Диктатура памяти

- Я знал, - подтвердил Ясон его догадку, - Юпитер не вмешается в ситуацию с Рики, но, на всякий случай, все-таки контролировал показатели собственной функциональности. - Твоя работоспособность и результативность рядом с монгрелом, действительно, возросли. - Секс, Рауль, приятный способ добиться согласия между разумом и телом, - назидательно пояснил Ясон и хитро улыбнулся. Он отпил из бокала, вторая рука, между тем, скользнула вперед, пальцы бережно коснулись запястья. Рауль непроизвольно вздрогнул. Вот оно. То, чего ждал теперь уже совершенно осознанно, хотел и боялся. - А ты? - тут же мягко поменял тему Ясон, ставя пустой бокал на стол. - Как изменился за последние годы господин Ам? - Я, судя по всему, оказался редким занудой, - усмехнулся Рауль, не отводя взгляд. - Любопытный, склонный к рискованным предприятиям, упорный, целеустремленный... Ты так и остался Идеальным блонди, - Ясон, сообразив, что из его положения дотянуться до собеседника едва получается, быстро поднялся, подвинул кресло ближе, снял перчатки и тут же снова завладел кистью руки Рауля. Ушло у него на это едва ли несколько секунд. - Я эгоист, Ясон, законченный и бескомпромиссный. Ты не сможешь забыть Рики, - руку Рауль не вырвал, но какая разница? - тем не менее, я осознаю способность мыслящего существа, особенно такого многозадачного, как блонди, любить двоих - каждого по-своему. Отрицание этого - шаг к моногамии, но она атавизм даже для вида homo sapiens. Блонди не умеют забывать, но они и не склонны идеализировать ушедших и отношения с ними, игнорируя недостатки. Я не знаю, как поступить. - Ты прав, - задумчиво согласился Ясон. Его пальцы осторожно спустили мягкий раструб перчатки Рауля и, ловко скользнув под рукав, погладили кожу. - Я не смогу ни забыть, ни убедить тебя в том, что не ищу замены. Тем не менее, это так. Рики невозможно заменить, но ты - это ты. Совсем другое. Еще одна часть моей души, расстаться с которой я не могу и не хочу. Вы несопоставимы и несравнимы, слишком разные, никаких совпадений. И не ищи в моих словах и поступках рациональности. Теперь я не всегда понимаю их сам. Тогда на транспортнике… Я не только видел твоими глазами, чувствовал твоим телом, я слышал твои мысли. - Юпитер допустил... Я не знал, - Рауль растерялся: о том, что ИскИн позволит Ясону слушать его, он не догадывался. - Создатель просто выжал из ситуации все возможное: ты - единственный в этом мире, к кому у меня сохранялась сильная привязанность, - Ясон решительно сдернул с его руки перчатку и, потянув на себя, прижал пальцы к щеке. Рауль замер. Прикосновение волновало и доставляло особенное, ни с чем не сравнимое удовольствие. И он смело прижался к щеке всей ладонью, испытывая необъяснимый восторг и трепет: - Я растерян, не могу оценить свое отношение, - признался он. - Мысли - это слишком личное. - Видеть все, чувствовать и не иметь возможности ничего предпринять, - прошептал Ясон. - Ты не представляешь себе… Паника, безысходность, отчаяние. Я думал, что самое страшное в этой жизни уже испытал, мне больше нечего терять, но все оказалось иначе. - Юпитер просто… Ты прав, я подставился, - прошептал Рауль. Ясон на мгновение крепко, до боли сжал его пальцы, но тут же, спохватившись, ослабил хватку: - Не хочу, чтобы ты жалел. Для меня это стало поворотным моментом. Я вдруг понял, что, замкнувшись в своем мире, чуть не совершил вторую не менее ужасную ошибку. Пусть на себя мне было наплевать, но я чуть не потерял тебя. - Нравственные терзания правомерны, когда поступок совершен сознательно, - быстро проговорил Рауль, и медленно протянув руку, сделал то, чего так хотелось - осторожно коснулся кончиками пальцев бледных губ. Невероятные