***
После разговора с Крюком мы все же взлетели. И это было настолько прекрасно, невообразимо и местами восхитительно, что я была готова потерять равновесие и рухнуть на палубу, скорее всего, пребольно ударившись коленями. Конечности свои я предусмотрительно пожалела, (не)смотря на столь… невозможное. Могла ли я представить себе корабль с перьевым парусом? И напоследок мы влетели в портал.***
Сделка, так удачно провернутая нами несколькими днями ранее, оказалась еще лучше, чем мне казалась на первый взгляд. Во-первых, отдав ему рапиру, я почувствовала, что остатки совести начинают потихоньку поглаживать меня по голове, будто заботливая мать. Пожалуй, это было добрым делом, и ничего с этим не попишешь! Во-вторых, мне выдали взамен одной рапиры другую. Не такую красивую, зато, как меня заверил юнга, очень прочную. Ей я и прорубала себе путь, пока шла за этим мужчиной, внезапно ставшим молчаливым. Еще пару минут назад его было не заткнуть, но, кажется, мне-таки удалось задеть его за живое простой фразой, смысл которой заключался лишь в том, что морякам не нравится, когда по палубам бродят женщины. Есть даже такая примета! Стоило мне только затронуть эту тему, как он сразу же стал меня игнорировать, смотря мимо, куда-то очень далеко, и лишь изредка угрюмо отвечал на мои вопросы о нашем местоположении. — А Вы, мисс Свон, ожидали горы сладкой ваты и реки шоколада? — огрызается он, хоть и без лишнего энтузиазма. — Это суша, вода и деревья, — и больше ничего. Ну и Пэн. Но на него лучше не натыкаться. Познания о хозяине этого острова у меня были весьма ограничены. Знала я о нем примерно следующее: Питер Пэн — предводитель потерянных мальчишек, умеет летать и водит дружбу с феями и краснолицыми аборигенами. Когда я выдала эту информацию Крюку, тот расхохотался в голос так громко, что мне пришлось заткнуть уши. И это был отнюдь не добрый смех, а скорее тот, которым награждает тебя злодей перед твоей же смертью. Некоторое время я молчу. Чешется одно место от этой чертовой тишины! Пират отвечает на вопросы односложно или огрызается, прямо как сейчас, полностью игнорируя подтекст вопроса. Сейчас мне бы хватило наших дежурных разговоров, которые обычно включали в себя приветствие и замечание о погоде, только бы он уже начал болтать. Без постоянной болтовни шестеренки в мозгу начинают крутиться совсем иначе, будто бы в другую сторону, и уносят они мои мысли в тот день, когда я свергну Королеву. Я явственно вижу, как мои не совсем элегантные ступни примеряют ее обувь, расхаживают по залу, как мои огрубевшие ладони с характерным шелестящим звуком потирают трон, но я никак не могу себе представить, какие будут ощущения, когда все тело опустится на него. В груди приятно трепещет от призрачной надежды того, что однажды я смогу восседать на нем. Законно. Из раздумий меня выводят хаотично разбросанные по земле чертовы камни и неведомые ранее свистящие звуки, в сторону которых голова поворачивается рефлекторно. — А последняя фея, — силюсь я вспомнить имя этой очаровательной леди, которая прямо-таки обязана помочь мне в борьбе за трон, но так и не могу вспомнить. —… Устало вздохнув, Крюк продолжает: — Тинкер Белл. «И как только ему удается выговаривать это с такой поразительной небрежностью?!» — тут же вспыхивает во мне, но я не произношу этого вслух, лишь цыкаю в пространство над своей головой так, чтобы меня совсем не было слышно, и продолжаю: — Да, она. Какая она? На мгновение капитан останавливается, и я еле успеваю сделать то же самое, чтобы не влететь носом ему между лопаток. Движение получается настолько неловким и быстрым, что я одно мгновение пошатываюсь, а затем погружаюсь сапогами в грязь. К слову, тут ее полно. Крюк не шутил, когда описал это как «суша, вода и деревья». Именно так дело и обстояло. Только еще и грязи хоть отбавляй. Стоило нам сойти с корабля, как я тут же упала наземь от счастья. Вот только она была… другой. Что-то в воздухе или скорее в атмосфере было иным. Я вобрала в грудь максимальное количество кислорода, но не почувствовала того пьянящего зеленого запаха, который успокаивал меня все эти годы в моих лесах. Воздух был сладким и оставлял в горле и во рту странный привкус, иначе не скажешь, звездной пыли. До этого момента я и вообразить не могла, что имею представление о том, какова эта пыль на вкус и какой у нее запах, но стоило только вдохнуть и все — разум сделал свой вывод. И даже песок на берегу имел другую консистенцию: