И только лишь змея

– Привет, Гарри! Гарри моргнул. Он был уверен, что это сон, потому что видел перед собой скорчившееся в каком-то тесном месте и кричащее от боли тело и неясную фигуру, которая скулила и ползала в пространстве чуть большем, чем первое. Но впервые он не наблюдал за ними, как за образами в своей голове. Казалось, он стоял недалеко от них. Гарри огляделся вокруг и обнаружил, что находится в сухом прохладном месте. Позади него была каменная стена, похожая на коридор в Хогвартсе. Она тянулась издалека, затем поворачивала и исчезала за неясными фигурами. Изучая пол под ногами, Поттер отметил, что он также был каменным, но присыпанным песком. Гарри подумал, что по идее он должен быть напуган. «По крайней мере», – рассудил он, ощутив в рукаве знакомый вес, – «моя волшебная палочка со мной». – Привет, Гарри! – повторил голос, и на этот раз мальчик обратил внимание на фигуру, прислонившуюся рядом с ним к стене, и обернулся. Это был молодой человек, достаточно высокий, чтобы быть учащимся шестого или седьмого курса Хогвартса. Лицо его было резко очерченным и привлекательным, волосы темными. Поттер отметил, что автоматически выискивает шрамы, но ничего не нашел. У юноши были длинные пальцы, чем он напомнил Гарри Снейпа, отчего он задался вопросом, мог ли этот юноша тоже быть мастером зелий? – Привет, Гарри! – произнес незнакомец в третий раз, и теперь в его голосе слышалось нетерпение. Гарри не видел причин, по которым он должен отвечать странным людям, появившимся в его снах и которые сами могли быть только сновидением. Вместо этого Гарри просто молчал и наблюдал за юношей. Он был наготове. Незнакомец сделал шаг вперед, и Гарри мгновенно вытащил волшебную палочку. Это заставило парня остановиться. Он склонил голову набок, и Поттер почувствовал резкий укол боли в шраме на лбу. Это было похоже на боль, что он испытывал в течение прошлого учебного года, когда Квирелл пытался добраться до тайника с философским камнем. «Что ж, это единственное, что имеет смысл», – подумал Гарри. – «Должно быть, это еще один вещий сон или просто странное сновидение». – Меня зовут Том Риддл, – сказал юноша, наконец. – Ты знаешь меня? Гарри покачал головой. Он считал, что лучшей тактикой сейчас будет молчание и сосредоточенное внимание. Он мог бы попытаться следовать этикету чистокровных, чтобы удержать заговорившего незнакомца на почтительном расстоянии. Но среди чистокровных семей не было Риддлов, и Гарри не был уверен, что незнакомец понял бы его. – Думаю, не знаешь, – задумчиво произнес Том и посмотрел на две темные фигуры.На мгновение он зажмурился, как будто не понимая, что же он видит. Затем парень вздохнул и махнул рукой. Образы исчезли. На их месте Гарри увидел еще одну каменную стену. Он поднял палочку и усилил бдительность. Быть может, Том Риддл и был всего лишь сновидением, но Гарри не собирался доверять человеку, способному использовать беспалочковую магию. Гарри изучал ее только для того, чтобы защитить Коннора. И какие же цели, скрытые или даже темные, могли быть у кого-то еще для ее изучения? С приятной улыбкой Том обернулся к Гарри. Тот предположил, что эти образы беспокоили незнакомца и поэтому он избавился от них. Затем Гарри нахмурился: «Даже если так оно и есть, это никак не извиняет использование беспалочковой магии в моем сне». «Нет, это не так». Гарри подпрыгнул от неожиданности. Потом ощутил движение, обвивающее его руку и, глянув вниз, увидел Силарану, появившуюся в этом месте. Однако она больше ничего не сказала и снова растворилась на его коже, чтобы вновь появиться уже на его правой руке возле волшебной палочки. Гарри издал глубокий выдох. «Мои сны становятся чрезвычайно многолюдными», – подумал он раздраженно. – Ты вообще не собираешься говорить со мной? – спросил