Диктатура памяти

Абель прилетел на Амои вчера утром, но пока из номера не выходил и даже с кровати встал, только чтобы позавтракать. ПВ-переход чуть не доконал работающее на последнем издыхании сердце. Медтех космопорта сочувственно покачал головой, крутя в 3-D проекции изображение сбоящего органа, и недвусмысленно намекнул, что обратной дороги, без соответствующего лечения, не пережить. “Клиники Амои - лучшие в галактическом консорциуме, настоятельно рекомендую воспользоваться их услугами”. Дорогой костюм и платиновая кредитка лучше слов говорили, что господину Майеру лечение по карману. Он не возражал. Благосклонно кивнул, поблагодарив за совет и оказанную помощь. Давно ожидаемая встреча была назначена на завтра, на середину дня, и пропустить или переносить ее отчаянно не хотелось. Заранее заказанный аэрокар с автопилотом вез в отель, а статус пассажира позволял беспрепятственно рассматривать город с птичьего полета. Огромный муравейник за двадцать лет, которые он здесь не был, разросся до поистине гигантских размеров. Абель видел города и больше, но все равно удивлялся такому стремительному скачку. Железный город - Танагура - по-прежнему выделялся на фоне нестандартной для мегаполисов такого размера основной застройки. Башни Юпитера и Эос уверенно возвышались над небоскребами, привлекая необычной архитектурой и величием, недвусмысленно давая понять, кому принадлежит власть на этой планете. Абель закрыл глаза. Он ненавидел и этот город, и этот мир. Только мучительное, болезненное чувство безысходности заставило его вернуться сюда. В то место, которое отчаянно хотелось забыть. Еще немного, всего несколько часов… Он приказал себе успокоиться. Не хватало, чтобы сердце опять сбойнуло. Безвкусная таблетка медленно таяла под языком. Хорошо бы этой ночью удалось поспать. По-настоящему, без изматывающих сновидений и резких толчков, выбрасывающих из отключки в реальность. Одна спокойная ночь - это стало бы хорошим подарком, но вряд ли ненавистный мир будет с ним щедрым. Но то ли таблетки оказались “правильными”, то ли перелет его так утомил - в сон Абель провалился почти сразу, как закрыл глаза, и проснулся, на удивление, отдохнувшим. Последние два часа он коротал время до встречи, клацая пульт многоканального голоэкрана, стараясь отвлечься. Аэрокар заказан на два тридцать, пора было собираться. *** Маленькая часовенка почти у входа в парк отчаянно диссонировала размерами и стилем с окружающими ее новыми небоскребами. Она как будто перенеслась сюда из иного мира, строго повторяя стиль своих сестер на других планетах. Небольшой ухоженный сквер пред ней с извилистыми дорожками был пуст. “Частная собственность, вход по приглашению”, но перед Абелем визуально хрупкие, будто хрустальные, ворота, без сомнения, оснащенные камерами слежения и невидимым силовым барьером, беззвучно распахнулись. Высокий рыжеволосый мужчина с тонкими правильными чертами лица и уродливым старым шрамом на щеке ждал его на ступеньках. Легкий вежливый поклон и взмах руки - приглашение: - Добрый день, господин Майер. Сегодня чудесная погода. Не согласитесь ли составить мне компанию? Последние месяцы очень много работы, сложно выделить время для прогулки. Абель сделал пару шагов за силовой барьер, перспектива странным образом сместилась, и теперь он видел, что за часовней начинается парк, полный деревьев с розовыми цветами. - Сакура, - он не смог скрыть приятного удивления. - Зрелище, достойное внимания, - Абель вежливо кивнул. - Здравствуйте, господин Катце. Рад, что смогли найти для меня время, - медленным, прогулочным шагом они двинулись в глубь аллеи. - В этом парке сакура цветет круглый год, господин Майер. Здесь всегда весна, между тем, на Амои глубокая осень, - рыжеволосый украдкой втянул ноздрями воздух, явно наслаждаясь ароматом, которого Абель почему-то не чувствовал. - Модификанты, - догадался тот, с брезгливым сожалением рассматривая тонущие в розовом цвете кроны. - Пресловутые биотехнологии Амои. Подделка. - Вы не ощущаете аромат исключительно по той причине, что настоящая сакура для человека почти не пахнет, господин Майер. А насчет подделки - все относительно, - с легкой улыбкой проронил Катце, задумчиво посмотрев на собеседника. - Для вас это имитация, но лишь потому что я подтвердил вашу догадку. Для нас, родившихся здесь, просто часть жизни. На Амои нет ничего естественнее цветущих круглый год деревьев и зеленой травы даже под снегом. Ее жители не догадываются, что настоящая сакура цветет недолго, и если бы узнали, очень удивились бы непрофессионализму ваших биотехнологов. Согласитесь, желание любоваться красотой постоянно совершенно естественно. Мы ценим разнообразие, и обычно ландшафтные дизайнеры подбирают очередность цветения различных растений. Только не здесь, господин Майер. Здесь круглый год царствует сакура. - Символ быстротечности жизни и бренности бытия? - Абель знал, что на Амои считается невежливым сразу начинать разговор о деле. Сначала принято уделить внимание духовному, но сейчас необходимость соблюдать традицию раздражала. - Скорую смерть цветов этого