Поумирай со мной. (L.N.)

Азалия не имела понятия, почему её так тянет домой. В душу закрадывалось волнение, а ладони увлажнились. Что могло произойти? Лоик не брал трубку, и это лишь усилило переживания. Он мог что-то сделать с собой. Девушка ускорила шаг, практически переходя на бег. На виски давило, а сердце бешено стучало. Она не знает абсолютно ничего о Лоике, кроме того, что он зависим от еды и от танцев. Казалось бы, две несовместимые вещи, если первую употреблять в неограниченных количествах, разумеется. Лоик, всё ещё, не отвечал на звонки, что заставляло девушку, бежать, лавируя в потоке людей, также, идущих домой с работы. Только, вряд ли, кого-то из них там ждал человек с пищевыми расстройствами. Нет. Она не жаловалась на это. Она понимала, что пока не может ничем помочь, так как, не посвящена во все детали и во все проблемы внутреннего мира своего парня. Но они же договорились, что разберутся сегодня вечером. Значит, этот страх, всего лишь, из-за предчувствия серьёзного, долгого и тяжёлого разговора, в завершении которого должно будет найтись решение проблемы. Девушка остановилась, обдумывая эту мысль, но сердце не переставало учащённо биться. Нет, это не от этого! Азалия снова перешла на бег, уже издали замечая тот дом, в который девушки не возвращались на следующий день. Она вложила последние силы, чтобы ускориться и, вот уже, открывала дверь подъезда, взбегая по лестнице на второй этаж. Отперев дверь, она откинула свою куртку и побежала в комнату. Пусто. Такое чувство, что здесь не было никого с самого утра. Рабочий день Лоика заканчивался раньше, и он, уставший после репетиции, должен был лежать на кровати. Девушка побежала на кухню и остановилась, словно её ступни вросли в пол. На столе лежали пустые упаковки печений, недоеденная пачка чипсов, банка кефира, открытые стаканчики йогурта, также, на стуле стоял пакет из продуктового магазина. Это случилось снова. Он снова это сделал. Но что стало поводом? Глядя на стол, девушка качала головой, не сразу сообразив, что на счету каждая секунда. Что случается после срыва? — Лоик! Азалия побежала в ванную, но ей показалось, что кто-то нажал на кнопку «slow more», потому что всё происходило в подобном замедлении. Отталкиваясь от стен, она мчалась к двери, за которой прямо сейчас могло происходить то, свидетелем чего она стала вчера. Лоик сидел на полу. На его щеках виднелись дорожки от слёз, а губы дрожали. Ещё, дрожала рука, в пальцах которой было зажато лезвие. — Нет! — девушка оказалась рядом и забрала предмет. — Даже не думай! — Пожалуйста, — шептал парень. Он не мог говорить громко и, даже, в пол голоса, потому что пару минут назад по стенкам горла скребли куски печений и чипсов, не прожёванные и не переваренные. — Я должен сделать это. — Нет, Лоик! — Азалия перешла на крик. Как до его сознания донести тот факт, что он не должен резать свою кожу только потому что съел больше, чем нужно? Как? — Пожалуйста… Она обняла его, крепко прижимая к себе. Лоик цеплялся за её одежду, как за спасательный круг, брошенный ему в открытом океане, в качестве поддержки. Он понимал, что Азалия не обязана терпеть это всё и быть свидетелем подобных сцен. И, если честно, Лоик до сих пор боялся, что она уйдёт. Что однажды оставит ему записку о том, что 'увы, не смогла принять это всё'. Именно в этот день мир Лоика рухнет. Разобьётся на крупицы, без возможности к реконструкции. Это перечеркнёт всю его жизнь, потому что он поймёт, как далеко зашёл. И это будет последняя девушка, которая уйдёт от него. Больше у Лоика не будет девушек, не будет еды, не будет танцев, не будет света по утрам. Ничего не будет. Только Азалия думала иначе. Она гладила растрёпанные волосы парня и целовала его в висок, радуясь тому, что успела. Сегодня остриё лезвия не коснётся его кожи. Девушка осознавала, через что им предстоит пройти и какие трудности пережить. Абсолютно точно, это первый подобный случай в её жизни, но отступать она не собиралась. Будет сложно. Придётся рассчитывать время, рассчитать рацион, восстановить в памяти все лекции по психологии, пройденные в училище, найти необходимые препараты, больше узнать о пищевых расстройствах и, самое главное, быть рядом. Быть рядом и не давать оступиться. Показать, что мир огромен и не сводится клином на еде, танцах и самобичевании. Показать ему, как он прекрасен, весь, всё