И только лишь змея

К облегчению Гарри, когда они приблизились к Хогвартсу, Сириус наконец начал снижаться. Они уже могли рассмотреть сияющий замок за озером и его отраженные в воде башни. Гарри прикрыл глаза рукой, пока не привык к ослепительному свету защитных заклинаний. До этого момента он не понимал смысла некоторых упражнений, которые ему задал на лето Снейп. Оказывается, они усилили способность Гарри видеть магию. Теперь он мог различить магические потоки синего, зеленого и золотого цвета, и Гарри был уверен, что в прошлом году этого не видел. – Это Хагрид! – внезапно воскликнул Коннор и свесился с мотоцикла под сумасшедшим углом, размахивая руками. – Хагрид, Хагрид, наверху! Втащив брата обратно на мотоцикл, Гарри посмотрел вниз и увидел полувеликана, ведущего из Запретного леса какое-то существо. Хагрид смотрел вверх и махал им в ответ, выкрикивая имя Коннора, но все внимание Гарри привлекло существо, идущее рядом с лесничим. Это был черный конь с кожистыми крыльями, и когда животное подняло голову и посмотрело вверх, прямо на них, мальчик мельком увидел светящиеся белесые глаза. – Что это такое? – вымолвил он задушено. Если Хагрид приводит таких существ, чтобы поиграть, когда рядом с ним Коннор, Гарри пересмотрит свое мнение о том, так ли безопасно для его брата навещать лесника. Возможно, он сможет договориться, чтобы чаще бывать с Коннором у Хагрида. Это также поспособствовало его собственной цели – лучше узнать полувеликана. – О чем это ты? – спросил Коннор, на этот раз свесившись с другой стороны мотоцикла, чтобы посмотреть на землю. – Да вон же, рядом с Хагридом… – начал было говорить Гарри, а потом поднял взгляд и встретился глазами с Сириусом. Его крестный покачал головой, и его лицо снова потемнело и стало печальным. Гарри моргнул, а затем рассмеялся. Даже в его собственных ушах смех был неестественным и как будто надтреснутым. Но Коннор обернулся и выжидающе посмотрел на него, поэтому Гарри произнес: - О… это было просто дерево. А мне показалось что-то опасное. – Вообще-то, не все питомцы у Хагрида представляют опасность, – сказал Коннор и напоследок еще раз помахал полувеликану, когда Сириус направил мотоцикл ко двору Хогвартса. – Все думают, что эти животные поголовно кровожадные, но это заблуждение. Гарри придержал свое мнение при себе и с облегчение вздохнул, когда мотоцикл приземлился. Силарана переползла на его плечо, затем произнесла: «Я не знала, что ты можешь видеть тестралов». Мальчик был уверен, что она увидела в его мыслях полное непонимание, а потому продолжила скучным лекторским тоном: «Изначально, тестралы были предвестниками смерти и невезения. Они живут в Запретном лесу. Никто не увидит их, прежде не повидав смерть». Казалось, последнее предложение она процитировала из книги, хотя Гарри не был уверен, что змеи умеют читать книги. «Я не…» – начал он возражать, а потом вспомнил, что стал свидетелем гибели Квирелла и содрогнулся. Это была жуткая смерть, которая часто являлась ему в кошмарах, когда по каким-то неведомым причинам ему не снились две непонятные фигуры, или Том Реддл не пытался выманить у него ответы на свои нелепые вопросы. Он был рад, что не позволил брату увидеть, как это произошло. «Значит, Коннор мог бы увидеть тестрала, если бы я не помешал ему увидеть гибель Квирелла?» – спросил Гарри. «Да, – подтвердила Силарана. – Конечно, он не знает, что они такое, и завизжал бы. Он просто глупый мальчишка». Гарри ничего на это не ответил. Они никогда не придут к согласию относительно его брата. Мальчик слез с мотоцикла вслед за Коннором, который тут же начал обсуждать полет с Сириусом. Гарри тем временем огляделся вокруг. Наверное, они прибыли раньше большинства учащихся, потому как Гарри нигде не видел движущихся карет. «Теперь понятно, откуда у Хагрида тестралы, – догадался он. – Их, вероятно, впрягают в кареты, которые