Диктатура памяти

— Я не зол, просто пытаюсь понять, как такое могло случиться. Еще вчера ты уверял, что все под контролем, а сегодня требуешь поверить, что мы перед лицом надвигающейся катастрофы. Орфей Зави вяло развел руками. Под пристальным взглядом главы Синдиката он чувствовал себя неуютно, но особо возразить было нечего — выглядело все именно так. Он надеялся до последнего — надежды не оправдались. Рауль пару минут, как вошел в помещение и с интересом осматривался по сторонам, пытаясь определить причину срочного вызова. Синдикат явился на Совет полным составом, а разнообразие фасонов и цветов одежды намекало, что сбор оказался неожиданным для всех или почти для всех, и блонди прибыли оттуда, где застал их вызов Ясона. Большой зал в форме тринадцати угольника, который традиционно служил местом сбора Синдиката, казалось, не имел потолка. Стены образовывались полупрозрачными витражами цвета зимнего неба над Амои, со строгим черным орнаментом и визуально уходили в бесконечность. Посередине стоял, занимая почти половину зала, большой круглый стол и тринадцать удобных кресел вокруг — так, чтобы каждый видел всех остальных. Пустовало только одно место, и Рауль поспешил его занять. Орфей Зави, руководивший Службой Безопасности Амои, кивком принял короткие извинения Советника и продолжил доклад: — Я хотел собрать всю информацию, а для этого пришлось тряхнуть агентурную сеть за пределами Амои. Не люблю отвечать на заданный вопрос «я не знаю», а недостающие кусочки мозаики сложились только вчера, — интонации говорили, что Орфей не оправдывается, просто констатирует факт. — Сомнений нет? — тихо спросил Ясон. — Нет, мы все проверили и перепроверили, — господин Зави поиграл желваками. — Это Гай. Консул сдавил большим и указательным пальцами переносицу и устало прикрыл глаза. Выглядел он отвратительно. Белая кожа истончилась и казалась полупрозрачной, скулы заострились, мимика лица, последние четыре года больше походившего на застывшую маску вежливого равнодушия, пугала осознанной безысходностью и неотвратимостью скорого финала. Болезненные, глубокие тени под глазами уже замечали все окружающие, и поэтому даже на официальных приемах Консул не снимал полутемные очки. Рауль заставил себя отвести взгляд. Сколько у него еще времени? Полгода? Год? Больше — вряд ли. Смотреть на это мучительно больно, не смотреть — почти невозможно. Очевидность происходящего вызывала тошнотворное, щемящее чувство беспомощности. Он не справлялся. Он — профессионал, мастер своего дела, читающий нейронную сеть, как печатную книгу, талантливый, успешный, можно сказать, гениальный ученый, оказался бессилен перед этой волей, выбравшей бездну и толкавшей тело по пути саморазрушения. Медленно, но неумолимо. Рауль боялся, что не выдержит и сорвется. Тогда — без вариантов. Тогда Ясон обречен. Способность к хладнокровной оценке ситуации — единственное, что еще может спасти. Он должен найти выход! Должен! — Не надо было отпускать его с планеты. Я говорил, — ехидно, с едва скрытым торжеством бросил, как обвинение, Айша Розен. Глаз он при этом не поднял и внимательно рассматривал безупречный маникюр. — Нет монгрела — нет проблемы. Твои игры в благородство, Ясон, — полный идиотизм, и теперь мы имеем, что имеем. Консул открыл глаза и уставился на Айшу так, как будто видел впервые, но ничего не возразил. Рауль ощутил почти физическую боль. Вспыльчивый, ироничный Ясон никогда бы не пропустил мимо ушей ни скрытое злорадство, ни прямой выпад. Не пропустил бы раньше — поправил он сам себя. До того, как взлетела на воздух эта рагонова шахта. До того как Ясон Минк погиб в огне вместе с тем, кто стал ему дорог больше, чем казалось. Ни он — лучший друг Консула, ни даже Юпитер не предполагали, что эти двое так привязаны друг к другу. — Это мой просчет и моя ошибка, — голос Ясона звучал глухо, как приговор самому себе. — Но произошедшее спрогнозировать было невозможно. — Ошибкой было не отпустить монгрела, — жесткий, часто резкий Гидеон Лагат выглядел на удивление задумчивым, — а разрешить въезд на Амои этой чуме, — он намекал на старый спор, в котором проиграл, и