И только лишь змея

В превосходном расположении духа Гарри постучал в дверь кабинета Снейпа и мысленно ощутил, что профессор преисполнен подозрительности. Прежде Гарри никогда не приходил на его занятия в хорошем настроении. Обычно он был напряжен из-за эмоций, переполняющих его мысли, и общения с другими учениками в течение дня, или просто был мрачным и преисполненным решимости как можно быстрее овладеть новыми техниками Окклюменции. - Войдите, - ответил Снейп через мгновение. Гарри вошел, быстро оглядел кабинет, только чтобы убедиться, что там больше никого нет, и захлопнул за собой дверь. - Профессор Снейп, сэр, - произнес он, чувствуя, как редко приходящие к нему волнение и надежда всплывают из глубин на поверхность сознания. Напряженный Снейп подался вперед из-за своего стола, внимательно глядя на мальчика. Гарри предположил, что профессор собирается прочесть ему очередную лекцию об Окклюменции, как искусстве движения или о том, что Гарри вполне в состоянии усмирять радость также легко, как печаль или гнев. - У меня есть идея, как победить Тома Риддла. Коробка в его разуме завибрировала, и Силарана прошипела:[b]«Ты не мог бы не упоминать о нем без крайней необходимости? Тебе ведь известно, как он на это реагирует».[/b] [i]«Да, я знаю,[/i] - ответил Гарри мысленно и погладил Силарану по спине в том месте, где она обвивала его руку. - [i]А ты самая замечательная и великолепная змея, раз можешь так хорошо удерживать его».[/i] Силарана издала звук, похожий на подозрительное хмыканье, но благосклонно приняла похвалу и ласку. Гарри снова посмотрел на Снейпа, который поднялся из-за стола и, склонив голову на бок, наблюдал за ним. - По крайней мере, вы думаете, что знаете способ, мистер Поттер, - прошептал он. – Но сможете ли вы продолжать думать об этом, когда я нападаю? [i]Legilimens![/i] Гарри закатил глаза и мысленно отскочил в сторону, когда Снейп атаковал его. Их занятия всегда проходили в такой манере. Профессор намерено вызывал у Гарри гнев или выводил его из себя, а затем велел ему скрыть, замаскировать эти чувства или постараться обрести равновесие, в то время как он исследует разум Гарри. Мальчик признавал, что это и в самом деле полезное упражнение, но со временем Снейп становился все более предсказуемым. [i]«Он не должен быть предсказуемым. Это может грозить неприятностями и Коннору, и мне. Снейп единственный хорошо обученный окклюмент, на которого я имею влияние, и, определенно, единственный, к кому склонны прислушиваться Дамблдор и другие взрослые. Я должен убедиться, что его умения всегда будут на должном уровне».[/i] Он метнул свой замысел в лицо Снейпу так сильно, как только смог. Профессор ахнул и отшатнулся от него, и Гарри смог увидеть что-то иное вместо обычной цветной мешанины во тьме. Снейп тяжело осел на свое место и уставился на Гарри, а затем покачал головой. - Это было... впечатляюще, мистер Поттер, - сказал он бесцветным голосом. Гарри снова закатил глаза. - Благодарю. Но что вы думаете об этом плане? Или Вы имели в виду то, как я изгнал Вас из своих мыслей? - Если бы я был вашим настоящим врагом, вы наверняка захотели бы убить или обезоружить меня, - продолжил Снейп, сидя в кресле и сложив руки в лекторской позе. - Ведь если бы я сбежал, разузнав ваши планы, вы вряд ли обрадовались бы. Гарри кивнул. - И что вы думаете об этом замысле? Снейп стиснул перед собой руки. - Это безумно опасно, - ответил он. - Такой рискованный план скорее мог прийти в голову гриффиндорцу. В горячке. - Если вы сравнили меня с моим братом, профессор Снейп, то сделали мне комплимент, а не оскорбили, - сказал Гарри тоном, в котором смешались признательность от похвалы и решительность. - К тому же, иметь в голове Тома Риддла уже и так достаточно опасно. - Ваш план может не сработать, - сказал Снейп. - Все зависит от того, когда это случится и приобретенных навыков, чего трудно достичь в экстремальных обстоятельствах. - Я верю, что все может получиться, - ответил Гарри, встречаясь с профессором глазами