе давно пора перестать меня бояться. — Нет, Аргза, я не… Внезапно Лиам застонал — но стон этот совершенно не походил на стон удовольствия. Скорее, на стон боли. Только тогда Аргза отстранился. Лиам был очень бледен, напряжён и тяжело дышал. Дрожащими руками он схватился за голову, надавив себе на виски. — Нет, — бормотал Лиам, зажмурившись, — нет, только не это, только не сейчас… И вдруг он выгнулся дугой, застонав сквозь зубы громче. Аргза поспешно слез с него. Осмотрел, ощупал — но никаких повреждений не нашёл. — Какого хрена? Где болит? Лиам, всё ещё держась за голову, слегка мотнул головой. Он тяжело дышал и побледнел ещё сильнее. Открыв глаза, мутные от боли, он посмотрел на Аргзу. — Это… просто мигрень. Пожалуйста, отнеси меня… хн-н.. Он не договорил, снова зажмурившись. Аргза подхватил его на руки. Почти бегом понёс в лазарет, собираясь положить его в медицинскую капсулу, но Лиам коснулся его плеча, не открывая глаз: — Просто — положи на кровать… капсула не поможет. Пришлось сменить направление. Аргза пожалел, что не надел на тренировку браслет-телепортатор. Отнёс Лиама в его комнату, уложил на кровать — тот тут же свернулся клубком, обняв колени. Протянув руку в пространство Тёмной техникой, Аргза вытащил из лазарету аптечку, которую тут же принялся судорожно перебирать в поисках обезболивающего. — Не поможет… — прошелестел за его спиной Лиам, всегда знавший, о чём он думает. Аргза всё равно заставил его выпить таблетку, достав из кухни стакан с водой. Потрогал его лоб — температуры не обнаружил. — Ну, расскажешь теперь, что с тобой творится? Лиам перевёл дыхание: кажется, боль временно отступила. Глаз он по-прежнему не открывал. — Мигрень. Отдача после… чрезмерного использования телепатии, особенно в Башне. Это уже… не в первый раз. Слишком громко… остаточная связь с монолитами, слышу всё… слышу всех. Так много людей, Аргза… так много… Аргза покачал головой. Стянул с него обувь. Скинул сапоги сам, лёг с ним рядом, обнимая Лиама со спины. — Может, тебя вырубить? — предложил он с сомнением, целуя Лиама в макушку. — Есть запас отличных транквилизаторов. — Нет. Должен оставаться в сознании… Есть враги — другие телепаты — желающие мне навредить. Сон от успокоительных… не похож на обычный, делает слишком уязвимым… не смогу защититься, если кто-то… попытается захватить сознание, и… — Я понял, — вздохнул Аргза, с тоской вспоминая игривое настроение, в котором пребывал всего минут десять назад. — Страдаем и терпим, значит. Как обычно. Он даже не представлял, насколько его предсказание окажется верным. Поначалу Лиам просто тяжело дышал в его объятиях. Потом начал стонать, всё громче и громче. Хрупкое тело его дрожало. Таблетка, похоже, и правда не действовала: видимо, размышлял Аргза отстранённо, у этих эрландеранцев всё устроено не как у нормальных людей. Потом Лиам начал скулить. Потом — кричать. Скоро он бился в его руках, ничего не соображая от боли. Аргза держал его. Смотрел, чтобы он не откусил себе язык. Пришлось дать ему закусить ремень. Крики стали приглушёнными, но у Аргзы всё ещё звенело в ушах. У него и самого раскалывалась голова: то ли от криков Лиама, то ли оттого, что дурной телепат неосознанно делился своей болью с ним. Периодически он затихал, глядя в пустоту и тяжело дыша. Каждый раз Аргза думал, что на этом всё закончится — и каждый раз цикл повторялся сначала: стоны, скулёж, крики. Судороги, дрожь. Аргза потерял счёт времени. Лиам, его маленький птенец, его сокровище, за которым он охотился так долго, пребывал в агонии, а он совершенно ничего не мог с этим поделать. Наверное, подумал Аргза, слушая, как начинается очередной приступ, Ад всё-таки существует. Он умер где-то по пути, не заметив, в одном из сражений — может, на корабле Гадеса, или чуть раньше. Может быть, разбивая очередной бесполезный корабль, он разбился и сам, не успев вовремя среагировать, и теперь пребывает в каком-то Чистилище, расплачиваясь за свои — предполагаемые — грехи. Или, возможно, ловит предсмертные галлюцинации. Иначе как ещё объяснить, что ему выпало единственное, чему он не мог противостоять? В какой-то момент затишье между приступами продлилось так долго, что он, вымотанный всем этим до предела, просто уснул. Когда он открыл глаза, был уже вечер. Лиама в постели не было. Аргза повернул голову: болезненно-бледный, почти посеревший, похожий на зомби эрландеранец стоял у белой доски и выписывал на ней маркером какую-то формулу. Свет двух лун серебрился в его седых волосах. Разумеется, даже после такого приступа он не стал отдыхать, а тут же вернулся к работе. Спал ли он вообще? Аргза в этом сомневался. — Я вычислил идеальную длину волны, — сказал Лиам, записывая на доске цифры и символы, как одержимый. — Для излучения от Сердца Вселенной. Я отключился на какое-то время, когда боль прекратилась, а потом проснулся — и вдруг понял: всё это время я использовал неправильный коэффициент! Поэтому результаты не сходились. Аргза смотрел на него, повернувшись набок и подперев голову рукой. Лиам, несмотря на свою внешнюю хрупкость, умел быть по-настоящему упрямым. Он нёсся вперёд, как паровоз, по проложенным рельсам, не останавливаясь на отдых и на то, чтобы поразмыслить, стоит ли вообще конечная цель таких жертв. Он готов был выдержать пытки, готов был даже пытать себя сам, методично разваливаясь на куски во имя своей миссии — но сдаваться отказывался. Аргза снова вспомнил Братство: как Лиам отказывался возвращать ему память, даже покалеченный. Лиам был гениальным, потрясающим и совершенно сумасшедшим, и Аргза осознал вдруг, что был всё ближе и ближе к тому, чтобы по-настоящему, навсегда его потерять. — …и если поменять здесь знак, а вот здесь взять отрицательное значение… — Я люблю тебя. Лиам так и застыл на полуслове, поднеся маркер к доске. Не прогремел гром, небо не разверзлось, за окном не пошёл снег. База оставалась всё такой же тихой: только эхо бродило по коридорам. Аргза спокойно наблюдал за тем, как Лиам опускает маркер, как молчит некоторое время, глядя в пол. Как поворачивается к нему. — Я думал, — синеватые от бледности губы скривились в слабой улыбке, — что ты никогда не произнесёшь эти слова трезвым. Голова до сих пор болела. В висках стучало. Хмыкнув, Аргза поднялся с кровати: хотелось принять душ. Он подошёл к Лиаму. Ласково погладил его по щеке костяшками пальцев. — Какая разница? Трезвый я это говорю или пьяный — ты всё равно никогда не ответишь. Лиам беспомощно смотрел на него. С извращённым любопытством человека, ковыряющегося в собственной кровавой ране, Аргза искал в его лице признаки жалости, страха, или отвращения — но видел только растерянность и сожаление. Вину. На долю мгновения ему показалось даже, что было там что-то ещё. Что-то неопределённое, тоскливое… Или он просто принимал желаемое за действительное? — Аргза, — он сглотнул, — я… — Не надо. Но Лиам взял его за руку, не давая уйти. Отчего-то глаза его влажно блестели: как тогда, в космопорту, когда Аргза сказал ему на прощание беречь себя. Глупый, глупый птенец. — Послушай, — попробовал Лиам снова — голос у него был хриплый после всех этих криков. — Я не могу сейчас думать об этом. О том, какой ответ… я мог бы дать. Столько всего ещё предстоит, столько работы, я должен подумать, как исправить недостатки текущей Системы, как подавить бунты, как открыть червоточину к Сердцу, и… — Всегда будет работа, — сказал Аргза спокойно. — Всегда будет что-то ещё, что ты должен сделать во имя человечества. Во имя «всеобщего блага», — он покачал головой. — Всё в порядке, пташка. Правда. Я всё равно уже знаю твой