дерева, действительно, сравнивали с человеческой жизнью, - между тем, пояснил Катце. - В этом парке порядок изменен: стареющий цвет опадает и сменяется свежим, - он осторожно отвел в сторону свисающую над дорожкой тяжелую ветку. В ответ дерево шаловливо осыпало их розовыми лепестками. - Бесполезная красота. Пустоцвет, - Абель снял с плеча почти круглую чешуйку и растер ее между пальцами, превратив в серый влажный комочек, который щелчком отправил в сторону. - Возможно. С точки зрения инопланетного гостя, так оно и есть, - Катце задумчиво улыбнулся только уголками губ. - Красота, не приносящая материальных плодов, служащая исключительно для эстетического удовольствия. Оставьте, господин Майер, что бы вы ни думали по этому поводу, выращивать овощи в городском парке мы не станем. Красота, как единственная истина, олицетворение гармонии и совершенства. Тот, кто создавал эту аллегорию, - он легким жестом руки показал на цветущий парк, - творил не для людей. Вы угадали, здесь действительно скрыт определенный символизм, не совсем привычный, но... Мы с вами вряд ли достигнем взаимопонимания в этом вопросе. Поэтому просто скажите, зачем вы просили о встрече... господин Майер? - Абель Девье. Вы знаете мое настоящее имя. *** - Я уважаю ваше желание сохранить инкогнито, - Катце безразлично пожал плечами. Собеседник его не интересовал. Ясон Минк долгое время игнорировал просьбы этого человека об аудиенции и вдруг согласился. Нет, не на личную встречу. Он послал Катце вместо себя, но и это казалось лишней уступкой. И человек, и тема предстоящей беседы обещали неприятное послевкусие. Катце решил совместить неизбежный, но бессмысленный, по его мнению, разговор с прогулкой. - Инкогнито не для вас, а Служба безопасности была предупреждена заранее. - продолжил господин Девье. - Я не хотел, чтобы о моем визите на Амои узнали бывшие сослуживцы. С некоторых пор их внимание меня напрягает, - Абель явно старался, и ответ не прозвучал агрессивно. - Внешне вы совсем не изменились, господин Катце. Это не комплимент, просто констатация факта. - Возраст на Амои - тоже понятие относительное. - Только для тех, кто предан Танагуре и приносит пользу, - вот теперь обвинительные нотки господину Девье скрыть не удалось. - Так и есть. Но вы, как и раньше, видите только аверс монеты*, - с этим человеком проявлять излишнюю деликатность Катце не собирался. - Такая частичная слепота удобно подтверждает ваши представления об этом мире и…- он на мгновение повернул голову, пристально посмотрев Абелю в глаза, - заблуждения. Вы позволите? - он достал из кармана пачку сигарет. - Есть привычки, от которых избавляться не хочется. - На Амои, как и раньше, у власти элита. Ничего не поменялось, - выдавил Абель. Катце видел, что направление, которое принял разговор, человеку не нравится, но сдержаться или поменять тему он почему-то не пытается. - Люди по-прежнему здесь второй сорт. - И снова это мнение чужака, - Катце бесстрастно пожал плечами. - Людям на Амои, господин Девье, не придет в голову тягаться с элитой. Здесь все слишком хорошо знают, что это невозможно, и только иномирцы, вроде вас, обманутые внешним сходством, пытаются играть подобными противопоставлениями. Он досадливо поморщился. Человек раздражал его, заводил тупой уверенностью в своей правоте. Но вступать в спор было бессмысленно и неинтересно, слишком разные мировоззрения. Элита работоспособней, эффективней и результативней людей. Достаточно это признать, и жить становится просто. Элита немногочисленна, в современных масштабах Амои, контраст численности более чем очевиден. Она занимает ключевые управленческие посты? Ну и прекрасно! У элиты нет толпы голодных родственников, спешащих воспользоваться их высоким положением. Она не пытается скопить тайных богатств, обеспечить детей и внуков, захватить большую власть, усилить влияние, она не требует поклонения и не берет взяток. Элита работает. Какой смысл менять умницу Ясона Минка на Джона-я-самый-пронырливый, который тут же схлестнется со Смитом-я-хитрее всех в борьбе за власть? Система Зейн в отношении людей в глубоком прошлом. У элиты свой мир. Незначительные моменты, ключевые, поворотные точки: Рики, который вернулся к Ясону, чтобы разделить с ним смерть, Ясон, не пожелавший забыть, и господин Ам, с его отчаянным экспериментом над самим собой. Как результат - полная смена парадигм ИскИном. Амои последние годы процветает, и теперь на планете невероятное количество возможностей для думающего человека проявить себя. Лучшие умы стекаются сюда изо всех уголков консорциума. Элита по-прежнему обеспечивает контроль, благополучие экономики и граждан, безопасность, возможность спокойно жить и работать. Это очень удобно. Юпитер, наконец, пришел к нужной модели. Общество без религиозных догм и предрассудков, в котором каждый может проявить себя и занять место в иерархии не по умению расталкивать конкурентов, а согласно способностям и желанию работать. То, чего и добивалась группа “Абис”, колонизировавшая Амои много лет назад. Несколько тысяч представителей элиты на миллиарды людей. Капля в море. Тот