ощущения. Ясон чуть прикрыл глаза, легко скользнул из кресла на пол, оказавшись на коленях прямо перед Раулем: - В башне Юпитер, когда я стоял над твоим неподвижным телом, не представляешь, как же я терзался, боялся, что Создатель предложит, а ты согласишься... забыть. Нет. Не события последнего дня, а те чувства, что ты испытываешь ко мне, то, о чем я даже не догадывался, но что оказалось таким важным: не просто услышать - твердо знать, что есть кто-то, кому не безразлична судьба Ясона Минка, - он опустил голову на колени Раулю, положив руки ему на бедра, и тот осторожно, а потом смелее зарылся пальцами в светло-золотые пряди. - Одиночество… Восемь лет назад, когда я встретил Рики, это слово было для меня абстракцией. Последние четыре года - единственной реальностью, непрекращающимся вязким кошмаром. *** - Моя первая встреча с Рики в Мидасе... Тогда я мало походил на себя настоящего. Бездушная, но очень работоспособная кукла с ограниченным спектром эмоций и минимальной степенью их выраженности: ровно столько, сколько достаточно для качественного выполнения функции. Монгрел залез в карман туристу, ты поймал его, а я отпустил. Он предложил расплатиться за услугу сексом. Зачем мне такая плата, и почему он был уверен, что я не откажусь? - Ясон поднял голову, но с колен не поднялся, только, соскользнув на бок, чуть откинувшись назад, оперся спиной о столик и продолжил. - Я удивился и, вместе с тем, задался вопросом: смогу ли я доставить сексуальное удовольствие человеку? Исключительно механические действия, просто чтобы посмотреть, каким будет результат. Меня поразила реакция Рики: такая не похожая на поведение петов на случках. Монгрел говорил со мной дерзко, изо всех сил сопротивлялся и, в то же время, отдавался так пылко и яростно, без всяких афродизиаков. Это был странный контраст, непонятные для меня переживания. Они заставили задуматься о том, что я лишен чего-то важного и непостижимого, но очень притягательного. Рики обжег меня. Рана не заживала, саднила и напоминала о себе, маня запретным и поэтому вдвойне привлекательным. Поселившееся в душе сомнение шептало, что рядом - достаточно только протянуть руку, существует другой мир. Яркий и интересный, недоступный. И я не устоял перед соблазном. Сейчас, спустя столько лет, мне удивительно вспоминать, каким я тогда был. Почти дроид, жадно ловящий малейшие вспышки новых ощущений. Чтобы получать их снова и снова, я жестоко провоцировал Рики на эмоциональные встряски, вызывающие в моем сознании слабые отголоски уже собственных эмоций, но как же это было приятно и ново! Тогда я мало думал о самом Рики и о том, во что превращаю его душу. Он просто был живой, и мне хотелось взять это для себя. А вот как это сделать, я не знал. Я не понимал, что подобен человеческому ребенку, из неосознанного интереса повредившему крылья мотыльку, и теперь в отчаяние рыдающему над его тщетными попытками взлететь. Виноват ли ребенок в своей жестокости? У детей есть наставники, готовые, так или иначе, примирить их с реальностью. У меня не было никого, только информационная сеть и множество вопросов. Сеть могла рассказать почти все о человеке, но ни слова об элите, и я отважился спросить Юпитера. Он постарался помочь мне - любая информация для анализа, но самих ответов у него не было, и я растерялся. Ясон прежний теперь вызывает у меня улыбку, но тогда я не понимал, почему ИскИн молчит. Как же так? Создатель не знает, Создателю самому интересно, и он ждет выводов от меня! Но что мог понимать в человеческих эмоциях Юпитер? Вся его информация, так же, как и моя, была почерпнута из инфосети. Ученые группы “Абис” не озадачились или не успели озадачиться изучением эмоциональной сферы