Амнезия

Стив просыпался медленно, будто кто-то постепенно истончал его сон, пропуская в него новые звуки: автомобильный гудок, щебетание птицы, легкие, перетекающие друг в друга мелодии любимого джаза. Потом веки осветились красным: солнце всходит. Вздохнув, он медленно открыл глаза. Точно: госпиталь. Белые стены, едва ощутимый запах лекарств. Он снова смежил веки, пытаясь вспомнить, что на этот раз случилось с ним такого непоправимого, что даже сыворотка не справилась, и его окатило разом, как крутым кипятком: поезд, Зола, его ранило, а Баки… Грудь обожгло болью, и она, поднимаясь, как кислота, вверх, выела глаза. Баки больше нет. Это Стив его поволок на тот поезд, а потом… Он с трудом поднял руку и прижал пальцы к закрытым векам, силясь удержать слезы. - Очнулся, - раздался хриплый, будто со сна голос от изголовья, и Стив моментально взял себя в руки. – Ну, наконец-то, думал, концы отдашь. Стив повернул голову и увидел мужчину в странных черных штанах со множеством карманов и тесной футболке, расчерченной ремнями перевязи. Тот был помят, небрит, с красными от недосыпа глазами и даже на вид опасен, как черт. И совершенно, кромешно незнаком. - С кем имею честь? – хрипло спросил Стив. – Представьтесь, солдат. - Ебу дался? – чуть удивленно протянул тот. – Роджерс, ты… Стив поморщился от привычной, похоже, грубости и холодно оборвал его: - Соблюдайте субординацию и представьтесь по форме. Звание, фамилия, род войск, цель присутствия в моей палате. Незнакомец хищно оскалился и поднялся одним резким движением, вытягиваясь в струнку. - Старший лейтенант Рамлоу, агент ЩИТа, цель присутствия – личная, - отчеканил он и издевательски добавил: - Сэр. - Я хочу видеть полковника Филипса. Лейтенант непонятно хмыкнул, потом нахмурился и потянулся к тумбочке у кровати. - Точно ебанулся, - без прежнего удивления заметил он. – Звоню твоему доктору, Роджерс, - и взял в руки тонкий кусок странного металла, из которого и лилась музыка. Стива будто под дых ударило, он попытался сесть, но тут его затуманенный лекарствами и болью мозг начал, наконец, замечать нестыковки: слишком мирный пейзаж за окном, да еще и весенний (Золу брали зимой), непривычно удобная кровать, совсем не похожая на армейскую койку, таких не было даже в тылу, странные приборы слева от него, мигающие лампочками и сейчас сорвавшиеся на пронзительный писк. - Где я? – хрипло выговорил Стив, борясь с паникой. – Лейтенант? - Э… в Нью-Йорке, - странно на него глядя, выговорил тот. – Что последнее ты помнишь? - Операция по взятию Золы. Поезд и… - Блядь, - коротко выругался лейтенант, совершенно, похоже, плевавший на субординацию. – Феерический пиздец, Кэп. Сто раз тебе говорил – не суйся в пекло, не скачи, как горный козел, с мины на мину. Ебанная жизнь, где эта докторица? – он подошел к двери, открыл ее и рявкнул куда-то в коридор: - Сестра! Где носит вашу докторшу? Кэп очнулся! Вам там, на посту, повылазило, что ли?! В коридоре послышался шум, звуки суеты, а Стив, ошарашенно оглядываясь, пытался уложить в голове все странности, как-то объяснить их. Все было не так, все было очень не так, но в голове билась только одна мысль, перекрывающая все остальное: «Баки, Баки, Баки». От этого навязчивого речитатива в висках бухала кровь. Стив попробовал подняться, но странный лейтенант, плевать, похоже, хотевший на все на свете, мягко, но настойчиво толкнул его в грудь. - Лежи, лежи, бога ради, кости в ногах только срослись. Мать твою, закрыл бы тебя где-нибудь, чтобы не шлялся. До инфаркта меня доведешь. Стив, ну лежи ты, сейчас доктор… Потом появилась совершенно незнакомая женщина в белом халате, быстро просмотрела показания непонятных приборов и улыбнулась ему, прежде чем всадить иглу в вену. - Спите, мистер Роджерс, проснетесь – все будет по-другому. - Баки, - выдохнул Стив, бессильно борясь со слабостью. – Я должен… найти… похоронить… - Типун тебе, - растерянно и зло выговорил лейтенант. – Допрыгался. Спи. Веки потяжелели, и Стива унесло в кошмар, полный воя ледяного ветра и нескончаемого, страшного, отчаянного крика, эхом