и удерживая его взгляд. Тот факт, что Силарана не возразила, дал ему надежду. Ее поддержка, вероятно, будет наиболее важным элементом этого замысла. – Нет, мы ничего не можем поделать с все возрастающим беспокойством Риддла, но мы должны сделать все возможное для того, чтобы я одолел его. Снейп склонился вперед через стол. - Для этого потребуется... такая глубина магии, которой у тебя пока еще нет, Гарри. Сила у тебя, несомненно, есть, но ты не сможешь сражаться с Темным Лордом в средоточии магической силы в одиночку. Он больше знает. Он знал больше даже в том своем настоящем возрасте, и возможно, что он смог сквозь коробку получить больше твоей магии. В этом невозможно убедиться, не проникнув за щиты, чего я делать не собираюсь. Гарри кивнул. - Насчет глубины, сэр, вы имели в виду что-то вроде этого? Он закрыл глаза и призвал свою магию, как тогда, в кабинете Дамблдора, вдохнул чистый запах водопада, и снова услышал звон колоколов и голос, поющий вдалеке. [i]«Магия приходит из какого-то места подо мной, за неимением лучшего определения»,[/i] - подумал Гарри. Если его разум похож на сети, как утверждали Драко и Снейп, тогда волшебство приходило из того места, где сети изгибались изящными мостами над черной бездной. Это был источник его магии, волшебство, пронизывающее все его тело, его кости и сердце. - Мистер Поттер. Гарри открыл глаза. Он едва мог видеть Снейпа сквозь сияющую мерцающую дымку силы. Глаза профессора были сужены, а в руке была волшебная палочка. Он надеялся, что Снейп сейчас не станет пытаться прочесть его мысли. Гарри не был уверен, в чьем разуме он тогда окажется. - Да, это нечто похожее на то, что я имел в виду, - спокойно сказал Снейп. - А теперь уберите это. Осторожно Гарри вернул магию на положенное место, заложив сгибы и сложив магические крылья друг под другом. Его магия недовольно заворчала. Пробудившись, она хотела быть использованной. Ведь есть заклинания, которые ему так нравятся, а еще можно создать защиту или устранить разрывы в ментальном пространстве, если только он пожелает... Но когда он велел уйти, волшебство повиновалось его воле и скрылось из виду. Гарри тряхнул головой. После пребывания в средоточии такой мощи, он чувствовал себя ничтожным. Но он напомнил себе, как это всегда делала Лили, что есть силы могущественнее магии. Одна из них – любовь, поэтому он должен любить Коннора за его невинность и чистоту, и даже за его глупое убеждение, что быть в Слизерине значит быть Темным магом. Пока его брат верит в это, он остается ребенком, а его сердце сохраняет чистоту. Между тем, Гарри придумал безумно опасный план, как избавиться от Волдеморта в своей голове. Он почувствовал, как Том Риддл снова тряхнул коробку, но проигнорировал это. Подняв взгляд, Гарри встретился глазами со Снейпом и замер в ожидании его вердикта. Медленно Снейп единожды кивнул. Взгляд его был бесстрастным, что Гарри часто видел, однако не мог сказать, какие эмоции за ним скрываются. Он все еще не слишком хорошо разбирался в чужих чувствах, не считая Коннора. - Мне бы хотелось, чтобы у вас не было нужды делать это, - тихо проговорил Снейп. - Чтобы вы никогда не учились быть бойцом, которым вы, кажется, становитесь. Гарри склонил голову на бок. - Странное желание, сэр. Если бы я больше походил на брата, вы ненавидели бы меня. А если бы я не был тем, кто я есть, тогда я не нравился бы вам так, как сейчас. От этих слов Снейп вздрогнул, [i]вздрогнул [/i]на самом деле, хотя Гарри предположил, что возможность заметить это появилась у него благодаря присутствию профессора в его разуме. Снейп закрыл глаза и покачал головой. - Это опасная затея, - сказал он. - И она слишком зависит от магической силы. И я думаю, что однажды высвобожденная столь могущественная магия, как ваша, может уже не вернуться на свое место. Гарри ждал. Снейп открыл глаза и кивнул. - Но это единственный план, который может сработать. Мы будем над этим работать. В то же время, я предлагаю вам обратиться к директору. Во время рождественских каникул вам нужно будет остаться в школе, чтобы использовать каждую возможность для проработки плана. - Да, сэр, - ответил Гарри. - Спасибо, сэр. Он развернулся и вышел. Еще было не слишком поздно, но, возможно, директор рано ложится спать. Гарри не знал, в котором часу он обычно ложится. [i]«Это плохо[/i], - подумал Гарри, пробегая мимо входа в Большой зал. - [i]Я должен знать его распорядок. Он мне не враг, но он не сможет стать моим другом без стечения странных обстоятельств, и я должен узнать его лучше».