доставляют учеников старших курсов». Чувствуя удовлетворение от разгадки тайны самодвижущихся карет, Гарри принялся наблюдать за Сириусом, который возвращал прежний размер их школьным вещам, а затем замер. Кто-то наблюдал за ними, стоя у стены замка. На мгновение Гарри показалось, что это один из странных силуэтов из его кошмаров. Но когда темная фигура выпрямилась и выступила вперед, мальчик увидел, кто это. Профессор Снейп. Гарри было интересно, что тот сделает или скажет. У него было несколько сценариев поведения при встрече лицом к лицу со Снейпом, но они в большинстве своем зависели от обстоятельств и места встречи, например, произойдет ли это в классе зельеварения или во время отработки. – Блэк, - пока Гарри размышлял, Снейп дал знать о своем присутствии, заговорив, лениво растягивая слова. - Вижу, Поттер нанял тебя, чтобы доставить нашу высокомерную знаменитость в школу, поскольку тот, очевидно, слишком хорош для того, чтобы приехать на Хогвартс-экспрессе с простыми смертными. Сириус так быстро развернулся к Снейпу, будто его ужалила оса, и Гарри увидел в его глазах жестокую радость. Перед ним был тот, кто мог отвлечь его от тоски по Дафне Марчбенкс или послужить хоть какой-то заменой. Сириус усмехнулся, но не той добродушной усмешкой, которая появлялась у него в шуточной пикировке с Джеймсом или Ремусом. – Нюниус, – обратился он к Снейпу. – Рад тебя видеть. Со стороны Дамблдора было очень любезно отправить кого-то встретить нас, даже если это всего лишь сальноволосый придурок. Снейп сделал шаг вперед, его мантия взметнулась вокруг ног. Глазами он нашел Гарри и смотрел только на него, тогда как его слова были обращены к Сириусу. – Как тебе должно быть известно, Блэк, прибывать в школу на чем-либо помимо Хогвартс-экспресса является нарушением школьных правил. За это я могу снять баллы с мистера Поттера, и намерен это сделать. Гриффиндор начнет учебный год с минусовой черты, – он ухмыльнулся. Гарри смотрел на профессора, сложив руки на груди. Однако это заставило Снейпа усмехнуться еще шире. Коннор выглядел слишком удивленным, чтобы протестовать, и просто стоял с открытым ртом. – А вот тут ты ошибаешься, профессор Нюниус, – весело парировал Сириус. – Я буду помогать мадам Хуч на квиддичных матчах в этом году. Это значит, что технически я тоже преподаватель, и могу снимать баллы… или присуждать их. Он взглянул на Коннора и улыбнулся. – Десять баллов Гриффиндору за то, что на факультете нет клубка скользких змей, – сказал Сириус. Гарри посмотрел на Снейпа и увидел, что лицо у того потемнело от ярости. Мальчик отодвинулся в сторону. Ему не хотелось оказаться в центре конкурса оскорблений, в который грозила перерасти эта перебранка. Он хотел отнести вещи в свою комнату, а затем спуститься в Большой Зал и поприсутствовать на празднике распределения, не привлекая внимания. Драко, вне всяких сомнений, забросает его вопросами, если он опоздает. К сожалению, его движение привлекло внимание Снейпа. – Поттер, – произнес профессор, сузив глаза. И его взгляд сказал Гарри, что он не забыл, чем закончился прошлый год. – Идемте со мной. У нас с Вами есть вопросы, которые мы должны обсудить до начала учебного года. – Это невозможно, – ответил Сириус с маниакальной усмешкой на лице. – Я должен отвести Коннора и Гарри к директору. Он захочет убедиться, что они добрались в школу целыми и невредимыми. – Я – глава факультета, на котором учится Поттер, – сказал Снейп, и его шипение могло бы соперничать с шипением символа Слизерина. «Но не с моим, – сказала Силарана из-под свитера Гарри. – Никто не шипит лучше меня». – А я – его крестный отец, – ответил Сириус и, схватив Гарри за плечо, прижал его к себе. Мальчик споткнулся, а затем повернулся, чтобы в случае необходимости иметь возможность выхватить волшебную палочку. Снейп был в такой ярости, что это могло понадобиться. – И я не позволю