отражающегося от мерзлых камней. Снова и снова. В следующий раз он очнулся под вечер, и вынужден был признать, что чувствует себя – по крайней мере, физически – на порядок лучше, чем при прошлом пробуждении. Едва вспомнив обстоятельства, из-за которых он вообще попал в лазарет, Стив растер грудь – сердце снова заныло – и осторожно огляделся. В палате было пусто. Мерно пикал непонятный прибор, стойка с капельницами была отодвинута от постели, а сквозь листву за окном пробивались розовые закатные лучи. Вокруг было хорошо. Тихо и как-то… мирно. Будто и не было никакой войны, боли и грязи. Будто он, все еще болезненный, слабый, снова загремел в больницу и вот-вот дверь в палату откроется и на пороге появится Баки. Дверь действительно бесшумно открылась, но вошел не Баки, а все тот же чужой лейтенант. Рамлоу, кажется. - Опять в мое дежурство, - усмехнулся тот, отпивая из стаканчика кофе. – Истерить не будешь? Или сразу медсестру позвать? - Лейтенант Рамлоу, верно? – спросил Стив, удивляясь тому, как звучит его голос. - Брок, - поправили его. – Мы давно на «ты», Роджерс. Он уселся у кровати на неудобный стул и уставился на него. Стив против воли отметил, что глаза у «Брока» какие-то звериные, почти желтые, и смотрит он насмешливо и изучающе. Будто рассматривает диковинное животное. - Вы – моя охрана? – спросил Стив. – Что происходит? Где я? - В палате «люкс» клиники, финансируемой «Старк Индастриз». Происходит? Лечение твоего бренного тела после масштабного пиздеца, в который ты вляпался, капитан. И я не охрана. Я – твой официальный партнер. Один из двух. - Партнер по чему? – спросил Стив, чувствуя, что ответ ему не понравится. - По прикладной ебле, - был ответ. – Ну, и по жизни заодно. Кровь бросилась Стиву в голову раньше, чем он успел сообразить, что делает. Он вскочил и, едва удержавшись на слабых еще ногах, сгреб наглеца за грудки, на что тот лишь криво усмехнулся и показал оттопыренный безымянный палец левой руки, пародируя международный оскорбительный жест. На пальце красовались два тонких кольца – черное и темно-синее. - Может, выслушаешь для начала? – безо всякого беспокойства спросил этот… партнер, нагло усмехаясь. – А горяч ты был в молодости, да? - В молодости? - Да. Тебе почти сотня, Стив. Отпусти мою футболку, мне ее подарили, не хотелось бы обижать… дарителя. Рука у него тяжелая. Тяжелей даже, чем у тебя. - Что происходит? – в который раз повторил Стив. – Что за «Старк Индастриз»? Какая сотня? Говард… - Единственного Старка, которого я знаю, зовут Энтони, - ответил «Брок». – Имею подозрения, что тот Говард, которого ты знавал в бурной молодости, – отец нашего далеко не юного дарования. - Какой сейчас год? – хрипло спросил Стив, до которого понемногу начал доходить весь ужас происходящего. - Две тысячи шестнадцатый. - Какой? – хрипло переспросил Стив, хотя прекрасно все расслышал. Баки мертв больше семидесяти лет. Он даже тела его не нашел. Забыл его. Ведь у него теперь два… партнера. По прикладной ебле. И заодно – по жизни. По долгой жизни. Ведь ему почти сотня. Выпустив из пальцев тонкую ткань, Стив тяжело сел на кровать и опустил голову. - Рассказывай все, - велел он. – С самого начала. Лейтенант… Брок усмехнулся, снова взял с тумбочки свой стаканчик с кофе и принялся с интересом наблюдать, как Стив рассматривает два кольца на своей левой руке: желтое и черное. - Вот контракт, - он перебросил ему папку с какими-то бумагами. - Контракт? - Да. Партнерский. Интересная штука, почти не отличается от заключения брака, со всеми правами и обязанностями, но с той лишь разницей, что прописать там можно все, что угодно, и заключить хоть с десятью людьми сразу. - Если это шутка, то очень неудачная, - ровно выговорил Стив, изучая реквизиты, пытаясь не допустить повторной вспышки, он умел держать себя в руках в любых обстоятельствах, нужно было вспомнить об этом. - Я знал, что ты так скажешь, - без тени насмешки произнес его… партнер. – Поэтому захватил и копию нашей… третьей стороны, - он протянул ему еще одну папку и снова приложился к стаканчику. У