же господин Ам, в первую очередь, руководитель Научного департамента, а это такая должность, что только одному Юпитеру известно, как ему удается выкроить время, чтобы самому заниматься исследованиями. Наука Амои - это не только биотехнологии и сопутствующие отрасли, а ученые - народ одаренный, но на редкость склочный, активный и с разнообразными причудами. И слава Юпитеру, что у этой огромной, гиперактивной и разношерстной компании, обосновавшейся на планете, теперь есть свой собственный живой бог, решение которого априори считается максимально приближенным к истине, с которым можно поговорить, если, конечно, предмет беседы его заинтересует, и попросить совета. Господин Ам против такого положения вещей не возражает, но лишний раз авторитетом старается не злоупотреблять и поклонения не одобряет. Кажется, он сам до конца не понимает, почему был “канонизирован”, и как это произошло, но такое положение вещей всех устраивает. Господина Минка это забавляет. Он говорит, люди такие создания, которым нужно во что-то верить. Почему бы и не в непогрешимость Идеального блонди? Население Амои перестало быть однородной биомассой, в новых условиях освоившись даже быстрей, чем элита. Проекты, стройки, программы - жизнь кипит. Недавно ксенобиологи предположили, что планета Океан - соседка Амои в системе Глан - одно большое мыслящее существо, способное к творческому процессу и коммуникации. Теорию выдвинули человеческие ученые, и кажется, она подтверждается. Юпитер очень заинтересовался. До утопии еще далеко, проблем более чем достаточно. Вот, например, петы. Этот вопрос Юпитер пока оставил открытым. Спорный такой вопросик. Если петов не производить, то их просто не станет. А спроси любого из них, что он выберет: жизнь или небытие, и ответ будет однозначным. Теперь петам предоставляли выбор, но большинство, что не удивительно, хотели оставаться петами до тех пор, пока позволяет возраст, и задумывались, как жить дальше, только когда уж совсем припрет. Ничего удивительного. Умственные способности в породных линиях не селекционировали, и к самостоятельной жизни петы адаптировались с трудом, но как-то адаптировались. Утилизироваться никто не спешил. Юпитер теперь купался в задачах и информации: своеобразное счастье для ИскИна. Но для таких, как Абель, все это - оскорбление чувств верующих и попрание прав человека. Вот же беда! Ну не может заведовать финансами на Амои Фреди-что-бы-украсть, а сидит на этом месте Маркус Джейд, страдающий о каждом бесцельно потраченном кайро. Какая несправедливость и нарушение демократических норм! Катце задумчиво посмотрел на хмурого, пытающегося подобрать слова возражения Абеля. - Не стоит, господин Девье. Я знаю наперед все, что вы хотите мне сказать, не тратьте время. Элита существует, она работает и живет по своим законам. И ни у кого не возникает идеи оспаривать ее права и превосходство в вопросах организации. Вам будет проще, если станете считать, что амойцы имеют альтернативную логику и склад ума. Это примирит вас с нашей действительностью, - Катце докурил и, потушив окурок о пачку, сунул его туда же. Разговор ему наскучил. Очень хотелось остановиться и переспросить, зачем господин Девье искал встречи. Лет двадцать назад, возможно, он так бы и поступил. Поэтому Катце сегодняшний будет ждать так долго, как понадобится, позволив себе небольшой намек - украдкой посмотреть на часы. Абель понял его правильно: - Я вернулся на Амои за своими воспоминаниями, господин Катце. Тогда мне сказали, что длительное перенапряжение вызвало нервный срыв и буйное помешательство. Это уберегло меня от тюрьмы. Больше года я лечился в закрытой клинике на Кассандре. Не знаю, чего было больше в этом: терапии или попыток получить забытую мной информацию. Друзья пытались помочь мне, и только поэтому я не был списан в тираж и не закрыт пожизненно в комнате с мягкими стенами. Перевод на кабинетную работу, на которой я долго не задержался... Будущее выглядело бесцельно. Старые друзья меня пугали, а новых я не приобрел. Мне сказали, большая часть моих воспоминаний - ложная память. Специалистам Амои пришлось сделать это, чтобы избежать полного распада личности. Так ли это? Я не знаю. Вы не представляете, что это такое: бесконечные блуждания в лабиринтах памяти без понимания, что из этого есть реальность. Не буду рассказывать, как я провел годы в попытках вспомнить себя. Каким я был, господин Катце? Вы знаете? - голос Девье сорвался. Нелогично. Этот человек, когда-то сознательно отказавшийся от части себя, теперь хотел знать. Зачем? Прежний Абель ушел навсегда, а новый… Неужели так и не родился? - Вы были… жестким, бескомпромиссным, целеустремленным, пугающе уверенным в своей правоте и праве, в оправданности своих поступков. Вы не сильно изменились, - Катце грустно улыбнулся. - Господин Ам не был с вами жесток. Несколько забытых моментов из жизни, капля сомнений - вот и все, что вы увезли с Амои, - теперь, через много лет, Катце понял, почему Ясон Минк приказал ему присутствовать при последнем разговоре Девье с Раулем. - Все остальное, чем бы оно ни было - это вы