ответ. Поднеся его руку к губам, он пылко поцеловал его пальцы — и, развернувшись, направился в ванную. Лиам потерянно смотрел ему вслед. — Аргза… Но тот уже ушёл. Протесты становились всё громче, всё заметнее и массовее. Почти в каждом уголке, до которого дотягивалась власть Нового Суда и созданной Сильвенио Системы, вспыхивало своё собственное сопротивление. Аргза подозревал, что в немалой степени эту оппозицию финансировала и снабжала Федерация: если на первых порах законники нехотя, но приняли вмешательство эрландеранцев, теперь уже стало ясно: невыгодно оно абсолютно всем. Обстановка накалялась всё стремительнее. — Мне стоит поговорить с ними. Открыть правду. Аргза посмотрел на него с сомнением. Они лежали в постели, уже готовясь ко сну, и меньше всего на свете ему хотелось обсуждать подобные перспективы. — Правду о чём? О том, что ты собираешься насильно превратить всех в эрландеранцев? — он хмыкнул. — Ну, вперёд. Думаю, тогда даже Федерация открыто объявит на тебя охоту. Я развлекусь, убивая посланных за тобой копов. — Тогда хотя бы часть правды, — исправился Лиам, подумав. — Ты прав. План с Сердцем не понравится никому… — Потому что он идиотский. — …но я мог бы рассказать им другое. Про то, для чего это всё. Я хотел бы, чтобы хоть кто-то поддерживал мои идеи осознанно… и добровольно. Аргза зевнул. Поцеловал Лиама в шею, сгребая его в объятия, и прижал к себе, чтобы никто не отнял. — Делай, что хочешь, — проворчал он сонно. — Я всё равно не смогу тебя отговорить. Ты — босс, а я — твой наёмный убийца, чья работа — обеспечивать твою работу, а не давать советы. Такие же у нас теперь отношения, верно? Лиам, к его досаде, промолчал. Пожалуй, удивляться тому, что Лиам и в самом деле решил устроить пресс-конференцию, не стоило: в конце концов, это было вполне в его духе. Казалось, правда, что это было скорее чем-то в духе прежнего Лиама — того, кто изобрёл Систему, в которой преступники могли попросить выходной. Не того, кто отдавал ему совсем недавно приказы об убийстве. Организовать всё было решено на одной из планет, где Сопротивление было особенно сильно. Казалось бы, это слишком рискованно — но Лиам настоял, что зачем-то должен присутствовать на месте лично. Провести всё было решено в главной телестудии столицы, где снимали новостные выпуски. Не составило труда найти её координаты: с помощью браслетов — один Лиам снял с трупа Стрелка, — они переместились прямо к зданию. Охрана на входе попыталась остановить их — но, разумеется, не преуспела: Лиаму требовалось только небрежно махнуть рукой, и те застыли на местах безо всякого выражения на лице. На студии диктор безэмоционально зачитывал выпуск новостей. Люди оборачивались на них, но не пытались остановить. Кто-то сказал: — А разве вы должны здесь находиться? — Да, — ответил Лиам коротко — и прошёл вперёд. Диктор остановился. По его застывшему лицу Аргза понял, что и на него Лиам влияет своей силой. — …а сейчас, — сказал диктор, пока Лиам быстро печатал что-то на своём планшете — видимо, расширял трансляцию сигнала, — мы прерываем нашу передачу для важного объявления. Диктор встал, уступая Лиаму своё место, и ушёл в тень, в то время как Лиам вышел под свет софитов. Он обвёл людей в павильоне беспокойным взглядом, сцепил перед собой руки, расцепил их, чтобы поправить рукава. Кашлянул, прерывая воцарившуюся неловкую тишину. Сцепил руки снова. Аргза представил, как миллионы и даже миллиарды людей сейчас в недоумении смотрят на свои экраны, гадая, что там забыл этот мнущийся молодой человек. По студии пронеслись шепотки. Наконец Лиам сказал: — Добрый день. Меня зовут Сильвенио Антэ Лиам. Я — Хранитель Знаний Эрландераны, глава Нового Суда, основатель Системы и автор инициативы «Прогресс», запустившей чипизацию населения по всему миру и расстановку монолитов. Никто не возмущался, не ахал испуганно. Аргза наблюдал за людьми в съёмочном павильоне: они просто следили за развитием событий. Некоторые всё ещё перешёптывались, но не были даже удивлены — просто обсуждали, как лучше направить камеру, как лучше поставить свет. Лиам поднял взгляд. Решительно посмотрел в камеру, поджав губы. — Я говорю об этом, чтобы больше не возникло недопонимания. Я делаю это не ради выгоды, не ради власти. Я хочу, чтобы вы знали, что мной движет: я пытаюсь сделать этот мир лучше. Моя конечная цель — дать человечеству шанс двигаться вперёд. Настало время меняться. Настало время быть друг к другу добрее, терпимее. Настало время оставить позади войны, и голод, и борьбу за власть… — Конечно, — перебил вдруг кто-то, — ведь вы в этой борьбе уже победили, Хранитель Знаний. Аргза поискал глазами источник голоса. Это оказалась рыжая девчушка, совсем молоденькая, со вздёрнутым веснушчатым носом и с зелёной бабочкой на футболке. Судя по всему, она работала здесь ассистентом или стажёром — и единственная хмурилась, с вызовом глядя на Лиама. Ого, подумал Аргза с интересом. Кто-то тут явно сумел обойти требование о принудительной чипизации. Лиам тоже нашёл её взглядом. — Как я уже сказал, я делаю это не ради власти. Я делаю это не для себя. Я делаю это потому… что кто-то должен. Безусловно, сейчас всё это может показаться жестоким, но в конечном итоге… — В конечном итоге жертвы не имеют значения во имя общего блага, правда? — перебила она снова. — И когда же, позвольте спросить, это благо наступит? Когда все эти жертвы окупятся? Она решительно промаршировала вперёд, поставив стаканчик с кофе, который держала до того. Камера повернулась к ней. — Вы лишаете людей свободы воли, — продолжала она. — Вы лишаете их работы, имущества, накоплений — но всё это неважно, потому что вы лишаете их главного: свободы выбора и индивидуальности. — Это временно! — Лиам резко встал, глядя ей в глаза. — Я верну всё, что отнял. Я сделаю так, чтобы люди научились выбирать правильно. Отказавшись от прежней жизни, люди смогут обрести новую — лучше, счастливее… — А что насчёт тех, кто уже ничего не сможет обрести? Лиам застыл. Аргза внимательно следил за происходящим, скрестив на груди руки: он не позволил бы девчонке подойти слишком близко, чтобы она могла причинить Лиаму вред, но пока она только болтала. Лиаму не помешает встряска, решил он. — Что насчёт тех, — продолжала девица, — кто потерян окончательно? Вы видели статистику, Хранитель Знаний? Два процента населения несовместимы с Системой категорически и получают необратимые повреждения мозга при чипизации, ещё три процента несовместимы частично, и программа даёт у них сбой, вызывая нарушения в работе мозга. Это двести тысяч людей только в одном нашем городе! Что с ними становится? Они тоже — жертва ради «общего блага»? — Да. Это заставило её остановиться. Поражённая таким быстрым ответом, девчонка уставилась на Хранителя Знаний, словно не веря — но Лиам продолжал твёрдо смотреть на неё, не колеблясь больше. Камера беззвучно вертелась между ними. — Смерти неизбежны, — сказал Лиам холодным, отстранённым голосом. — Жертвы неизбежны. Кто-то умрёт в борьбе за лучший мир. Кто-то пострадает. Кто-то не увидит будущего… Черты его лица словно заострились в это мгновение. Девица, почуяв что-то, отступила на шаг, растеряв вдруг всю свою уверенность. — …но оно непременно наступит. И я не позволю никому этому помешать. Лиам вышел из-за стола. Небрежным жестом остановил оператора от очередного поворота камеры: в кадре остался только пустой стол. Медленно, неотвратимо Лиам приблизился к девице. Та отступала — пока не упёрлась спиной в Аргзу. — Держи её, — велел Лиам тихо, протягивая руку к её виску. И Аргза держал. Всего нескольких мгновений