тебе преследовать Гарри или принуждать его к чему-либо, как ты делал это в прошлом году, Нюниус. Он должен быть в Гриффиндоре. У меня он научится мужеству и справедливости, что вряд ли с ним произойдет среди твоих маленьких змеенышей. Гарри на мгновение зажмурился, а затем расслабился. Он хотел попросить Сириуса об особом одолжении, и хотя сейчас это было невозможно сделать, пока крестный защищал Коннора, он обратится к нему позже. Блэк на самом деле готов присматривать за крестником, а не просто оберегать его от Тьмы, если заметит, что Гарри начнет соскальзывать с верного пути. Так ему будет гораздо проще осуществить свой план – поступать как настоящий гриффиндорец. Снейп ничего не сказал. Поначалу Гарри решил, что это хороший признак, поскольку на лице профессора отразилось недоумение от столь внезапного нападения, но затем, когда маг заговорил таким голосом, что его было сложно услышать, мальчик понял, что это, наоборот, очень плохо. Другие люди громко кричали, когда сердились. Снейп же начинал говорить шепотом. – Так может, мы заключим пари, Блэк? Сделаем ставки? Это единственное, что мне запомнилось о гриффиндорцах, помимо их поголовной некомпетентности в зельях. – Профессор Снейп, – начал Коннор, и его голос звучал так нервно, как будто он почувствовал, что пари между профессорами – это неправильно для школы. Гарри гордился братом за то, что тот выказал свое беспокойство, однако, подозревал, что оба мужчины зашли уже слишком далеко, чтобы услышать Мальчика-Который-Выжил, и оказался прав. – Конечно, – ответил одновременно с Коннором Сириус. – Что за пари? И на что ставим? Это должно быть честное пари, Нюниус, поскольку я припоминаю, что слизеринцы склонны обманывать, в том числе самих себя, – его глаза горели. – Держу пари, – Снейп кивнул на Гарри, – что этот из близнецов Поттеров к концу года будет поступать скорее как слизеринец, чем гриффиндорец, и что от меня он узнает больше, чем ты когда-нибудь смог бы научить его, – он запнулся, и Гарри почти увидел, как профессор решал, было ли то, что он скажет дальше, хорошей идеей. Но очевидно, произнести это вслух оказалось слишком соблазнительным. – И я ставлю на то, что именно Гарри Поттер – Мальчик-Который-Выжил. Сириус расхохотался. Гарри снова послышался этом смехе собачий лай, и он поежился. Он знал, что крестный тоже не станет выбирать слова. – Принимаю твою ставку, Нюниус, поскольку проиграть в таком пари просто невозможно, – и протянул руку. Снейп пожал ее. Разорвав рукопожатие, оба мужчины встряхнули руками, как будто они были испачканы. Если бы Гарри не был в шоке от происходящего, то нашел бы этот момент забавным. – Коннор – Мальчик-Который-Выжил, я это знаю, – продолжил Сириус. – И Гарри всегда был скорее гриффиндорцем, чем слизеринцем. Не знаю, почему Сортировочная шляпа решила распределить его на твой шипящий факультет, но он освободится от тебя еще до конца года, – он сделал паузу. – И что же будет, если один из нас проиграет? – Я не буду больше пытаться повлиять на мистера Поттера, – ответил Снейп, – и сам буду способствовать его переводу в Гриффиндор. Сириус кивнул. – Принимается. – А если проиграешь ты, – сказал Снейп, – то уступишь мне права крестного отца Поттера и откажешься от полного контроля над ним. Сириус перестал улыбаться. – Это абсолютно неприемлемо. – Наши ставки равноценны, – ответил Снейп. Он сделал паузу, а затем издевательски произнес: «Чего ты боишься? Проиграть, я надеюсь?» Сириус дернулся, как ужаленный, и снова яростно затряс головой. – Ничего я не боюсь, – сказал он. – Я должен был догадаться, что такой ублюдок, как ты, Снейп, попытается разлучить мальчика со мной, – он оскалил зубы, и из его голоса напрочь исчезли все отголоски веселья. – А не пошел бы ты! – Прекратите! Гарри моргнул. Коннор метнулся и встал между мужчинами, поочередно глядя то на одного, то на другого. Его