Том. – Это не очень приятно. Гарри услышал скрытую угрозу в голосе и понял, что терпение у Тома на исходе. Он решил, что вот теперь стоило бы заговорить. Он не был уверен, что Том просто исчезнет. А бороться с сильным и раздраженным волшебником, очевидно способным проникать в сновидения, не входило в число того, чем Гарри хотел бы заняться прямо сейчас. Сны могут стать реальностью и иметь последствия. Этим летом у него было достаточно много кошмаров, чтобы убедиться в этом. – Привет, – сказал Гарри, замерев в ожидании. Том улыбнулся и, казалось, его плохое настроение испарилось. – Привет, – ответил он непринужденно. – Я знаю, что тебя зовут Гарри Поттер, но больше ничего. Почему бы тебе не рассказать о себе? – он прислонился к стене, удобно ссутулившись, что укрепило догадку Гарри о том, что Том не чистокровный. Драко никогда не принял бы такую позу. Ему сразу же чудился рядом голос матери, выговаривающей ему за то, что он развалился, как в кресле. – Зачем тебе это? – спросил Гарри. Он отошел от юноши и скопировал его позу, чем вызвал у того яркую улыбку. Гарри не знал, как много волшебников ему удавалось обмануть своим поведением, однако надеялся, что Том недооценит его интеллект. – Я совершенно обычный, правда. Просто Гарри и все. Том послал ему еще одну улыбку, изогнувшую его губы и сделавшую его еще моложе, чем прежде. – Я так не думаю, – произнес он мягко. – Я не стал бы говорить с кем-то обычным. – Кто ты? – спросил Гарри. – Я живу в дневнике, – ответил Том. Гарри покачал головой. – Как ты можешь жить в этой старой скучной книге? Он исследовал дневник, испробовав на нем все заклинания, какие только мог придумать, за исключением тех, что фактически могли повредить книгу. Написанные в дневнике слова исчезали со страницы, но это было единственным волшебством, которое Гарри обнаружил. Дневник, об этом Гарри даже не догадывался до этой ночи, был рваным, старым, очевидно, маггловским, и совершенно пустым. Гарри не мог понять, для чего он. – Я – воспоминание, – сказал Том. – Сон. Книга – это своеобразный думосбор, – он вздохнул. – Боюсь, что спустя год со мной что-то произошло. Что-то нехорошее. Конечно, я не помню, что это было, поскольку мне было шестнадцать, когда я застрял здесь, и мне, должно быть, исполнилось семнадцать, когда… что-то со мной случилось. И какое-то время спустя я перестал чувствовать и никогда больше не видел себя повзрослевшего, что иногда я мог делать, когда другой «я» был жив. Думаю, он мертв. – О… – прошептал Гарри. Наверное, это ужасно – застрять в каком-то месте и не иметь возможности поговорить или что-то сделать… «Если не считать того, что он говорит с тобой, верно?» –прошипела Силарана. Том ничем не показал, что услышал змею, и это навело Гарри на мысль, что она говорила внутри его собственного сна, в этаком эквиваленте его внутреннего разума. «Мне интересно, как он это делает. Спроси его и давай уже просыпайся. Я хочу поиграть в траве. Я буду охотиться на мышей, а ты рассказывать истории и развлекать меня». – Зачем тебе разговаривать со мной? – спросил Гарри. Том похлопал в ладоши. «Какой неестественный жест», –подумал Гарри, – «он слишком взрослый для этого». – Потому что ты – интересный, Гарри, – ответил он. – Я знаю о тебе еще слишком мало, но то, что я вижу и чувствую в твоих мыслях, интригует меня. Думаю, мы с тобой очень похожи. – Да неужели? – скептически произнес Поттер. Том тоже защищался, но у него были для этого иные причины, чем у Гарри, поскольку только он был братом Мальчика-Который-Выжил. – Да, – сказал Том, – видишь ли, я могу оглядеться вокруг, когда ты открываешь дневник, хотя и не могу увидеть многого. Я видел мантии с гербом Слизерина. Ты слизеринец, не так ли? Я тоже. Гарри призвал свою магию, удерживая ее в готовности. Не