[/i] - Брат. Гарри медленно обернулся. Только сейчас он понял, что не обновил чары[i] Muffliato,[/i] когда ушел с обеда. Он шел повидаться со Снейпом, и был не в силах думать ни о чем другом, и вот теперь этим воспользовались. Большая группа учеников собралась в зале, очевидно по договоренности. Они образовали неровный круг. Гарри прошел прямо в его центр, словно не замечая этого. Неожиданно для самого себя он оскалился, ярость и беспокойство наводнили его мысли. Коннор, стоявший слева рядом с Роном и Гермионой, выступил вперед и слабо улыбнулся. - Видите, как он показывает зубы, будто зверь? - спросил он, обращаясь к остальным ученикам, по большей части рейвенкловцам и гриффиндорцам. - Я не могу поверить, что профессора позволяют ему находиться в школе, среди нас. Это только вопрос времени, когда он полностью потеряет контроль и нападет на кого-то еще. Гарри пристально посмотрел в глаза брата и не увидел там ничего: ни сострадания, ни милосердия, ни прощения. И в них не было невинности, которую он всегда находил там прежде. Коннор как никогда был похож на хулигана, готового насладиться слезами и мольбами плененной жертвы, совсем как хулиганы Рейвенкло, которые мучили Луну. И Гарри показалось, что краем глаза он заметил здесь Горгона и Джонса, поспешно продвигающихся вперед, чтобы насладиться шоу. Это укрепило решимость Гарри и притупило остальные эмоции. Да, у него были новые планы, новые приоритеты и Том Риддл в голове, но его самой первостепенной обязанностью была забота о Конноре. До сих пор он потворствовал брату, и они играли в детские игры, которые не могли по-настоящему его ранить. Но сейчас Коннор был готов совершить такую ошибку, после которой его будущее лидерство в волшебном сообществе уже никогда не восстановится. Гарри должен остановить его. Силарана начала сползать по его руке. «[i]Нет!»[/i] - Гарри мысленно прикрикнул на нее, и змея остановилась. Силана ничего не сказала, зная, что сейчас лучше с ним не спорить. Тем временем, в подземельях, почувствовав, что Гарри в опасности, Драко сел на постели. [i]«Я могу прийти к тебе через две минуты с пятью слизеринцами, Гарри. Только скажи».[/i] [i]«Их слишком много,[/i] - спокойно не согласился с ним Гарри, не спуская глаз с брата. - [i]И я хочу разобраться с этим самостоятельно. Я слишком долго это откладывал».[/i] Драко поворчал у него в голове, но больше ничего не добавил. Присутствие Снейпа было осторожным и молчаливым. Силарана, обернувшись вокруг коробки, также не вмешивалась. Гарри заметил движение по краю круга, только потому, что ожидал этого. Не поворачивая головы, он бросил туда взгляд и увидел пристально смотрящего на него Джастина и еще нескольких хаффлпаффцев. Гарри не мог сказать, кто интересует их больше: он или Коннор. [i]«Наверное, в равной степени мы оба»,[/i] - подумал он, а затем обернулся, потому что Коннор достал из мантии кусок пергамента и начал читать вслух. - Мы – Коннор Поттер, Рон Уизли и Гермиона Грейнджер, - начал он официальным тоном, - составили следующий список доказательств того, что Гарри Поттер – Темный маг и, следовательно, должен быть исключен из Хогвартса, Школы Чародейства и Волшебства, во благо остальных учеников. Гарри вздохнул. Иногда его брат нес несусветную чушь, и это был как раз такой случай. - Кому ты намерен предъявить этот список? - спросил Гарри у брата, прерывая его на середине обвинительной речи. Это было совсем не трудно. Голос его не был громким, но смог легко оборвать непродуманную