темные волосы были спутанными, как будто он нервно поправлял их руками. Он сжал перед собой кулаки, а его глаза так ярко горели, что Гарри решил, что перед ним сейчас отступил бы даже Джеймс. – Вы не имеете права этого делать! – сказал Коннор. – Гарри стоит рядом с вами, как вы можете делать на него ставки… будто он вещь или галлеон! – Он обернулся и посмотрел на Сириуса. – Как ты мог так поступить? Сириус опустился перед Коннором на колени, вместо того, чтобы взорваться или защищаться, как ожидал от него Гарри. Его лицо было серьезным, что помогло его брату сдержаться. Гарри обнаружил, что наклонился, чтобы услышать, что скажет его крестный отец. – Ты не понимаешь, откуда проистекает соперничество между Гриффиндором и Слизерином, Коннор, – мягко произнес Сириус. – Мы – хорошие. Они боятся быть хорошими. Они вынуждены скрываться от Света, потому что в противном случае он ослепит их и уничтожит, как змей или тараканов. Гарри услышал, как Снейп втянул воздух, но Блэк продолжил говорить: – Снейп хочет превратить Гарри в таракана, научить его Темным искусствам и сделать его Темным волшебником. Я собираюсь убедиться, что этого не произойдет. Не беспокойся, Коннор. Мы не потеряем Гарри. И мы позаботимся, чтобы слизеринцы пожалели о том, что пытались причинить вред тому, кто принадлежит Гриффиндору, пусть даже он спит не в той комнате и посещает другие занятия, – улыбка расцвела на его лице, и он хлопнул мальчика по плечу. Коннор оглянулся на Гарри. В его глазах была неуверенность. И Гарри мог понять почему. В прошлом году его брат думал, что он ступил на путь Темного мага, учитывая его склонность лгать, темперамент и силу магии. И это имело смысл, исходя из сказанных Сириусом слов, что у кого-то точно также были веские причины желать Слизерину поражения. У кого-то, подобного Коннору. И конечно, его брат воспринял это так, что они должны охранять Гарри. А пари было способом унизить всех слизеринцев, все еще считавших, что они смогли лишить Коннора брата. Все это было понятным для Гарри. Странным было то, что он почувствовал желание протестовать и сказать, что не все слизеринцы такие. Что в прошлом году Снейп исцелил Гарри после Crucio, а семья Драко подарила ему на день рождения метлу. Но ничего из этого он не смог рассказать. Коннор до сих пор не знал про подарок, потому что Гарри решил, что это вызовет новые проблемы и до сих пор не распаковал метлу. А Снейп после исцеления напоил его сывороткой правды, чего мальчик не мог ему простить. И если он считает, что Сириус неправ насчет Слизерина… Это говорит только о том, как мало он сам знает о Слизерине, не так ли? И насколько глубоко змеиный факультет уже вонзил в него свои клыки. Гарри закрыл глаза и покачал головой. «Это подарок. А все остальное просто оправдание, чтобы соответствовать образу гриффиндорца. Я должен следовать своему плану, иначе слизеринцы развратят меня. А я не могу допустить этого. Я буду бесполезен для Коннора, если буду темным волшебником или если меня будут считать таковым». Гарри облегченно вздохнул. Он открыл глаза, и ему даже удалось улыбнуться Сириусу. «Ты такой глупец, – сказала Силарана. – В замке есть пища. Я чувствую ее запах. А ты стоишь здесь и болтаешь». Снейп зашипел. В какой-то дикий немыслимый момент, Гарри решил, что тот услышал Силарану, но потом понял, что профессор не ожидал увидеть такую реакцию на слова Сириуса. – Я уничтожу тебя, Блэк, – прошептал Снейп. – Ты и не поймешь, что лишит тебя награды, на которую рассчитываешь. И в конце я втопчу тебя в грязь, как флоберчервя в землю. И ползая по земле, плача и крича на звезды, ты вспомнишь этот момент, как начало своего конца. Никогда еще Гарри не видел такой чистой ненависти на чьем-то лице, как сейчас на лице Снейпа, когда тот смотрел на Сириуса. За исключением прошлого года, когда их родители пришли на квиддичный матч «Слизерин