все слизеринцы были злом. Некоторые, как Драко, были очаровательно-раздражительными, другие, как Блейз Забини, – просто раздражающими. А некоторые были прямо-таки невероятными придурками, такие, как Снейп. Но учитывая все, на что Том способен, он оставался загадкой. – Тебе нравится быть слизеринцем? – спросил Том, по-видимому, неправильно истолковав молчание Гарри. «Да, скорей всего», – подтвердил сам себе Гарри, чувствуя, как напряжены и насторожены все его чувства и ощущения. Он все еще не доверял Тому, помня о том, как тот появился. – Мне там нравилось. У меня было одинокое детство. Мои родители умерли до моего рождения… – Твоя мать не могла умереть прежде, чем ты родился, – не мог не подметить Гарри. На мгновение Том прищурил глаза, а затем он расправил плечи и издал беспечный тихий смешок, который тоже совершенно не подходил ему. – Ну, это абсолютно верно. Она не могла. Она скончалась вскоре после моего рождения, а отец – еще раньше, поэтому меня отдали в приют, – Том сделал паузу и на его лице отразился подлинный гнев. – Я ненавидел в приюте других детей. Они были магглами. Они ненавидели меня и издевались надо мной, чтобы я сотворил что-нибудь волшебное. Гарри не мог не согласиться. Единственный раз, когда их семья покидала Годрикову Впадину, перед тем как прошлым летом отправиться в Косой переулок, чтобы купить школьные принадлежности, был визит к Дурслям, маггловским родственникам их матери, когда Коннору и Гарри было по шесть лет. Он до сих пор помнил испуганную полубезумную молчащую тетку, грубые замечания дяди и то, как закричал кузен Дадли, когда Гарри с помощью магии заставил угощение парить в воздухе. Мальчик был бы рад никогда больше не встречаться с магглами, если они такие же, как эти. – Видишь? – сказал Том, и его лицо и голос смягчились. – Тебе это тоже знакомо. Теперь это еще одна вещь, которую я о тебе узнал. Ты одинок и ты силен, и часто оглядываясь вокруг, ты видишь, насколько остальные невежественнее тебя и хочешь что-то с этим сделать. Гарри колебался. Иногда он и, правда, так себя чувствовал, но… «Ты чувствуешь, что вряд ли у тебя когда-нибудь будет для этого время», – твердо сообщила ему Силарана. – «А теперь давай, просыпайся. Я желаю мышей и историй». Гарри отступил прочь, скользя вдоль стены. – Сейчас я собираюсь проснуться, – сказал он. – Было… приятно познакомиться. По крайней мере, это было необычно. – О, нет, – раздраженно произнес Том, делая шаг вперед. – У меня и так ушло много времени, чтобы привлечь твое внимание. – Знаю, – ответил Гарри, – но я могу вернуться и поговорить с тобой… «Не сегодня», – заявила Силарана, возвращаясь под рукав на его предплечье. – «Мыши и истории!» – … но не сегодня, – закончил Гарри. Том вздохнул и остановился. – Хорошо. Но оставляй иногда дневник открытым, чтобы я мог видеть. Я не знаю тебя еще достаточно хорошо, а твоего брата и подавно, – он расправил плечи и беспомощно взмахнул рукой. – Пока, Гарри. Гарри открыл глаза и понял, что лежит в своей постели. Коннор сопел на своей кровати рядом. Силарана уже проснулась и заползла ему на грудь так, чтобы смотреть ему в глаза и говорить вслух. – Мыши и истории, прямо сейчас! – Слышу- слышу, – ответил Гарри, не уверенный, говорит ли он сейчас по-английски или на парселтанге, и глянул в сторону. Конечно же, дневник лежал рядом с его постелью, открытый на одной из пустых страниц. Он дотянулся до него, осмелившись прикоснуться к обложке лишь кончиками пальцев, и захлопнул его. Существовали вещи, которые не стоило видеть сильному, способному к беспалочковой магии волшебнику. Как только он сделал это, то сразу почувствовал себя гораздо лучше. Гарри встал и вышел из дома, чтобы дать его локусте то, что она желала. _____________________________________________________________________________ – Гарри! Как поживает мой любимый крестник? – Привет, Сир… – это было все, что успел сказать Гарри, когда его крестный почти раздавил его в крепком объятии, приподняв над землей и закружив. После чего Сириус поставил мальчика на траву и окончательно взлохматил его непокорные волосы. «Он мне не нравится, не нравится, не нравится», –пропела Силарана тоном, от которого у Гарри свело зубы. – «У него есть двадцать минут, чтобы провести с тобой время. Не больше». Мальчик ощутил, как она ожила и, извиваясь, скользнула вверх по его плечу. Он сглотнул и понадеялся, что Сириус не заметил, как шевельнулась его мантия. – Я в порядке, Сириус, – ответил Гарри, когда заметил, что крестный все еще выжидающе смотрит на него. – Не знал, что ты придешь сегодня. Сириус усмехнулся, подмигнул ему и кивнул головой в сторону дома. – Твои родители тоже не знают, – шепнул он, – и даже Коннор. Это – сюрприз. – Правда? – Гарри моргнул. Обычно, вместе с «сюрпризами» Сириуса появлялся Ремус. – А Ремус тоже собирается прийти? Сириус хмыкнул. – Нет, он слишком суетится. Он считает, что я болен или что-то вроде этого, – он сгорбился, постучал кулаком по спине и изобразил старческий кашель. – Старею, наверное, – просипел он. – Мне ведь уже тридцать два! Похороните меня на маггловском кладбище и не плачьте по мне слишком сильно. В конце концов, я прожил почти так же долго, как Альбус Дамблдор! – Сириус рассмеялся и его смех, который Гарри слышал большую часть своей жизни и который почти всегда был связан с внезапными подарками и столь же внезапными шалостями, напоминал собачий лай. Мальчик улыбнулся и покачал головой. Он считал, что когда брат вырастет, то будет таким же, как Сириус, хоть Коннор и не настолько любил розыгрыши. Гарри предполагал, что он должен быть более серьезным, как будущий лидер волшебного мира. И сделать так, чтобы брат достиг этой цели и сохранил способность смеяться, было основной обязанностью Гарри. – Хотел бы я рассмешить тебя, Гарри, – выпрямляясь, пробормотал Сириус, – я не слышал от тебя смеха, а только лишь смешок с тех пор, как ты был еще младенцем, – он задумался на мгновение, а потом встряхнулся и радостно улыбнулся, вытаскивая небольшой предмет из своей одежды. – Готов их напугать? Гарри набрал в грудь воздуха, чтобы ответить, но в этот момент он разглядел лицо своего крестного и выдохнул, не ответив. Теперь он понял, почему Ремус считал, что Сириус болен. Лицо у него было бледным, а выражение было, как у Перси Уизли в Косом переулке, и впервые Гарри увидел, как улыбка не отразилась в серых глазах Сириуса. – Сириус, – прошептал Гарри, – что-то не так? – Не так? – подмигнул ему Сириус. – Конечно же, нет! Почему ты так решил? Гарри сглотнул. – Ты выглядишь так, будто плохо спал, – рискнул он. Сириус мгновенно растерял всю свою жизнерадостность и вздохнул. – Да, – произнес он. – Я встречался с Дафни Марчбэнкс и думал… думал, что между нами нечто особенное, Гарри… И ты знаешь, каким я становлюсь, когда понимаю, что ничего не вышло… Гарри кивнул. За последние годы у Сириуса Блэка было несколько таких бессонных периодов, когда Ремус и Джеймс приводили его в Годрикову Впадину после очередного крушения надежд в отношениях с какой-то юной ведьмой и держали в изоляции от остального мира. Однажды Гарри услышал, как его отец сказал, что единственная причина, по которой Сириус не спился до смерти во время депрессии, это его друзья. Но это случалось не часто. Мальчик знал, что через несколько дней мужчина начнет заигрывать с кем-то снова и радостно рассуждать о женитьбе на маглорожденной, чтобы досадить призраку своей матери, скончавшейся от апоплексического удара, узнав, что ее единственный сын не собирается следовать чистокровным традициям. – Но ты готов к