логическую цепочку разглагольствований Коннора. - По закону, если ты находишься на территории школы, такой список должен быть подан директору, если же в другом месте – то в Министерство. Тебе следовало это знать, Коннор. В Первую войну несколько Темных волшебников были выдворены с территории школы. Для этого есть специальная процедура, - он позволил себе скользнуть глазами в сторону и встретиться взглядом с Гермионой. - Кое-кто должен был рассказать тебе о юридических прецедентах. Гермиона так покраснела, что Гарри понял, что она прекрасно знала, как следовало поступить с этим списком. Он долго пристально смотрел на нее, удивляясь, почему она участвует в этом? Только ли потому, что Коннор – Мальчик-Который-Выжил или ее дружба с братом глубже, чем Гарри думал? Если Гермиона думает, что нарушает правила ради дружбы, его это вполне устраивает. Только хотелось бы, чтобы она выбрала менее заметный способ делать это. - Заткнись, - сказал Коннор, покраснев. - Я знаю, что список нужно предъявить директору, чтобы все было законно. Но сначала я прочту его здесь, чтобы вся школа знала о твоих преступлениях, - и он сделал вдох, чтобы продолжить. - Вся школа? - Гарри еще раз огляделся, но его первоначальное впечатление было верным. Большинство присутствующих учеников были рейвенкловцами и гриффиндорцами, да несколько хаффлпаффцев где-то с краю. Ни одного слизеринца и меньше половины Хаффлпаффа, даже не все из Рейвенкло и Гриффиндора. Гарри видел, что двое старост, которых Дамблдор приставил приглядывать за ним, Перси Уизли и Пенелопа Клирвотер, отсутствуют. - Нет. Думаю, тебе следовало сделать это в Большом зале во время трапезы, если ты хотел застать всех... - Заткнись! - снова сказал Коннор и для убедительности потряс пергаментом. - Если ты, конечно, не боишься тех доказательств, которые мы придумали, чтобы обличить тебя… - Придумали, - произнес Гарри и, улыбаясь, обернулся к Коннору. Ему это начинало нравиться. Вина смешалась с удовольствием, и Гарри не думал, что смог бы удержаться от разговора, даже если бы постарался. - Интересная оговорка, брат. - ЗАТКНИСЬ! - проорал Коннор и начал торопливо читать. - У нас есть основания полагать, что Гарри Джеймс Поттер виновен в окаменении учеников, имевшем место в Хогвартсе, Школе Чародейства и Волшебства. Одна жертва, Луна Лавгуд, чистокровная первокурсница из Рейвенкло, с которой обвиняемого часто видели на протяжении нескольких недель перед ее окаменением. Другая жертва, Невилл Лонгботтом, чистокровный второкурсник Гриффиндора, с которым обвиняемый часто работал на зельях. Обвиняемого обнаружили рядом с телом Лавгуд, и он так же легко мог оказаться у тела Лонгботтома. - Возможность, еще не говорит о том, что я это сделал, - спокойно возразил Гарри. Глаза Коннора злобно сверкнули поверх листка: - У обвиняемого было время и возможность сделать это против своей воли. Он был одержим темным артефактом, книгой, которая нашептывала ему в голове и заставила позабыть о своих близких. Может, эта книга была причиной окаменения учеников? И, возможно, эта зависимость сделала обвиняемого Темным магом? Расследование это выяснит. Гарри застыл на долгое мгновение, перешептывания учеников вокруг него стали громче. Потому что Коннор посмел обнародовать тайну. Он зашел слишком далеко. Преследуя Гарри в этом глупом соперничестве, он позабыл о преданности семье и о прощении врагов, о справедливости и милосердии. Гарри закрыл глаза. Секунду спустя его брат завизжал. Гарри увидел, что бумага замерцала и вспыхнула, осыпаясь пеплом. - Я могу догадаться о других доказательствах в этом списке, - сказал Гарри тихим голосом, не отрывая взгляда от лица Коннора. Его магия расправила крылья и затрепетала вокруг него, желая нанести удар. Гарри проигнорировал этот импульс. Он всегда будет защищать Коннора, никогда не причинит ему боли, даже если сейчас его брату придется пережить несколько неприятных минут из-за того, как именно Гарри будет защищать его. - Обыграл тебя в квиддич. Не позволил Рону причинить вред Драко Малфою. Говорю со змеями. Зачаровал тебя [i]Silencio.