хватило. Когда Лиам убрал руку, девица безвольно обмякла у Аргзы в руках, и он отпустил её. В полной тишине Лиам вернулся за дикторский стол. Девица встала рядом с ним, покорная и безразличная, лишённая всякого негодования. Лишённая отваги и жажды справедливости, толкнувшей её на этот риск. — Не нужно сопротивляться, — закончил Лиам спокойно, глядя в камеру. — Не нужно бороться со мной: чем меньше вы сражаетесь с прогрессом, тем безболезненнее человечество совершит переход на следующий этап своего существования. Вот и всё, что я хотел сказать. Аргза смотрел на него жадно, голодно, жалея, что не может просто разложить его на столе прямо сейчас: отчего-то, когда Лиам говорил таким непререкаемым тоном, он становился просто ужасно привлекательным. Хотелось вонзить в него зубы; хотелось ощутить его на вкус; хотелось сжать его до хруста в костях, утверждая своё право и владение… Белая вспышка мелькнула перед глазами, и Аргза очнулся уже на базе. Он не помнил, как они туда добрались. — Ну, — сказал Аргза весело, — теперь-то, конечно, Сопротивление сразу падёт к твоим ногам, сложив оружие. Что ты там говорил про «добровольность»? Лиам нахмурился. Взгляд у него был колючим. — И это говоришь мне ты? Ты, державший меня рабом столько лет, ты, надевший на меня ошейник и убивший столько людей… Аргза поднял брови. — Хочешь поругаться, пташка? Я никогда не изображал из себя благодетеля. В отличие от кое-кого. — Не изображал?! — Лиам от этого завёлся только больше. — Да ты только и делал, что говорил о том, какая ты для меня лучшая участь!.. Аргза собирался было ответить, — уж если Лиам хотел с ним поссориться, то и у него накопилась пара-тройка вещей, которые он мог бы наконец высказать ему в лицо, — но тут он заметил то, что следовало заметить с самого начала. Резко остановился. Проследив за его взглядом, Лиам замер тоже. Прямо посреди Башни, почти сливаясь со стенами вокруг, неподвижно стояла невысокая фигура: светлая кожа, неприметная серая одежда, андрогинное большеглазое лицо и короткие волосы цвета металла. — Здравствуй, Сильвенио Антэ Лиам, — спокойно произнесла Юнба Шимеи, принцесса скайрах-кьяр. — Мы пришли забрать долг. Сердце Сильвенио пропустило удар, когда он услышал этот голос. Юнба неторопливо двинулась к ним. Аргза за его спиной напрягся было, готовясь отразить возможную атаку, но Сильвенио предупреждающе коснулся его запястья: «Не нужно». — Долг?.. Но он не мог притвориться, что не помнит, о каком долге речь. Он помнил — и даже слишком хорошо. Сильвенио побледнел: дурное предчувствие прошлось морозом вдоль позвоночника. В памяти тут же всплыла её фраза: «Ты должен пообещать нам, что, какой ответ бы мы ни дали тебе сейчас, ты останешься верен своему слову и позже окажешь нам услугу. Когда придёт время и когда мы попросим». Хотелось оправдаться, возмутиться, что несправедливо брать с него плату за то, что в конечном итоге даже не пригодилось, но… это было бы нелепо и жалко — и всё равно бы не помогло. — Хорошо, — сказал он вместо этого, — я понимаю. Я готов. Аргза непонимающе взглянул на него, в то время как Юнба кивнула, не отводя от него пугающе спокойных глаз. — Лиам? Не хочешь посвятить меня в то, что тут происходит? Но Сильвенио покачал головой. Впутывать в это Аргзу не имело смысла. — Леди Юнба оказала мне услугу, и я обещал за неё расплатиться ответной услугой однажды. Всё в порядке, правда. Я ненадолго. Аргза был явно не в восторге от перспективы отпускать его одного, но Сильвенио хотелось покончить с этим как можно быстрее. Так что он пошёл с Юнбой, напоследок сжав руку Аргзы: он сам не знал, кого из них двоих пытался этим жестом ободрить. Юнба молчала по дороге. Она вела его к неработающему стационарному телепорту базы, расположение которого откуда-то знала. Сильвенио попытался спросить: — Так… что я должен сделать? — Ты узнаешь всё на месте, Хранитель Знаний, — ответила она. Они вступили в круг: Юнба, видимо, уверена была, что сможет активировать телепорт. Сильвенио не спрашивал её об этом. Сверкнула белая вспышка. Он закрыл глаза, а когда открыл — обнаружил, что стоит на дворцовой площади Парсивиреуорреноя. С последнего его визита это место сильно изменилось. Тогда Парсивиреуорреной напоминал оплот вечности — нерушимый, прекрасный, как сказочная страна фей, завораживающий. Теперь же город лежал в руинах. Полупрозрачные здания, похожие на причудливые узкие раковины, были разрушены: сверкающие шпили, ввинчивавшиеся в небо, пропали с крыш и усеивали улицы обломками — будто гигантский ребёнок разбил хрупкие стеклянные фигурки. Стены домов словно оплавились, потеряв всю безупречность своих форм. Гладкие когда-то мостовые бугрились трещинами и неровностями. Даже синее солнце, из-за которого казалось, что вся планета находится под водой, светило теперь тусклее. Было холодно. Дыхание вырывалось облачками пара. Обняв себя за плечи, Сильвенио оглядел собравшихся на площади людей, которые холода будто не замечали: они стояли, одинаково лишённые возраста и ярких красок во внешности, и просто смотрели на него со странным ожиданием. — Леди Юнба? — он непонимающе обернулся к своей спутнице. — Что случилось с вашим городом? Она прошла вперёд, и Сильвенио ничего не оставалось, кроме как последовать за ней. Толпа скайрах-кьяр молча перед ними расступалась, продолжая смотреть. — Всему приходит конец, — ответила Юнба туманно. Должно быть, решил Сильвенио, они тоже стали жертвой всех этих загадочных бедствий, идущих по миру. Он никак не мог определить их источник: времени на это, учитывая все остальные стоявшие перед ним задачи, попросту не хватало. До этого он видел только цифры в новостях: количество пострадавших и погибших, во сколько власти той или иной планеты расценивают восстановление городов, и так далее. Сегодня он впервые столкнулся с пострадавшим городом лично: зрелище, надо признать, было довольно удручающим. Ничего, сказал он себе. Когда он закончит свой план… когда найдёт Сердце, и сделает всё, что намеревался, то он сможет — заняться и этим. Когда люди перестанут воевать и объединятся, они смогут придумать решение вместе. Юнба провела его во дворец — единственное уцелевшее здание. Там, прямо перед троном, на котором она раньше восседала, лежал на подставке планшет. Он подошёл ближе, посмотрел на экран устройства. Там были координаты дворца, схематичное изображение какого-то искусственного спутника с орбиты планеты, таймер и кнопка активации. Внезапно Сильвенио остановился. Это ведь не то, что он подумал? Это устройство ведь не… то, чем кажется? — Леди Юнба… что это? Она прошла к устройству и встала рядом. — Это для дистанционного запуска орбитального нейтронного излучателя, — пояснила она любезно. — Если вкратце. Сильвенио пристально вгляделся в её лицо. Там по-прежнему читалась только спокойная уверенность той, кто знал гораздо больше него: ни тени веселья, ни капли колебаний. — Вы же не хотите, — произнёс он медленно, недоверчиво, — чтобы я его использовал? — Мы хотим, чтобы ты уничтожил народ скайрах-кьяр, Сильвенио Антэ Лиам. Он замер. В голове звенело. Может, он ослышался? Не так понял? Она просто не могла сказать этого. Ведь не могла же?.. — Простите? Мне показалось, вы сейчас сказали, что… — Мы хотим, чтобы ты уничтожил народ скайрах-кьяр, Сильвенио Антэ Лиам. Сильвенио рвано выдохнул. Она не шутила: Юнба Шимеи выглядела так, как будто в принципе не способна была шутить. Он беспомощно огляделся по сторонам. В тронном зале не было никого, кроме них — никто не мог подсказать ему, что здесь происходит. — Но… почему? Зачем? Это — это и есть услуга, которую я должен