розыгрышу? – спросил Гарри. Улыбка снова вернулась на лицо мага, на этот раз, отразившись в его глазах. – Конечно, – ответил Сириус и положил извлеченный из одежды предмет на землю. Он достал волшебную палочку, постучал по вещице и отступил в сторону, когда она стала увеличиваться. У Гарри округлились глаза, когда он понял, что это было. Он знал, что у Сириуса есть мотоцикл, на котором тот обожает летать, но никогда не видел его прежде. Якобы маг не мог часто его использовать из-за опасения быть обнаруженным Отделом по незаконному использованию маггловских артефактов и страха, что это может привлечь в Годрикову Впадину Пожирателей Смерти. Сириус приложил палец к губам и кивнул на дом. Затем он отступил от мальчика и начал кричать. – Эй, Гарри, что ты делаешь?! Гарри, это Пожиратели! Они прорвались через защиту! Беги! Гарри вытаращился на него, когда из дома послышались крики, но Сириус не обратил на это внимания. Он взмахнул палочкой и произнес: «Praestigiae Draconigena!» Из конца палочки повалил зеленый дым, формируясь в иллюзию дракона, в котором юный Поттер распознал Обыкновенного Зеленого Уэльского. Повинуясь команде Сириуса, которую тот произнес в полголоса, дракон развернулся к дому и зарычал. – С ними дракон! – крикнул крестный, сложив ладони рупором. – Беги, Гарри, беги! Дверь дома с треском распахнулась, и оттуда выскочил Джеймс с искрящейся палочкой наготове. – Сириус, если это шутка, я тебя… Блэк, смеясь, схватил Гарри за талию, запрыгнул на мотоцикл, и завел мотор. Вокруг них летала и пенилась иллюзия дракона. «Это не позволит кому-либо снизу увидеть мотоцикл», - понял Гарри. Он чувствовал, как его сердце заколотилось в ушах, а дыхание участилось. Силарана скользила вокруг его плеча, очевидно, пытаясь решить, как лучше укусить Сириуса, чтобы не свалиться с мотоцикла. Гарри не был уверен в своих ощущениях. Обычное удивление начало уступать место чему-то еще. – Сириус! Черт бы тебя побрал! Крестный рассмеялся. Резко повернув голову, мальчик увидел отца, летящего рядом с ними на метле, по-прежнему сжимая в руке волшебную палочку. Теперь он был так близко, что мог видеть сквозь иллюзию, хотя он и раньше понял, что это был Сириус, а не Пожиратели Смерти, похитившие Гарри. Джеймс сразу же начал ругаться. Список ругательств был длинным и впечатляющим, и включал в себя такие маггловские обороты, о которых Гарри даже и не думал, что его отец их знает. – Не стоит, Джеймс, – сказал Сириус, вращая мотоцикл в маневре, который мальчик не пытался бы повторить на метле, разворачивая их обратно, в результате чего Сириус оказался лицом к отцу Гарри, надежно удерживая крестника на коленях. – У детишек большие ушки. Джеймс рявкнул: «Finite Incantatem!» и иллюзия дракона рассыпалась и растаяла. Кипя от злости, отец направил метлу прямо к ним. Гарри мрачно ухватился за руль мотоцикла. Он был уверен, что рухнет на землю прежде, чем отец сможет его спасти, когда Сириус взвыл от смеха, откинув голову и обхватив живот руками. И только Джеймс коснулся руки сына, как в доме раздался удар и громкий крик. Джеймс резко обернулся, и Гарри сделал то же самое, чувствуя, как безумно забилось сердце, а его магия взревела вокруг него. Коннор. Это был Коннор. Снова выкрикивая ругательства, Поттер-старший устремился к земле. Сириус последовал за ним так быстро, что Гарри почувствовал, как ветер свистит в ушах. Он сжал руки крестного, безмолвно умоляя его лететь быстрее. Что угодно может произойти с Коннором, пока он застрял в воздухе на мотоцикле, принимая участие в глупой шутке. Джеймс приземлился первым, а Гарри бросился вниз с мотоцикла, когда Сириус был еще в пяти футах над землей. Он перекатился, как их учили падать в квиддиче, а затем бросился к входной двери. Волшебная палочка уже была в его руке. Силарана