Искусственных Интеллектов. Тогда я стал учиться чувствовать сам. Неуклюже и грубо, но как же это было упоительно прекрасно! Я увлекся, а через год усилий пришло понимание, что, если не оставить моего мотылька в покое хотя бы на время, он не взлетит больше никогда. Я отпустил Рики в Керес. В тот год мы часто проводили вечера вместе, Рауль. Ты - Идеальный блонди и я - уже совсем не Ледяной. Я ведь никогда не считал себя сломавшимся или неправильным, найдя оправдание: люди вокруг меня совершают иногда и более странные поступки, а мой мозг все-таки, большей частью, человеческий. Значит, я функционирую в пределах видовой нормы. Теорема доказана. Я анализировал. Молчаливый, жадно наблюдающий за моими потугами Юпитер, замерший тенью за моей спиной, в любой момент был готов подключиться к процессу и не делал этого лишь потому что не знал, чем помочь. Наоборот. С моей помощью он надеялся найти ответы на свои вопросы. Мы много разговаривали с тобой в тот год, Рауль. Эти беседы позволяли мне переключиться и отдохнуть. Постепенно я стал замечать, что осуждение и непонимание в твоих глазах сменяются интересом. Не удивительно: ученый с такой хваткой не мог не заинтересоваться феноменом - блонди, научившимся чувствовать. Пусть навык был и не совершенен, скрыть его уже не всегда получалось, и вскоре я стал ловить себя на мысли, что мне нравится вносить смятение в твою душу. Смотреть, как от легкого намека на наши с Рики отношения на твоих щеках процветает легкий румянец, как ты хмуришь лоб, стараясь понять, что со мной происходит. Правильно ли я поступал? Оценивать я не пытался. Мне было хорошо. Я неосознанно любовался тобой, еще не проснувшимся, томно улыбающимся мне всем телом в сладкой полудреме неведения. Я скучал. По Рики, по безумным ночам и тогда, действительно, искал замену. Но так и не решился. Я опасался навредить тебе, Рауль, не мог разобраться в своих чувствах и боялся утащить в бездну, связав собой. Я держался, считай, год. Но соблазн заполнить возникшую пустоту был слишком велик, желание сделать следующий шаг непреодолимым, и я заставил себя переключиться. Снова схватил за крылья моего мотылька, уже не в состоянии ни сдерживаться, ни терпеть, безжалостно выдернув его из Кереса. И снова Рики сопротивлялся, а я больше не испытывал от этого удовлетворения, только досаду, и не понимал, почему за год все изменилось. Это выводило из себя, и однажды на суаре - помнишь тот вечер? - я заставил Рики страдать физически и унизил его, активировав пет-ринг. Мне казалось, увеличив силу давления, я верну необходимый эффект. Но я ошибался. Когда ночью Рики заснул, сжав в комок измученное тело, я долго лежал без сна, вглядываясь в его расслабленные черты лица. В ту ночь ко мне впервые пришло чувство стыда и понимание: я неправильно обозначаю проблему. Еще почти год, чтобы понять - мне больше не нужно искусственно будоражить сознание, создавая противостояние. Тело постепенно просыпалось и заставляло разум действовать в своих интересах. Оно требовало ласки прикосновений, нежности и внимания. Но Рики не мог дать мне желаемого, и в этом виноват был я сам. Столько чудовищных ошибок - теперь я их видел - сделали его осторожным и недоверчивым. Я мог бы приказать, но новый Ясон совсем не походил на того, которым был почти три года назад. Мне казалось, у нас с Рики в достатке времени, чтобы осторожно все исправить, надо только не спешить. А потом случилось непредвиденное: на Рики в Эос напал фурнитур и чуть не убил. Конечно, я знал, что это не случайность, и впервые ощутил бешеную, почти неконтролируемую ярость. Отключенные камеры наблюдения - это Орфей, задушенный в ночь после нападения преступник - скорее всего, Жильбер. Неожиданно