Поздравить бро - святое дело

Они, конечно, дружат в десны и все такое, но докатиться до такого… неожиданно. Ян сидит на столешнице со спущенными штанами. Чужая рука проходится по члену вверх, сжимая чуть крепче и он судорожно вздыхает ртом. Одно дело делать это самому, а другое чувствовать вот такое: руки на члене, губы на шее и жаркое дыхание в ключичную ямку. Настолько хорошо, что в животе поджимается. Ритмичные, правильные движения, тело другого человека, прижимающееся так близко, и собственное желание — топит мозг в эндорфинах по самую крышу. Ян довольно стонет, откидывается назад и чуть ударяется затылком о верхний кухонный шкафчик. Жмурится от боли, матерно шипит и поддается бедрами навстречу надрачивающей руке. Осознание, что напротив хороший друг бьет по нервам. Чувство стыда шкалит вслед за пульсом. Внутри, под ребрами, глухо бьется сердце, отдавая даже в венку на виске. Он прямо чувствует, как распадается на части от удовольствия. Даня ко всем делам подходит очень старательно. И это не исключение. От процесса до боли стоит и у самого, но от вида под своими руками можно получить эстетический оргазм. Ян под ним очень растерянный, взлохмаченный, в сползшей с плеча майке, ворот которой открывает острые ключицы. Увлекаясь, он немного прикусывает бьющуюся жилку на шее. А после, извиняясь, чуть касается губами и ведет носом вниз по шее, втягивая запах кожи. Блять, все так одуряюще. Яна снова пробивает чувствами и он вцепляется в его волосы, поднимает к себе и целует, больно ударяясь зубами. Выгибается в спине, как заправская блядь, елозит жопой по холодной поверхности столешницы и сам подается бедрами навстречу рукам. Вряд ли он понимает насколько красивый и как от такого зрелища кроет Данила. Немного влажная от пота и выступившей смазки ладонь двигается все быстрей и сжимает грубей. Когда дыхание становится перебойным, на грани «щас задохнусь» и гортанных стонов; внизу живота нестерпимо тянет, а на ногах поджимаются мизинчики и кажется что вот-вот и смерть… Рука останавливается, медленно проводит вниз по члену и сжимает у основания. Ян, возмущенный таким положением дел, чуть ли не умоляюще стонет «ну-у» сквозь зубы прямо на ухо Дане и вцепляется в его плечи, обнимая. Такой контраст движений, когда хочется еще, и еще, и еще и много-много, а тебя обламывают, очень сбивает с настроения и кидает на эмоции (эмоциональное кидалово?). Хочется захныкать по-девчачьи и зло кусаться. Но Комков все-таки продолжает. Медленно оглаживает уже слишком чувствительную головку, едва к ней прикасаясь, дразнит. Так же легонько сжимает и снова проводит вверх-вниз, чем разводит на всхлипы парня под собой. Стоны проходятся мурашками по позвонкам. Приятно, аж сдохнуть не жалко. Ян кончает в унисон с закипающим чайником. Громкий разрывающийся свист глушит последние хриплые стоны с грязными ругательствами. Он в последний раз толкается в чужой кулак, закусывает нижнюю губу и снова от переизбытка чувств внутри запрокидывает голову назад, изливаясь спермой в чужие руки и на свою одежду. Уставший от бури эмоций, он, все еще тяжело дышащий, утыкается лбом в плечо друга и не хочет смотреть тому в глаза. Хочется то ли сдохнуть от счастья, то ли выйти с балкона от него же. Даня обтирает руку об уже испорченную майку и снова тянется целоваться. Первая не взаимная дрочка заканчивается слишком большим количеством пидорблядства на квадратный метр кухни. — В следующий раз возьми салфетки. — Следующий раз? — ироничная ухмылка Дани заставляет покраснеть. Мило. — Я обязательно тебе отплачу. — Мелочью не беру. — Дурак. Ну, тогда отдрочу, — и краснеет еще гуще. — К сожалению, сексуальное рабство уголовно наказуемо в нашей стране, а ты — идиот, — терпеливо объясняет парень этому недалекому и так нежно, слишком по-родному, аккуратно целует в лоб и зарывается носом в бардак волос на макушке. Тихий выдох Яна оседает приятным теплом в грудине. Успеется еще.