вцепилась в его плечо, жалобно причитая. Мальчик вбежал в кухню как раз в тот момент, чтобы увидеть, как с хлопком исчезает встревоженный домовой эльф. Зависшие в воздухе школьные книги и одежда Коннора упали на пол, усугубляя беспорядок. – Что случилось? – спросил Гарри, обращаясь к брату, прижавшемуся спиной к стене и Лили, стоящей в дверях. Коннор задрожал, пытаясь ответить, а потом заплакал. Гарри бросился к нему и взял его за руки. Тот вцепился в него, и Гарри позволил брату заливать слезами его свитер, пока сам смотрел на мать в ожидании ответа. Лили заговорила медленно и спокойно. – Этот домовой эльф появился и начал говорить, что Коннор не должен ехать в Хогвартс в этом году, потому что это очень опасно. А затем он попытался повредить его школьные вещи. Он не давал мне войти. Я боялась, что он причинит Коннору боль, чтобы помешать ему вернуться в школу. Она закрыла глаза. Ее лицо было белым. Гарри мог понять почему. Он бы не удивился, если бы и его лицо было таким же. Тут в дом вбежали Сириус и Джеймс. Лили повторила историю, добавив, что домовой эльф назвался Добби и сказал, что принадлежит могущественной чистокровной семье, которая собирается причинить Коннору вред. В рычании Сириуса послышалось обещание мести, а Джеймс крепко обнял жену и сыновей. Гарри изо всех сил прижимал к себе брата, успокаивая свои эмоции, пока его ярость кристаллизовалась в один сияющий комок гнева. «Я никому не позволю тебя обидеть», – пообещал он Коннору, который перестал плакать, но пока не выказывал желания освободиться от его объятий. – «Ни Волдеморту, ни Тому Риддлу, кем бы он ни был, ни Добби или его семье. И даже Драко, если уж на то пошло. Никогда и никому. Мне так жаль, что сегодня меня не было рядом. Больше этого не повторится. Я всегда буду с тобой». Он посмотрел вверх, почувствовав на плече чью-то руку, и увидел, что мать смотрит на него и в ее глазах отражаются его собственные мысли. – Приглядывай за ним, – прошептала она. – Я доверяю тебе даже больше, чем Сириусу. Гарри кивнул, понимая и скрытый смысл ее слов: он был прощен за то, что сегодня не был рядом, когда Коннор нуждался в нем. ________________________________________________________________________ – Живей, Сириус, а не то мы опоздаем! Гарри внимательно наблюдал за братом, когда Коннор продвигался по вокзалу Кингс- Кросс, время от времени поворачиваясь, чтобы нетерпеливо окликнуть крестного отца, который казался полным решимости провести время, прогуливаясь по вокзалу и болтая с их родителями. Прошло уже две недели после происшествия с Добби, и временами Гарри сомневался, что с Коннором все в порядке. Несколько дней назад ему впервые приснился кошмар, и остаток ночи тот провел в постели брата, к неудовольствию Силараны. Гарри пришлось бодрствовать всю ночь, развлекая локусту, чтобы быть уверенным, что она не укусит Коннора. Но сейчас Коннор сиял от удовольствия и пританцовывал от нетерпения на месте. Может быть, возвращение в Хогвартс исцелит все его страхи. Гарри был рад этому. Это дало ему время для размышления над клятвой, которую он дал в последние дни лета, и о целом ряде обязательств, которые он взял на себя с самого детства и поклялся защищать Коннора, оставаясь в его тени. Больше он не собирался действовать как слизеринец. И если Драко удалось смягчить образ своего факультета в его глазах, то Том Риддл со своими бессмысленными разговорами, во время которых он пытался узнать больше о Гарри без какой-либо понятной причины, настроил его против Слизерина – факультета, которому Гарри не хотел принадлежать. А еще он не забывал о Снейпе. И о том, что тот пытался заставить Гарри отказаться от Коннора. Гарри слегка улыбнулся. Снейп задал ему дополнительное домашнее задание на лето, чтобы развить его талант в