нереально бархатистую и липкую, будто имел свойства глины. Мои колени и ладони утопали в нем, словно в тине. Но, несмотря на все странности, я радовалась этому месту, как несмышленая малолетняя девчушка. Впереди меня были настоящие джунгли, прямо как в книжках о дальних путешествиях. Только я теперь намного дальше всех тех искателей приключений, о которых мне доводилось читать. Нереально-изумрудные листья, черные скалы и огромные деревья с такими стволами, что даже если бы нас было трое или четверо, нам бы не удалось полностью их обхватить. Но сейчас, когда я топчусь в этих самых джунглях, стоя по колено в грязи, отбиваясь от насекомых и мучаясь от желания закричать во весь голос, это место больше не кажется таким прекрасным, как в первые мои секунды на этом острове. — Мы почти пришли, — глухо отвечает Крюк на мой немой вопрос, который я даже не успеваю сформулировать. — Так… какая она? — смеюсь, чтобы скрыть свое раздражение. — Сварливая тетушка в очках и блестящем платье? Или она малюсенькая, с пучком на голове и в премилейшем платьишке из лепестков? Капитан резко вбирает носом воздух, прыснув в кулак. Это моя маленькая победа! — горжусь я собой, радуюсь как ребенок, плетясь позади этого грозного мужчины. Мои комментарии могли позабавить любого, так мне всегда казалось, ведь я годами изучала искусство обмана и подхалимничества, лести и откровенных комплиментов, флирта и вульгарности. Однако, к слову, это было не настолько полезным навыком, как казалось на первый взгляд. Будь я одной из тех дворцовых дамочек, что ежедневно кормят себя и свою свиту игрой престолов на завтрак, обед и ужин, давая себе отдохнуть только на позднем ланче в окружении охотничьих псов, то эти умения были бы мне жизненно необходимыми. В моей же жизни вполне можно было обойтись одной стрельбой. И лазаньем по деревьям. — О нет, мисс Свон, — галантно отвечает мне пират, вскидывая бровью. Я ощущаю легкий приступ тошноты от осознания того, сколь много женщин ведутся эту его ухмылочку. — Вам она напомнит одну назойливую барышню, которая недавно поселилась у меня в каюте. — Не помню никаких «барышень» в твоей каюте, — я делаю голос раздражающе высоким, будто меня его замечание крайне обидело. В мыслях же я радуюсь такому раскладу: если Тинкер Белл похожа на меня, то мы поладим. С такими, как я, мне ладить не впервой. Тем временем мы выходим на какую-то опушку, метр на метр. А прямо за ней дерево моей мечты, а точнее «гнездо» мечты. На огромном дереве, прямо у кромки листвы, расположилось некое подобие деревянной лачуги на подпорках из веток. Выдолбленные в стволе проходы на две стороны дома, лианы, крыша из веток — это так сильно напоминает мое собственное убежище. Внутри поселяется узнаваемый холод, словно в мое сердце вонзается острый ледяной треугольник страха. Последняя фея во всех сказочных мирах была такой же беженкой, как и я. Это место слишком похоже на мое убежище в лесу именно потому, что мы обе долгое время прятались и скрывались, не давая никому и ничему потревожить наш крохотный мирок. Ноги словно вросли в землю, но уже не из-за омерзительной жижи, а из-за отчетливого осознания того, что я просто не имею права входить на ее личную территорию. Именно потому, что я бы сама восприняла незваного гостя как угрозу моей зыбкой стабильности, как нечто чрезвычайно опасное. — Вы идете, мисс Свон, или я должен перенести Вас через порог? — Я не могу нарушить целостность этого места, — мямлю, смотря в пол. Наверное, мой взгляд сейчас можно описать только словом «безумный». И, слава памяти о Прекрасных, мои волосы все еще достаточно густы, чтобы скрывать все эмоции на моем лице за ними. Потом я слышу, как пират разворачивается и идет ко мне, но я не в силах сейчас изобразить что-либо, даже элементарное безразличие. Какой толк в моем спектакле на доверие, если я даже малюсенькую ложь не могу поддержать?! Делаю звучный вдох, а затем выдох. Укладываюсь в те несколько секунд, пока Крюк приближается ко мне. Когда же я поднимаю взгляд, то оказываюсь в опасной близости от его лица. И его глаза снова смотрят мне в душу или куда-то туда, где она могла бы быть. — Малефисента ее дери, может тут ловушек прорва! — выдаю я первое, что приходит в голову, но так, будто это самая важная вещь на земле. И вот синева глаз больше не прожигает дыры в моем нутре, а словно проходит сквозь меня, будто разочаровавшись. — Я прошел до середины и не наткнулся ни на одну. Мужчина