против Гриффиндора»: тогда точно так же зельевар смотрел на Джеймса. А затем Гарри озарило, как вспышкой, и он осознал. Он удивился, что не понял этого раньше. – Вы ненавидите моего крестного отца, – сказал Гарри тихо. Снейп обернулся и посмотрел на него, но это не смягчило свирепого выражения его лица. На самом деле Гарри и не ожидал этого. – Вы ненавидите нашего отца. И, конечно же, Вы собираетесь сдержать свое слово. И для Вас не важно, поступаю я больше как слизеринец или как гриффиндорец. Важно лишь то, что я – крестник Сириуса Блэка, сын Джеймса Поттера и брат Мальчика-Который-Выжил. И Вы заключили это пари только чтобы отомстить тем людям, которые когда-то обидели Вас, на самом деле или только в Вашем воображении, – Гарри остановился в попытке осмыслить все, что он чувствовал в этот момент и, в конце концов, покачал головой. – Вам нет до меня никакого дела, – сказал он и поразился, услышав в собственном голосе тоскующие нотки. «Неужели ему на самом деле хотелось, чтобы Снейп беспокоился о нем?» «Возможно», – откликнулась на это какая-то его часть. Гарри поднял голову, встречаясь глазами с зельеваром. – На самом деле ни об одном студенте Вы не заботитесь – будь то слизеринец или гриффиндорец, – продолжил мальчик. – Вы беспокоитесь только о мести. Он пожал плечами и добавил: – Я ничего не могу сделать, чтобы помешать Вам делать ставки или выиграть это пари, но я могу отказаться идти вместе с Вами. Лицо Снейпа было бесстрастным. Однако по слегка расширившимся глазам профессора, Гарри понял, что тот принял его молчаливое послание. Гарри имел в виду не только попытки декана сделать его более соответствующим званию слизеринца. Это касалось и частных уроков по дуэлингу, которые профессор преподавал ему в прошлом году, и дополнительных заданий по зельям на уроках, и попыток заставить его одержать победу для квиддичной команды Слизерина, а также всего остального, чем Снейп шантажировал Гарри и заставлял делать против его желания. Поначалу он угрожал лишить его свободного времени, а затем и Коннора. «Больше это не сработает», – отстраненно подумал Гарри, глядя Снейпу в лицо. О, вне всяких сомнений, профессор будет назначать брату отработки. Однако отработки не столь большая цена по сравнению с тем опустошением, которое ощутит Коннор, если его брат станет настоящим слизеринцем. Гарри подумал о Малфое и поморщился. В конечном итоге, это естественно. Он, так или иначе, причинит Драко боль, когда отвернется от него. Тот будет кричать и впадет в ярость, будет требовать объяснений. А Гарри не сможет сказать ему правду. Коннор на первом месте. И так будет всегда. Мальчик знал, что однажды наступит день, когда он пожалеет о своей дружбе с Драко, и теперь у него есть повод, чтобы сожалеть об этом. Да, ему не хочется делать больно другу, но еще меньше он желает причинить боль Коннору. – Я выбираю тебя, брат, – сказал Гарри Коннору, не беспокоясь о том, что все, включая брата, уставились на него. Его не волновало, звучит ли его ответ почтительно или ставит ли он остальных в неловкое положение. Он имел полное право быть тем, для чего рожден – быть защитником брата. Это было всего лишь первым публичным объявлением его лояльности. – Я выбираю Гриффиндор, и все, что важно для тебя и что любишь ты. Лицо Коннора засияло как восходящее солнце. Гарри грелся в этом сиянии и не обернулся, чтобы увидеть выражение лица Снейпа. Он знал, что не увидит там ничего для себя важного. ____________________________________________________________ Снейп еще никогда не был в столь отвратительном настроении и знал это. Хуже того – тот, кто был причиной такого настроения, тоже знал об этом. Гарри Поттер не показывал, что понимает, что мастер зелий им недоволен. Он даже сделал вид, что не понял, чем вызвал недовольство Драко, хотя в прошлом году младший Малфой был единственный, кому мальчишка отвечал. Драко