зельеварении. Выполняя его, Гарри научился некоторым вещам, которые Снейп наверняка не хотел бы, чтобы он знал. И теперь Гарри собирался использовать эти знания на уроках зельеварения. Он собирался поступать как гриффиндорец, насколько будет возможно. Это значит, что он не будет больше так много лгать, перестанет ходить по тонкой грани, поощряя Коннора к более героическому поведению и, возможно, вообще не станет направлять брата, а будет вести себя как обычный ученик. Гарри был уверен, что ему удастся это сделать. Странное нападение Добби привело его к новому решению. Он не станет больше появляться там, где будет замешан Коннор. А поскольку все его прошлогодние слизеринские методы, сплошь основанные на хитрости и обмане, не сработали, ему в любом случае придется испытать новые способы. Таким образом, он сможет узнать друзей своего брата: Рона и Гермиону, Невилла Лонгботтома и других мальчишек-второкурсников Гриффиндора, и полувеликана Хагрида, и близнецов Уизли. Он хотел, чтобы они увидели его настоящего, а не раздражающего темного слизеринца, кем они его считали. Тогда он сможет больше времени проводить с Коннором, и никто не станет мешать ему. И он постарается скрывать свой потенциал к темному дару, насколько сможет. И будет игнорировать Тома Риддла. Будет говорить с Силараной, только чтобы предотвратить нападение локусты на школьников. И будет работать над защитной магией, а не над атакующей. Он попросил у матери книги по целебной магии и собирался начать изучать ее, так скоро, как только сможет. Это приведет его к Свету, поскольку целительство – это дар не для убийства. Гарри знал, что он не станет от этого приверженцем Света, поскольку его верность клятвам была непоколебимой. Но важно, чтобы окружающие видели его следующим по светлому пути, потому что если его будут подозревать в склонности к Тьме, он будет выделяться. «Это так по-слизерински с твоей стороны», – сказала Силарана тем скучающим тоном, когда озвучивала общеизвестные истины, а Гарри был единственным, кто оставался в неведении. Мальчик ее проигнорировал. Он легко это делал, когда она говорила с ним подобным тоном. Похоже, ей все чаще становилось скучно. Гарри надеялся, что однажды проснувшись, обнаружит ее отсутствие, поскольку она уйдет в более интересные места. Силарана изогнулась. Она свернулась, как огромный браслет, в том месте, где его правая рука соединялась с плечом, и Гарри мог чувствовать ее всякий раз, когда слегка подталкивал свою тележку. Труднее было скрывать свое раздражение. «Мне никогда не будет с тобой скучно. Ты говоришь со змеями. Это большая редкость. Ты – мой человек, и я буду защищать тебя от других змей, которые могут попытаться забрать тебя у меня». Гарри вздохнул. «Я знаю», –ответил он ей в своих мыслях. – Я не могу пройти! Моргнув, Гарри обернулся. Сжав руки в кулаки, Коннор стоял у барьера, ведущего к платформе 9 и 3/4. Подождав, пока толпа магглов прошла мимо, он посмотрел на Гарри. Его брат хмурился и покусывал губы. – Смотри, – прошептал Коннор. Он вытянул руки и побежал к барьеру. Его руки наткнулись на стену, как будто она на самом деле была твердой. Гарри вытаращился. Барьер на платформе был создан, чтобы любой маг мог пройти сквозь него. Он никогда не слышал, чтобы что-нибудь подобное случалось раньше. Гарри подошел к стене и толкнул ее. Он ничего не ощутил, кроме сплошного кирпича под рукой. Он обернулся к родителям и Сириусу, которые заметив, что что-то не так, ускорили шаг. Сириус добрался до них первым и, ударив по стене рукой, какое-то мгновение пристально рассматривал барьер, прежде чем улыбнуться. – Что ж, теперь я – преподаватель Хогвартса, – сказал он, – и моя задача – убедиться, что все студенты прибудут в школу вовремя. – Да, – сказала Лили, глядя на него холодным