выпрямляется и становится еще выше, чуть нависая надо мной, когда скрещивает руки на груди. То и дело мой взгляд задерживается на металлическом крюке, удивительно, как он ни разу не задел им ткань рубашки. Чтобы казаться более уверенной, я тоже чуточку выпрямляюсь, сцепив руки в замок за спиной. Спина становится настолько болезненно прямой от этого действия, что тут же хочется взвыть, но я пока держусь молодцом: — Тебе просто повезло! Как воровка могу сказать, что такие места хорошенько укрепляют! — Как пират, Мисс Свон, могу Вас заверить, что неприступные крепости выглядят несколько иначе. Умом я понимаю, что перепалка может продолжаться бесконечно долго, но мое чертово упрямство не дает и шагу ступить с намеченного курса. Я придвигаюсь к брюнету совсем близко, так что мы можем бодаться локтями при желании, и стараюсь смотреть на него настолько яростно и свирепо, насколько умею. — Это место — чье-то убежище. Логично предположить, что здесь есть нечто, чтобы отпугивать незваных гостей, — процеживаю каждое слово сквозь зубы медленно, почти шепча по-змеиному. — Или прославленному пирату тяжело в это поверить? — При всем уважении, я здесь проводник, а не Вы, — честное слово, он выглядит крайне нелепо, пока пытается сохранить свое джентльменское достоинство в этой дуэли. Клянусь, у него начинает подергиваться нижнее веко всякий раз, как он смотрит мне в глаза. — И я знаком с Тинкер Белл и этим островом лучше Вашего, милая. — Я могу и дальше тут в сторонке стоять! — раздается позади Крюка. Из-за угла выходит девушка… и если она фея, то я единорог. Блондинка, недостаточно высокая, вероятно, дышит мне в плечо, со взъерошенной прической, на худом теле, как на вешалке, болтаются темно-зеленые одежды, близкие по своему виду к тому, что я бы назвала «сделанные из листвы». Она настолько невозмутимо-элегантна, пока обходит ствол дерева, не сводя пристального взгляда с меня. Мшистого цвета глаза с ног до головы осматривают мою фигуру, задерживаясь на уровне бедер, как раз там, где начинается весь кошмар из рваного корсета и штанин на пару размеров больше моей комплекции. На пирата она обращает внимание только потом, когда подходит к нам вплотную. — Крюк, — произносит она его имя так, словно они были закадычными приятелями. Улыбка расплывается по ее лицу, но только на секунду. Я тону в восхищении, понимая, что его псевдоджентльменская улыбка не производит на нее ровно никакого впечатления. — Сколько лет! Что забыл на моей территории? Последнее предложение она говорит с явным нажимом, будто указывая на то, что мы вошли к ней без приглашения. Но, кажется, пират никоим образом не обращает внимания на ее злобное замечание, а лишь галантно указывает крюком в мою сторону: — Вожу экскурсии. Вот эта, не скажу, что прелестная, особа, — эти его обороты меня убьют, — страсть как желала сюда попасть, да не просто так, а чтобы поговорить с последней феей. Ты, случайно, не встречала здесь такую? Почти синхронно и я, и последняя фея закатываем глаза, когда пират в очередной раз вскидывает бровь. Судя по ее реакции, видела она это настолько же часто, насколько я наблюдала пьяную охрану порта, — то есть почти ежедневно — и порядком устала от его манерности. А я-то надеялась, что к этому можно привыкнуть. — Мне думалось, капитан, что у нас был вполне конкретный уговор… — Так это не моя вина. — Тембр голоса мужчины изменился, стал суровее и тверже, как если бы он, наконец, начал говорить серьезно. Его тело полностью развернулось в противоположную от меня сторону, уделяя все свое внимание худенькой девчушке. — Мисс Свон пришла на мой корабль и заявила, что ей необходимо увидеться с феей, а как она узнала о тебе — загадка. Скрестив руки на груди, девушка задирает голову куда-то к небу, выдав самый отчаянный вздох из всех, какие я только слышала. С такими вздохами, как гласит поговорка, отпугивается все твое счастье и привлекается печаль. Потом она резко возвращает голову в обычное положение, смерив Крюка взглядом полным отвращения. — И ты, разумеется, побежал спасать даму в беде? — яд из ее речи разве что не расплескивается. — Это уже слишком… — отмахивается он. Черт возьми, а он хорош. В том смысле, что я бы уже давно ее за такое обращение на много маленьких феечек порубила, а капитан даже бровью не повел, только лишь с ноги на ногу переминается. Но, честно говоря, я уже порядком устала их слушать. Мои ноги продолжают стремительно утопать в грязи и вязком