[/i] Не предан тебе так, как должен, - он сделал паузу, а затем добавил. - Был распределен в Слизерин. Я все перечислил? Коннор сильно побледнел. - Откуда ты... Гарри глубоко вздохнул. - Тебе не приходило в голову, Коннор, что из всего списка только одержимость и парселтанг являются темными признаками? Я мог победить тебя в квиддиче, и не став Темным магом. Я предотвратил потерю Гриффиндором баллов, защитив Драко от Рона, и не проклял при этом Рона или тебя. Я заколдовал тебя [i]Silencio[/i], потому что ты вел себя как идиот, – и ты это знаешь, – указывая профессору МакГонагалл, что делать. Я не доверяю тебе, потому что предполагал, что ты способен на нечто подобное, что происходит сейчас, и что может повредить твоей репутации в будущем, когда ты повзрослеешь и поймешь, что движет слизеринцами - он перевел дыхание. - И быть распределенным в Слизерин еще не значит, что я – Темный, иначе почему ты сказал мне в прошлом году, что я все еще хороший, все еще часть Светлой стороны, все еще потенциальный гриффиндорец? Гарри почувствовал, как стихает его раздражение. Он все еще переругивался с братом вместо того, чтобы склонить голову и молча принять все его упреки, но не ответный удар. Это должно сработать. [i]«Это сработает»[/i], - подумал он, как только ощутил настойчивое едва уловимое скольжение магии по бокам, и знал, что мог поступить гораздо хуже, чем сейчас, стоило только захотеть. - Тогда я думал, что ты был хорошим, - сказал Коннор, на лице которого отобразилась ужасная смесь гневного румянца, тошнотворная зелень и бледность. - Но теперь нет. - Но пока я не побил тебя в квиддич, ты на меня не обижался, - заметил Гарри. - Неправда, - возразил Коннор, - я был расстроен из-за нападения на Луну. - Но еще до этого, первым, что ты потребовал от меня – это уйти с дороги и позволить Рону проклясть Драко, - сказал Гарри. - Ты велел мне бросить моих друзей ради тебя. Какой брат поступает так, как ты? - он заметил, что остальные ученики стояли очень тихо. Даже Рон и Гермиона не выглядели готовыми вмешаться. - Настоящий брат! - ответил Коннор, сжимая кулаки. - Верность семье для меня на первом месте. И у тебя тоже так должно быть! - А... - слегка кивнул Гарри. - Значит, ты позволишь Драко проклясть Рона, если я попрошу тебя об этом? Лицо Коннора стало совсем бледным, и он стиснул кулаки. «Он знает, что должен сейчас сказать», - подумал Гарри, потерявшись где-то вне водоворота из эмоций и магии, просчитывая ходы, как делают чистокровные волшебники. Коннор понимал, что от него требуется в такой ситуации. И он уже достаточно хорошо знал свои сильные и слабые стороны, чтобы понять, насколько смехотворно это прозвучит. В правильной ситуации это могло бы быть драматичным, но это был не тот случай. Момент утратил драматичность, как только Гарри обратился к логике, вместо того, чтобы упасть перед братом на колени или нанести удар Темной магией, убивая всех вокруг. - Но я – Мальчик-Который-Выжил, - произнес Коннор и покраснел. - Знаю, - ответил Гарри. - Но даже Мальчик-Который-Выжил не может требовать от брата все, что ему вздумается. И, [i]конечно же,[/i] он не должен требовать, чтобы брат позволил ему обижать людей, - он сглотнул. Об этом можно было бы поспорить с Драко или с кем-нибудь другим, кто поднял бы этот вопрос, но сейчас речь шла не просто о Гарри и Конноре, а о Гарри, которого учили так служить своему брату, и о Конноре, который должен быть достоин такого подданного. Они говорили о Мальчике-Который-Выжил и его брате в абстрактной форме. И пока Гарри будет все воспринимать именно так, чтобы не свихнуться, он сконцентрируется на том, что в будущем поможет Коннору стать лучшим лидером и рано или поздно компенсирует Гарри все то, чем ему приходится сейчас жертвовать. - Мальчик-Который-Выжил - это воплощение прощения и сострадания, Коннор. Так куда же это все подевалось? - Но ты... ты – [i]слизеринец[/i], - сказал Коннор. - Мальчик-Который-Выжил должен добиваться объединения всех школьных факультетов, - ответил Гарри. [i]«Дыши. Дыши. Думай о будущем. Не думай о первых признаках предательства в его глазах».