Оглядываясь назад

«Теперь не человек на Небеса, но Небеса на человека будут взирать с ожиданием. Если вы оглянетесь назад, Небеса будут там» (с) Кван Гэ То, 19-ый правитель Когурё

      …а Джотто снова говорит, что не сможет довериться никому другому.       Прямо как было с Бертеско, чей поспешный отплыв на Катафалько пришлось организовывать именно Рикардо, просто потому что подвернулись удачные знакомства – и то не у него самого, а у старого друга, до сих пор не понимающего, что Рикардо вообще забыл в Вонголе. Виаль Ру нечасто поднимал эту тему, но когда вопрос всё же звучал, ответом на него могло быть разве что неопределённое пожимание плечами.       Или прямо как было с Шимон. Попавшего в засаду Козарта спасли, но его отступление и дальнейший побег пришлось организовывать именно Рикардо, потому что верные друзья Джотто должны были показательно находиться рядом с ним, чтобы Деймон Спейд ничего не заподозрил – больше ведь, вроде как, и некому было особо довериться…       — Не кажется ли тебе, Рикардо, что наш лидер начал сдавать позиции?       Рикардо, что уж там, именно так и кажется. Джотто сильно просчитался, и теперь из последних сил старается сохранить своё драгоценное детище… Да только, когда территорию вокруг тебя поделила между собой мафия, глупо надеяться остаться на плаву, продолжая ревностно называться хранителями правосудия.       Вонгола была любима простыми людьми провинции, чувствующими себя защищёнными от участившихся посягательств на свою собственность из-за развала после народного восстания, однако поспеть везде и за всем с каждым месяцем становилось всё труднее. Попробуй тут помочь кому-нибудь, когда собственный состав уменьшился вдвое, а ранее прикрывавший судья Антонио Греко чуть сам не был кинут за решётку за потакание «группировке виджиланте». Джотто никогда не хотел, чтобы Вонголу называли именно так – и со злости неслабо заехал Рикардо в челюсть, когда тот впервые подхватил нелестное слово – но молва летела вперёд Вонголы, и уже через полгода вместо благородных защитников слабых в ней видели обычных линчевателей.       Покровительствующий Вонголе герцог Роарио Сокорро боится обвинений в связях с виджиланте, и Рикардо не без причин полагает, что вскоре может встать ребром вопрос стабильного финансирования и безопасного убежища. Джотто, конечно, ещё умудряется держать столь важный договор на плаву, просто потому что в своё время заслужил у герцога личное доверие, но Рикардо всё равно советует не уповать на лучшее и на удачу – это самое упование уже принесло достаточно бед.       «Sancta Maria, ora pro nobis peccatoribus», — всё чаще шепчет Наккл, и никто уже почти не сомневается, что, как только Вонгола перестанет упрямо цепляться за призрак былого, он уйдёт первым. Его разве что Лампо способен опередить с побегом.       — Я не могу доверить Вонголу никому другому, — говорит Джотто. И улыбается, устало и виновато.       — Мне это нужно как летошний снег. — Рикардо раздражённо скрипит зубами и потирает виски: он догадывался, что нечто подобное может произойти, но всегда хотел верить, что ошибается.       Однако интуиция не подвела, она вообще никогда его не подводит. Говорят, это проклятие постигает любого, открывшего в себе силу Пламени Неба… А ведь, если подумать, атрибут Рикардо не чистый, а с примесью, так чего же стоило этой дурацкой интуиции обойти его стороной и позволить жить немного спокойнее.       Хотя какой там спокойнее, с Джотто-то.       — К тому же, Деймон, кажется, тоже считает тебя достойным.       — «Тоже»? Какая честь, аж жуть берёт.       «Givro eterna amicizia», — так написано на внутренней стороне крышки карманных часов, которые таинственный мастер Талбот сделал по особому заказу для Джотто и его близкого окружения, так называемых Хранителей, которым вместе со звучным титулом достались ещё и проклятые кем-то свыше кольца. «Клянусь в вечной дружбе»… Рикардо предложил бы отобрать у Деймона Спейда часы и отослать их тому же Козарту, он больше заслужил, но слишком хорошо знает, что для Джотто даже предатель навсегда останется дорогим другом. Тем более что Джотто сам виноват во всём случившемся.       «Мы все виноваты», — любит поправлять Джи, и Рикардо не смеётся над ним, только потому что смеяться над чужой верой грешно. А уж Джи несомненно убеждён, что здесь каждый по-своему оступился и ошибся.       