потерявший над собой контроль фурнитур, обвинения Айши... Проводить расследование я не стал. Боялся увидеть в списке виновных твое имя, Рауль. - Оно там было. Ясон медленно кивнул, но ничего не спросил, а продолжил: - После того случая я поселил Рики в Апатии. Наши отношения изменились. Он стал спокойнее, а я, наконец, обрел почву под ногами. Ты удивишься, но, бывало, я приходил в нашу квартиру только чтобы просто заснуть, прижав его к себе, или для короткого разговора за ужином, утром - чтобы вдвоем выпить кофе или недолго прогуляться по ближайшему скверу. Однажды вечером я, погрузившись в приятную нирвану после тяжелого дня и вкусного ужина, попросил Рики расчесать мне волосы. Он удивился, но просьбу выполнил. Я молча наслаждался, закрыв глаза, улавливал легкие движения щетки, и в какой-то момент почувствовал, скорее интуитивно, чем сознательно, что Рики осторожно касается моих волос, украдкой пропуская их между пальцами - ответ, которого я ждал так долго. Незабываемые ощущения. В эту ночь я, наконец, получил то, что, уже думал, невозможно: полноценную сексуальную разрядку. - А до этого? - многое, что рассказывал Ясон, Рауль знал, но это стало откровением. - Нет, - резко, чуть резче, чем нужно для простого ответа бросил тот. - В первые месяцы нашего знакомства - только интерес. Почти полгода лишь слабые искры возбуждения, моя чувственность просыпалась очень медленно. Когда я впервые испытал полноценное желание, то взял Рики грубо и жестко, чуть не искалечив. В тот момент мне было безразлично, что с ним будет, и что своими неумелыми действиями я причиняю боль. Но я не получил разрядки ни в этот вечер, ни потом, хотя часами терзал его тело, заставляя кончать снова и снова. Я жадно смотрел в лицо, искаженное судорогой страсти, отчаянно желая получить то же самое, но сильное возбуждение, терзавшее меня теперь почти постоянно, ничем не разрешалось. До того вечера в Апатии. Он изменил все. Я больше не мог и не хотел ждать, когда Рики добровольно отдастся мне, без принуждения и просьб станет дарить моему телу ласки и чувственную нежность. Страсть полыхала пожаром, мне хотелось увидеть в его глазах взаимность. Муир - сильный афродизиак, тогда это показалось хорошим выходом. Наверное, выглядит эгоистично, но я не мог отказать себе, успокаиваясь тем, что Рики теперь получает еще большее удовольствие от секса. Как долго продолжалось бы это безумие и чем бы закончилось? Я планировал постепенно отменить наркотик, когда Рики привыкнет вести себя в постели, как мне нравилось. Но однажды случилось непредвиденное. Бизоны пришли к нам в квартиру в мое отсутствие. Ревность - самое неприятное, болезненное и ненужное из всех чувств, которое я приобрел очень быстро и так и не научился контролировать. Я заставил Рики вылизывать мои туфли на глазах у монгрелов, активировав пет-ринг и утверждая свою власть. Опять допустил то, что обещал себе не делать ни при каких обстоятельствах. Фактически, принудил выполнить приказ самым примитивным и грубым способом - болевым воздействием. Совершенный блонди, высший среди равных… Этим вечером я понял, что, в сущности, ничем не отличаюсь от обычного человеческого самца, чьи предки тысячелетиями использовали для достижения целей и самоутверждения в стае принцип силы. Меня терзало раскаяние. За поступки, за мысли, за то, что предпочел инстинкт логике и здравому смыслу, снова сорвался. Но больше всего меня мучило другое. Мне казалось, что не боль вынудила Рики выполнить приказ, а страх за этих монгрелов. За примитивных представителей вида, которые даже не понимали, чем рисковали. Это были отвратительные новые чувства. Я и рад бы не испытывать их, но, видимо, все идет в комплекте, - Ясон тяжело вздохнул