Стива задрожали руки, когда он, заглянув в конец, увидел на последнем листе знакомую до последней закорючки подпись Баки. - И вот еще, - Брок нажал какие-то кнопки на той железной штуке, которую почему-то называл телефоном, и показал фото. На нем были изображены они. Все трое. Слева он сам, ухмыляющийся так, как никогда этого не делал – уголком рта. Справа Брок, чуть уставший, но спокойный, без хищной выжидательности во взгляде. А посередине – почти не изменившийся, очень молодой… Баки, скалящий зубы и почти висящий на них двоих, закинув руки им на плечи. - Баки… - не своим голосом произнес Стив. – Как такое… где он сейчас? Я могу видеть… мне надо… - Он в одиночке, - начал Брок, и, увидев лицо Стива, поправился: - На одиночной миссии. Связи нет, все дохуя секретно. Должен вернуться завтра-послезавтра. И за то, что ты в таком состоянии, он с меня шкуру сдерет живьем и набьет соломой. Не доглядел я за его обожаемым Стиви. Стив до боли сжал кулаки и принялся рассматривать фото. - Еще есть? – хрипло спросил он, страстно желая верить, в то, что все это – правда, а не плод его больного воображения. - Листай влево. Ну, пальцем по экрану веди. Справа налево. После нескольких не вполне удачных попыток, у Стива вышло справиться с капризной техникой. Фотографий было немного: Стив, вид «с тыла», в одних спортивных штанах, весь покрытый потом, колотящий грушу; Баки, едва не полностью влезший под поднятый капот огромной машины; они вдвоем, о чем-то говорят, столкнувшись лбами, и улыбаются; сонный Баки, завернутый в простыни, как в кокон, с встрепанными длинными волосами и следом от подушки на щеке. - Что у него с… с рукой? – случайно увеличив фото, спросил Стив. – Я сначала думал – татуировка. - Нет, это бионика, - поморщившись, как от зубной боли, ответил Брок, до этого молча наблюдавший за ним. – Высокотехнологичный, мощный протез. Сплав – почти как у твоего щита. Барнс им стены проламывает. Долгая история. Но я тебе расскажу, что знаю. Не здесь – дома. Док готовит документы на выписку. В груди отозвалось тихим звоном: «дома». Вспомнился продуваемый всеми ветрами крошечный скворечник под самой крышей, уставший после длинного рабочего дня Баки, вечная нехватка горячей воды. Какой дом у него здесь? Не похоже, чтобы он нуждался. Брок, во всяком случае, выглядел человеком, не отказывавшим себе ни в чем: хороший парфюм, дорогая техника (может, в этом времени у всех такие «телефоны»?), добротная, хоть и странная одежда. - Кем я работаю? – вдруг спросил Стив. - Капитаном Америкой, - ухмыльнулся Брок, но увидев, как он поморщился, добавил: - У тебя своя команда супергероев. Боретесь со злом. Твои ребята, кстати, больницу третий день штурмуют, но охрана свое дело знает. Наверняка к нам завалятся, как только прознают, что тебя выписали. Стив посмотрел на Брока внимательнее, отмечая характерную выправку, привычку устраиваться спиной к стене, длинный резаный шрам на предплечье, рассеченную бровь. - А ты? – спросил он. – Тоже в команде? - Нет. Боже упаси постоянно быть у тебя в подчинении. Я – командир группы огневой поддержки. Когда работаю с тобой, а когда – нет. Вот это все, - он красноречиво указал взглядом на больничную рубашку Стива, - случилось без меня. И без Баки. За что я получу по самые гланды, когда он вернется. А все потому что ты – самоотверженный баран. - Я могу о себе позаботиться, - возразил Стив. - Ага. На каждой миссии подставляешься, как бессмертный. Все, проехали, каждый раз одно и то же, надоело. Стив уже хотел ответить, но тут вошла доктор и, передавая Броку какие-то бумаги, сказала: - Под вашу ответственность, мистер Рамлоу. По-хорошему, мистера Роджерса следовало бы подержать еще два-три дня. К тому же причины амнезии… - В знакомой обстановке он быстрее вспомнит, - перебил ее Брок, подписывая бланк отказа от претензий. – Так сказал Боулз. К тому же вы знаете, что Кэп терпеть не может быть запертым в четырех стенах. - Никаких нагрузок, - тут же вставила доктор. – Постельный режим, хорошее питание, отдых. Мы ноги мистера Роджерса двенадцать часов