его хрупкое жилистое тело; уверить его, наконец, что каждая часть его тела нуждается в заботе, а не в истязании. Он совершил много ошибок, и сейчас придётся провести работу над ними. Но они справятся. Никто не торопится. В конце-концов, медленно, но верно они освободятся от этого кошмара. И у Лоика будет всё. Аккуратно они поднялись с пола и недолго постояли, даря друг-другу своё тепло через объятия. Холодная вода помогла Лоику прийти в себя и вдохнуть полной грудью. В горле першило, и неприятный запах разложения чувствовался повсюду. Сколько раз он обещал себе, что не сделает этого снова? Сколько раз он не сдерживал своего обещания? У всего есть конец, и, по законам жанра, он должен быть счастливым. Возможен ли счастливый конец у этой истории? Об этом стоило лишь догадываться. На кухне вскипел чайник, в то время, как Лоик прошёл за стол. Азалия нарезала овощи для салата и лишь сжала губы, заметив пренебрежительный взгляд парня, брошенный на огурцы. — Это овощи, Лоик. В них много воды. И тебе стоило бы знать об этом, — проинформировала девушка, отвернувшись, чтобы выключить чайник. Когда она снова повернулась к столу, обнаружила, что Лоик жуёт. Открыв рот, он продемонстрировал своей девушке прожёванный огурец. Азалия сморщила нос. — Похвально, конечно, но мне больше показывать не стоит. — парень улыбнулся и проглотил содержимое рта. — Прости меня, Азалия, — заговорил он. — Я не должен был. — Лоик, — девушка обогнула стол и села на соседний стул, рядом с парнем. — Даже если подобное произошло, то это не значит, что ты должен резать свою кожу. Ты не можешь наносить себе увечья, думая, что это прекратит твои срывы. Разве это помогает? — Нет, — Лоик покачал головой. — Тогда зачем? Зачем ты проводишь лезвием по бедру? — Я привык. Он зажмурился, осознавая, как глупо это звучит. Он привык резать кожу. — Нам нужно бросить эту привычку, — на удивлённый взгляд парня, Азалия лишь кивнула. — Да-да, нам с тобой нужно бросать это всё. Я не хочу, чтобы ты причинял себе вред. Я не хочу видеть твоих мучений. Ты их не заслужил. — Я заслужил кое-что, намного хуже мучений, — сказал Лоик и положил руки на стол. — Знаешь, я не заслужил твоего присутствия рядом, как не заслужил половины событий и вещей, окружающих меня. Я очень дорожу тобой. Поверь мне. Ты рядом всего-лишь второй день, и уже два раза видела меня в самом отвратительном состоянии. Ты достойна лучшего парня, чем я. Ты должна расцветать от любви, а не наблюдать за моими срывами, очищением и наказанием. Я не знаю, когда это закончится. Мне противно от самого себя. Но я не могу справиться один. Скорее всего, мои внутренние бои закончатся больничной койкой, но, пока рядом ты, у меня есть надежда, что всё наладится. — Всё наладится, Лоик, — пообещала девушка и взяла лицо парня в свои ладони. — Мы с этим справимся. — Ты, словно, мой ангел-хранитель, — прошептал Лоик и подался вперёд, прикасаясь своими губами к губам Азалии, оставляя за этим красивый звук. — Спасибо тебе. — Я не против оберегать тебя, — ответила девушка и улыбнулась. Им нужно немножко времени, чтобы всё расставить по своим местам. Чтобы установить причинно-следственные связи, чтобы узнать о заболеваниях больше и понять психологию Лоика. Ему тоже нужно понять самого себя. — Я пытался установить закономерность своих срывов несколько раз, — признался парень, делая глоток чая с мятой. — И как? — Абсолютно безрезультатно. Я начинаю есть, когда мне грустно. Такое бывает часто. Или же, я начинаю есть, когда я рад. Видишь, и в беде и в радости, я отыщу еду и съем её. Ещё, я ем, когда я вижу какой-то мотивирующий пост в сети, или же, когда посмотрю подобный фильм. Наверное, в такие моменты я думаю, что не смогу этого сделать и, раз уж, терять нечего, пойду поем. — Никакой закономерности, — заключила Азалия, глядя на пустую тарелку салата, которую Лоик съел недавно. Её радовало, что он сделал это сам, что ей не пришлось умолять его и запихивать еду насильно. — А ты можешь это контролировать? — Нет, — парень покачал головой. — В такие моменты я просто теряю рассудок. У меня, будто, происходят жёсткие провалы в памяти. Обычно, я прихожу в сознание, когда запихиваю в себя еду, даже не пережёвывая её. И я не могу остановиться, это, к сожалению, выше моих сил в такие моменты. — Но бывают моменты, когда ты чувствуешь, что сейчас сорвёшься? Лоик