теперь не знал, радоваться тому, что оказался прав, или расстраиваться. Разрешить ли въезд на Амои религиозным конфессиям Единой Церкви — этот вопрос обсуждался неоднократно, и к общему мнению Синдикат так и не пришел. Действующей религии на планете никогда не было и, с определенной долей правомерности, государственную систему правления на Амои можно было назвать светской. Много лет назад переселенцы с других планет привезли на новую родину самые разнообразные варианты культов. Все они постепенно и почти полностью отжили, не оставив за собой никакого следа. Отголоски некоторых еще просматривались, но приняли скорее вид легенд, сказок и обрывочных обрядов. Вроде, популярных в Кересе кукол вуду или уважаемых среди персонала Гардиан христианских заповедей, изображений древних святых и ангелов. Межгалактический Консорциум — самая мощная политическая сила обжитого космического пространства несколько веков назад объединила большинство планет, населенных людьми — потомками переселенцев с Терры. Одним из главных столпов этого союза стала единая религия. Сложив, переработав и реформировав основные терранские культы, была создана Церковь Единого Творца. Только одна, официально признанная государствами Концорциума на своих территориях. В обжитом космическом пространстве существует еще несколько планет, подобных Амои, где старые верования умерли, а новые не прижились. С этими мирами Галактический Консорциум поддерживал торговлю и дипломатические связи, правда, с серьезными ограничениями. Но были и другие, где не чтили Единого, где процветали старые религии или их видоизмененные временем вариации. Это странные закрытые миры с самобытными, причудливыми культурами, трансформировавшимися за время изоляции до полной неузнаваемости. Миры — изгои. Жителей этих планет называли еретиками и дикарями, с ними велись непрекращающиеся скрытые войны — экономические, политические, а иногда вспыхивали и открытые вооруженные конфликты по разнообразным, казалось, далеким от веры поводам. Верховный Пастырь давно намекал, что для укрепления дружбы не мешало бы разрешить въезд на Амои нескольким небольшим миссиям Церкви Единого. Ясон под различными предлогами откладывал решение вопроса, но в какой-то момент сложилась такая ситуация, что тянуть стало невозможно. Пастырь требовал ответ немедленно — только да или нет. При положительном решении вопроса Амои получала существенные безвозмездные дотации, всестороннюю помощь, снятие большинства экономических ограничений и запретов. Ответить нет — значило сознательно стать бесправными отщепенцами и мишенью для многих неприятностей. И, тем не менее, Синдикат снова разделился. Консул долго советовался с Юпитером и все-таки ответил Пастырю согласием. Несколько миссий — еще не проблема. Элита выиграет время, за которое они найдут способ извернуться и проскользнуть сухими между дождевыми каплями. Вначале ничто не предвещало серьезных проблем, но потом они допустили ошибку. Не до конца разобрались и недооценили сложность задачи. Раулю хотелось верить, что нынешнее состояние Ясона отношения к этому не имело, но врать себе он не привык. Консул едва справлялся. Только Рауль видел, каких усилий стоит ему держать прежний уровень. Казалось, он с трудом заставляет себя переключаться, с кровью выкарабкиваясь из того иллюзорного, болезненно-притягательного сладкого мира, который однажды создал его разум, как защитный механизм, и который существовал только по его законам. В нем не было Дана-Бан и не было смерти. Теперь этот мир ожил и пытался овладеть Ясоном полностью. Консулу все трудней было держаться за реальность, из последних сил борясь с желанием уйти туда, где ему было хорошо. Больше года, как Рауль, на правах Советника, взял за правило перепроверять решения Минка по ключевым управленческим вопросам. Благо, Ясон не возражал, ему было безразлично. Пока еще все удавалось, но чувство тревожности не покидало Рауля теперь ни на минуту. И вот оказалось, что он все-таки не досмотрел. Преподобный прибыл на Амои в составе одной из немногочисленных религиозных миссий, допущенных на планету. Служба Безопасности, конечно, выполнила