был смертельно обижен тем, что Поттер отказался проводить с ним время, и вместо этого разыскивал своего брата. На прошлой неделе у них с Гарри произошла отвратительная ссора в коридоре сразу после того, как Снейп отпустил второкурсников с их первого совместного с Гриффиндором урока зельеварения. Снейп наблюдал за этим. Гарри продолжал идти, глядя прямо перед собой, без каких-либо признаков напряжения в позе. Он должен был быть расстроен, но ничем этого не выдал. Он без всяких усилий сопротивлялся умоляющим взглядам Драко, и это заставляло Малфоя прибегать к все более и более злобным нападкам. «Или к слезам, как однажды, – Снейп поморщился. – Если и настанет тот день, когда мне придется каждый вечер выслушивать излияния наследника Малфоев о том, что Поттер совершенно не обращает на него внимания, то этот момент уже близок». Гарри уже пропустил один урок по дуэлингу со Снейпом. Он страдал от шуток соседей по спальне, но ничего не предпринимал в ответ. Он приходил в Большой Зал на завтрак с фурункулами на лице или волосами на ладонях и стойко переносил насмешки. На этой неделе это стало происходить реже. Снейп имел глубокое неудовольствие стать свидетелем разговора второкурсников Гриффиндора, среди которых был Рон Уизли, рассуждавших о том, что тот, кто способен понять такую шутку, не так уж и плох, и что они должны поощрять визиты Гарри в Гриффиндорскую башню. И Гарри больше не выполнял задания по зельеварению, которые Снейп запланировал для него. Первый раз профессор понял, что допустил ошибку, когда Гарри поднял широко распахнутые и совершенно чистые зеленые глаза над безупречно выполненным зельем, изменяющим цвет волос, тогда как это должно было быть идеально приготовленное зелье, способное помочь жертвам Круциатуса справиться с дрожью и судорогами. Фактически он допустил несколько ошибок, и первая из них была из его дополнительной домашней работы на лето. Гарри узнал, как превратить одно зелье в другое, добавив всего несколько ингредиентов. Он не совершал грубых ошибок. Мальчик делал все тихо, а затем широко распахивал глаза и говорил, что зелье все же будет работать, только не так как то, которое он должен был получить, следуя первоначальной инструкции. И его зелья всегда были безупречны. Это приводило Снейпа в еще большую ярость. Зельевар поставил Гарри работать в паре с Невиллом Лонгботтомом. Это было еще одной ошибкой. Он намеревался расстроить его, обрекая на более медленную работу и большую вероятность опалить брови или взорвать котел на каждом уроке. Однако Гарри радостно присоединился к группе на другой половине класса и вскоре уже шепотом инструктировал Невилла и терпеливо объяснял последствия допущенных ошибок. Зелья гриффиндорца стали лучше, а Гарри выполнял задания для второкурсников, вместо продвинутых зелий, которым Снейп планировал обучать его. К тому же мальчик теперь сидел вместе с гриффиндорцами, которые сплотились вокруг него и даже слегка ощетинивались, стоило только зельевару подойти ближе. К концу второй недели учебного года от Снейпа отдалились его коллеги. Сириус Блэк усмехался, издалека, конечно же, а Минерва время от времени смотрела на него так, как будто спрашивала, какого черта Снейп заключил это нелепое пари? Но никто из его коллег не желал побеседовать или разделить с ним трапезу, стараясь очень быстро поглощать еду и покидать Большой Зал как можно скорее. Мастер Зелий понимал, что проводит слишком много времени, впившись взглядом в слизеринский стол и упрямого мальчишку, которому удалось бросить ему вызов, чего с профессором никогда не случалось прежде. Единственным исключением и единственным возможным выходом для его гнева оказался дурак Гилдерой Локхарт, непрерывно болтавший только о себе, и который, казалось, никогда не замечал оскорблений Снейпа, и потому для профессора было недопустимо проклинать его. Нужно было в чем-то