сами. Но теория господина Ама подтвердилась. Даже минимальные манипуляции с сознанием вызывают изменения всей личности. И чем сложнее личность, тем фатальней последствия. - Я убийца, господин Катце? Я убил блонди? - Девье наконец задал интересовавший его вопрос. Вот так, в лоб, даже не попытавшись облечь в деликатную форму. - Я тоже много кем был и неизвестно кем стану. Мы меняем мир, и мир меняет нас, - тихо ответил Катце. - Но он жив! Господин Ам жив. - Вы жалеете об этом? - Не знаю. Тонкий горьковатый запах плыл над сквером, успокаивая и убаюкивая, но этот человек не улавливал его. - Вы знаете, где похоронен преподобный? Гай, - вопрос прозвучал неуместно и слишком неожиданно. - У него есть… место упокоения? - Не знаю, - резко. Он ответил слишком резко. Но здесь и сейчас, в этом парке, слышать про Гая Катце не хотел. - Решение принимал Ясон Минк, мне ничего не известно. - Они любовники? - вопрос опять прозвучал неуместно, заставив напрячься. - Тоже не знаю, господин Девье. - Вы лжете. Вам следовало бы выказать удивление и спросить: “Кто?” Катце сжал челюсти. Объяснять инопланетнику, что он сказал ровно столько, сколько хотел, было нелепо. - Вы правая рука Ясона Минка и не можете не знать. - Ясон Минк много работает, - Катце позволил себе легкую улыбку. - У него много дел и проектов, требующих внимания. Господин Ам… Ему по-прежнему интересно жить. В мире столько неразгаданных тайн и загадок! Блонди - не люди, Абель. Не стоит совершать старую ошибку, пытаться подгонять элиту под человеческие стандарты. И все же, в них много от людей, - этот человек удивлял.. Он действительно пытался понять, но что-то мешало сделать ему последний, необходимый для этого шаг. - Одно могу сказать вам точно. Ясон Минк не забыл Рики. Для блонди такое невозможно. На месте этого парка раньше находились развалины старой шахты Дана-Бан. Господин Минк иногда бывает здесь. Всегда в одиночестве он гуляет по аллеям, оставив сопровождение снаружи. - Он... молится? - взгляд Девье на мгновение стал хищным. - Молится? - скрыть недоумение не получилось. - Не думаю. Он вспоминает. Господин Минк иногда позволяет себе почувствовать боль и ощутить… тоску. Но это только моя субъективная оценка. Понимаете? - Да. Наверное, я понимаю, - Абель задумчиво смотрел куда-то в невидимое. - Как вы думаете, он счастлив? Катце задумался. Что вкладывает этот человек в понятие “счастье?” Вряд ли то же самое, что Консул Минк. - Да, он счастлив, - самый простой ответ иногда самый правильный. - А вы? - “На свете счастья нет, но есть покой и воля” - так сказал один очень древний поэт, - Катце отвернулся. Ничего не объяснить. Две реальности, между ними пустота, непреодолимая пропасть. - Вы, люди, назвали бы это счастьем. Девье остановился и удивленно посмотрел на собеседника. Повисло молчание. - Этот парк спроектировал господин Минк? - наконец решился Абель. - Нет. Это проект господина Ама. Он создал его для господина Минка и подарил ему, но сам никогда не бывает здесь. - Зачем? Я не понимаю, - человек снова выглядел растерянным. - В знак уважения к его памяти и чувствам. - И все равно, я не понимаю. - Возможно, когда-нибудь позже… - Катце сказал все, что нужно. Беседу было пора заканчивать. - Если захотите снова стать прежним - сообщите мне, Абель. Господин Ам научился прощать. Только в этот раз хорошенько подумайте, хотите ли вы этого действительно. Желаю вам тоже обрести покой и научиться жить сегодня. Поверьте, что будет завтра - не знает никто, даже элита. Надеюсь, мы больше не увидимся, - он коротко поклонился, сообщая этим об окончании аудиенции. *** Абель бесцельно шел по многолюдной улице Мидаса, на автомате избегая столкновений с суетливыми туристами. Прямо, все время прямо. “Бескомпромиссный, целеустремленный”, - он так и не смог собрать себя из кусков. Видит бог, пытался, но не преуспел. Он много молился. Почему-то тогда это казалось самым правильным, самым безопасным и нужным. Вера не позволила ему сделать тот последний шаг, который так хотелось пройти. Может быть, зря? Он боялся себя прежнего и не мог справиться с собой настоящим. Привычный мир рухнул, а новый не принимал его с грузом воспоминаний, из которых никак не удавалось вычленить реальность. Абель видел себя как будто со стороны. Маленький человек, мозг которого пошел в разнос и отчаянно не желал соглашаться с тем, что знал о своем прошлом. Ему сказали, это был острый психоз. Пусть так. Но в памяти раз за разом всплывали полустертые кадры. Его рука, сжимающая пистолет, и зеленые глаза. Ждущие, со странным интересом, не мигая, смотрящие в упор. Палец нажимает спусковой крючок. Он помнил. Он убил. Ему сказали, что это стойкая галлюцинация, никакого убийства не было. Они и сами верили в это, ведь блонди был жив, и Абелю безумно хотелось поверить им, согласиться, но не получалось. Происходящее вокруг больше не интересовало и не волновало. События скользили мимо вереницей безликих кадров. Конгрегация снова шагнула в объятия официальной церкви, потеряв своих прежних руководителей и став тем, кем была много столетий - защитником и цепным псом у