вам оказать? — Именно так. — Но это нелепо! — он взмахнул руками. — Я просил одно предсказание, к тому же я всё равно вернул себе заблокированные воспоминания в конечном итоге — и за это я должен уничтожить целый народ? — Ты обещал нам. — Я знаю, но… Юнба наклонила голову. Взгляд её зелёных глаз, обычно далёкий и отстранённый, стал вдруг пронзительно-острым, сверкнув, как холодная звезда. — Ты обещал нам, — повторила она, и голос её, неожиданно громкий, эхом отразился от переливающихся зеленоватым светом стен. — Любую услугу. Всё, что мы попросим. Разве в твоём идеальном мире обещания ничего не значат, Сильвенио Антэ Лиам? Он замолк. Почему-то невольно вспомнилось, как он сам говорил Аргзе: «Ты не очень-то хорош… в сдерживании обещаний, правда?» Он осмотрел планшет. Проверил с него сигнал: на орбите Парсивиреуорреноя действительно обнаружился спутник, экипированный нейтронным излучателем небывалой мощности. Никаких сомнений в подлинности этого спутника, к сожалению, не возникало. Он вдруг ощутил себя ужасно, ужасно уставшим. — Хотя бы скажите мне, почему, — попросил он тихо, поднимая на Юнбу взгляд. — Зачем вам это нужно? Её глаза потухли снова. Она посмотрела в высокое окно тронного зала, в которое наискосок падали синие солнечные лучи. — Всему приходит конец, — произнесла она после некоторого молчания. — Мы жили так долго, что уже не помним своё начало. Мы видели так много, что почти ослепли. Время течёт сквозь нас, как река, и теперь эта река обмелела. Почти высохла: остался лишь узкий ручей. Нам пора уходить, пока течение вновь не набрало силу. Больше не на что смотреть в потоках вероятностей. Больше незачем следить за Равновесием. Она взглянула на него со значением. — Теперь, — закончила она, — мы можем быть свободны. Он не знал, что сказать. Его сила не работала — в разум Юнбы невозможно было проникнуть: когда он пытался нащупать его, её разум ускользал, будто и вовсе был не здесь, а где-то в другом месте. Всё равно что пытаться черпать воду сетью. — Когда ты активируешь излучатель, начнётся обратный отсчёт. Ты покинешь Парсивиреуорреной так же, как появился здесь — при помощи телепорта. Мы останемся. На этом всё. — Почему вы сами… не сделаете это? Вдруг подумалось: он никогда бы не спросил об этом раньше. До всех этих смертей, до всех этих… убийств. Он бы пытался убедить скайрах-кьяр, что в подобных мерах нет нужды — и уж точно не спрашивал бы, почему они сами не лишат себя жизни. Но — что ж. Того Сильвенио уже не вернуть, и бессмысленно было горевать над его потерей. Весы Правосудия покачала головой. — Это должен сделать ты, Сильвенио Антэ Лиам. Он не спрашивал, почему. Что-то ему подсказывало, что ответа он знать не хочет. Сильвенио посмотрел на планшет в своих руках. Эти люди желали смерти. Всему приходит конец, сказала Юнба. И это правда, верно? Его родители умерли, хотя могли жить ещё очень долго. И другие люди… все эти люди, которых он убил — лично или через Аргзу. Всем им пришёл конец; этот будет хотя бы желанен. — И все ваши люди — согласны с этим решением? Но он уже знал, что решение принято. В животе ощущалась сосущая пустота, словно он стоял на краю обрыва — и готовился сделать шаг. — Все наши решения принимаются сообща. Глас народа лишь озвучивает волю скайрах-кьяр, — ответила Юнба равнодушно. Сильвенио кивнул, осознавая правдивость её слов. Тяжело сглотнул. И, не колеблясь больше, активировал излучатель. Планшет тут же ожил: на дисплее запустился обратный отсчёт. Холодный, склизкий узел обречённости скрутился у Сильвенио в животе. Неужели он и правда только что подписал смертный приговор целому народу? Юнба прикрыла глаза: впервые на её лице читалось вполне определённое выражение. Благодарность. Облегчение. Долгожданный покой. — Спасибо тебе. Теперь ты можешь идти. С тихим писком отсчитывались секунды. Сильвенио взглянул на Юнбу. Облизал губы, решая: спросить или нет? Ей ведь уже всё равно, не так ли? — Вы позволите… взглянуть на ваш разум? Нельзя допустить, чтобы подобное оружие попало к Сопротивлению или остаткам Братства. Нельзя допустить, чтобы оппозиция повторила трагедию на Эрлане, до сих пор не оправившейся. Нельзя допустить, чтобы это случилось с кем-то другим. И если он будет знать, откуда это оружие появилось, это ещё не значит, что он собирается его применять. Верно? Юнба снова наклонила голову, будто ожидавшая этого вопроса. — Разумеется, — сказала она, и тон её показался вдруг Сильвенио почти зловещим. — Смотри, Хранитель Знаний. А затем на него обрушилась приливная волна направленных на него образов. Он увидел оружие — тех, кто его строил, все чертежи и расчёты, все необходимые ресурсы и их источники. Но не только это. Он увидел, как взрыв поглощает столицу: как раскалённое добела пламя обрушивается с небес, за считаные секунды вспышкой охватывает разрушенные хрустальные здания, потрескавшиеся дороги, фиолетовое небо. Как растворяются в этой белизне лица и тела людей, мгновенно обращаясь в пепел. Даже перед смертью последние скайрах-кьяр оставались спокойны и бесстрастны. Он не почувствовал боли: их смерть была мгновенной. Но видения не остановились на этом: он увидел, как Парсивиреуорреной разлетается на мелкие обломки, бесцельно дрейфующие в космосе. Он увидел себя, собирающего по чертежам и другое такое же оружие. Он увидел выборы, которые ему предстоят. Он увидел последствия этих выборов. Он увидел масштабную битву. Он увидел, как чья-то пуля влетает точно в центр чужой груди, как падает в крови могучее тело того, кто казался непобедимым… Он увидел и то, что будет после. В ужасе Сильвенио отшатнулся — и выпал из видения, хватая ртом воздух. Он сидел на полу во дворце, возле планшета с обратным отсчётом. Весы Правосудия сидела на своём троне, потеряв к нему всякий интерес, и смотрела куда-то вдаль. Сердце бешено колотилось. Вскочив, Сильвенио проверил таймер: до выстрела излучателя оставалось совсем немного. Если бы он пробыл в видениях Юнбы ещё немного, то погиб бы и сам вместе с планетой. Не прощаясь, он выбежал из дворца, спотыкаясь на ходу. На площади он судорожно огляделся, настраивая браслет на обратный перенос. Скайрах-кьяр, стоявшие на площади и вокруг неё, просто смотрели на него, даже не пытаясь бежать и спасаться — хотя не могли не знать о том, что их ждёт. Вероятно, подумалось ему вдруг, точно так же ждали своей смерти и те, кого он лишал своей Системой эмоций. Вместе со злостью исчезали и страх, и радость… и, по всей видимости, желание жить. Телепортация завершилась. Его окружили стены базы, ставшей теперь его пристанищем. Разум его всё ещё гудел от увиденного; кожей он чувствовал фантомный жар пламени. Словно он всё ещё был там, во дворце. Словно смерть дышала ему в лицо. Ноги сами понесли его прочь — по коридору, направо, снова направо, к знакомому облаку мыслей, к которому неосознанно тянулся в любой ситуации. — Аргза, — позвал он. Аргза сидел на скамейке во дворе, со знанием дела разбирая отобранный у Стрелка бластер. Услышав его голос, Аргза поднял голову, удивлённо вскинув брови. — Уже вернулся? Он встал, и Сильвенио влетел к нему в объятия с разбегу. Тёплые руки накрыли его спину и плечи, останавливая дрожь. — Чего ты? — прогудел Аргза сверху, приглаживая ему волосы. — Что у вас там случилось? Геноцид, подумал Сильвенио, прижимаясь к нему. То, что он совершил, называется геноцид. Это были последние скайрах-кьяр в мире. Но хуже всего было то, что он знал: даже это ещё не все жертвы, которые он готов будет принести. — Аргза, — он поднял голову. — Ты можешь сделать так, чтобы хотя бы сегодня, хотя бы на краткое время… я