Диктатура памяти

Двери в зал Юпитера открылись. — Ясон! — господин Лагат успел подхватить обмякшее тело и осторожно уложил его на пол. Консул был без сознания. Кровь из носа и рта заливала белый сьют и пачкала волосы. Гидеон набрал экстренный вызов на коммуникаторе: — Быстро меддроидов и гравиносилки в башню Юпитера. Пациент — Ясон Минк. — Сейчас состояние стабильное. Он заснул. — Я понял, — коротко и нетерпеливо бросил Орфей. — Что Создатель? — Произошло недоразумение, инцидент исчерпан. Приказ: действовать согласно разработанному плану. Никаких изменений, никаких перестановок, Ясон Минк продолжает исполнять обязанности главы Синдиката. Сохранять спокойствие. — Вот и сохраняйте, — сквозь зубы процедил господин Зави. — Что с Жильбером? — Нормально. — Орфей, останови операцию, — Айша Розен ворвался в разговор по экстренной линии. Его обычно бесцветный голос истончился сейчас до прозрачности. — Они убили заложника. Выстрелили ему в голову — Орфей! — Гидеон все слышал. — Уничтожь их! Они не должны покинуть Амои. — Верните десант, — Орфей сжал зубы. Он выполнит приказ Юпитера и завершит операцию во что бы то ни стало, хотя и был против авантюры с самого начала. Если сейчас изменить план, усилия Рауля окажутся потраченными впустую, а жертва станет напрасной. — Спокойно! Ублюдки не должны ничего заподозрить. — Орфей, ты слышал, они убили Рауля! Они убили блонди! — Сохраняйте спокойствие. Советник Ам знал, на что идет. Штурмовую группу отозвать. Транспортник отпустить. Абель должен вернуться на планету без помех. Гидеон... я сожалею, — Орфей переключился на связь со штурмовиком. — Вы слышали приказ? Выполнять! Они не должны знать, что вы были там. «Это еще не конец, господин Абель. Это начало». — Орфей сдавил коммуникатор в кулаке так, что тот хрустнул и, резко повернувшись, вышел из диспетчерской. *** Абель стоял в толпе беснующихся монгрелов, скрестив руки на груди, и задумчиво смотрел на голограмму пастора Элая, кривляющуюся на сцене. Иллюзия выглядела идеально. Абель не волновался, что его неподвижная фигура привлечет внимание. Монгрелам сейчас ни до кого. Бархатный, умело подкорректированный специалистами психокодирования голос преподобного четким речетативом вплетался в плотное кольцо музыки, державшее площадь в объятьях: «Господь любит вас. Господь вас любит, братья и сестры!» Толпа танцевала, подпевая давно зазубренные слова. За спиной кто-то истерично смеялся. Слева и чуть впереди — надрывно рыдал. «Господь заботится о вас!» Красный, синий, зеленый — куполом вспыхнуло над площадью. Красный, синий, зеленый. «Господь видит вас!» Абель раздраженно повел плечами: какого хрена он тут делает? Миссия провалена, надо уходить. Оставаться на Амои дальше рискованно и бессмысленно. Пока все тихо. Танагура молчит, информация об исчезновении главного биотехнолога в широкий доступ не просочилась, но надеяться, что дело прикроют, бессмысленно. СБ, возможно, не встала на горячий след, но ни Зави, ни Домина не остановятся: рыть будут до тех пор, пока не найдут. Рауль Ам, на Амои и в науке в целом, фигура такого масштаба, что ее исчезновение придется как-то объяснять. Но наблюдать за тем, как будут разворачиваться события, Абель предпочитал с безопасного расстояния. Он сработал четко. Свидетели провала уничтожены. Тело блонди... Он брезгливо поморщился. Тело блонди никто не найдет. Плюс дополнительная предосторожность — холодный огонь уничтожит оставшиеся следы: к концу полета отсек транспортника выгорит до дыр в обшивке. Репутация Абеля более чем безупречна, свои ему поверят. Среди руководства изначально было много тех, кто сомневался в целесообразности охоты на блонди. Неудача не станет для них чем-то неожиданным. Реальные события достаточно подкорректировать совсем чуть-чуть. Микрочип с фиксацией ментального допроса Абель оставил в целости, уничтожил только запись своего последующего разговора с господином Амом. Для руководства все закончилось сразу после смерти Курта и Иштвана. Тварь пыталась вырваться на свободу, но не смогла и, поставленная перед неизбежностью плена, самоликвидировалась. Доказательств, что она смертельно опасна, предостаточно. Улики пришлось уничтожить при бегстве с планеты, но хватит и того, что есть: неожиданно взбесившийся монгрел и пустивший себе