стандартную проверку, но ничего подозрительного не обнаружила. Просто еще один доброволец посчитал своим долгом нести слово Единого заблудшим душам. Началось все вполне безобидно и традиционно: пятнадцать минут в неделю на головидении в одной из местных программ, благотворительные акции в Кересе — раздача еды и вещей — ничего противозаконного. Беседы с прихожанами, спонтанные короткие проповеди прямо на замусоренных улицах. Теперь за преподобным Даркнайтом — пастором Элаем — ходила целая толпа поклонников и почитателей, как за древним святым. В какой момент то, что происходило, начало приобретать очертания угрозы? Когда его проповеди стали собирать целые площади? События развивались очень постепенно. Служба Безопасности не оставляла без внимания деятельность подобных «гостей планеты» и, конечно, проверила все, что касалось личности преподобного. Но легенду пастору готовили такие профессионалы, что даже спецы Орфея не сразу заподозрили неладное. К тому моменту пастор Элай обзавелся собственной службой безопасности, предварительно получив на это согласие муниципальных властей, как публичная личность, требующая повышенного внимания и защиты — разрешение оформлено официально, — личными апартаментами в Мидасе, адвокатом, управляющим и целым штатом обслуги. В проповедях, которые проходили на площадях города — все согласно выданным разрешениям — теперь использовалась новейшее акустическое и голо-оборудование, нужное, чтобы все зрители видели и слышали преподобного в непосредственной близости. И опять ничего противозаконного, только слово Единого. Настоящий преподобный Даркнайт — ревностный и прилежный служитель церкви с прекрасными рекомендациями, пропал шесть лет назад в поясе астероидов Тахо во время одной из миссий. И вот год назад он вдруг объявляется на Терре. Спасательную криокапсулу с преподобным нашел торговый корабль Святого Консорциума. Дела церкви никого не касаются, и совать нос в них никто не отважился. Нашелся преподобный, и слава Богу. Внесли изменения в базы данных: согласно полученным сведениям, из «без вести пропавшие» перевели в категорию «ныне здравствующие», выдали новые документы — живи снова, раз повезло. Поэтому Жильберу и его команде пришлось постараться, чтобы раскопать правду. Криокапсула действительно была найдена, но преподобный в ней был мертв или не совсем мертв, но стал таковым «во имя Господа, и именем его», а освободившееся место занял другой человек. Когда оживший «пастор Элай» подал прошение включить его в одну из миссий, отправляющуюся на Амои, никакого подозрения у Верховного Пастыря не возникло. Отличный послужной список, умение владеть собой и ровный, неконфликтный характер делали кандидатуру преподобного Даркнайта идеальной. Что это был другой человек, знал только узкий круг посвященных. — Ему поменяли внешность, отпечатки пальцев, основную запаховую составляющую, рисунок сетчатки и восстановили утраченную конечность, — мрачно продолжил Жильбер Домина, непосредственно занимавшийся расследованием этого вопроса за пределами Амои, — но это он. Никаких сомнений. — Рагон! Договориться пытались? — выдохнул Гидеон Лагат и досадливо скривился, проведя рукой по лбу и волосам. — Конечно! В первую очередь. Бесполезно, — ответил Орфей. — Гай отказывается встречаться с кем-либо из элиты и даже не хочет общаться, используя устройства связи. Отказ мотивируется религиозными соображениями. Преподобный последнее время безвылазно сидит в личных апартаментах. На сцене голографическая копия, уличные проповеди и приватные беседы с прихожанами давно в прошлом, а контакты с внешним миром осуществляют за пастора Даркнайта его люди. По документам он гражданин Терры, это негласно обеспечило особый статус. Плюс — духовный сан. — Преподобный Гай слишком хорошо знает, с кем имеет дело, — Рауль усмехнулся. Он ожидал чего-то подобного. Новые хозяева монгрела позаботились о безопасности своего протеже, а что хозяева существуют, сомневаться не приходилось. Советник был почти уверен, что угадал, кто это. — Я не понимаю, что нам мешает отправить этого человека назад на Терру со всем