забыл о том, что сделал? Наклонившись, Аргза поцеловал его. Глаза его потемнели. — Могу, — сказал Аргза спокойно. С этими словами он подхватил его на руки и унёс в спальню. Оказалось, он и правда смог. *** После его выступления на трансляции Сопротивление, разумеется, стало только активнее. Сильвенио сам не знал, чего ждал. Он просил их сложить оружие, не противиться новому порядку — но когда это люди послушно делали то, что им говорили? Повсюду вспыхивали протесты. Монолиты пытались разрушить — к счастью, пока безуспешно. На нескольких крупных заводах, где производились дроиды и чипы, прогремели взрывы. Федерация попыталась разорвать сотрудничество с Новым Судом и оспорить его власть: Сильвенио вовремя предотвращал официальные подобные заявления, навещая политиков Федерации то сам, то посылая к ним Аргзу, но это было всё равно что затыкать прохудившуюся в нескольких местах бочку: пока одна дыра закрывалась, открывалась в неожиданном месте другая. Многие политики и активисты уходили в бега, вещая с каких-то независимых платформ. Сильвенио глушил сигнал. Отправлял Аргзу с наёмниками и дроидами по следу этих несанкционированных передач. Те, кого удавалось поймать, проходили принудительную чипизацию и объявляли себя сторонниками Нового Суда, всецело поддерживающими инициативы Хранителя Знаний, но этого было уже недостаточно. Чёрный рынок процветал, торгуя всевозможными глушителями телепатических и электронных сигналов. Сильвенио пытался отследить поставки и пресечь это на корню, но контрабандисты знали своё дело: он был далеко не первым, кто пытался их найти и остановить их работу. Это была многоглавая гидра — отрубленные головы отрастали снова, почти мгновенно. Сильвенио понемногу терял терпение. — Удивительно, как резко все научились объединяться, когда появился общий враг в моём лице, — сказал он с горечью, читая с утра новости об очередном протесте. — Столько лет люди терпели коррумпированные правительства с несправедливыми законами, жестоких бандитов и пиратов, но объединяются только теперь — против меня. Я желаю им только блага! Аргза погладил его по голове. — Так может, пора остановиться? — спросил он осторожно. — Цель вроде бы достигнута. Сильвенио покачал головой. Иногда он не понимал, шутит Аргза или предлагает что-то всерьёз. — Даже если борьба со мной действительно помогла бы людям объединиться и стать лучше — что случится после моей смерти? Они снова вернутся к войне друг с другом, вот и всё. Аргза промолчал. Сильвенио знал, что варвару не нравилось, когда он говорил о смерти. Но что поделать? Ничто не вечно — и в особенности он. Почему-то в последнее время эта мысль ощущалась почти… успокаивающей. Он мало ел, практически не спал. Испытывал постоянные головные боли. Не мог отдохнуть как следует, не мог даже выдохнуть на секунду, потому что дел было много, а времени — катастрофически мало; разве не принесла бы смерть… хоть какое-то облегчение? Но это были неправильные мысли. Сильвенио отбрасывал их прочь — и продолжал работать. Будто всего этого было мало, некоторые монолиты и подконтрольные ему точки производства куда-то пропадали сами по себе, совершенно бесследно. Однажды так пропал целый город. — Тут нихрена нет, — ворчал в наушник Аргза, которого он отправил проверить данные. — Ни города, ни кратера. Просто пустыня, и всё. Это было странно: по сведениям Сильвенио точно в этих координатах был город со множеством нелегальных игорных домов. О Лас-Долагос давно ничего не было слышно — а теперь оказалось, что он попросту исчез. Как такое возможно? Аргза сфотографировал для него место. На снимках и видеозаписи всё выглядело так, как будто город не просто исчез — словно его никогда и не существовало. Пустыня казалась совершенно нетронутой. Только одна из этих странных белых трещин мерцала в небе. Ещё хуже всё стало, когда вместе с местами и монолитами начали пропадать и данные. — Мы же не захватывали Альвиндер, — Аргза широко зевнул. Ткнул в экран: — Смотри, если мне не веришь. Слишком маленькое поселение, слишком далеко в горах на Фай-Три, там неудобно сажать корабль. Ты что-то перепутал, пташка. Сильвенио нахмурился. Информация на экране подтверждала правоту Аргзы: монолитов в Альвиндере не значилось. Сигнал не охватывал эту местность. Но он помнил, что в прошлом месяце они решили проблему с посадкой и поставили в Альвиндере монолит. Больше того: ещё три дня назад оттуда исправно поступал сигнал. Не могла же память подвести его? Это было то единственное, что не подводило его никогда. Он мог сомневаться в людях, в принципах, в идеалах, даже в собственных чувствах… но чтобы в памяти? Аргза посмотрел на него с беспокойством. — Тебе бы поспать, пташка, — сказал он сочувственно. — Как давно ты высыпался полноценно? Голова раскалывалась, предвещая очередную мигрень. Ныла спина от долгого сидения в одной позе за мониторами. Болели глаза. Болели суставы рук. Сильвенио потёр виски, признавая: возможно, Аргза прав. Возможно, ему и правда стоит отдохнуть немного, раз даже собственный разум начинает играть с ним шутки… …но если он остановится хоть на секунду, хоть на мгновение — разве это не будет означать, что всё совершённое им — напрасно? И разве тогда осознание не настигнет его, как цунами? Он встряхнул головой — та загудела только сильнее. — Неважно, — отмахнулся он. Он разберётся с этим позже. Обязательно разберётся. А пока — имелись более важные дела. По ночам ему снилась горящая Эрлана. Снова и снова он оказывался на окутанной дымом и пламенем планете, снова и снова бежал, не разбирая дороги, среди паникующих жителей и равнодушных захватчиков, снова и снова вокруг была смерть, и крики, и хаос… Снова и снова он оказывался перед домом своих родителей, и слышал, как они умирают в агонии. Инстинктивно тянулся к такому родному огоньку их разумов, как делал в детстве, когда что-то его пугало — но то, что дарило в детстве мгновенное утешение и спокойствие, посылая в ответ бессловесные волны заботы и любви… теперь кричало от боли и ужаса — а потом обрывалось вовсе, и воцарялась звенящая, давящая тишина. «И это всё — из-за тебя», — говорил откуда-то голос, в точности похожий на его собственный, но куда более холодный. Джерри, Хенна, Мартин, Ищущие. А теперь — и те, кто подарил ему жизнь и научил всему, чем он был. Всё хорошее, к чему он прикасался, разрушалось. Все, кто был к нему добр, все, кто заботился о нём бескорыстно, умирали. Он был ходячей гнойной язвой, отравлявшей всех, кто к нему прикасался. В другие ночи ему снилось, как взрывается Парсивиреуорреной, разлетаясь на куски. Или то, как солдаты Братства Хаоса нацеливали друг на друга оружие, не в силах сопротивляться его воле. Или… Он просыпался в холодном поту — и оказывался в объятиях Аргзы. Долго слушал успокаивающий стук его сердца. Потом вставал — и шёл работать: улучшать код, отвечающий за программу на чипах, делать расчёты, следить за ситуацией поблизости от монолитов, сканировать телепатическое пространство из Башни и многое, многое другое. — У меня для тебя сюрприз, — сказал Аргза как-то. Они шли по осеннему лесу на Тьялателле в поисках очередного телепата, которого Сильвенио хотел лично попытаться завербовать. Накрапывал мелкий дождь: небо от края до края было затянуто тучами. Никто из них не взял зонт, и теперь Сильвенио смутно жалел об этом: дождь был холодным. Он ёжился и кутался в куртку плотнее. Сильвенио устало на него взглянул. Сюрпризы в его в его жизни редко бывали приятными. Особенно теперь. — Какой? — Увидишь, — хмыкнул Аргза загадочно. От этого Сильвенио только напрягся ещё больше. Он потянулся