пулю в голову дознаватель произведут впечатление. Абель поднял лицо вверх. Красный, синий, зеленый. Последний вопрос — что делать с Гаем? Заставить его покинуть планету без объяснений не получится. Он вернулся на Амои, чтобы отомстить, на Абеля ему плевать. Не стоит себе льстить: ни любви, ни какой — либо привязанности у Гая к нему нет и не было. Монгрел просто воспользовался им, как универсальным инструментом для осуществления безумной мечты. К инструменту прилагался секс. Такой, в каком нуждался этот чокнутый. Очень удобно. Красный, синий, зеленый. Как же Абель неисправимо глупо ты себя вел! Попал под влияние: маленький человек с его маленькими стыдными тайнами и примитивными желаниями. А ведь недавно казалось, что между ними что-то существует. Пусть изломанный и недостроенный, но мостик понимания и привязанности. Может быть, даже любовь. Вот такая, странная и болезненная, но очевидная и, вполне возможно, с продолжением. Сейчас он поражался своей глупости. «Никогда, запомни, Абе, — голос отца он слышал так, как будто тот стоял за спиной, — человек не позволит делать с собой чего-либо повторно, если ему это подсознательно не нравится. Как бы отвратительно действия ни выглядели со стороны, но, если человек не пытается уклониться — значит, ему это приятно или он законченный идиот.» Отец оказался прав, а вариант «идиот» не рассматривается, монгрел к этой категории не относился. «Почему ты решил, что тобой нельзя манипулировать, Абель? Любым человеком можно управлять. Главное — чтобы нашелся умелый кукловод». Отец был очень умным человеком, хоть и редким мудаком по жизни. Свою жену, мать Абеля, он ревновал совершенно искренне и абсолютно необоснованно даже к тени и жестоко избивал. Однажды она не выдержала и повесилась. Абеля тогда уже не было на Сарне, известие пришло с опозданием почти на три месяца. Он долго не мог поверить, что это правда, и матери больше нет... Наставники посоветовали выкинуть случившееся из головы, не думать: «Ситуацию изменить нельзя, а значит терзания бессмысленны. Ты профессионал». Занятия в закрытой спецшколе, много успешных миссий. Он отвлекся, казалось, сумел забыть... Неважно. Это случилось давно, а сейчас беспокоило другое: на Амои он расслабился и упустил очевидное — некоторые люди обладают необходимыми навыками безо всяких тренингов, и определенные, довольно сложные вещи делают интуитивно, а поэтому очень качественно. Монгрел оказался одним из таких. А ты был уверен, что ведешь в вашей паре! Долбаному засранцу глубоко наплевать на все, кроме дурацкой идеи отомстить блонди за собственный просчет. Ошибка! Ошибка... Абель — Абель, ты принимал все, как должное, потому что это примитивно льстило самолюбию. Монгрел просто привязал тебя к себе. Банальным, но действенным способом, ловко разбудив спящих в твоей душе демонов. Инквизитор поморщился, досадуя на собственную глупость. Монгрелы вокруг ненадолго успокоились, прислушиваясь. Короткая проповедь, снова неистовство музыки и экстаз толпы. Красный, синий, зеленый. «Господь любит вас!» А стоило бы почаще вспоминать о том, как этот монгрел поступил со своим бывшим. Дарк — главарь банды «Бизоны», которого Гай не поделил с, смешно сказать, Ясоном Минком. Твою мать! Пока Абель не добрался до Амои, это выглядело глупостью и бессмыслицей. Просто констатация факта, обычный любовный треугольник. Только находясь здесь, он стал понимать, что это значит. Кто такой монгрел из Кереса и кто такой Консул Минк... Невозможно. Да ни один идиот на этой планете не поверит, если рассказать, что идея противостояния могла зародиться в монгрельской башке, тем более, реализоваться. Пусть не совсем успешно, но тем не менее он заставил блонди принять свой сценарий. Это стоило дорогого, спецы психоанализа не могли не оценить. А любовь к этому Дарку у Гая закончилась, как только возникло соперничество. Когда Абель впервые услышал всю историю целиком, решил, что монгрел не в своем уме: запереть любовника в бункере, отрезать ему член и уйти выяснять отношения с блонди. Пугала не так невероятная глупость поступка, как жестокость и безразличие к судьбе того, кого вроде бы любил. Но психологи заверили, что все в норме и соответствует местному менталитету. За годы вынужденных путешествий Абель насмотрелся в других мирах