уступить. Что-то переломить. Снейп еще не знал, что это будет, но был полон решимости найти у противника слабое место и использовать это знание. Ни один двенадцатилетний мальчик не был столь непробиваем для оскорблений, как Гарри. И ни одному студенту еще не удавалось противостоять своему преподавателю, как этому мальчишке, и раз за разом выходить сухим из воды. Через неделю Снейп, наконец, обнаружил слабое место. __________________________________________________________ Снейп патрулировал коридоры, ведущие в подземелья, полагая, что даже слизеринские старосты не умеют делать это правильно, как вдруг услышал низкий непрерывный тревожащий звук. Этот звук заставил его напрячься, поскольку напомнил некоторые из наиболее необычных проклятий, которые использовал Темный Лорд во времена своего господства. Зельевар крепко сжал в руке волшебную палочку и осторожно заглянул за угол, прижавшись к каменной стене. Стоя на коленях неподалеку от входа в гостиную Слизерина, Гарри Поттер что-то шипел черно-золотой змее, в которой Снейп в одно мгновение узнал локусту. Неподалеку от мальчика лежала метла, лучше которой ни у кого в школе не было. Профессор задержался на мгновение, чтобы запомнить эту сцену и насладиться своим триумфом. Змея что-то прошипела Гарри в ответ и лицо мальчика исказилось. Он покачал головой и сказал еще что-то на змеином языке, а затем вздохнул и потянулся, чтобы погладить змею по спинке. Та приняла прикосновение Поттера, хотя Снейп считал это невозможным для локусты, и даже извивалась под пальцами Гарри, как будто наслаждалась поглаживаниями. «Мальчик – змееуст». Декан Слизерина почти ощутил вкус победы во рту, как сок спелых фруктов. Ему нужно только укусить. И метла… Очевидно, она принадлежала Гарри. Мальчик ничем не выдал, что у него есть такая метла. Конечно же, он ничего не сказал Маркусу Флинту, который непременно нашел бы способ подстраховаться и найти вескую причину, чтобы кто-нибудь из квиддичной команды Слизерина летал на этой метле, даже если Гарри отказался участвовать. И насколько Снейпу было известно, Поттер пока не сообщил Флинту, что не будет играть. «А теперь это уже никогда не случится». Снейп вышел из укрытия. Гарри вскинул голову и замер. Снейп позволил улыбке расплыться на губах. Локуста обернулась к профессору и зашипела, мальчик прошипел ей что-то командным тоном в ответ, и змея обернулась вокруг его руки. Гарри склонил голову и медленно поднялся на ноги. – Чего Вы хотите, профессор Снейп? – спросил он. – Узнать кое о чем, – тихо ответил зельевар. «Никогда не стоит торопиться, когда дело касается мести». – Почему Вы не в гостиной? Гарри поднял на него взгляд, и в его глазах мелькнула искра надежды, что этим все и ограничится. – Я выходил, чтобы полетать, сэр, – ответил он, указывая на метлу. – Я просто… мне нужна была передышка. Снейп серьезно кивнул. Награда была сладка. И это был вкус обещаний, которые он сейчас заставит Гарри дать ему. Профессор почувствовал легкое волнение от такой власти. Поэтому оттеснил это чувство в сторону. Самой последней вещью, которую он сейчас хотел допустить – это позволить себя отвлечь и упустить свой шанс. – И о чем Вы говорили со змеей? – Она приползла ко мне этим летом, – сказал Гарри и беспомощно выдохнул. – Это локуста. Её зовут Силарана. И она сказала, что укусит Коннора, если я не буду заботиться о ней, и с тех пор она еще несколько раз угрожала укусить других людей. Пока я забочусь о ней, она никого не трогает. Снейп почувствовал, как тень омрачила его хорошее настроение: конечно, мальчик пожертвовал бы собой, чтобы спасти своего глупого брата. Но он прогнал эту мысль прочь. Гарри все еще… – Вы – змееуст, – прошептал профессор. Гарри кивнул. – Я знаю, что это темный дар, сэр. – Да, – промолвил Снейп и надолго замолчал. – И Вы многое отдали ли бы, чтобы сохранить в тайне, верно? Гарри отошел от