хозяйством?! — Айша уже не пытался скрыть раздражение. — У нас нет оснований, — объяснил Гидеон. — Он терранец с церковным иммунитетом. Есть такая штука в Галактическом Консорциуме, Айша, — он добавил в интонации едва заметную каплю яда. — Мы вынуждены придерживаться общих правил, если, конечно, не спешим стать изгоями. Вера — дело более чем серьезное, и риски тут не оправданы. Пока этот господин не преступил закон, нельзя объявить его persona non grata без объяснений, как легко сделать в случае, если бы он прибыл на Амои в качестве дипломатического представителя. Единственная возможность решить вопрос тихо и без лишних телодвижений — сделать так, чтобы преподобного отозвала сама церковь. — Да. Это первое, что я попытался устроить, — кивнул Ясон и опять помассировал переносицу. Казалось, что он смертельно устал и держится из последних сил. По сути, так оно и было. Странное состояние, которое теперь заменяло ему сон, отдыхом не являлось. В нем Ясон походил скорее на дроида с выключенными двигательными функциями. Мозговая же активность не снижалась и, отбросив рабочие проблемы, которыми Консул сознательно до предела занимал разум в дневное время, он блуждал по лабиринтам нереализованных возможностей и нерожденных вероятностей, замыкая оставшийся ресурс в порочный круг, который медленно, но неотвратимо поглощал последние внутренние резервы. Говорить об этом с Раулем он отказывался, и всю информацию ученый получал от Юпитера, с которым Ясон почему-то был откровенен. Удивляло другое — Создатель как будто пребывал в растерянности, если так возможно выразиться об искусственном интеллекте. Видимо, то, что происходило с любимым творением, лежало за гранью понимания его рационального интеллекта. Но Юпитер все-таки не был машиной и осознавал, что, если он чего-то не понимает, то это, вероятно, связано с его нечеловеческой сущностью и искусственной природой появления на свет. Впервые за много лет Рауль ощущал неуверенность Создателя. Именно в этом вопросе. Это было странно, невозможно и ... неожиданно сужало пропасть между творцом и его творениями. В конце концов, Юпитер дал понять, что в любом случае посчитает оценку происходящего Раулем правомерней, чем свою собственную. Ученый высказал мысли и заключение по поводу состояния Ясона, Создатель внимательно выслушал, задал вопросы, а потом... поинтересовался, что Рауль, исходя из этого, собирается делать. Что собирается делать, Советник не знал. Он покинул зал Юпитера в состоянии легкого шока. Понимание, что есть вопросы, в которых Создатель полагается на него полностью, не доверяя своим суждениям, и то, что ИскИн сказал об этом прямо, вызвало бурю эмоций. Наверное, так чувствует себя человеческий подросток, делая первый шаг в независимую жизнь, или молодой ученый, которому доверили первый самостоятельный проект — гордость, любопытство, опасение не справиться, не оправдать доверие и острое, яростное желание победить. После гибели Рики Ясон больше не общался с Раулем. Точнее, он не поддерживал отношений и не разговаривал вообще ни с кем вне служебной необходимости. Вначале казалось, что это скоро пройдет, но время шло, а Ясон все глубже уходил в себя. Синдикат был уверен, что это побочный результат нейрокоррекци. Блонди сошлись на том, что прежнего Ясона больше не существует, и Рауль то и дело ловил на себе странные, настороженные взгляды. Единственным, кто верил утверждению ученого о непричастности к случившемуся, был Гидеон Лагат. Он сам сказал об этом. Советнику оставалось только поблагодарить коротким кивком. Обсуждать было нечего. «Если нейрокоррекцию проводил не ты, то кто-то из твоих учеников», — это легко читалось во взгляде дипломата. Советник знал, что все не так, спорить не хотел, но изменившееся отношение, настороженность и недоверие окружающих угнетало. Однажды он не выдержал очередного завуалированного намека Орфея Зави, и они поговорили. Циничный, чуть манерный глава СБ импонировал Раулю привычкой скрупулезно анализировать факты, перед тем, как делать выводы, и умением выдерживать минимальные допуски при построении логических схем. Он только посмеялся над умозаключениями