Однако, как говорится: «Если виноваты все, то никто не виновен»… Но вины на каждом предостаточно. Число врагов Вонголы растёт, как тень на закате, и среди них уже проскакивают имена из людей закона и, если Виаль Ру не ошибся в разведке, армейских чинов. Если бы Джотто сумел уберечь Елену, было бы проще, а если бы не вмешал её с самого начала – многого и не случилось бы. Елене нравились идеалы Вонголы, и она изо всех сил стремилась поддержать её начинания и стремления, даже познакомила Джотто с Деймоном Спейдом, подарила набирающей силу и влияние организации выгодного союзника и Хранителя… Возможно, без участия Елены Деймон вообще никогда бы даже внимания на Вонголу не обратил, хоть и трудно судить, как тогда сложилась бы её судьба: пока семья Деймона не разорилась накануне вспыхнувшего восстания и не пришлось искать покровительства герцога Роарио Сокорро, её помощь и влияние были неоценимы.       …Тяжело, наверное, Елене было разрываться между давно влюблённым в неё старым другом и благородным выходцем из простонародья, которого полюбила сама. Рикардо знает, каково это – быть мостом между людьми, но с трудом представляет, каково переживать за обе стороны, как если бы они являлись собственной частью. И совсем не хочет однажды это чувство познать.       — Раз уж собрался скинуть на меня Вонголу, — со вздохом качает головой Рикардо, — то хоть своих Хранителей с собой забери. Меня они всё равно не признают.       — Деймон точно не уйдёт, — пожимает плечами Джотто.       — Чёрт с ним, я про самых проблемных.       Самыми проблемными, по мнению Рикардо, были до сих пор верящий в лучшее Джи и даже слишком скептически настроенный по отношению к будущему Алауди. Первый прошёл вместе с Джотто весь путь от начала до этого самого момента, а второй просто не пойми почему до сих пор является частью Вонголы, прямо как сам Рикардо.       — Алауди всё равно будет делать, что хочет, а Джи… — Джотто как-то очень нехорошо замолкает, и Рикардо, мысленно проклиная дурацкую небесную интуицию, догадывается о дальнейших словах намного раньше, чем они всё-таки звучат. — С Джи я поговорю.       — Пусть он лучше уплывёт в Японию с тобой.       — Нет.       Джотто смотрит прямо и требовательно, Рикардо даже кажется, что, не будь он сам таким же «Небом», то мог бы, поддавшись, опустить взгляд и согласиться с чем угодно… Но всё же Рикардо тоже проклят силой Пламени – пусть не истинной гармонии, а ещё чего-то там из-за примеси «Урагана» – потому будет упрямо смотреть в ответ и ждать объяснений чужой категоричности.       Объяснения, собственно, не заставляют себя ждать.       — Как только меня не станет, Лампо сразу сбежит, он и так держится из последних сил. — Голос Джотто звучит ровно, но Рикардо слишком хорошо знает, что перед глазами Джотто сейчас проносится вся жизнь и строки «Givro eterna amicizia». — А следом уйдёт и Наккл, ему тоже уже почти невыносимо терпеть повешенное на Вонголу клеймо линчевателей, всё-таки он…       — Излишне набожен, — хорошо понимая причину чужой заминки, подсказывает Рикардо. Ему, в отличие от Джотто, ничто не мешает называть вещи своими именами.       — К тому же, со мной уплывёт Угецу, — едва заметно кивнув на чужие слова, продолжает Джотто. — Это уже минус три Хранителя, Рикардо.       — Лампо я заменю быстро. Уверен, Вио согласится занять его место.       — Виаль Ру интересный и обладающий связями человек, но я, на твоём месте, не стал бы ему всецело доверять.       — Ты просто не знаешь его так долго и хорошо, как я.       Джотто разве что пожимает плечами в ответ.       Виаль Ру помог Рикардо организовать отплытие на Катафалько для Бестеско и несомненно приложил руку к помощи в побеге Козарта, однако Алауди так и не сумел разузнать ничего путного о нём самом. Только то, что Виаль Ру был, как и сам Алауди, уроженцем Франции и перебрался в Италию по каким-то своим соображениям. Через Корсику, что уже вызывало ряд самых разных вопросов – в конце концов, корсиканские порты для Франции сейчас были наглухо закрыты… Потому что они «сначала корсиканцы, а только потом французы». Джотто почему-то не сомневается, что этот конфликт ни к чему не приведёт и, вероятно, никогда по-настоящему не закончится.       Но даже если учитывать, что Виаль Ру согласится на предложение Рикардо, остаётся ещё два кольца без Хранителей. «Солнце» и «Дождь», воплощение двойственности – силы и покоя. Если вычеркнуть ещё и Джи, равновесие точно будет нарушено безвозвратно, а Сепира не для того доверила столь драгоценные и важные кольца Джотто и его друзьям, чтобы те разочаровали её и допустили нечто, масштаб чего даже представить не могут.       По разумению, и два-то кольца нельзя оставлять без Хранителей, но Рикардо со временем найдёт достойных их людей, а до тех пор…       — Я запечатаю силу колец с помощью своего Пламени, — решительно произносит Джотто, и Рикардо просто не верит своим ушам. Джотто, конечно, иногда бывает беспечен и принимает решения, полагаясь на сердце, а не разум, но подобное безрассудство даже для него чересчур.       — Это укоротит твою жизнь.       — Я знаю, Рикардо. Но раз уж я виной тому, что всё рушится, мне и платить.       