и через несколько мгновений продолжил, - После этого случая Рики снова замкнулся, а я больше не давал ему муир, опасаясь вызвать серьезные нарушения психики. Все вернулось к прежнему: я владел его телом, но не душой, только перестал мучить его ночи напролет. Это стало ненужным. Ведь теперь я научился в полной мере наслаждаться близостью. Иногда мне даже приходилось сдерживаться и отвлекать себя во время секса, чтобы Рики успел тоже получить удовольствие. Я засыпал счастливым. Он снова работал у Катце. Это было не уступкой, а вынужденной необходимостью, которая вырвала Рики из опасной затяжной депрессии. Прошло несколько месяцев, и все стало налаживаться. Он иногда улыбался мне, отвечал на вопросы, а я, терзаемый чувством вины, становился сдержанней и спокойней, постепенно учась контролировать себя нового. Рики, сначала украдкой, но, со временем, все чаще стал проявлять активность в наших отношениях... Что случилось потом - ты знаешь. Я никогда не был откровенным с ним. Рики не знал про меня почти ничего, а я был слишком самоуверен: выведя его из-под удара Юпитера, а потом и элиты, решил, что больше ему ничего не грозит. Беда пришла оттуда, откуда я не ожидал. Рики погиб, а мой новый мир, который я так неумело, но тщательно строил, рухнул. Оказалось, что я недооценил ни привязанность Рики ко мне, ни свою зависимость от него. Я вряд ли в состоянии дать точное определение тем чувствам, которые испытывал, но его смерть стала для меня катастрофой. Наверное, мой мозг не был готов к такому запредельному давлению отрицательных переживаний. Я полностью потерял способность критически мыслить. Саморазрушение казалось единственным выходом, тем более желанным, что, волею Юпитера, стало недостижимым. В первые месяцы после катастрофы я отчаянно жаждал смерти, несколько раз просил Создателя пересмотреть решение. Тогда он предложил мне выход. Фактическую смерть. Обнуление сознания до базовых позиций. И тут я испытал настоящий ужас. Факт того, что мое тело, которое я наполнил жизнью и теперь так любил, которое дарило мне столько удовольствия, вдруг снова станет не живым придатком к заснувшему мозгу, потеряв душу, вызвал острое неприятие. Я отказался. Хотел жить и помнить, пусть воспоминания и доставляли теперь только нестерпимую боль. Я рассказал это, чтобы ты понял, сколько времени и усилий мне пришлось затратить, чтобы измениться. А ты? Ты прошел этот путь за один день. Ты взломал себя отчаянно и слишком грубо, мой Рауль. Получил результат через боль, заставив тело и мозг вместе искать выход из тупика, в который ты ринулся, не до конца понимая, каким будет результат. - Ясон наклонился вперед и снова завладел его пальцам. - Я желал получить то, что разглядел в тебе, - почти шепнул Рауль. Бессмысленно отрицать. Он хотел не просто понять, что происходит с Ясоном, он хотел испытать это сам. Научиться, попробовать. Еще одна цель, которую не разглядел Юпитер, но о которой так легко догадался Ясон. Она теперь достигнута. Но как же тяжело привести в порядок все, что свалилось на него так неожиданно. Как будто слепой от рождения внезапно прозрел и увидел ранее только осязаемые предметы и лица людей, которые, невидимые, говорили с ним многие годы, просто осознал, что в мире существуют цвета, и насколько сложными бывают формы. Он изменил свой обмен веществ, физиологию, усилив человеческую составляющую, но теперь новые - приобретенные, и старые, ставшие многогранными, эмоции разрывали мозг на части. И Рауль пугался, понимая, что иногда они управляют разумом, а не наоборот, как было раньше. - У тебя были годы и монгрел, - неосознанное смятение отчаянно рвалось из-под контроля. - У меня - ты, в состоянии прострации, и уверенность, что