престола Творца. На закрытый процесс, который прошел для Абеля, как во сне, и где он выступал то ли свидетелем, то ли вещественным доказательством, со стороны Амои прилетел только этот странный человек. Катце. Поверенный Консула Минка, он большей частью молчал и слушал, подтверждая своим присутствием негласный союз Верховного престола с Амои. Обвинений Абелю не предъявили. Раскаявшийся отступник и убийца поневоле - просто символ опасности противостояния внутри церкви, душевнобольной. Он был никому не интересен. “Пастор Элай перед смертью простил вас”, - все, что холодно бросил ему тогда мужчина со шрамом на щеке. А потом отвернулся и отошел. За весь долгий процесс - несколько недель - больше на Абеля он не посмотрел ни разу. Через год Девье ушел с работы, бросил все, что когда-то было смыслом жизни, а теперь пугало, вызывало отвращение или казалось бессмыслицей. Вернуть утраченные звенья, что-то важное, что он знал, но забыл, казалось теперь единственно важным. Иштван и Курт давно мертвы - двое из тройки прилетевших тогда на Амои, боевики не в счет. Их всех убила тварь, он был в этом уверен, но не помнил ни как это произошло, ни где. Про план инквизиции, целью которого было вывезти с Амои главного биотехнолога, ему рассказали и не раз: ощущение, что читаешь книгу или слушаешь историю, происходившую с кем-то другим. Специалисты копались в его мозгах долго и тщательно, ничего не добились и, наконец, оставили в покое. Никаких следов. Стало понятно, что рассчитывать можно только на себя. Видеокадры программ новостей с Амои, где иногда мелькала тварь, он затер до дыр. Рауль Ам, блонди, знаменитый ученый, биотехнолог - тот, кто стал главным героем его ночных кошмаров. Успешный, всегда спокойный и немногословный, вечно юный и прекрасный бог Амои. Еще немного и, чего доброго, ему начнут возносить молитвы. А если бы знали то, что сейчас знает Абель: твари умеют воскресать из мертвых, желающих встать на колени нашлось бы предостаточно. Новому миру нужны новые боги, и если все в нем создано Творцом… Абель гнал от себя крамольные мысли и смотрел. Рауль Ам. Очень часто рядом с Ясоном Минком. Абель подмечал, жадно фиксировал каждый взгляд, каждый жест, которым украдкой обменивались эти двое. Едва заметная улыбка, лишняя интонация, рука в перчатке на предплечье - ничего особенного для стороннего взгляда: ”Пресс-конференция закончена. Идемте, господин Ам.” Для опытного, долгие годы изучавшего тварей наблюдателя слишком интимно, предельно ясно. Сознание отказывалось верить, глаза не могли ошибаться. Это было отвратительно и неправильно. Это было невыносимо, но он смотрел . Еще и еще раз… Ничто человеческое… а люди - творения Единого. Неужели он ошибался столько лет? Какая теперь разница? Какое ему дело до этих двоих? Им вот до него точно уж никакого. Но он продолжал и продолжал, и продолжал собственные мучения. До бесконечности. Однажды ночью Абель не выдержал добровольной пытки, уничтожил все файлы, в тщетной попытке забыть. Вскоре он купил билет до Ригеля-4. Новая жизнь, новая цель, новое служение. Выпрошенная почти на коленях миссия Церкви на планете с такими условиями, где выживание было единственной целью переселенцев. Здесь пригодились его знания медицины и опыт военного. Пять лет ада, крови и боли. Он не хотел говорить этим людям о боге, не считал, что теперь имеет право, но обстоятельства сложились странно, и он стал делать то, о чем никогда и не помышлял - проповедывать. Эти люди нуждались в словах утешения и поддержки. Абель говорил от имени Всевышнего, которого так и не обрел. А потом молился и просил прощения за дерзость, за собственное неверие и гордыню. Пять лет он засыпал мертвым сном там, где валила с ног усталость, и странные сновидения милосердно оставили его в покое. Потом все закончилось, пришлось улететь. Сердце, не выдержавшее нагрузок, стало сбоить, и однажды он пришел в себя на борту шаттла, улетавшего прочь от негостеприимной планеты. Оказывается, он незаметно обзавелся друзьями, которые не смирились с его желанием подохнуть, и сделали выбор за него. “Мы будем помнить тебя, но ты должен жить”. Он жил и выздоравливал, силы медленно возвращались в истерзанное тело, но с ними вернулись и сны. Поэтому дальше были Бакура и Катарсис - такие же забытые богом миры, где он жил, а не спал, чувствовал себя человеком, а не игрушкой в руках мироздания. На Катарсисе его настигло известие, что умер отец, а он стал очень богатым человеком. Единственное чувство, которое Абель тогда испытал, это недоумение. С семьей он связей давно не поддерживал. Деньги понадобились позже, когда здоровье снова напомнило о себе в полной мере. Пришлось возвращаться на Этту, где ждала встреча со старым кошмаром. К психотерапевтам он не обращался. Вряд ли они смогли бы помочь ему, да и копаться в мозгах он больше не позволил бы никому. Личной жизни, считай, не было. Первые годы после возвращения с Амои он пытался. Мужчины и женщины, чаще мужчины. Но секс не приносил ни удовольствия, ни разрядки. Он как будто смотрел порнографический фильм с неприятными актерами, испытывая острое