[/i] - Или для тебя это не имеет значения? Собираешься призывать под свои знамена только гриффиндорцев и рейвенкловцев, потому что одни с твоего факультета, а другие ненавидят меня? И что же будет, когда я умру? У рейвенкловцев нет иных причин поддерживать тебя. И что насчет хаффлпаффцев и слизеринцев? Или только гриффиндорцы будут сражаться рядом с тобой в финальной битве, Коннор? - Это все будет в далеком будущем, - сказал Коннор. - Война уже здесь, - сказал Гарри. - И обвинив меня в нападении на Луну и Невилла, ты создал юридический прецедент, - он повернул голову и указал на лестницу. - Я собираюсь подняться к директору. Хочешь пойти со мной и рассказать ему о своих обвинениях, чтобы меня исключили из школы? Брат издал едва слышный рыдающий звук. Гарри обернулся, чтобы посмотреть на него и увидел, что Коннор сморщился и отвернулся. И тогда Гарри понял. Это [i]действительно[/i] было то, о чем ему говорил Джастин: ревность и детская истерика из-за того, что привычные вещи изменились. Коннор просто хотел, чтобы Гарри сломался и признал, что был неправ. Это все, чего он хотел. Он совершенно не подготовился к противостоянию, даже Гарри отнесся к этому серьезней, как к правовому вопросу. Он просто хотел, чтобы его брат сказал, что был неправ. Просто хотел выиграть спор. Нет никого упрямее избалованного ребенка, уверенного, что он прав. На Гарри накатила огромная усталость. То, что Коннор отказывается относиться к происходящему так серьезно, как должен был, говорит о том, что между ними нет никакого глубокого и непримиримого раскола. А значит, Коннор все еще не думает о войне, о будущем. Но все еще думает как маленький мальчик. Это должно измениться. - Коннор, - мягко проговорил Гарри, делая шаг вперед. - Не говори со мной, - закричал тот в ответ, отступая назад. - Ты же был прав, да? Ты оказался прав, - он развернулся и, плача, побежал по направлению к Гриффиндорской башне. Гарри понимал, что брат не мог поступить иначе, каким бы решительным он не чувствовал себя сейчас, но он также знал, что Коннор почувствует, когда придет в себя, ведь он расплакался на глазах у всех. Это смутит и разозлит его пуще прежнего. Гарри вздохнул и посмотрел на друзей Коннора. У Рона были широко распахнуты глаза, и, казалось, он не знал, что сказать. Гермиона отводила взгляд. - Вы должны были лучше подготовиться, - сказал Гарри, обращаясь преимущественно к ней. - Если вы хотели обвинить меня на законных основаниях, то должны были убедиться, что все соответствует букве закона и все юридические нормы и процедуры соблюдены. Сжав губы, Гермиона кивнула. Гарри покачал головой и развернулся, чтобы подняться в кабинет директора. Горгон и Джонс пропустили его. Они убрались с дороги, как только Гарри сделал нетерпеливый жест, проводив его ошеломленным взглядом. Гарри же удивлялся самому себе. Произошло совсем не то, чего он ожидал. Он думал, что сорвется в любой момент или использует магию, чтобы напасть на Коннора, или уступит и сделает все, что брат от него пожелает. Любое из этих событий подошло бы к тому, что он узнал о себе в последнее время. Эмоциональный, наслаждающийся собственной мощью и подвергающийся опасности стать испорченным ею, все еще послушный каждой прихоти Коннора, если брат был достоин такого послушания. [i]Достойный.[/i] Гарри с облегчением вздохнул. Его обеты. [i] Быть Коннору братом, другом, защитником.