песке, руки чешутся от бесчисленных укусов, а моя кожа, не привыкшая к несносным условиям этого проклятого острова, начинает зудеть даже на лице, казалось, еще немного, и у меня начнется горячка. — Я выиграла место на корабле, отправив его пиратскую задницу кормить рыб. Можем мы перейти от формальностей и любезностей к делу? — внезапная нетерпеливость настигает меня стихийным бедствием. До меня доходит, что передо мной, возможно, стоит решение всех проблем, которые только возникали у меня в жизни. Эта худая озлобленная девица — мой ключик к золотым воротам королевской жизни, а все разговоры вокруг нее становятся незначительными, пустыми, как если бы я смотрела не на человека, а на некий предмет. И осознание того, насколько же я близка к цели, накрывает меня с головой. Снова перед глазами шершавые перила, снова ступни идут по ковровой дорожке прямиком к трону… и окровавленное тело Королевы лежит прямо у моих ног.***
Под кромкой деревьев сильнее всего пахнет зеленью и листвой. Запах звездной пыли по-прежнему витает в воздухе, но, перебитый деревом, мхом и смолой, он больше не вызывает тошнотворного привкуса сладкой ваты, а напоминает соленую карамель. Всем телом я облокачиваюсь на выдолбленную в стволе перекладину — мне чуточку боязно ступать по хрупким дощечкам, которые прогибаются даже под миниатюрной девчушкой. Я могла бы, подобно грациозной лани, перепрыгнуть их, но поблизости нет Темного мага, который бы любезно излечил мои раны в случае неудачи. Зеленая леди, как ее могла бы назвать эдакая романтическая героиня, коей я, увы, не являюсь, уже в который раз проходит от одного угла к другому, почти не отрывая ног от пола, подобно призраку. Мгновение назад я в приватной беседе поведала ей о своем происхождении. Это был чуть ли не первый раз, когда я выложила все сама, а не через посредников, напрямую, а не используя завуалированные туманные фразы и иносказания. С каждым шагом она ускоряет темп, приложив палец к губам, раздумывая. Повезло еще, что удалось заставить Крюка остаться внизу, — лишняя ложь могла бы привести к раскрытию моих истинных намерений. — Этого быть не может… нет, это безумие, — повторяет она шепотом. Каждый раз ее взгляд возвращается ко мне, словно ей нужно проверить, не привиделась ли я ей. — Сама удивляюсь, настолько дико это звучит, но все — правда, — устало вздыхаю. И кажется, что и я сама уже не верю собственным словам. — Я Эмма. Та самая Эмма. — Из-за Ре… Королевы я оказалась одна, без поддержки. Без крыльев! — она топает ногой, отдавая всю себя злости. Ее лицо искажается гримасой боли, и мне хочется обнять ее, утешить. Но от этого толку ноль. Я знаю это не понаслышке и поэтому стараюсь не давать пустых обещаний, и не проявляю излишнюю жалость. — И спустя столько лет объявляешься ты с просьбой о помощи? — Вовсе нет, я появляюсь с шансом отомстить! — ввязываюсь в спор. Мой внутренний голос, конечно, смеется: «Тебе нужна именно помощь, ведь одна ты ничего достичь не в состоянии». Но я снова и снова отмахиваюсь от него, забиваю другими мыслями, теми, которые могут меня разозлить, потому что злость лучше страха за свою жизнь. Собираю всю волю в кулак, чтобы преодолеть расстояние между мной и блондинкой, хватаю ее за хрупкие плечи: — Я прошла долгий путь, вытерпела достаточно, чтобы сейчас предложить нечто больше пустой надежды. Это только начало, и я хочу, чтобы вступила на эту тропу. Со мной. — Наши глаза встречаются. — Пусть я всего лишь названная Спасительница, но я могу ей стать на самом деле. Я понимаю, страшно, но больше нам, — ни мне, ни тебе — больше не придется прятаться. Никому больше не нужно будет прятаться. Надеюсь, моя речь хоть как-то взбодрит ее. Бескрылая фея хлопает глазами с секунду, затем насупливается и скидывает мои руки. До меня доносится шаркающий звук шагов пирата откуда-то снизу. Это даже успокаивает на время, будто бы есть кто-то, кто мог бы прийти на помощь в любую минуту. Ну, не в любую и не совсем на помощь, но общая концепция мне нравится. Тинкер Белл отступает на шаг или чуть больше, чтобы заглянуть мне в глаза, и из ее рта выходит недобрый смешок. — Ты, видимо, думаешь, что я взмахну волшебной палочкой и все случиться само собой? В меня никто не верит, у меня нет крыльев, и я застряла на этом острове! — тут она будто просыпается ото сна и смотрит на меня еще более пристальным взглядом. — Выкради у Пена мою пыльцу, и если твоя вера достаточно сила… я подумаю над твоим предложением.