желание нажать кнопку “выкл.” Со временем мучения прекратились - плоть оставила его разум в покое. Товарищи с Ригеля считали его чуть ли не святым. Объяснять что-либо не хотелось, Абель ненавидел, когда его жалеют, и боялся разочаровать тех, кто искал в нем опору. Шесть раз он пытался получить визу на Амои, но Служба безопасности отклоняла запросы. Ничего удивительного. И вот через двадцать лет он внезапно получил разрешение, которого уже не ждал. Вопрос воспользоваться им или нет, даже не возник. Абель летел на Амои, интуитивно зная, что обратный билет не понадобится. Это его последнее путешествие, он не ошибся. Зеленые глаза из его кошмара и между ними темное пятнышко - все оказалось правдой. Сегодняшняя встреча подтвердила: теперь господину Аму надоела сломанная игрушка, он готов дать ей свободу. Сердце снова напомнило о себе глухой тянущей болью, улица перед глазами закачалась и поплыла куда-то в сторону. Боясь упасть, Абель опустился на парапет возле причудливого фонтана и достал из кармана коробочку с таблетками. Снова стать прежним… Хочет ли он этого действительно? Старые друзья, новые амбициозные планы... Чего он так неистово добивался? Зачем? Он не хотел выбирать. Пальцы разжались. Абель смотрел, как падает и медленно катится по тротуару его жизнь. Все эти годы он искал Бога. В душных церквушках и величественных храмах, в далеких и близких мирах, в себе и в каждом, кого встречал на пути. Бесполезно. Тому, кто не умеет прощать даже самого себя, отказано в прощении небес, и в этом есть высшая справедливость. Синее небо над головой беззвучно треснуло миллионом хрустящих осколков и потухло, даря мгновенное облегчение.Больше не надо выбирать. *** Дежурство выдалось спокойное. Одно плевое столкновение аэрокаров (компенсации выплатят страховые компании, им пришлось только зафиксировать факт аварии и внести данные в компьютер) и драка в кафе, которая закончилась к тому моменту, когда они подъехали. Опять научники. Не сошлись в вопросе учета какой-то переменной при взаимодействии пространственных полей. Естественно: драться не умеют, больше крика и ругани, а пара синяков - не в счет. Мэт посчитал, что достаточно предупреждения и занесения данных федеральных карт в компьютер. Еще раз попытаются решать проблему кулаками - и заплатят штраф. Вот пока и все. Время было обеденное. Напарника Мэт спрашивать не стал - когда это было, чтобы Данте отказался перекусить? - и свернул к кафе со знакомой вывеской. Он сделал и оплатил заказ на драйве, не выходя из аэрокара, и продолжил ненадолго прерванный рассказ: -... а я ей говорю: “Лучше займитесь кем-то другим, мэм. Мы, Стайни, служим в полиции. Точка. И не надо мне ваших дурацких тестов. Мой отец и мой дед, мама и все бабушки с прабабками. И плевать мне, что теперь можно выбирать. Я уже выбрал”, - Мэт опустил стекло, забрал в окошке выдачи заказанный кофе с бутербродами и медленно тронул аэрокар, отъезжая на парковку. - Правильно, - согласился широкоплечий и смуглый Данте. Данте - друг детства, сын папиного сослуживца, вырос мускулистым великаном с квадратной челюстью и небесно-голубыми глазами - мечта всех девушек в их квартале. Он носил вьющиеся крупными кольцами волосы до плеч, как подозревал Мэт, чтобы, не дай Юпитер, не спутали с всегда коротко стриженными даркменами. Рядом с ним тонкокостный и жилистый Мэт, хоть и были друзья одного роста, казался недомерком. Данте осторожно, чтобы не сыпались крошки, развернул упаковку своего обеда и впился в бутерброд с рыбным стейком белыми крепкими зубами: - И какого она пристала именно к тебе? - спросил, едва прожевав первый кусок. - Этим ребятам из “Свободного выбора” что, делать нечего? Если бы с самого начала - хоть какая-то логика, а так, в конце обучения, после экзаменов и стажировок?! Они что нас, за идиотов держат? Помню, в первый год, как только разрешили профессию самим выбирать, было несколько желающих на первом курсе. Ну ушли. Через год, один хер, все назад вернулись. - Известный факт. Полицейским родился - полицейским сдохнешь, а если уйдешь - как будто ногу или руку отпилили - так говорят, кто пробовал, - обстоятельно кивнул Мэт. - Только тут в другом дело, оказалось. Слушай дальше, - он размешал пластиковой палочкой сахар в стаканчике. -- Отбрил я ее, значит, вежливо, думал, отстанет. Не тут-то было! А почему, - говорит, - джунсо, у вас невеста не по собственному выбору, а та, что генетический отдел вам подобрал? А? Есть, - говорит, - подозрение, что на вас оказывает давление ваша семья, а если точнее, то ваш отец - кейши Ивон Стайни. Если такое дело, то мы готовы оказать вам помощь и содействие, не ломайте свою судьбу, ла-ла-ла и в таком духе текста еще минут на пять. - Ах, во-от в чем дело! - весело хохотнул Данте. - Так дядя Ивон оказывается у нас злодей! - Ага. Деспот и семейный тиран! - оскалился Мэт. - А я ей: “Никто на меня не давит. А невеста, извините, мэм, - это личное”. Как бы открытым текстом: “Не ваше дело” сказал. ”Вы вон, в Гардиан лучше едьте, там вам работы непочатый край с определением будущей профессии и жизненного пути. Или петов