к разуму Аргзы в поисках ответов, но нашёл только уверенность в том, что «всё вот-вот закончится». Что — всё? Не заманивал ли его Аргза в ловушку? Больше всего раздражало то, что Аргза постепенно учился строить против его телепатии барьеры — и особенно активно стал это делать после… инцидента с кошмарами, как Сильвенио называл это про себя. Не то чтобы он не понимал причин, почему Аргза пытается от него закрыться, и не то чтобы это являлось такой уж большой проблемой — в конце концов, Аргза был дилетантом, и всю его защиту Сильвенио мог разнести в щепки при необходимости… но это всё равно заставляло его нервничать. Куда Аргза его вёл? В засаду, чтобы его окружили и нацепили на него ошейник? Стоило усилить бдительность. Сильвенио шёл, не замечая ни красок осеннего леса, которыми восхищался бы раньше, ни запаха листьев, который когда-то мог его успокоить. За каждым деревом ему чудилась угроза, за каждой корягой — смертельный капкан. Они вышли на большую поляну — и Сильвенио замер. Посреди леса стоял яркий дом с круглой крышей. Сердце болезненно сжалось. — Ты идёшь? — Аргза, уже шагавший к дому, оглянулся на него. — Нам сюда. Сильвенио заставил себя сделать шаг, перебарывая охватившее его оцепенение. Может, и это только очередной сон? Реальность ощущалась как никогда зыбкой после возвращения воспоминаний о Близнецах. — Да, я… Это просто напомнило мне о… — О доме? Сильвенио не ответил. Когда они подошли ближе, стало ясно, что сходств на самом деле не так уж много: дом был другой формы, из других материалов, со шкурами животных вместо дверей — эрландеранцы никогда не построили бы что-то подобное. Но сердце всё ещё болело. Аргза проницательно глянул на него. — Мы можем навестить Эрландерану в любой момент, — напомнил он. — Если ты скучаешь по дому. Сильвенио покачал головой, горько улыбнувшись. Это была правда: Эрлана восстанавливалась после случившегося, отстраивалась, залечивала раны. Они могли полететь туда или даже телепортироваться — ничто этому не мешало. Он так и не побывал на могиле родителей. — Дом — это не только место, — сказал он тихо. — Дом — это время… и я уже никогда туда не вернусь. Перед жилищем Сильвенио остановился снова, отказываясь двигаться дальше. Посмотрел на варвара. — Аргза… что ждёт меня внутри? Тот усмехнулся: — Думаешь, я там засаду устроил на тебя, пташка? Но, посмотрев на лицо Сильвенио, Аргза помрачнел. — Серьёзно, мелочь? Так ты, значит, обо мне думаешь? Сильвенио опустил взгляд. Повисло тяжёлое молчание. Сильвенио кожей чувствовал взгляд варвара, но не смотрел на него в ответ. Дождь усилился: вместо мелкой мороси сверху теперь падали косые струи воды, каждая из которых казалась ещё более ледяной, чем предыдущие. — Ты никогда больше не поверишь мне, да? — спросил Аргза с горечью. — Что ж, если ты так боишься, я скажу тебе: там ждёт шаман, которого я нашёл. Он избавит тебя от… — Аргза показал на свой левый глаз, — …что бы там ни делало семя древа тьма с твоим мозгом. Ясно? Прочеши дом своей телепатией, если хочешь. Никакой засады там нет. Сильвенио так и сделал. Он нашёл лишь разум слепого старика, заваривающего себе травяной чай. Ему стало почти стыдно за своё предположение о ловушке… но только почти. — Ну? Теперь мы можем пойти и сделать то, зачем пришли? Или мне заглянуть туда первым, чтобы ты убедился, что я не спрятал там пару десятков членов Братства Хаоса? Аргза даже не пытался скрыть своё раздражение. Вздохнув, Сильвенио взял его за руку и заглянул ему в глаза. — Аргза… ты ведь знаешь, что это только легенда? Про древо тьмы… про семена, что «пробуждают худшее в человеке». Аргза уставился на него. — Не ты ли эту легенду мне рассказал, а? И что тогда с твоим грёбаным глазом? Сильвенио помолчал. — Споры древа тьмы — не катализатор… а всего лишь индикатор. Они не меняют разум — только указывают на происходящие в нём изменения. По моей теории, они реагируют на зашкаливающий кортизол… но это неважно. Важно то, что нет никаких проклятий, и никаких волшебных растений, способных изменить чьё-то сердце, — он посмотрел на Аргзу. — Как нет и волшебных ритуалов, которые насильно привязывают одно сердце к другому, даже если в процессе участники разделяют на двоих свои раны и боль. Что-то мелькнуло в тёмных глазах Аргзы. Взяв его за руку, Сильвенио потянул его прочь от хижины шамана. — Меня не нужно спасать, и меня не нужно лечить, Аргза. Всё, я делаю — это результат моего собственного выбора. Не больше и не меньше. Они не нашли телепата в тот день. Когда они прибыли в деревню возле леса, выяснилось, что нужный им человек давно сбежал. Неважно, сказал Сильвенио себе. Это тоже не имело значения больше: всё равно он собирался переходить к последнему этапу своего плана. К контролированию Сердца Вселенной. *** Корабль был готов. Реплика артефакта казалась неотличимой оригинала. Расчёты были завершены. Почти. Оставалась последняя маленькая проблема. — Ты ведь в курсе, что Близнецы тогда не долетели бы на реплике Семицвета, если бы не мы? Их корыто схлопнулось в червоточине. Сильвенио кивнул, отведя взгляд. — Я думал над этим. И у меня есть решение… или вроде того. Я рассчитал время с момента появления Близнецов в коридоре до момента, когда они оказались тогда на нашем корабле. Если мы откроем коридор немного иначе, то сократим путь, и успеем долететь до Сердца. Аргза выжидательно поднял брови. Сильвенио заёрзал на стуле, по-прежнему не смотря на него. — Я знаю, как это сделать. Но… — Но — что? Лиам, проклятье, или договаривай уже, или разбирайся с этим без меня. После несостоявшегося визита к шаману Аргза стал раздражительнее. Он был мрачен и молчалив. Сильвенио взглянул на него, неосознанно ища его поддержки. — Будут жертвы. Много жертв. Аргза хмыкнул, не впечатлённый. — «Жертвы неизбежны», — процитировал он. — «Кто-то умрёт в борьбе за лучший мир». Так ты говорил? — и, когда Сильвенио не ответил, он хмыкнул снова. — Что у тебя за план? — Нейтронный излучатель. Мы выстрелим из него по нейтронной звезде с определённой массой в определённом месте — я рассчитал нужные координаты и параметры. Корабль стартует с одной из ближайших планет, сразу с гиперпрыжка, чтобы попасть в воронку, пока она только открывается. — В чём подвох? Сильвенио отвернулся. Видение из разума Юнбы преследовало его. Будущее отвращало его своей неизбежностью: он противился тому, что увидел тогда, изо всех сил, но оно настигало его неотвратимо. Возможно, именно поэтому Юнба и позволила ему заглянуть в свой разум перед смертью. — Это обитаемый сектор космоса. Звезда, которая нам нужна, является источником жизни для большой планетарной системы. Кроме того, чёрная дыра, образовавшаяся после этого, поглотит и соседние системы тоже. Погибнут миллионы… миллиарды. Мы не сможем эвакуировать всех. Аргза помолчал. Может быть, это было слишком даже для него: Сильвенио одёргивал себя вновь и вновь, чтобы не влезть к нему в мысли. — Я сделаю так, как ты скажешь, — произнёс он наконец ровным голосом. — Но подумай для начала, так ли это нужно тебе самому. И Сильвенио думал. Он думал, лёжа ночами без сна. Он думал, пытаясь найти другую звезду, или другое решение полностью. Он думал, съедая свой скудный завтрак или обед. Он думал, сканируя телепатическое пространство из Башни. «Надвигается большое бедствие, — распространял он через монолиты предупреждение в том секторе космоса, где планировалось открыть червоточину. — Улетайте оттуда. Эвакуируйте как можно больше населения». Но монолиты были не везде, и предупреждения были слишком расплывчатыми. Кто-то действительно улетал, покидая свой дом и свою