[/i] И лишь одно имело отношение к кровному родству, и одно к дружеским отношениям. На первом месте стояла ответственность Гарри как защитника, учитывая все остальные его обеты. Главная его обязанность – защищать Коннора, а не делать его счастливым. В прошлом году во имя исполнения этого долга, он сделал Коннора несчастным. И он сможет сделать это снова. Он сможет выдержать этот странный путь, которым пошла его жизнь, и затем снова стать тем, кем он будет необходим Коннору. А сейчас он переговорит с директором о том, чтобы остаться в школе на рождественские каникулы. Гарри стал медленно подниматься наверх. __________________________________________________________ - Конечно, мой дорогой мальчик, - спокойно согласился Дамблдор. - Я бы и сам предложил тебе остаться здесь на каникулы, если бы ты этого не сделал. Думаю, чары Хогвартса самая лучшая для тебя защита, и было бы неразумно допустить появление Тома Риддла в стенах дома в Годриковой Впадине. Гарри откинулся на спинку кресла и слегка прикрыл глаза. Директор просиял. Его лицо не выражало ничего плохого, когда он протянул руку к чаше с конфетами на столе и сунул одну из них в рот. Даже отсюда Гарри мог ощутить их сильный терпкий запах. Но вокруг Дамблдора вибрировала магия, готовая нанести удар или исполнить его волю. Гарри не мог понять почему. Только оттого, что, когда он вошел в кабинет, вокруг него гудела его магия? - Могу я спросить, каков твой план в отношении Тома Риддла? Гарри не хотел рассказывать об этом директору. Слегка втянув голову в плечи, чтобы не встретиться с Дамблдором глазами и не позволить тому прочесть его мысли, он пробормотал: - Я представляю это в общих чертах, сэр. У Тома Риддла есть одна слабость, на которой я собираюсь сыграть. Я собираюсь сделать так, чтобы он был озабочен только этим, и другие ученики были в безопасности, сэр. - А как насчет тебя, Гарри? - спросил Дамблдор, склонившись к нему через стол, изображая озабоченного наставника. - Ведь ты все еще будешь в опасности. Вдруг Гарри решил, что хочет кое-что узнать. Он поднял глаза и, открыто встретившись взглядом с Дамблдором, спросил: - Сэр, Вам ведь известно, для чего растила и обучала меня моя мать? Вы [i]должны[/i] это знать. На краткий миг удивления глаза Дамблдора расширились. Гарри почувствовал, как директор легко проник в его мысли. Техника Легилименции у него отличалась от того, как действовал Снейп. Вместо скольжения и поиска среди различных воспоминаний, Дамблдор освещал пространство светом и вызывал определенные мысли так бережно, что Гарри едва почувствовал, как они всплыли на поверхность его разума, и только увидел, как они промелькнули мимо. Гарри дал ему время увидеть и почувствовать в его мыслях коробку и щиты, выставленные Снейпом, и ждал, что директор прокомментирует это. К изумлению Гарри, Дамблдор не смог ощутить всего этого, и даже не заметил наличия в его сознании Драко и Снейпа. Он просто осмотрелся, что-то напевая, и выскользнул обратно. Когда Гарри моргнул и посмотрел на него, Дамблдор хрустел конфетами за своим столом, как будто ничего не было. - Так случилось, что я знаю об этом, - ответил директор. - Могущественный воин Света. Полагаю, ты уже знаком с защитным волшебством и беспалочковой магией? Гарри медленно сглотнул: [i]«Он играет со мной? Как он мог не заметить скрытую во мне Тьму?»[/i] - Прежде всего, я – защитник Коннора, сэр, - сказал он. - И я не мог позволить ему просто обвинить меня в том, что я – Темный маг и, возможно, добиться моего исключения из Хогвартса. Вы это понимаете? Дамблдор усмехнулся. - Конечно, мой дорогой мальчик. Именно это я сказал Коннору в тот раз, когда ты впервые открылся как змееуст: он должен научиться объединять факультеты и стоять во главе волшебного мира. А выгонять слизеринца из школы и поощрять факультетские предубеждения не тот способ, который поможет ему добиться этого. Гарри склонился вперед со своего места. По-видимому, его эмоции слишком долго были подавлены, и теперь они с лихвой вернулись. Гнев, беспокойство и что-то опасно близкое к ненависти сделало его голос сдавленным, когда он заговорил: - Тогда почему вы [i]не объяснили[/i] ему этого, сэр? Почему позволили ему нести эту чушь, про то, что я – Темный, а слизеринцы – зло? И если уж на то пошло, то почему позволяете другим ученикам столь часто повторять это? - Потому что Коннор должен быть тем, кто объединит всех, а не я, - произнес Дамблдор, и его лицо постарело и стало