взглядом, – это значит, что ты должен ехать на экспрессе. А он отправляется через пять минут… – Не придирайся, Лили, – ответил Сириус, подняв руки в знак примирения. – Я имел в виду, что у меня есть способ доставить Коннора и Гарри в школу вовремя, – и он вытащил из кармана то, что могло быть только мотоциклом. Интуитивно Гарри глянул на отца. У Джеймса было спокойное, серьезное выражение лица, заставившее Гарри уделить его словам гораздо больше внимания чем, если бы он сердился: – Никаких трюков, Сириус, – произнес Джеймс, – я хочу, чтобы мои мальчики благополучно добрались до школы. Сириус прекратил улыбаться и ответил его же словами: – Никаких трюков. Я не стал бы рисковать Гарри и Коннором, ведь они мне как сыновья. – Ты уверен, что в порядке, Сириус, и сможешь вести мотоцикл? – спросила Лили. – Ты выглядишь… – Еще одна плохая ночь, – легко произнес Сириус, хотя Гарри заметил, как напряглось его лицо, когда он произнес это. – Клянусь, я справлюсь, Лили. Я доставил Рема и Джеймса в целости и сохранности после нашего выпускного в Хогвартсе, помнишь? – он усмехнулся Джеймсу. – Я напоил вас до бесчувствия. – Ты что-то подсыпал мне в огневиски, – уже улыбаясь, сказал Джеймс. Он кивнул Лили. – Пусть едут, любимая. Возможно, это единственный шанс для мальчиков прокатиться на мотоцикле, пока у Сириуса достаточно ответственности, чтобы мы доверились ему. Он бросил другу острый взгляд, который говорил, что тот еще не прощен за фальшивое похищение, которое устроил с Гарри. Сириус нацепил маску раскаяния, прежде чем улыбка снова вернулась на его лицо. – Кто-то может их увидеть, – сказала Лили, но Гарри подумал, что она уже колеблется, не в последнюю очередь от того, что Коннор безмолвно поддержал просьбу умоляющим взглядом. – На мотоцикле – дезиллюминационное заклинание, – рассказывал Сириус, – и мы можем следовать за поездом, как только преодолеем барьер, – добавил он, выкладывая очевидно свою козырную карту. – Прекрасно, – ответила Лили, резко выдохнув. Коннор почти взвизгнул и обнял ее за талию. – Спасибо, мам! Теперь нужно было найти тихий уголок, где их не могли увидеть магглы, чтобы уменьшить школьные вещи мальчиков и выпустить Хедвиг и Годрика, чтобы они полетели в Хогвартс. Гарри спросил Силарану, не хочет ли она сползти, и получил раздраженное сжатие в ответ. Коннор подпрыгивал от нетерпения. Сириус улыбнулся мальчикам, вернул мотоциклу изначальный размер и забрался на него. Братья сели за ним. Гарри успокоился, когда увидел амулеты для удержания пассажиров на месте. – До свидания, мама! – крикнул Коннор, отчаянно махая. – До свидания, пап! – До свидания, мальчики, – сказал Джеймс, улыбаясь. – Берегите себя. Не забывайте писать. – Берегите себя, – как эхо повторила Лили, встретившись глазами с Гарри, передавая личное сообщение. Он склонил голову в знак понимания, а потом кивнул и отцу. – Довольно прощаний, они всегда угнетают меня. Летим! – сказал Сириус и толкнул мотоцикл. Взревел мотор, и они устремились вперед, а затем оторвались от земли, когда дезиллюминационные и заглушающие чары начали действовать. Коннор вскрикнул от волнения. Гарри обхватил талию брата руками, надежно удерживая его. «Сириус в Хогвартсе – это будет действительно здорово», – подумал он. – «У нас с Коннором будет самый лучший год рядом с тем, кто может заставить нас смеяться. А нам это понадобится, когда Волдеморт снова нападет, что, я уверен, непременно случится». А затем Сириус сказал: – Коннор, оглянись, ты видишь еще родителей? – Да, – ответил Коннор с оттенком озорства в голосе. – Хорошо, – сказал Сириус и увеличил скорость. Коннор закричал до хрипоты. Гарри наклонил голову вперед и вцепился в брата. «Гриффиндорцы. Оба», – подумал он с нежностью. «Да», – согласилась Силарана голосом не столь ласковым.