родину. Таких было всё ещё слишком мало. Большинству было попросту некуда лететь. Нейтронный излучатель был достроен и модифицирован: дроиды собирали его прямо в космосе, на орбите ближайшей к звезде планеты. Сильвенио знал, как сделать его достаточно мощным и дальнобойным. Недостаток был в том, что в такой близости к нейтронной звезде излучатель обещал продержаться совсем недолго. Требовалось принять решение — и как можно скорее. «Простите меня, — шептал Сильвенио в Башне, и мысль его неслась через межзвёздное пространство. — Мне жаль. Мне так жаль…» В конечном итоге, всё это было на благо, верно? Сколько следующих поколений будет спасено, если он преуспеет? — Мы сделаем это, — объявил он Аргзе. Никто больше не будет рабом. Никто больше не будет страдать, как страдал он. Но чтобы наполнить мир состраданием и милосердием, сперва ему придётся побыть жестоким. *** Всё было готово. Корабль стоял там, где ему требовалось стартовать, чтобы попасть в воронку. Осталось только привести план в исполнение. — Не передумал? — спросил Аргза. Странное оцепенение охватывало тело. Отвратительное предчувствие накрывало с головой: начиналось с узла в животе, в который скручивались внутренности, и постепенно поднималось всё выше, липким холодом растекаясь в груди, вставая комом в горле. — Нет, — сказал Сильвенио, с трудом сглотнув. Поздно было передумывать. Поздно было отступать. Он тщетно искал другие решения — и не находил их. Он знал: всё кончится сегодня. Так или иначе. В последнее время он не чувствовал вкуса еды. Он не чувствовал тепла солнца. Он не чувствовал ничего — только бесконечную, всеобъемлющую усталость и упрямую решимость довести всё до конца. Казалось, будто он не участвует в событиях лично: только наблюдает со стороны. Вот он проверил удалённо состояние корабля и всех систем, вот запустил разогрев двигателей, вот настроил автопилот, вот ввёл координаты на браслетах-телепортаторах, чтобы они с Аргзой перенеслись сразу на корабль, когда излучатель выстрелит в звезду… С корабля поступил сигнал тревоги: кто-то пытался повредить обшивку. Очнувшись от своего транса, Сильвенио вывел на монитор изображение с камер. К кораблю приближалась огромная толпа вооружённых людей. Кто-то уже стрелял по нему издали. Почему-то Сильвенио даже не сомневался: это Сопротивление. — Дроиды уже там, так? — спросил Аргза со вздохом. — Сиди тут. Я разберусь. Он собирался телепортироваться, но Сильвенио схватил его за запястье. Аргза раздражённо нахмурился, недовольный задержкой: — Чего? — Аргза… откуда они узнали? Планета, с которой готовится запуск, пустынна и необитаема. Они не могли просто увидеть корабль и понять, что именно мы готовим. Аргза уставился на него — совсем как недавно, возле хижины шамана в лесу. — Ты думаешь, это я слил твою «безупречную стратегию» Сопротивлению? Сильвенио молчал, внимательно всматриваясь в его лицо. — Чёрт, — Аргза отцепил от себя его руку, сжав зубы. Он выглядел так, как будто Сильвенио ударил его. — Чёрт. Ты серьёзно? Ты, блядь, серьёзно сейчас? Правда? Я собираюсь — влететь на чёртовом корабле в чёртову чёрную дыру, довезти тебя до сраного Сердца Вселенной, чтобы ты мог загадать своё сраное, тупое, абсолютно бессмысленное желание, которое, по всей вероятности, аукнется какой-нибудь тотальной задницей — а ты хочешь устроить мне допрос на тему того, не предал ли я тебя в последнюю секунду? Сильвенио проигнорировал этот поток ругани. Он знал давно: когда Аргзе больно, он злится. Но была ли эта боль настоящей? Или Аргза только разыгрывал это возмущение, чтобы ослабить его бдительность? — Ты сам сказал: тебе не нравится этот план. — Да. Не нравится. Я сейчас открою тебе большой секрет, пташка, но мне вообще не нравится ровно нихрена из того, что происходит с тех пор, как мы покинули сраную Эрландерану. Аргза заходил по комнате туда-сюда, как зверь, запертый в клетке. — Это всё из-за Братства, да? Всё всегда сводится к нему. Или теперь ты припомнишь мне то золотое время, когда я был пиратом, а не посмешищем, и владел тобой, а не наоборот? Я выполнял всё, что ты от меня хотел, начиная с Динле. Я защищал тебя любой ценой, я сопровождал тебя в любую дрянь, я стал «миротворцем» и «телохранителем» ради тебя, — он презрительно сплюнул на пол. — А потом я и вовсе стал твоим мальчиком на побегушках, и тебя это устраивало. Я выполнял все твои идиотские приказы. Я помог тебе построить эту базу, помогал с этими монолитами и чипами, я охранял твой покой, я следил, чтобы ты не сдох от собственной одержимости. Я не получал за это ни платы, ни хотя бы благодарности. Но этого всё равно мало, да? Сигнал тревоги продолжал пищать. Автопилот корабля сообщал, что судно готово к запуску. Сильвенио поднялся со стула, уже жалея, что выдал свои подозрения именно сейчас: — Аргза… — Я мог бы вырезать каждого из твоих врагов по одному, вручную, до скончания времён, — сказал вдруг Аргза, поворачиваясь к нему. — И ты сказал бы, что это слишком кроваво и жестоко. — Послушай… Аргза сделал к нему шаг. — Я мог бы взорвать все звёзды в этом мире и выложить их обломками твоё имя. И ты сказал бы, что это излишне, и что я всё сделал неправильно, нарушив какой-нибудь баланс. — Аргза, я… Он сделал ещё шаг, сокращая расстояние. Тёмные глаза его сверкали молниями. — Я мог бы вырвать из груди своё сердце и бросить его тебе под ноги, — закончил он низким, рычащим голосом, — и даже этого всё ещё было бы недостаточно, правда? Ты просто сказал бы, что я развожу тут лишнюю грязь своей кровью. Больше он не скрывал ничего: все барьеры его разума слетели, обнажая неожиданно уязвимое нутро. Сильвенио посмотрел на него, ошеломлённый: сейчас Аргза весь был — сплошная открытая рана. И наконец что-то дрогнуло у него внутри. Отчего-то глаза предательски защипало. Ком в горле вдруг разросся так, что стало сложно дышать. Он думал, что знал Аргзу. Он думал, что знал его так, как никого другого: сколько в нём жестокости и милосердия, сколько в нём доброты и корысти. Сколько в нём безрассудства и отваги. Он думал, что давно измерил чувства Аргзы вдоль и поперёк воображаемой рулеткой и мерным стаканом, и он думал, что точно знает, чего от него ожидать. Но Аргзе каждый раз удавалось заново его удивлять. — Ты правда… сделал бы это? — спросил он тихо. Аргза невесело усмехнулся. — Давай повременим с вырыванием сердец, мелочь. Если я сделаю это прямо сейчас, кто разберётся с твоей маленькой проблемкой? — он кивнул на монитор. Аргза защёлкнул браслет-телепортатор на запястье. Приготовился исчезнуть. Взяв его за руку, Сильвенио на несколько мгновений крепко переплёл с ним пальцы. Заглянул ему в глаза. — Первым моим желанием тогда, у Сердца, — сказал он, — было дать моему народу достаточно сил и веры, чтобы они смогли изменить мир. Аргза выгнул бровь. — А вторым моим желанием было спасти тебя. Они уставились друг на друга. Аргза не пытался высвободить руку. Горечь и злость смешивались в его лице. Накопившихся обид и недомолвок было между ними слишком много — но, по крайней мере, больше этот яд больше не угрожал отравлять их вечно. — Я верю тебе, — сказал Сильвенио искренне. — Прости, что сомневался. Я знаю, что это был не ты: должно быть, мои мысли уловил кто-то из телепатов Сопротивления, пока я размышлял над этим в Башне. Пожалуйста… береги себя, хорошо? Плечи Аргзы немного расслабились. Наклонившись, он примирительно поцеловал Сильвенио в лоб. — Разберёмся с этим позже, пташка. Не высовывайся, пока я не дам отмашку, что всё чисто. И исчез. Предчувствие, охватившее Сильвенио, резко стало отчётливее. Почему-то показалось вдруг, что это был