Шкатулка с ответом на главный вопрос

Воздух, который с болью застревал в горле и казался таким тяжёлым, убивающим. Всё вокруг, кричало о безмерном отчаянии. Единственная битва, которая была настолько важна, оказалась проиграна. Свобода была так близко, что падение оставило шрамы на душе каждого невольника. Отнятое, казалось бы, больше никогда не вернуть. Сыльги замолкла в тот самый день и уже более недели, ничего не произносила. Она не желала видеть чужого лица и пустым взглядом смотрела на каменный пол. Талия не переставала прокручивать в голове каждую секунду в битве, пытаясь осознать, какая же ошибка, стала роковой. Возможно, Талия, была единственным человеком, в чьём сердце, была некая победная радость от того, что казнь отменили. Захватчики посчитали, что те, кого пришли спасать женщины, не достойны, даже их казни. Они посчитали, что пленить их, будет более унизительно. Талия не знала, считают ли так её товарищи, но была не согласна, даже с идеей того, что погибнуть в боли, задыхаясь на верёвке перед злой толпой, более достойно, чем служение. Она знала, что сегодня день, когда каждый из них попадёт в рабство. Знала и всей душой презирала, да толку не было. Мысли о родине не посещали её столь часто, как раньше. Сон не дарил покой, а лишь позволял восстановить крохотную частичку сил. Если бы она могла, то продолжала сражаться, пока не выбьет свою свободу. - Сыльги, я знаю, что ты не ответишь мне, - мягко начала девушка, обратившись к подруге, - и всё же, если наши дороги на этом расходятся, то хотелось бы признаться в том, сколь ты мне дорога. - Не терзай свою душу, - тихо обратился к ней Марк. - Как же мне её не терзать, когда Сыльги выглядит такой сломленной? Марк, я знаю тебя, Джексона и Сыльги уже довольно давно и если сегодня наш последний совместный день, то я хотела бы достойно попрощаться. - Достойно? Думаешь, в нашем положении моно говорить о достоинстве? - Я думаю, они не могут отнять его у нас. Марк, ты был мне хорошим другом и я знаю, что для тебя, подобное унижение, равно высшему позору, но запомни, пока ты не примешь такой исход, твоё достоинство будет с тобой. Оно выражается в том, каким человеком ты являешься. Считаешь свободу высшей целью, так борись за неё, - она хотела подбодрить его, как в прежние времена и всё же глаза его отражали сплошную скорбь. - Что может быть позорней, чем стать товаром? Мне, тебе, каждому, кто выжил, назначили цену и это обезличивает нас, как личностей. Они отняли у нас всё. - Они не смогут забрать нашу дружбу и наши воспоминания. Они могут отнять еду, сломать все кости, заставить махать метлой по первому свисту, но пока будет оставаться надежда, это всё ещё будем мы, - нельзя сказать, что она полностью верила своим словам. Талия, всего лишь хотела, чтобы эта мысль въелась у Марка и каждого, кто слышал их разговор. Она хотела, чтобы эта мысль, позволила другим не сломаться и с каждым днём, крепнуть в желании сражаться за свою свободу. - Знаешь, почему из нас двоих именно ты держишь лидерство? Ты единственная, кто нашла в себе силы. Если это твоя последняя просьба, то я буду помнить. - Обещаешь? Я хочу, чтобы ты и каждый, кто меня слышит, пообещал, запомнить мои слова. Я знаю, что вы сломлены. Знаю, что вы в отчаянии, но вы должны бунтовать. Должны мечтать о родной земле. Вы не имеете права, забывать имена, данные вам при рождении. - Ты и теперь собираешься бунтовать? - спросил её старший по званию. - Вы же знаете, что не я одна обязана это делать. Сэр, вы обязаны быть верны идеалам нашей страны и Его Величества всегда. Будьте достойны своего мундира, - практически жёстко ответила она. - Ты и правда дочь своих родителей. Если когда-нибудь вернёшься на родину, наверняка, займёшь должность главнокомандующей. - Вы обещаете? А остальные? Я хочу, чтобы вы сделали это, как те, кем вы являетесь. Хочу, чтобы принесли обещание от своего имени. Талия, вновь показала всем, свою силу духа. Девушка, заставила в других пробудиться надежде. Она заставила их поверить и самое главное, пообещать. Один за другим, каждый человек, находящийся в плену, в оковах, повторял вслед за ней. Кто-то звучал неуверенно, а иной печально. Были те, кому слова дались легко, столь они воспылали любовью к жизни. Она получила их от всех, кроме Сыльги, которая продолжала молчать, смотря в пол и прикрыв лицо волосами. - Я обещаю, - тихо, так и не подняв головы, всё же осчастливила она друзей. - Встретимся и обнимемся, - с тоскливой улыбкой, сказала она традиционную для их народа фразу. После того, в коридоре появились работорговцы и она отвернулась не желая показать тем, кому дала последнюю надежду, отчаянную слезу.