него подальше и в свою очередь прислонился к стене. Его магия взметнулась вокруг него. Снейп был рад, что укрепил свои ментальные щиты. Упражнения, которые он задал Гарри на лето, сделали свое дело даже слишком хорошо. Сила мальчика была огромной и легко подчинялась его воле. Снейпу было интересно, заметил ли Гарри, что он призывает свою магию гораздо чаще. Использует ее спонтанно, как нечто, что его безобидные домашние задания сделали привычным. – Если Вы разоблачите меня… – начал Гарри. Снейп пожал плечами. – Вы похожи на Темного мага, – сказал он. – Вы – слизеринец, – еще одна пауза. – А я выиграл пари. Только представьте, смогут ли ваш крестный отец и брат принять Вас, когда обнаружат, что Вы можете говорить со змеями, подобно Волдеморту? Гарри сердито зарычал на него, и на мгновение давление его магии пробило щиты зельевара. Снейп успокоил дыхание и понадеялся, что сумел не выказать напряжение борьбы с мучительной головной болью. Гарри был в ловушке, и знал это. Он опустил подбородок и отвел взгляд. – Чего Вы хотите? – спросил он подавленным голосом. – Две вещи, – ответил Снейп. – А я в свою очередь, сохраню две ваши тайны: то, что Вы змееуст, и что Вы летаете за пределами школы. Гарри пристально посмотрел на него, просчитывая ситуацию, и кивнул. – Это кажется справедливым. Снейп прикусил щеку, чтобы не дать восхищению отразиться в его усмешке. Мальчик говорил как гриффиндорец, но рассуждал как слизеринец. В конечном итоге, мастер зелий выиграет пари у Блэка. Сегодняшний вечер можно считать небывалым пиком вполне заслуженной удачи. – Во-первых, – произнес Снейп, – Вы продолжите играть в слизеринской команде по квиддичу и будете летать на этой метле. Гарри кивнул. – А во-вторых? – Вы восстановите дружеские отношения со своими одноклассниками или хотя бы с Драко Малфоем, – продолжил профессор. – Такие обиды и соперничество могут пагубно сказаться на наших успехах в квиддиче. Гарри уставился на него. Снейп знал, что тот ничего не понимает. Поттер, вероятно, ожидал, что зельевар попросит не мешать ему выиграть пари у Блэка или перестать допускать ошибки на уроках зельеварения. Чего Гарри не знал, так это того, что все вышеупомянутое и вполовину не сработало бы на конечные цели профессора. Снейп намеревался выиграть у Блэка пари своими собственными усилиями, гораздо более тонкими, которым Гарри не найдет что противопоставить. И не было ничего особенно слизеринского в одаренности в зельях, хотя профессор почти скрипел зубами, наблюдая за тем, как такой талант пропадает зря. Возвращение Гарри в квиддичную команду и возобновление дружбы с одноклассниками всего лишь усилит его слизеринские склонности. В прошлом году это сработало. И это поможет Снейпу выиграть пари. Гарри покусывал губы. Очевидно, что он не был доволен, но все же кивнул. – Хорошо, я согласен. Взамен, Вы держите в тайне, что я змееуст и позволяете мне летать в ночное время. Снейп кивнул в ответ. – Я не удивлен, что Вам необходимо летать ночью, – произнес он отворачиваясь. – Борьба, которую Вы ведете, конечно, требует от Вас больших усилий. Он чувствовал, как глаза Гарри впились ему в спину, но так и не обернулся. Он победил. Он посеял сомнения в уме Гарри и подтолкнул его к собственным слизеринским качествам хитростью слишком искусной, чтобы сопротивляться. Прямолинейность никогда не срабатывала с Поттером. Действовать нужно косвенно. Он выиграет пари с Блэком и перехитрит одного из двух мужчин, которых ненавидит. «А мальчик оказывается змееуст». Снейп не смог сдержать дрожь, которую для себя обозначил скорее как волнение, чем страх. Темный Лорд был тоже змееустом, это правда. «Но это скорее отмечает мальчика как слизеринца, вне всякого сомнения. Когда Гарри, наконец, займет положенное ему место Мальчика-Который-Выжил, он станет нашим целиком и полностью, и никто уже не посмеет назвать его гриффиндорцем».