разного, и тогда только пожал плечами, воспринял, как данность. Понимал, что перед специалистами психопрограмирования поставили задачу убедить монгрела в его полной невиновности, правомерности его поступков и спровоцировать желание завершить начатое. Здесь же, на Амои, Абель понял, что менталитет менталитетом, действия монгрела может и не дикость, по местным меркам, но совсем не штатный вариант разрешения конфликтов. Красный, синий, зеленый... Были ли его чувства к Гаю любовью? Теперь он понимал, что нет. Эмоциональная привязанность, круто замешанная на боли, сексе и чувстве вины. Монгрел развратил его. Он позволил. Подталкивал Абеля, провоцировал, интуитивно нащупав, играл на старых психотравмах. И глупо было надеяться, что они в прошлом. Оказалось — достаточно разворошить кладовку сознания, и тени давно забытого проступят исковерканным странным эскизом грядущего. Эта связь — чудовищная ошибка. Чем скорее все закончится, тем проще будет освободиться, избавиться от жгучего чувства стыда. Красный, синий, зеленый. Надо уходить. С Амои. Из этого проклятого мира, от разрушающих, неправильных отношений. Предавший единожды предаст снова. С чего ты решил, что дорог монгрелу, что тебя бы он пощадил? Ведь не пощадил же он Дарка? Красный, синий, зеленый. Абель развернулся и, бесцеремонно расталкивая адептов церкви святого монгрела, пошел с площади. Теперь он знал, что следует делать. *** Гая он нашел в спальне. Тот уже переоделся в мягкие бежевые брюки и белую рубашку и сидел в кресле. Локти на коленях, ладони сложены лодочкой, лица почти не видно. Абель замер в дверях, рассматривая неподвижную фигуру, как будто видел в первый раз. Красивый... Но этот облик — всего лишь профессионализм пластического хирурга, подделка. Абель усилием воли сдержал рвущееся наружу раздражение. Он попытался вспомнить внешность монгрела до того, как в нее были внесены изменения, но не вспомнил совсем ничего. Вот только волосы. Волосы остались прежними, это точно. На шее сбоку равномерно пульсировала голубая жилка. Абель знал: проповедь выжимает до последней капли. И не важно, что монгрел — «пастор Элай» — работал не на сцене, а в студии. Трансляция прямая, пусть технический редактор и страхует от сюрпризов и неожиданностей. Но все это больше не имеет смысла. Ничто на этой гребаной планете не имеет смысла. Этот человек — просто отработанный материал, пустышка, инструмент, которым он воспользовался, и который пытался воспользоваться им. Квиты. Но, справедливости ради, в том, что операция провалилась, вины Гая нет. Резонно дать ему шанс. В одиночку Абель уже завтра покинул бы систему Глан... Нет, думать об этом он не станет. Да и гибель всей группы будет выглядеть подозрительно. Абель удивленно зметил, что губы монгрела артикулируют, проговаривая беззвучные фразы. — Что ты делаешь? — слова прозвучали резко, отобразив его внутреннюю едва сдерживаемую злость. — Молюсь, — тихо ответил Гай. Глаз он не открыл. — Что делаешь? — Абель презрительно скривился. — Молюсь, — мягко повторил Гай, не реагируя на издевательский тон. — Монгрел молится? Чудеса! — ответом было молчание. — О чем может молиться такой грешник, как ты? — Молиться может любой грешник, Абель. Не тебе считать мои грехи. — О чем?! — Пожалуйста, не лезь мне в душу. Черт, этот монгрел сумел подвести его почти к срыву в считанные секунды. Абель до неприятного хруста сжал челюсти и поспешил отвернуться. — Устал, — примирительно проронил Гай. — Такое чувство, что проклятая планета пьет из меня кровь. — Это твоя родина, твоя родная помойка, — привычно поддел Абель, продолжая рассматривать стройную фигуру преподобного. Нет, ничего. Чужой человек. — Нахуй иди, — так же привычно огрызнулся Гай, снова становясь монгрелом из Кереса. — Не ругайся, не люблю. Я думал, тебе нравится. Обычный парень из трущоб теперь важный человек, знаменитость. Сегодня постоял на площади среди наших адептов и обожателей. Твое умение иметь толпу совершенствуется. — Результат, Абель. Я его даю. Но ты знаешь, ради чего все это, что мне надо. Восторг идиотов и поклонение меня не заводят, но если без этого никак, приходится кривляться. — Тебе нравится, не лги. «Грязная циничная шлюха, ты имеешь их, как имел меня, и тебе это нравится». — Мне плевать на их чувства, Абель, — Гай