если я не справлюсь, то получу свой личный Дана-Бан, выбраться из которого не выйдет ни у меня, ни у тебя, ни у всей Амои! - владеть собой вдруг снова стало очень сложно. Он понял, что почти кричит, но никак не мог заставить себя успокоиться. Комната перед глазами качнулась. - Возможно, я драматизирую, и от того, что Ясон Минк и Рауль Ам перестали бы существовать в этом мире такими, какими мы есть, он бы стал только лучше, но я не мог, понимаешь! Не мог спокойно ждать, когда что-то, чему я знаю лишь название, само проснется в моей душе, и, может быть, я наконец пойму, что надо делать, чтобы ты пришел в себя и... - Тихо! - Рауль резко замолчал, не подчинившись приказу, а сообразив, что они снова стоят, и Ясон крепко прижимает его к себе, быстро целуя лицо, гладит спину, а сам Рауль, обеими руками вцепившись в его одежду, держится на ногах только потому, что ему не дают упасть. - Тихо! Все позади, ты победил. - О, Создатель! - предметы перед глазами вдруг стали нереально яркими, тихие шорохи лупили по оголившимся нервам острой болью, Рауль понял, что сейчас потеряет сознание. - Вдох - выдох! - шепнул Ясон где-то возле уха. - Все нормально, все скоро пройдет. Резкий выброс адреналина? Рауль смог только кивнуть, хватая воздух открытым ртом. - Садись, выпей вина. Он рухнул в кресло, как будто с высоты небоскреба, и тут же почувствовал в руке что-то прохладное, знакомое на ощупь… бокал, и сделал глоток, потом еще. Сразу ощутимо полегчало. Настолько, что стало возможно снова контролировать себя: - Мне нужно немного времени. Извини. Я говорил, пока у меня не слишком хорошо с управлением. Неконтролируемый гормональный выброс. - Со временем все уравновесится. Рауль скептически поморщился. - Не сомневайся, ты привыкнешь и научишься получать удовольствие от своего нового состояния, - Ясон мягко улыбался. - Если захочешь, даже снова станешь Идеальным блонди. Почти, - как же хорошо, что он рядом. - Я напугал тебя? - Нет. Чего-то подобного я ожидал. - Поговори со мной. Повторная истерика тебе не грозит. Я просто отвлекся, а мозг и тело снова повздорили, контроль восстановлен. Расскажи, как ты себя ощущаешь сейчас, спустя четыре года после смерти твоего монгрела? - Рики. Его звали Рики, - мягко попросил Ясон. - Я восемь лет назад разительно отличался от себя же через год, а между прежним Ясоном и им же через четыре года, огромная пропасть. Но и тот Ясон, каким я ощущал себя после взрыва Дана-Бан, отличается от меня сегодняшнего. В лучшую ли сторону? Я не знаю. Наверное, мои желания снова эгоистичны, и это выглядит слишком по-человечески, но я перестал винить себя в том, что я такой, какой я есть, и снова хочу жить. Хочу чувствовать, прикасаться, получать и дарить, наблюдать, как меняется этот мир, хочу вернуть ему то, что когда-то было так неосмотрительно отнято: право на ошибку, и посмотреть, что будет дальше... И не забывай, я слышал все, о чем ты думал там, на корабле, - продолжил Ясон, вдруг заговорщически понизив голос до шепота и вплетая в него едва заметные интимные нотки, бережно заставляющие переключиться и вынырнуть из омута размышлений и переживаний. - Оказывается, я нравлюсь тебе. Давно. В ответ Рауль нашел силы только тихо застонать. - Ты восхищаешься мной. Тем, что я посмел. Позволить себе и для себя, не боясь осуждения и рискуя вызвать недовольство Создателя. И теперь я знаю, что небезразличен и притягиваю тебя… не просто, как друг. Даже если ты скажешь, что все не так, я уже не поверю. Это согревает. Немного тепла за четыре года пронзительного, ледяного одиночества. Рауль почувствовал, как его внутреннее сдерживаемое пламя взметнулось вверх жадными языками, пожирая остатки сомнений, но все уже было под