печальным. - Тебе известно, что за мной последуют многие люди, Гарри, но я не вечен. Коннор должен занять мое место лидера Света. И было бы нехорошо, если бы кто-то еще заслужил их преданность, а затем передал ему ее. Это Коннор должен сделать сам. Я сделал все, что мог и оставляю этот путь, - он повернул голову и впился взглядом в лицо Гарри. - Но будь уверен, я бы так не поступил, если бы он нападал на учеников, которые не могли этого выдержать, по-настоящему невинных. Ты знаешь о мире гораздо больше, Гарри, и ты хорошо обучен быть для Коннора тем, кто ему необходим, даже быть его жертвой. Ты смог бы вынести то, что он с тобой сделал. Гарри почувствовал, что не может дышать. Директор рассматривал его как жертву, так же, как это делала Лили. Он [i]понял.[/i] Это было именно то, что Гарри хотел знать. Любой мог узнать о степени его подготовки, как Снейп, например, который все еще не понимал ее сути. Необходимо понять концепцию жертвы: Гарри вторичен в эмоциях и во всем остальном, что необходимо от него Коннору. - Ты многим жертвуешь, - спокойно продолжил Дамблдор, не отводя взгляда. - Включая доброе мнение брата о тебе в настоящий момент. Но это все вернется, и будет еще крепче и сильнее после того, что ты сегодня сделал. Коннору необходимо заглянуть в зеркало и увидеть свое отражение. Он будет горевать, но в конечном итоге станет сильнее. Спасибо, Гарри. Ты сделал то, что следовало сделать. В этой войне у тебя есть своя битва. Если бы ты уступил и сделал так, как по-детски требовал от тебя Коннор, ты не стал бы достаточно решительным, чтобы быть полезным Коннору, когда он станет военным лидером. Гарри склонил голову. Его успокаивало, что есть кто-то, способный сказать ему нечто подобное и действительно верить в это. Это было как вознаграждение за разрушение коробки, присутствие в его разуме Тома Риддла, усложнившиеся отношения с родителями и Коннором. - Спасибо, директор, - прошептал он. - Мне это в радость, мой дорогой мальчик, - ответил, улыбаясь, Дамблдор. - А теперь, тем не менее, ты должен осуществить свой план по избавлению от Тома Риддла. Детали я оставляю тебе. Я тебе доверяю. Покидая кабинет директора, Гарри не был уверен, что это была правда. Он и Дамблдор не были союзниками, на самом деле, пока еще нет. Но были чем-то сродни этому. _________________________________________________________ Фоукс едва дождался, пока за Гарри закроется дверь, чтобы издать трель неодобрения и развернуться к директору спиной. Дамблдор уставился на феникса. Он снова испытал облегчение: Гарри поступил так, как должен, Коннор извлек урок, и присутствие Тома Риддла в голове Гарри не будет настолько пагубным, в конце концов, даже если Дамблдор оказался неспособен увидеть точный план Гарри, обернутый и окутанный Темным волшебством, к которому он решил не прикасаться. - Что такое, старый друг? - мягко спросил директор. Фоукс спрятал голову под крыло и ничего не ответил. Дамблдор встал. -Я знаю, что это несправедливо, что ребенок должен платить такую цену, - сказал он, подходя к насесту. - Но он готов к этому. И он спасет многих других от необходимости платить такую цену, - и он потянулся погладить перья Фоукса. Фоукс распушил хвост и передвинулся по насесту, затем снова спрятал голову под крыло и крепко заснул. Дамблдор перестал задаваться вопросом, где же он ошибся, если он вообще совершил ошибку, и что же он сделал неправильно. У фениксов часто был слишком строгий взгляд на мир, но директор был готов довериться суждению Фоукса. Когда за этим ничего не последовало, Дамблдор покачал головой и направился готовиться ко сну, оставляя легкое беспокойство позади. События разворачивались своим чередом, принимая во внимание жертвы и то, чем они станут во время войны. Однако ночью ему приснился неодобрительный взгляд феникса. Но Дамблдор прожил долгую, долгую жизнь и видел такие сны раньше, особенно часто двадцать лет назад в Первую войну с Волдемортом. Началась Вторая война, и было естественно, что эти сны снова вернулись.