открыл глаза и сел в кресле ровно. — Они должны сделать, что мне нужно. Ты закрыл здесь меня, как в клетке, но пора переходить к активным действиям. Твою мать! И как объяснить монгрелу, что приманка сработала, ловушка захлопнулась даже раньше, чем они ожидали, и больше ничего не будет. Ни действий, ни второго этапа, ни оружия и денег, а оставлять его на Амои никак нельзя. И если преподобный хочет жить, лучше ему захлопнуть пасть и делать, что говорят. Абель взял себя в руки: — Мы должны улететь, Гай. Сегодня. Я заказал два места до Тау-Верде. Через три часа мы покидаем Амои. — Ты с ума сошел! — Гай стряхнул с себя последние капли нирваны. — Все идет по плану. Еще пару месяцев, мне нужно встретиться с... — Нас раскрыли! Танагура знает, кто ты такой. — Плевать! — прорычал Гай, яростно сверкнув глазами. — Мы знали, что, рано или поздно, это случится! Они уже ничего не могут сделать, не смогут помешать нам! — Зачем тебе это? — Абель устал. Устал притворяться и уговаривать. Ему надоело. Зря он решил дать шанс этому идиоту. Но объяснять руководству, почему он потерял всех... Если смерть Курта и Иштвана вопросов не вызовет, то устранить монгрела, убраться с планеты без проблем, а потом доказать, что это был единственный возможный вариант, практически невозможно. Придется придумывать целую историю и как-то ее подтверждать, а лжи и так более чем достаточно. Если аналитики хоть что-то заподозрят, постепенно всплывет все. Абель не планировал подставляться. — Я не дам им жить спокойно. Слишком много усилий затрачено. Мы почти у цели, — сквозь зубы выплюнул Гай. — Какой цели? — рассказывать монгрелу, что действительно было целью операции, глупо. Столько усилий только для того, чтобы заставить одного блонди высунуть нос из Танагуры? А если другие варианты не работали? Разве они не пробовали?! — Вооруженная палками и камнями толпа против подразделений даркменов? — издевательски спросил он, позволив фразе окраситься веселым недоумением. — Я остаюсь. Можешь делать, что хочешь, лететь, куда вздумается, я закончу все сам. — Вас расстреляют с воздуха еще до того, как что-то удастся предпринять. Ну соберешь толпу, толкнешь речь, разгромите несколько кварталов, раскурочите пару объектов, а потом особо шустрых перебьют, а остальных загонят назад в Керес. На сколько хватит запала у тех, по кому лупят из пулеметов? Новая заград-зона по периметру взбунтовавшихся кварталов — это уже было однажды и будет снова. Полная изоляция. Второй попытки Юпитер не простит, и через месяц твои прихожане начнут резать и жрать друг друга, — Абель уже откровенно издевался, не заботясь о последствиях. — Вы обещали другое! Поддержку, оружие, деньги! — Ты меня раздражаешь. За что ты собрался мстить, Гай? — Абель отвернулся, открыл шкаф. Надо собрать вещи и переодеться. В черную сумку полетело все, что первым попадало под руку — пассажир без багажа вызовет подозрение. По новой легенде он турист, а туристы без шмоток не путешествуют. — За то, что тебя отпустили отсюда живым и не промыли мозги? После того, что ты тут натворил? Ты хоть осознаешь, как тебе повезло? Я до сих пор не понимаю, как такое могло случиться. Большая удача, которую твои мелкие извилины даже не смогли оценить. — Удача? — Гай вскочил. — Да что ты знаешь об этом? Минк сделал это специально! Хотел, чтобы я жил! С чувством вины и памятью о том, что и как я потерял! С воспоминаниями о своем проигрыше. Он по-прежнему глава Синдиката, а я... Я считай, что мертв, Абель! У меня ничего не осталось. Даже собственного лица. Только память! — Гай схватил со стола коммуникатор и запустил им в стену. Осколки пластика брызнули в разные стороны. Абель прервал свое занятие и посмотрел на него с интересом и сожалением. — Знаешь... Давно хотел спросить. Зачем ты так поступил с Дарком? Ты же говоришь, что любил его. Тогда что это было? Месть? Ревность? Я не понимаю! — он театрально развел руками и замер, ожидая ответа. — Ты идиот, Абель, — губы у Гая побелели от злости. — Я хотел дать ему свободу! Разве это не понятно? — Свободу? — он ударил снизу, неожиданно и сильно. Красный, синий, зеленый... Монгрел сообразить ничего не успел. Тяжелый кулак врезался в подбородок, Гай отлетел к стене, приложившись об нее головой. Бессмысленный разговор. Бессмысленные