контролем. - Тебе нравится мое тело, - тихо продолжил Ясон, лукаво заглядывая ему в глаза. Рауль незаметно прикусил губу. Огонь теперь полыхал стихией, и в нем горело все: боль, отчаяние последних лет, опасения и колебания, - и ты хочешь меня, я знаю. А я хочу, чтобы ты был рядом, и мы попробовали… стать еще ближе. Если ты все еще согласен, - Ясон осторожно поймал губами кончики среднего и безымянного пальцев Рауля. - Я очень хочу взять все, что ты, пусть и бессознательно, предложил мне. - Ты дашь мне время? - Нет, - Ясон мягко и обезоруживающе улыбнулся, смягчив отказ и вызвав непроизвольную улыбку в ответ. - Я глава Синдиката, не забывай, расчетливый и коварный политик. Сейчас ты испытываешь чувство вины и несколько дезориентирован… мой Рауль, - теперь синие глаза смотрели с веселым вызовом, пытаясь уловить, какую реакцию произвели последние слова. Дипломат - так и есть, хваткий и ловкий. Всегда таким был, не отступит. - Но существует опасность, - продолжил Ясон, - что завтра Идеальный блонди выспится, придет в себя и передумает. Меня мучает соблазн воспользоваться ситуацией прямо здесь и сейчас. Как думаешь, господин Ам станет отбиваться, если Консул бросится на него и начнет срывать одежды? - Ясон шутил, стараясь успокоить, но, конечно, уловил и яркую вспышку гнева, и растерянность, мелькнувшую в его глазах. - Берегись. Господин Ам - Идеальный блонди, - нервный смех едва удалось сдержать. - Он стукнет своего Консула по голове, а потом скажет, что это была вынужденная нейрокоррекция, - Рауль тщетно старался скрыть растерянность. А правда, что бы он стал делать, если бы… - А если я просто поцелую тебя, мой Рауль? - Ясон тут же, не ожидая ответа, выполнил угрозу, коснувшись губами его щеки, и быстрыми невесомыми поцелуями прочертил дорожку вниз, к шее. - Пожалуйста, не переживай, я буду очень терпелив. Ты проснулся слишком резко. Не хочу, чтобы возникли определенные ассоциативные связки. Поэтому не здесь и не так быстро. - Конечно, ты говоришь о сексе... - Простой и действенный способ достичь гармонии между разумом и чувствами, выплеснуть эмоции. Лучший из тех, что я знаю. Мы оба этого хотим, поэтому предлагаю сократить предисловие… Или перенесем его, сразу перейдем к самому интересному. Ты же не откажешься от такого эксперимента, мой Рауль? - Маловероятно. Ты слишком хорошо меня знаешь, - легкость, с которой прозвучало предложение, сделала легким ответ. - Тогда отель “Агон”. Сегодня вечером. Потом придумаем что-нибудь менее традиционное, но я больше не могу ждать, - теперь Ясон снова сжимал его руки, попеременно касаясь губами пальцев. Как будто боялся, что если отпустит, ослабит напор, то потеряет контроль над ситуацией. Но его действия были очень приятными, Единственным правильным решением казалось не мешать. Зачем портить Ясону удовольствие от маленькой победы, тем более, если она входит в твои планы? Рауль и сам любил выигрывать. Осторожно высвободив пальцы, он одной рукой обнял Ясона, а вторую руку положил ему на затылок. Бледные губы были так близко, что отказать себе в удовольствии поцеловать их он не мог, что тут же и сделал. Ясон, не ожидавший такого натиска, на мгновение замер, широко и удивленно распахнув глаза, но тут же с готовностью ответил, уступая и принимая ласку. - А ты полон сюрпризов, - удивленно прошептал он, когда получил наконец свободу. - Я приду, - серьезно кивнул Рауль после небольшой паузы, неотрывно глядя в синие глаза, - и не сомневайся, возьму все до капли, что ты сможешь мне предложить, и даже то, что пока предложить не готов. Я очень требовательный блонди. Подумай. - Ты идеален, Рауль. Именно то, что мне нужно, - Ясон с сожалением разомкнул объятия. - Я буду считать минуты.