собирали, - она, наконец, с неодобрением взглянула и на Стива. - О, не переживайте, и постель, и еду я ему обеспечу. Как и всегда. Переодевайся, - он достал из-под кровати большую спортивную сумку и бросил ее на кровать рядом со Стивом. – Я пока к Беннеру прогуляюсь. У тебя минут двадцать. - До свиданья, мистер Роджерс, - попрощалась доктор. - Лучше бы «прощайте», но чудес не бывает, - проворчал Брок, открывая перед ней дверь. – Двадцать минут, - напомнил он Стиву и вышел. - До свидания, - сказал Стив закрывшейся двери, стараясь держать себя в руках. То, как по-хозяйски с ним обращался этот Брок, слегка действовало ему на нервы. Будь на его месте Баки, он бы слова не сказал. Но… Потом он нашел взглядом папку с контрактом и вздохнул, потер лицо руками, раздумывая, как его так угораздило, но так ни до чего и не додумался. Он выбрал Брока Рамлоу и добровольно заключил с ним… почти брак. Он делит с ним Баки, а уж это-то говорит если не обо всем, то о многом. Как и то, что этого неотесанного грубияна не приходилось ни о чем просить: тот сам забрал его из больницы, привез вещи и даже из палаты вышел, справедливо предположив, что Стиву будет неудобно переодеваться при нем. И вообще чуткость, с которой он улавливал его настроение, говорила о том, что Стиву не соврали: он в браке с двумя мужчинами, одного из которых забыл напрочь, а второго помнил мертвым. В машине (тот самый монстр, в котором ковырялся Баки) молчали. Стив во все глаза рассматривал огромные неоновые вывески и небоскребы, вообще не узнавая сильно изменившийся город, а Брок лишь искоса наблюдал за ним. Впрочем, Бруклин бридж он узнал все равно. В Бруклине тоже не осталось почти ничего знакомого. Разве что в центральной части добротные трех-четырехэтажные дома почти не изменились. Как и переулки между ними. Стив, как когда-то с Пегги, ехал той же улицей и вспоминал, сколько раз его били тут. Теперь те, кто тогда казался ему полными сил противниками, наверняка давно мертвы. А он жив. Ему девяносто восемь, и он молод. Он едет туда, где открыто живет с двумя мужчинами, с которыми состоит в официальном браке. Вечером к нему придут друзья, которых он не помнит, будут говорить о вещах, в которых он не разбирается, и крутить в руках эти «телефоны», которые он едва научился держать. Ему нужен был Баки. Его константа, знакомая точка опоры в свихнувшемся мире, в котором им ничего не нужно ни от кого скрывать. В котором он может спать с ним в одной постели, держать за руку, и, представляя друзьям, говорить: «Это мой Баки». То, что у него еще есть и «мой Брок», причиняло странное беспокойство, будто он где-то свернул не туда, и теперь не мог решить, нравится ли ему новая дорога. - Приехали, - сообщил тем временем Брок, отстегивая свой и его ремень безопасности. Оглядевшись, Стив обнаружил себя в довольно респектабельном районе Бруклина у трехэтажного дома с вычурными перилами крыльца и большими окнами. В том времени, из которого он, казалось, только вышел, он и не мечтал когда-то жить в таком. Что ж, стоило признать, что за борьбу со злом, похоже, хорошо платят. Рядом с огромной машиной обнаружились два мотоцикла. У Стива дыхание перехватило от одного взгляда на них, ведь Харлеи – его давняя слабость, которую он смог себе позволить только на войне. Эти аппараты не шли ни в какое сравнение даже с тем, что собрал когда-то для него Говард, переделав штатную конструкцию почти полностью. Он безошибочно узнал свой: черный с серебром, мощный, тяжелый. Идеальный. - Не советую, - остановил его Брок, когда Стив уже хотел снять это чудо с подножки. – Барнс за свою "детку" голову отвернет даже тебе. - Я думал, это мой. - Твой рядом, - «утешил» его Брок, указывая на чуть более старомодный байк с большой круглой ретро-фарой. – Баки каждый раз предлагает тебе апгрейд, а ты каждый раз отказываешься. Стив провел кончиками пальцев по странной фаре и подхватил сумку с заднего сидения, показывая, что готов идти. Странно хмыкнув, Брок закрыл машину, которая при этом издала пронзительный писк, и направился к ближайшему крыльцу, ведущему в подъезд.