ученого и намекнул, что не стоит объяснять так сложно очевидные вещи. Юпитер, скорее всего, самостоятельно провел коррекцию сознания Ясона, пытаясь исправить допущенную ошибку. Рауль хотел возразить, но вовремя одернул себя. Субъективное мнение, основанное на личном впечатлении, глава СБ вряд ли примет в качестве доказательства, а вопрос о том, умеют ли лгать искусственные интеллекты, пока в научных кругах дискутировался. — Я говорил с Верховным Пастырем. Он не может помочь. По крайней мере, открыто, — голос Ясона звучал бесцветно. — Церковь Единого Творца оказалась не так монолитна, как этого можно было ожидать. Это не просто внутренняя политика и конфессионные разногласия. Все намного сложнее. Рауль уже знал, о чем заговорит Ясон. Сегодня ночью он обновил знания по кое-каким вопросам и теперь наверняка мог назвать истинных хозяев преподобного Гая. Святая инквизиция или Святая конгрегация доктрины веры, как ее теперь называли, несколько столетий являлась, в первую очередь, службой безопасности церкви, выполняя следственные, но не карательные функции. Из века в век «псы господни» шли по следам еретиков и отступников, не забывая контролировать и собственных пастырей. Но все течет, все меняется. Реформировалась до неузнаваемости церковь, поглотив и ассимилировав многие религиозные течения, неузнаваемо преобразилась и Святая инквизиция. Единственное, что не поменялось за долгие века — традиционная привычка использовать любые средства для достижения цели. «Псы господни» были уже не так бескомпромиссны, как раньше, но по-прежнему безжалостны. Основу инквизиции составляла радикально настроенная часть служителей, не смирившаяся с тем, что в современном мироустройстве религия играет далеко не ведущую роль. Их основной задачей стало вернуть церкви былое величие, а главное — власть. Эта многоотраслевая, могущественная, занимающаяся бизнесом, ведущая научные исследования во многих направлениях, и, первую очередь, в области генной инженерии и биотехнологий, почти обособленная организация, теперь только номинально состояла в подчинении Церкви Единого Творца. Мощь и средства, которыми она располагала, были колоссальны. Но законы Мирового Консорциума, а так же терпимость и милосердие, официально утверждаемые церковью, мешали развернуться в полную силу. Действовать, по большей части, приходилось тайно и с оглядкой. — Трибунал Инквизиции не собирался почти пять столетий, некоторые считают это серьезным упущением и не прочь возродить старую традицию. Твоя скептическая улыбка, Айша, раздражает. Будь добр, убери ее, — попросил Орфей. — Я ничуть не сгущаю краски и говорю только то, в чем уверен полностью. — Верховный Пастырь осторожен, — кивнул Ясон. — Он не пойдет на открытый конфликт с инквизицией, а, как вы уже поняли, преподобный Элай — исключительно ее творение. От начала и до конца. Но в последнее время «псы господни» изрядно подпортили кровь главе церкви и порядком надоели неумеренными аппетитами и амбициями. Пастырь намекнул, что не знает, сколько ереси в их вере, и любезно предоставил всю информацию, которой владеет, а это уже очень много. Но проблему придется решать самостоятельно, срочно и предельно осторожно. Так, чтобы на нас не пало ни единого подозрения. — Эта срочность имеет под собой основания? — флегматично осведомился Маркус Джейд, выйдя из полусонного состояния, в котором всегда пребывал на советах Синдиката, пока вопрос не касался денег. — Имеет, — Орфей опять недовольно повел бровью в сторону Айши, хотя тот, казалось, был занят исключительно своим маникюром. — Долгое время проповеди не вызывали никакого беспокойства. Песни, танцы, простейшие способы энергетического сброса и расслабления. Нам даже стало казаться, что это приносит пользу — уровень преступности в Кересе упал, это было очевидно. Но в какой-то момент наблюдатели заметили, что текст речевок слегка видоизменился и теперь страдает некой двусмысленностью. Совсем незначительно. На уровне интонаций, обозначения психологических пауз, элементарной перестановки слов и акцентов. Открыто ничего не произносится. Не вдаваясь в подробности, скажу, что