задумался, пытаясь припомнить хоть один случай, когда он чувствовал приближение срыва. Взять сегодняшний день. Разве он мог предположить, что начнёт есть после новости о назначении его солистом? Как это связано? Он был рад, безусловно, но вместо того, чтобы урезать свой рацион до минимума, Лоик сорвался. — Нет, — отрицательно покачал головой. — Тогда, попробуй сосредотачиваться на этом. Ну, например, когда тебе грустно или радостно, попробуй прислушаться к себе. Вдруг ты почувствуешь, что сейчас случится срыв? — И что мне делать в такие моменты? — Ты можешь позвонить мне в любое время. Ты можешь уйти как можно дальше от еды, например, выйти на улицу. Отдать свою еду дворняге. Или поесть, — она замялась. — Чуть-чуть поесть. — Это невозможно. Я не чувствую меры, ты понимаешь? — Лоик нахмурился. — Я не могу есть определёнными порциями. — Но ведь мог раньше? — Раньше, — повторил он. — Ты хоть понимаешь, как много прошло с тех пор? — Нет, я не понимаю, — Азалия повысила тон. — Я не понимаю, потому что знаю тебя лишь второй день. Я не понимаю, о каких именно событиях ты говоришь. Может ты расскажешь мне? Парень шумно выдыхал. Его губы сжались в тонкую полоску, а на глаза навернулись слёзы. — Мой отец не чувствовал меры в алкоголе. Я не чувствую меры в еде, — каждое последующее слово давалось ему через силу. — Мама всегда говорила мне, что я её единственная надежда. Она не знала о моих болезнях, и рассуждала при мне о зависимости папы, как о чём-то мерзком. Да, это мерзко, но он не мог справиться этим, точно так же, как не могу я. Мама не стала для папы «его Азалией», — девушка закусила губу, чтобы не расплакаться. — И я просто благодарен Богу за то, что он подарил мне тебя, и ты стала «моей Азалией». Я не знаю, что может быть ужаснее зависимости от еды. Правда, даже не могу предположить, что может быть хуже и больнее. Честное слово, каждое «очищение» приносит жуткую боль в последнее время, но я не знаю, как мне прекратить это всё. — Давай, для начала, мы установим такое правило, что ты не будешь ничего от меня скрывать. Если уж я набралась сил стать «твоей Азалией», то готова принимать всё, что происходит в твоей жизни и в твоих мыслях. — Согласен. — Мы установим правильный рацион питания сегодня же. В него будут входить овощи, морепродукты, фрукты и всё молочное. Согласен? Нам с тобой некуда торопиться. Будем идти медленно, но тем путём, который нам нужен. — Если честно… — Лоик вспомнил, что не рассказал ей о сольной партии. — Азалия, на самом деле, я не могу много есть теперь, потому что… Знаю, может быть ты удивишься, но сегодня в театр приехал уважаемый хореограф. Я покажу тебе потом его постановки. В общем, он будет ставить на нашу труппу новый балет. И я буду принцем в этом балете. Я… — но парень не успел договорить, так как уже был зажат в объятиях Азалии. — О боже! — верещала девушка, после чего, отстранилась от парня и посмотрела на него с неимоверной гордостью. — Ты солист! Ты будешь принцем! — Да, — Лоик засмеялся и усадил Азалию на свои колени. — Поэтому, я не могу много есть. — Мистер Нотте, — важным тоном начала говорить девушка. — Ты теперь солист, а это значит, что тебе нужно вдвое больше сил. Поверь мне, я не заставлю есть тебя котлеты и шоколад. Я говорю о полезной еде. Мы должны сделать первый шаг. На твоих плечах лежит большая ответственность, и ты не имеешь права падать в голодные обмороки! Лоик, нам нужно с чего-то начать. Ты в прекрасной форме, и тебе нужно лишь поддерживать это. Давай мы будем вместе ходить в спорт-зал? Хочешь? — Ты серьёзно? — в больших зелёных глазах была видна такая детская радость. — Серьёзно, а то ты такой красивый, подтянутый, а я… — она вздохнула. — А ты самая красивая! — завершил он фразу, которая, судя по интонации девушки, явно должна была закончиться не так, и поцеловал её. Он действительно считал Азалию самой красивой девушкой. И ему хотелось, чтобы она полюбила себя. Это у них, кстати, взаимное. Перед тем, как уснуть, Азалия долго выбивала у Лоика обещание того, что он будет честным с ней. Того, что он начнёт есть и того, что будет делиться своими эмоциями. И ещё, что он будет ей звонить и пытаться чувствовать моменты срыва, хотя бы, постарается прислушиваться к себе. Сначала Лоик отвечал простым: «ага», но, в итоге, навис над девушкой, затыкая её рот поцелуем. Таким ответом были удовлетворены оба.