телодвижения. Абель яростно пнул неподвижное тело потерявшего сознание монгрела — что за кретин? Потом достал из стола игольный инъектор, накрутил ампулу и ткнул в беззащитную шею. Свидетеля оставлять не стоило, а тащить преподобного силой в космопорт глупо. Гай медленно приходил в себя. Мутный взгляд прояснялся, в нем читалось недоумение и ярость. Монгрел плюнул, пытаясь попасть Абелю в лицо, но промахнулся, плевок попал в грудь: — Совсем охуел, мать твою? Тут же тяжелая пощечина оглушила монгрела, оставив в сознании. — Не стоило тебе называть меня идиотом, Гай. Плевать и вспоминать о моей матери — тем более. Я тебя предупреждал и неоднократно. Все бы могло закончиться гораздо проще, — Абель рванул ширинку брюк преподобного и достал из кармана вибронож. — Что ты..! Гай закричал. Охрана не придет. Они давно привыкли к их с пастором невинным забавам: — Ну как? Ощущаешь теперь себя свободным? — Абель поднес к лицу монгрела окровавленный кулак, сжимавший то, что еще недавно было частью тела. Тот в ужасе отшатнулся и захрипел. Он больше не орал, только молча открывал и закрывал рот, непонимающе уставившись на человека, с которым недавно еще делил постель. Кровь из перерезанных сосудов быстро пропитывала брюки, расползаясь по полу темной лужей. — Некоторым непонятливым приходится объяснять на примерах. Как тебе нравится такая свобода, Гай? Оценил? Дыши глубже и не благодари! — Абель издевательски рассмеялся. — Я тебя предупреждал, монгрел, если не научишься держать свой грязный язык за зубами... Гай закричал, отчаянно и страшно, заскреб ногтям по полу, пытаясь отползти, упал на бок. — Что случилось? — голос охранника за дверью сочился тревогой. Вот, черт, почему их не хотят оставить в покое? — Откройте, Абель! Комната перед глазами качнулась. Красный, синий, зеленый... Предавший однажды, предаст снова. Не стоит давать таким людям шанс, они не оценят. — Прощай, Гай,- Абель был зол на себя. Он сорвался, черт! Зачем? Зачем он сделал это? Опять бессмыслица, как глупо! Безумие — это инфекция, теперь он знал точно. Монгрел заразил его. Абель рванулся в ванную комнату, включил воду. Из зеркала над умывальником на него таращился чужой человек. Болезненно блестящие глаза, хищный оскал... Он с недоумением посмотрел на все еще зажатый в кулаке кусок плоти и брезгливо отшвырнув его в угол, сунул руки под струю воды, не ощущая температуры. Смыть. Это казалось сейчас жизненно важным. Алые струйки стекали по белому умывальнику, бледнея, но он все тер и тер ладони. Зараза... Он заразился и теперь тоже сойдет с ума. Как этот монгрел, как все на этой планете. В дверь ломились. Абель вернулся в спальню. Монгрел барахтался и хрипел в луже крови, пытаясь зажать рану, не орал, но какая уже разница? Гай перевернулся на живот. Встать он не мог и теперь, тяжело подтягиваясь руками и оставляя за собой широкий кровавый след, полз к кровати. Вот сука! Абель сильным пинком ноги откинул полуживое тело в угол и нагнулся. Дверь почти выбили. Плевать! Он успеет. Короткоствольный скорострельный автомат, до которого так и не дотянулся Гай, лежал на своем месте, под кроватью. Из схватки с даркменами монгрелы редко выходили победителями и с трофеями, но иногда такое случалось. Достать эту штуку на Амои было сложно и дорого, но оно того стоило. Запасной боекомплект, маскреспиратор. Он жив, а значит, жива надежда. Посмотрим. Ментальный нейрошунт, черт, чуть не забыл! Абель нажал замок потайного отделения в шкафу. Тварь мертва, он убил, расчленил ее и засунул в утилизатор, но остались ее братья. Он убьет их всех и улетит с Амои. Вот так. Короткая очередь в двери. За ней кто-то сдавленно вскрикнул. Пит или Энтони — какая разница? Не повезло, бывает. Абель рванул дверь на себя. В гостиной никого, только следы крови. Попал. Он выскочил в коридор и выстрелил не задумываясь. Сидящему на полу возле неподвижного тела охраннику снесло полчерепа. Прыжок в сторону. Кажется, это был Пит. Чем меньше свидетелей, тем больше шансов. Он перешагнул через неподвижное тело. Тварь оказалась права. Жизнь — единственное, за что стоило сражаться в этом гребаном мире. У него получится, он улетит. Возможно, это не фатально и зараза в его крови не успеет размножиться. Он найдет врача... Как же хочется жить! Двери лифта открылись.