теперь бесконечное число раз повторяющиеся строчки говорят не только о любви к богу и о любви бога к своим созданиям. Имеющие душу творения божьи, как ясно теперь из подтекста, только люди, а вот что представляем из себя мы, еще стоит разобраться. Но на одушевленные божьи создания, по мнению пастора, элита не тянет, как ни крути. — Вот рагоновы дети! — встрепенулся Айша, враз теряя надменность и самоуверенность. — И куда смотрит Служба Безопасности? Будь ты неладен, Орфей! Как можно прозевать такую проблему прямо у себя под носом?! Надо срочно что-то предпринять! Не ждать, когда они побегут складывать костры на главной площади Мидаса! Купите этого преподобного, запугайте! Что обычно делают в таких случаях?! — Пробовали, — хмуро рыкнул Орфей, даже не попытавшись вступить в перепалку. — Не получается. Инквизиция подобрала для своих целей идеальную кандидатуру. Гай — единственный, кто не пойдет на сделку с блонди и не испугается. Он ненавидит так сильно, что это заглушает инстинкт самосохранения и голос разума. Достаточно вспомнить, что этот человек бросился на блонди с голыми руками и единолично прокрутил такую комбинацию, что Служба Безопасности и Синдикат до сих пор вздрагивает при одном воспоминании о Дана-Бан. Не берусь предположить, что в состоянии натворить этот монгрел с серьезной поддержкой. — Гай опасен, — подтвердил Рауль. — Да, — Ясон громко выдохнул и опустил голову. — Ну что ж, если простые способы недоступны, то будем использовать самые простые, — Хайне Салас пока в происходящем серьезной проблемы не видел. — Авария аэрокара, сумасшедший фанатик, плохая еда, сердечный приступ. — Исключено, — отрезал Жильбер. — Что бы ни произошло с преподобным, дознание будет полномасштабным. Ресурсы инквизиции огромны, а опыт ведения расследований такой, что в этом им можно только позавидовать. Мы должны не просто скрыть следы и не оставить ни малейшей зацепки. Ни у кого не должно возникнуть даже мысли о том, что беда, которая случится с преподобным, а она просто обязана с ним случиться, — результат того, что мы посмотрели в его направлении. Только сторонняя причина. Поэтому, просто не будет. — Я должен его увидеть. Одна короткая встреча, — Рауль вопросительно взглянул на Орфея. — Не выйдет, — досадливо покачал тот головой и поджал красивые губы. — Ни с ним, ни с его правой рукой, ни с кем-то из близкого окружения. И мы не можем пригласить Элая для беседы официально. Никаких улик, Рауль. Даже намека на причастность. Рагон упаси, чтобы кто-то из элиты оказался рядом с ним или его людьми, пока не найдем безопасного способа избавиться от пастора. — Тем интереснее задача. — Не разделяю твоих восторгов, — буркнул глава СБ. — Информация о ближайшем окружении? — Гидеон постучал по столу указательным пальцем, привлекая внимание. — Достаточно полная, — отозвался Ясон. — Верховный Пастырь очень заинтересован и надеется, что нам удастся справиться с этой небольшой проблемой, а кроме того, ему доставит удовольствие наблюдать за тем, как кое-кому изящно отдавят пальцы. — Охраняют преподобного лучшие профессионалы инквизиции, — объяснил Орфей. — Никаких наемников. Только преданные и проверенные люди из их рядов. Все они также имеют статус неприкосновенности и находятся при преподобном по очереди постоянно. Второй круг — обслуживающий персонал. У этих нет никаких контактов с пастором. Только с его ближайшим окружением. От идеи внедрения агента пришлось отказаться. Слишком опасно. — Кто у них главный? — задал интересовавший вопрос Рауль. — Можно натаскать монгрела, обучить кое-каким трюкам, подправить внешность, но я не верю, что он в состоянии держать на плаву весь проект. Для этого недостаточно ярости и желания отомстить. Тут нужны выдающиеся организаторские способности, опыт и холодный расчет. Преподобный Гай вряд ли справится сам. — Ты прав, — Ясон протянул Раулю миниатюрную карту памяти. — Познакомься — Абе Сангве. Псевдоним Абель. Этот человек хорошо известен в узких кругах и обладает теми качествами и способностями, которые могут доставить много разнообразных неприятностей кому угодно. *** Рауль полулежал в любимом