последний их разговор. По спине прошёлся мороз. Поёжившись, он вернулся к мониторам, уговаривая себя, что это ерунда: Аргза справлялся и не с таким, верно? Сейчас он зачистит площадку, чтобы обшивку корабля не повредили, они откроют проход к Сердцу, он загадает желание, и всё наконец-то, наконец-то закончится… Новый сигнал тревоги выдернул его из мыслей. Он взглянул на экран — и ахнул. Датчики корабля указывали на аномалию неизвестного происхождения поблизости. Сразу несколько сияющих белых трещин образовалось на поле битвы. Изображение с камер начало сбоить, пошло рябью, пока не отключилось совсем. Недолго думая, Сильвенио надел браслет, взял планшет для управления излучателем и перенёсся туда, чтобы своими глазами увидеть происходящее. …Почти сразу он понял, что совершил ошибку. Браслет, должно быть, сбоил: он оказался не рядом с кораблём, где намеревался, а в самом разгаре битвы. На мгновение он словно вернулся на Эрлану. Вокруг бежали и кричали люди. Слышались выстрелы. Брызгала кровь. Где-то сверкали лески, вспыхивали бластеры дроидов. Фантомный запах дыма заполнял ноздри. Эрлана пульсировала болью и тревогой, ввинчиваясь беззвучным криком в виски; казалось, вот-вот раздастся взрыв… Он встряхнул головой, заставляя себя не думать об этом. Нужно было найти Аргзу. Он стал пробиваться к кораблю, защищаясь магией. И только тут заметил: происходило что-то странное. Всё новые белые трещины появлялись в воздухе и на земле. От крошечных, размером с ладонь, до средних, длиной с два-три человеческих роста, они постепенно пронизывали собой всё пространство. Исчезали редкие кустарники, оказавшиеся рядом с этими трещинами. Пропадала низкая трава, отчего земля вокруг делась ещё более сухой и безжизненной — будто всегда была пустыней. Исчезало оружие в чужих руках — и люди продолжали сражаться, как ни в чём не бывало, кулаками, как будто так и пришли в бой изначально. Исчезали и сами люди. Один, два. Пять. Никто не реагировал на это: казалось, замечал это один только Сильвенио. — Потому что ты — причина этих исчезновений. Он обернулся. Сердце пропустило удар. Перед ним стоял он сам. Словно кто-то поставил зеркало в полный рост посреди пустоши: те же синие волосы, тот же рост, то же лицо. Разве что выглядел двойник немного младше: горьких складок у рта и на лбу было меньше, седины не наблюдалось. Оба глаза остались голубыми. — Ты, — сказал двойник спокойно, — источник всего. Сильвенио отступил на шаг. — Кто ты? Только теперь он заметил, что шум вокруг стих. Обернувшись, он увидел: всё замерло. Люди и дроиды. Лески и огнестрелы. Ни звука, ни движения вокруг. Абсолютная неподвижность. — Ты знаешь, кто я. Я — это ты. Внезапно он понял. Загадочные трещины, пропавшие данные, пропавшие люди и города, пропавшие воспоминания… — Завеса между Вселенными… — …истончилась, — кивнул двойник. — Разрушение здесь настолько масштабное, что просочилось даже к нам. Мы решили вмешаться. Ты должен это остановить. Разрушение. Вот, что это было. Разрушение, которое ещё не случилось, но уже было неизбежно. Эхо того, что ещё не произошло. Эхо времени-и-пространства, разваливающегося на куски. Сильвенио поднял голову к небу. — Теперь ты слышишь это? Он слышал. Весь огромный мир пел свою последнюю песнь, умирая. Звёзды прощались с планетами. Квазары угасали. Пульсары замедляли свой ритм. Облака газа, переставая сжиматься в ядра будущих планет и галактик, расползались в стороны. Чёрные дыры, разрастаясь, пожирали межзвёздное пространство, как опухоль пожирает здоровые ткани организма. Нет, подумал он отчаянно, нет, этого не может быть. — Я всё исправлю, — затараторил он лихорадочно, — я предотвращу это… Это из-за желания? Неаккуратная формулировка? Я придумаю лучше. Загадаю по-другому. Или это из-за открытия коридора новым способом? Я — сделаю новые расчёты, посмотрю, где может быть ошибка, я попробую пересмотреть детали, или… Он затих. Чувство обречённости и безысходности, оцепенением холодившее тело вот уже несколько недель подряд, накрыло его с головой. Двойник смотрел на него — с сочувствием, с жалостью. Всему приходит конец. — Ты знаешь, — сказал двойник тихо, — что ты должен сделать. Он знал. В тишине и неподвижности он огляделся вокруг. Белые трещины продолжали открываться в пространстве одна за другой, даже в остановившемся времени. Сердце Вселенной, ожидавшее своего часа, собиралось погибнуть, и ткань мироздания трещала по швам, вот-вот готовая порваться окончательно, разлетевшись на мелкие кусочки. Вот, к чему привело вся его борьба. Он никого не спасёт. Не будет никаких новых поколений, которые жили бы в мире и гармонии. И трещины, и бедствия, и смерти — всё это его вина. Если только… Странное спокойствие снизошло на него в тот же миг, как только он принял решение. Это единственный способ всё исправить. Единственный способ искупить всё, что он сотворил. — Мне нужно попрощаться, — произнёс он хрипло, сам не узнавая своего голоса. Двойник кивнул. Заставив тяжёлые руки и ноги двигаться, Сильвенио прошёл вперёд, обходя членов Сопротивления. Он шёл к кораблю. Каждый шаг весил тонну. Но, увидев то, что он искал, он сорвался с места — и побежал. Аргза возвышался над толпой, как скала. Могучий, непобедимый. Он стоял в боевой стойке, чуть пригнувшись и выпустив когти, а на лице его красовался бешеный оскал. Чёрные глаза сверкали вызовом и азартом. Его жилет и руки были испачканы кровью, а волосы слегка развевались на неощутимом сейчас ветру, рдея за его спиной тёмным ореолом. В тонкую косу, начинающуюся на виске и проходящую дугой над ухом, вплетено было ярко-синее перо. Он был прекрасен, как стихия, запечатлённая в момент своего разрушительного торжества. Упрямый и гордый, воинственный и страстный. Красивый, как шторм. И никогда ничего не делающий наполовину. Всё стало вдруг таким ясным в эти последние мгновения. И почему он не понимал этого раньше?.. Пуля, незамеченная Аргзой, застыла всего в полуметре от его широкой груди, пущенная откуда-то снизу прямо ему в сердце. Аккуратно взяв эту пулю пальцами, Сильвенио положил её на землю и развернул от Аргзы прочь. — Ты бы не одобрил моё решение. Тебе бы оно не понравилось. Так что… наверное, я хочу извиниться. Сразу за всё. Со мной всегда было нелегко, правда? Аргза не слышал его. Гравитация ничего не значила больше: Сильвенио шагнул вверх, словно поднимаясь по невидимым ступенькам. Коснулся щеки Аргзы ладонью, оказавшись с ним на одном уровне. Посмотрел ему в глаза. — Я надеюсь, ты простишь меня. Я надеюсь, ты меня поймёшь. Однажды. Спасибо, что был рядом, Аргза. Спасибо, что защищал меня. Спасибо, что… просто был. Закрыв глаза, он коснулся его безответных губ своими. Их последний поцелуй был таким, каким бывает обычно первый. В нём была нежность, щемящая сердце, и искреннее восхищение, и горячая благодарность. В нём было желание выразить невыразимое, поделиться чувствами так, как не могли слова. А ещё… — Помни меня, — шепнул Сильвенио лихорадочно, прижавшись к уху Аргзы губами. — Найди меня. Пожалуйста, найди меня, Аргза. …ещё в этом поцелуе была скрыта отчаянная надежда. Отстранившись, Сильвенио взглянул на Аргзу в последний раз — и, развернувшись, направился прочь. Не было страха, и не было горя. В кои-то веки разум его был спокоен и чист, как море в штиль. Сильвенио посмотрел на мир, который так любил. На людей, которых так упорно пытался спасти от самих себя — любой ценой. Всё закончится сегодня, подумал он с облегчением. Хотя бы для него самого. — Мне жаль, — сказал он напоследок. И ещё: — Прощайте. А затем он шагнул в ближайшую трещину, и его не стало.