Джотто снимает с пальца доверенное ему кольцо и, покрутив в руках, протягивает его Рикардо. Тот, однако, отрицательно качает головой и складывает руки за спину. Он не горит особым желанием вообще перенимать этот груз, а раньше времени не хочет лишний раз его и касаться – он даже ладонь для рукопожатия всегда предлагал не правую, а левую, лишь бы избежать контакта с этой несомненно опасной драгоценностью.       — Боишься его? — с улыбкой интересуется Джотто, зажав кольцо между большим и указательным пальцем и подняв на уровень глаз, чтобы посмотреть сквозь него на собеседника.       — Опасаюсь того, что идёт к нему довеском, — честно отвечает Рикардо.       А довеском идёт, как минимум, Вонгола: со всеми своими врагами и проблемами, с Джи, которого удержит на месте только взятое Джотто обещание, с Алауди, чьи действия так трудно предсказать и направлять… С Деймоном Спейдом, который, несмотря на своё предательство, всё равно будет хранить в нагрудном кармане каждый день подводимые часы и в памяти краткое, но такое дорогое «Givro eterna amicizia».       Рикардо очень хочется хорошенько врезать Джотто – врезать так, чтобы у того перед глазами потемнело, а в голове прояснилось. Джотто просит слишком много и слишком многое оставляет на чужое усмотрение. Им пришлось обмануть весь мир, чтобы Козарт Шимон выжил и скрылся, а теперь придётся обманывать ещё и собственных друзей. По крайней мере, Джотто собственных друзей обманывать несомненно придётся, двоих из них точно – если бы Лампо и Наккл были сильнее духом, план раскрыли бы и им, но первый слишком боится грядущего, а второй больше не хочет никакой лжи.       А обман Деймона Спейда, по мнению Рикардо, не в счёт, тут просто принцип выживания и «ока за око».       — Рикардо… — Джотто со вздохом надевает кольцо обратно на палец, — что такого ты сказал Деймону? Как именно ты собираешься «спасти и возвысить Вонголу», что он так быстро решил поменять меня на тебя?       — Знаешь такую присказку, Джотто? — нехотя отзывается Рикардо. — Если нож убийцы попал в кошелёк и потому не достал до тела, подбирать рассыпавшиеся деньги не принято, ведь ты ими от смерти откупился.       Джотто растерянно моргает, а после начинает смеяться. На удивление громко и искренне.       Конечно, Рикардо прав: бессмысленно желать знать то, что уже никак с тобой не будет связано… Рикардо выполнит данное общением, не позволит Вонголе кануть в Лету, несмотря на все трудности – вопрос лишь в том, как именно он не только удержит Вонголу на плаву, но ещё и сумеет вновь вывести в люди и заставить уважать. И пусть это уже не его дело, но всё-таки Джотто не готов так просто отказаться от знаний, хоть они, возможно, напоследок расстроят или даже по-настоящему огорчат.       Однако Рикардо упрямо молчит.       — Мафия, да? — выдержав паузу, интересуется Джотто.       — Зачем спрашивал, если знаешь ответ? — Рикардо разве что глаза не закатывает: Джотто часто ведёт себя так, но привыкнуть всё равно не получается. А может, привыкать к подобному просто не хочется. — Нас заклеймили как виджиланте, пусть даже по большей мере исключительно за самозащиту, — нехотя продолжает Рикардо и предупредительно хмурится, одним взглядом говоря, что во второй раз не только не позволит ударить себя за произнесённую правду, но и сам ударит в ответ, причём не просто кулаком, но ещё и Пламенем заодно. — Если мы не можем оспорить этого, а мы не можем, Антонио Греко в своём последнем письме чётко сказал, что это нереально: «Никакой суд, кроме небесного, не признает нас невиновными»… Значит, мы можем только представить всё как плату за кровь. Если объявить, что это была вендетта, этого не простят и не признают достойным оправданием, но глаза закроют и глотки самым громким заткнут.       Джотто вздыхает с заметной обречённостью.       Они с Козартом и Джи создали Вонголу, чтобы помогать людям, именно поэтому она так возвысилась и была так уважаема – красивые слова и высокие идеалы всегда были и будут любимы простым народом. Но и простым народом они всегда будут искажены и низложены, если удача отвернётся или враг окажется не только сильным, но ещё и достаточно хитрым. И раз в виджиланте мир видит линчевателей… Что же, пусть будет мафия: семья, честь и таинство, выставленное всем напоказ.       — Если дело пойдёт так, — запоздало соображает Джотто, — тебе придётся окончательно отказаться от покровительства герцога Роарио…       — Необязательно, — довольно уверенно перехватывает Рикардо. — Но со стариком Жозе я начну разбираться, когда смогу достучаться до ближайших наших соседей, Каваллоне или Томазо.       — Шантаж?       — Крайняя мера, не хотелось бы к ней прибегать. Но и земли герцога потерять тоже не хотелось бы, Вонгола прочно на них стоит и сможет стоять дальше.       — Кажется, говорить с Джи я буду долго и на повышенных тонах…