кресле. Небольшой голоэкран без креплений парил в воздухе перед его лицом. Информация, полученная Ясоном от Верховного Пастыря, была интересной. Абе Сангве. Родился на Этте почти сорок лет назад в набожной семье, не женат, детей нет. Строгое, чтобы не сказать жестокое, религиозное воспитание, хорошее светское образование — институт биотехнологий на Сайто Веги. Это было многообещающе и заставляло задуматься. Тогда же официально вступил в ряды адептов церкви Единого Творца по зову сердца. Обучение в высшей духовной школе на Тамео — Абе Сангве становится Абелем Девье. Теория системного психоанализа, манипуляция массами, средства и методы психологического воздействия на человека, тактика и стратегия ведения боевых операций в условиях... Вот это да! Какие интересные представители духовенства выходят из стен этого почтенного учебного заведения! Миссия на Церере в составе штурмовой группы, миссия на Гекате... успешна, повышение. У них даже звания, как в армейских подразделениях! Рауль улыбнулся: «Да, парень, помотало тебя по мирам. «Цель оправдывает средства?» А знаешь, я с тобой согласен». На экране стремительно мелькали картинки и текст. Опять переквалификация. Теперь это высшая разведывательная школа, даром, что в документах числится какая-то семинария. Внешность Абель не меняет, хоть она слишком приметна для тайного агента. Скорее, координатор. Высокий, смуглый, темные слегка вьющиеся волосы, короткая стильная стрижка. Тонкий нос с легкой горбинкой, карие глаза и тренированная фигура солдата, не священника. Что ему надо на Амои? Организация беспорядков? Слишком просто для человека такого масштаба. Посмотрим, чем он занимался последнее время... Чего-то подобного Рауль ожидал: внезапное возвращение интереса к старой профессии. Последнее задание связано с эпидемий космической лихорадки на Фелиции, планете, не принявшей покровительства Единой Церкви. «Вот как? Вы тоже там были, Абель? Почему я не удивлен?» И вдруг... Похищение Энтони Хокленда. Неужели тоже его рук дело? Скандал тогда разразился нешуточный, но ни заказчиков, ни исполнителей найти не удалось. По крайней мере, в широкий доступ информация не попала. Бедняга Энтони был забавным. Раулю иногда казалось, что профессор смотрит на мир исключительно через бинокуляр микроскопа. Интересно, жив ли еще? Советник надеялся, что да. Впрочем, терранцу всегда было без разницы, на кого работать, если тема интересная, а финансирование не зажимают. По человеческим меркам Энтони, конечно, гениален, такого ученого следовало охранять серьезней. Дальше — карантинные зоны пояса астероидов Лао-Ши. Федеральная тюрьма Энола Гей для особо опасных преступников. Абель провел там почти два года в должности... врача — инфекциониста при изоляторе в тюремном госпитале? Пытался решить проблему с помощью украденных на Церере образцов? Рауль был уверен, что у него ничего не получилось, да и не могло получиться. Чтобы решить такую задачу, надо перестать мыслить человеческими категориями, что невозможно. Видимо, Абель это, наконец, понял. Похвально. Всего-то два года понадобилось! Время заморозки проекта на Эноле совпадает с приказом Юпитера Советнику не покидать Амои и не выходить за пределы Танагуры без охраны. Теперь причина этому становится ясна. Вот и ответ на главный вопрос, и он существенно облегчает решение задачи, поставленной перед собой Раулем. Если двое ищут друг друга, то, с каждым ходом любой из сторон, вероятность встречи растет в геометрической прогрессии. Ученый усмехнулся: «Будем считать, что с первой поставленной задачей, Абель, вы справились и смогли меня заинтересовать. Когда запланировано очередное представление? Господин Советник Ам желает присутствовать самолично, чтобы разобраться в степени угрозы для населения планеты. Разумеется, тайно.» Рауль отправил запрос, дождался ответа, который пришел почти сразу, отключил терминал и поднялся из кресла: — Кел, приготовь, пожалуйста, сьют. Юпитер назначил аудиенцию через полчаса. План был рискованным, но в авантюрности своего характера Советник давно не сомневался. Ему нужны были помощь и совет. На Танагуру опускалась ночь.