расспрашивайте. Это они не понимают, чего в жизни хотят, а мы, Стайни, сами решим, что нам надо и правильно. Только вам этого не понять, вы же инопланетница, с Деметры”. Она удивилась: “ Как, - говорит, - вы узнали? У меня же акцента совсем нет и одежда…” - Мэт снова рассмеялся: - “Узнал,- отвечаю, - мэм. Я же предупреждал: мы, Стайни, потомственно в полиции служим. А с невестой со своей я сначала для интереса встретился, многие так делают. Любопытно стало, что там для меня в службе генконтроля подобрали. Раз встретился, два, а потом понял, что лучше нее нет для меня на этом свете. Вот так.” - Ну да, - опять согласился Данте, - в службе генконтроля не дураки сидят. Они же по психотипам, по приоритету интересов подбирают, вкусы там, взгляды, мозги чтобы в одинаковом ритме. Я вот, со своей тоже встретиться договорился. Вдруг что и выгорит? Пора остепеняться, карьеру делать. Надоело из постели в постель прыгать. - И кто у тебя? - Энни Дойл. Из отдела оперативно-розыскной информации. - Рыжая! - Откуда знаешь? - подозрительно прищурился Данте. - Так Дойлы все рыжие, - хмыкнул Мэт и, допив кофе, смял стаканчик. - Стойкая, проверенная генетическая линия. И дети, если срастется, у тебя тоже рыжие и белокожие будут. - Рыжие - это неплохо, - задумчиво почесал подбородок Данте. - Рыжие мне нравятся. Попробую. Она тоже не против, а разбежаться всегда успеем. - Попробуйте. Рация тревожно пискнула огоньком экстренного вызова. Мэт потянул бегунок настройки и прослушал сообщение: - Туристу стало плохо, мы ближе всех. Поехали. Высокий мужчина неподвижно лежал на земле возле фонтана. Хищное, бледное до синевы лицо, глаза закрыты. Дорогая одежда - человек явно не из бедных и даже не среднего достатка. Возле него уже собралась небольшая толпа зевак. - Твою ж мать! Да он, кажись, помер! - Данте быстро подошел к телу, присел на корточки и приложил два пальца, средний и указательный, к сонной артерии. - Живой, - он быстро поднялся. - Ну и слава Юпитеру! Мэт облегчение напарника понимал: труп в первое патрулирование - плохая примета, всем известно: - Кто позвонил в службу спасения? - он оглядел притихших зевак. - Его священник первым заметил, - быстро объяснил мужчина лет тридцати в длинном белом фартуке поверх такого же белого комбинезона, - явно бывший пет, а теперь продавец из ларька “Амойские деликатесы”, расположившегося в паре метров от фонтана. - Знаете, офицер, из этих, двинутых, прилетают к нам иногда. Волосы, как у элиты, только темно-русые. Молодой. Если бы не одежда, то монгрел-монгрелом. Я вижу - этот упал. Пока туда-сюда, пока вышел и ларек закрыл, смотрю - этот лежит, а тот звонит. Ага. Сначала коробочку с земли подобрал, которую этот уронил, - бывший пет снова ткнул пальцем в лежащее тело. - Таблетку вынул, пальцами раздавил и в рот ему засунул. Говорит: “Каждому свой срок, а этот поживет пока. Есть, говорит, у него время подумать над чем .” Как-то так сказал. Очень странный. - Они, инопланетники, все слегка с придурью, - в тон ему согласился Данте, склоняясь над телом. Аэромобиль медицинской службы уже завис над перекрестком, ища место для посадки. - Не хотите крабстовых дольчиков, офицер? - вдруг предложил Мэту продавец деликатесов . - Крабсты отнерестились два месяца назад, сейчас вылов. Так что, не из заморозки делаем. Свежак! - Спасибо, может быть, позже, - вежливо отказался Мэт и на автомате заметил, что продавец расстроился. Парень явно свою работу любил. Ну, а что такого? Кому-то преступников ловить, а кому-то Амойские деликатесы продавать. У каждого свое счастье. - Узнаешь? - Данте внимательно рассматривал лицо лежащего на тротуаре мужчины. - Само собой, - Мэт, быстро набрав запрос в перкоме, отправил его в отдел виз и регистрации Службы безопасности. - Абель Девье, он же Абе Сангве собственной персоной, хоть и постарел, - память у полицейских была феноменальной - результат длительной селекции по этому признаку - и картотеки не надо. Но с этим типом - особый случай. Даром, что событиям, без малого, лет двадцать. Историю “приключений” на Амои господина Девье и его покойного любовника преподавали в академии. Захочешь - не забудешь. А брал этого типа как раз папа, поэтому Мэт знал все подробности и вынес из случившегося важный урок: по возможности обходить элиту десятой дорогой. Они ребята замечательные, но лучше без особой надобности не пересекаться. Джунсо опустился на колени, натянул перчатки - толщина всего один молекулярный слой, практически не снижают чувствительности, - пальцы ловко ощупали тело, не сдвинув ни на сантиметр, и уже через несколько мгновений он рассматривал федеральную карту господина Девье, выписанную почему-то на имя Августа Майера. Пришлось считать сканером отпечаток большого пальца, сверить данные - все совпадает - и отправить в Службу безопасности еще один запрос. Вот в такие моменты и пожалеешь, что отменили чипы индивидуальной регистрации. Оно конечно правильно и удобно, что теперь нет ограничений на передвижение между районами, но если бы спросили Мэта, он бы ответил, что в старых правилах тоже много хорошего. Чипы вполне можно было бы и оставить. Только вирус из них убрать. Потому что федеральные карты проще подделать, да и не все их с собой носят. Особенно граждане не заморачиваются. Данте уже взял экспресс-тест крови из пальца у “господина Майера” и теперь поднес к его рту датчик газоанализатора. Ну и прекрасно. Тогда Мэт займется остальным. Он еще раз внимательно осмотрел тело и содержимое карманов. Коммуникатор - это потом, Мэт упаковал его в спецпленку. Карта отеля - ничего себе! Дорогой костюм намекал, что господин Девье не бедствует, но одежда - дело не верное, а вот номер за такие бешенные карио мог позволить себе только очень состоятельный человек. Парковочная карта… Ага, сам аэрокар не пилотирует, пользуется услугами автоперевозчиков, но водить умеет, это Мэт знал из старой сводки. Значит, не любит, или, что более вероятно, не позволяет здоровье: боится неожиданно отрубиться за штурвалом. Последний раз господин Девье воспользовался услугами перевозчика… два часа назад и вышел из аэрокара… Ну да! Деловой костюм, небольшой почти пустой мессенджер, плотно затянутый галстук - мужчина явно пытался ослабить узел, когда ему стало плохо, и дергал рукой ворот рубашки. Он шел с деловой встречи, и район, где она проходила, приблизительно известен, а чтобы уточнить… Ну вот, лепесток сакуры, застрявший между воротом пиджака и рубашки - подлянки именно в таком духе Мэт и ожидал. Где в сравнительно недавно отстроенном новом районе номер двенадцать в это время года цветет сакура, знали все. Почему Абель не вызвал аэрокар? Был расстроен или просто взволнован? Хотел прогуляться и подумать? По приблизительным подсчетам, он шел минут тридцать. Довольно много, скорее всего, предположения правильные: результат встречи вызвал такие переживания, что думать, сидя за столиком в кафе или откинувшись в кресле аэрокара, не получалось. Мэт включил тонкое чутье - одно из многочисленных умений, которыми гордились потомственные полицейские, и осторожно втянул воздух. Говорят, на планетах содружества для этого используют специально обученных собак. Глупость. Собаки же разговаривать не умеют, как их понимать? Вот, например, господин Девье: к собственному запаху примешивается химический, совпадающий с запахом таблеток в коробочке. И еще один: резкий и неприятный для тонкого чутья и, в то же время, дорогой, горьковато - холодный аромат безразличия к сексу - именно с таким букетом господин Абель подобрал себе туалетную воду. Этому их тоже учили: по парфюмам, которые выбирают люди, можно узнать очень даже много полезного. Интересно было бы проверить, правильны ли выводы… Но сейчас это не первостепенно. Важнее другие запахи, те, которыми поделился с господином Девье его недавний собеседник, и, в первую очередь… Мэт еще раз внимательно осмотрел пальцы обеих рук так и не приходящего в сознание мужчины. Нет, не ошибся, не курит. Значит, курил тот, другой. Вот и ответ, но Мэту он совсем не нравился. Известно, что парк с вечно цветущей сакурой использует для прогулок и конфиденциальных встреч только элита… и еще один человек, или не совсем человек - на этот счет ходили разные слухи. И вот он как раз курил именно такие сигареты - легкий аромат шелаха в Лаорийском табаке. Дело почти раскрыто, поздравляю вас, Мэт Стайни. Только почему-то нихрена от этого не радостно. - Все чисто, - выводы Данте оказались как нельзя кстати. - Обычный инфаркт, никаких намеков на отравляющие вещества или другие сторонние воздействия. - Фух, - Мэт позволил себе расслабиться, и тут же тренькнул сигнал перкома - пришел ответ на его запросы. - Виза тоже легальная. Подписана лично господином Доминой. Уверен, Служба безопасности в курсе, кто к нам прилетел. Просто парню не повезло. На все выяснения у них ушло едва ли минут пять, рапорт составлять будет дольше. Мэт мысленно поздравил себя с успешным завершением расследования и набрал номер диспетчера участка. Нет. Он нажал отбой и тут же новый номер - правильней позвонить кейши. А папа пусть сам разбирается, кому сообщать о случившемся: Маркусу Ольсену, господину Домине или позвонить господину Катце. - Вы закончили, офицер? - не очень дружелюбно поинтересовался медтех, за спиной которого замерли дроиды-санитары с гравиносилками. - Тогда отойдите. Мэт молча выполнил просьбу, отправил отцу на комп все необходимые данные и подошел к палатке “Амойские деликатесы”. - Давай две порции крабстов с нудовыми булочками! Сладкими, - он протянул продавцу карточку. - Отличный выбор! - неподдельно обрадовался бывший пет. - Слушай, а где священник-то? Который первый подошел? - А не знаю, - пожал плечами парень. - Ушел или в аэрокар сел. Я отвлекся. Вот был - смотрю, а уже и нету. - Ну и рагон с ним, - Мэт принюхался: крабсты, действительно, были свежими. А что Девье живой - это хорошо, и спасибо доброму человеку, не прошел мимо. Хороший знак. Все знают: если в первое патрулирование сладится, значит и дальше везти будет - примета надежная. Отец в это верит, дед верит и бабуля тоже, а значит, так оно и есть. ____________________________________ аверс* - сторона монеты с изображением государственного герба.