Лечащий моё сердце

      Всё закончилось так же быстро, как и началось. Вихрем пронеслись мимо резкие чувства, рваные, как при штормовом ветре паруса. Ощущения невероятные, крышесносные, оборвались, и потому стали казаться ещё более нереальными. Всё это могло бы быть сном, не чувствуй Немо в своих руках скользкую остывающую жидкость. Сперма, смешанная со слюной Джея. Их первый секс — не спланированный, грязный, скорый. Оба поспешили отдышаться, и, только разойдясь по комнатам, молча, будто чужие, Немо наконец смог дать волю той буре, что зарождалась в нём все эти дни. Лицо Падалеки смотрящее на него из зеркала, цвело сладкой, пошлой и многообещающей улыбкой. Немо включил воду в ванной, звук заполонил собой пустое пространство. Он опёрся руками о раковину и вздохнул глубоко, наполнив лёгкие тёплым влажным воздухом. Затем, опустив взгляд на ладонь, проследил за блестящим узором и тут же с остервенением принялся смывать его, прежде, чем поддался желанию слизать шершавым языком. Хотелось узнать, попробовать, какой он. Не только его рот и губы, но всё тело. Его слюна отдавала кофейной горечью, а сперма… Какой на вкус была она? Немо так и не узнал этого, потому что мыло, пенясь в ладонях, живо смыло следы постыдной связи.       Выйдя в коридор, Немо некоторое время в нерешительности стоял и смотрел через проход, что вёл в гостевую комнату. Он знал, что Джаред ждёт его там. Он чувствовал, проникался этим ожиданием изнутри, наполняясь, как бокал горячим вином. Немо тянуло. Его толкало вперёд, умоляло поддаться нутро, жаждущее ласки от сильных рук человека, к которому он так привязался. Хотелось вновь провести пальцами по мягким спутанными кудрям и шершавой небритой щеке, вцепиться зубами в шею, плечо, под рёбра. Исследовать своего доктора вдоль и поперёк и, распластавшись на кровати, будто звезда, показать всё, что имел, дать всё, что желал дать.       Немо сделал шаг вперёд… ещё один. Сопротивление было в сотни раз сильнее слабости тела, и в тысячи раз слабее зова, который кровью бил по ушам — «иди ко мне, иди ко мне, иди ко мне»… И он пошёл.       Встав перед диваном, на котором Падалеки устроился с комфортом домашнего кота, Немо в растерянности смотрел, но не видел. Поволока перед глазами была мутной, как речная вода. С чёлки и ресниц падали и стекали по груди капли, он чувствовал их прохладу и был благодарен за то, что они остужали пыл, накатывающий с новой силой, приливающий к щекам, животу, паху.       — Иди сюда, — позвал он, и Немо не нашёл в себе сил воспротивиться. Он опустился рядом с Джеем, положив голову тому на колени и тут же оказался в кругу его объятий. Надёжные и почти родные. Немо вздохнул, он попытался отпустить себя, отпустить прочь все мысли и упрёки, которыми сыпало его «альтер-эго».       Открыв глаза, он встретился с карим взглядом, и тут же понял, как сильно зациклен был на нём все эти дни. Джей преследовал его наяву и во сне, дома, на улице, в больнице. Он окружил его, как окружают добычу охотники, и поймал. Но вот лицо Джея становится суровее. Выражение на нём застывает, будто маска. Он всё так же смотрит на Немо, но сейчас будто видит его кем-то иным, таким же важным, но другим… Немо беспокойно возится в его руках, пока злость не заставляет его подтянуться и вцепиться в губы Джея долгим, кровожадным поцелуем. Он раздвигает языком его губы, треплет пятернёй кучерявые волосы. Он входит внутрь резко, без спроса и предупреждения. И когда горячий чужой язык начинает вылизывать его в ответ, Немо понимает, что победил, вырвав Падалеки из небытия. Он вновь приоткрывает глаза — доктор смотрит на него в ответ, и продолжает целовать ненасытно и яростно. От этой чувственной и ментальной связи Падалеки его ведёт не на шутку. Запасы воздуха на исходе, он делает очередной глоток и почти закашливается, когда Джей властно прижимает его, вторгаясь глубже. Немо не сдерживается и стонет, будто податливая, готовая ко всему портовая шлюха. Сейчас он мальчик для своего наставника, пациент лечащего доктора и послушный раб хозяина.       Так, сцепившись вместе будто морские крабы, они проводят вместе час, два или больше. Время стало таким же неважным, как и весь мир вокруг. Поцелуи перемежаются тихими разговорами ни о чём, спокойными, лишёнными глубокого смысла. Сейчас их роль второстепенна — отвлечься, перевести дух, чтобы вновь не сойти с ума, скатившись в пучину вожделений.       Вечер приходит неожиданно, и возвращение Дерека застаёт их врасплох. Они отскакивают друг от друга, застигнутые как на месте преступления и ещё долго не решаются посмотреть друг другу в глаза. Дерек же будто ничего не замечает, или старательно игнорирует нетипичное поведение обоих. Он скоро закрывается в своей спальне, пожелав обоим доброй ночи, и Немо решает последовать его примеру. Пробурчав нечленораздельное «Спокойной. », он скрывается в гостевой спальне, падает на кровать и ждёт, когда же придёт сон. Немо устал и вымотан, поэтому надеется, что Морфей уведёт его за собой довольно скоро, но он забывает принять таблетки, посвящая день возне с Джеем, поэтому нога взрывается болью. Он выпивает разом с пять или шесть пилюль, забирается под одеяло и ждёт. Сна всё нет. А мысли между тем заполняют его голову, как мыши пыльный чердак. Что он делает? И правильно ли поступает? Привязываясь к Джею, как к единственно близкому человеку, он готов уже сейчас остаться с ним, но что, если где-то ещё его ждёт другой?       Мысли о том, был ли этот день — одной большой ошибкой или нет, преследует Немо до тех пор, пока он устало не закрывает глаза и, наконец, проваливается в успокоительную черноту, где вновь встречает своё высокого лохматого незнакомца, у которого лицо и мимика Джареда Падалеки. Картинка всё также бледна, но становится всё ближе. Пока вдруг не исчезает.       Белый дом с деревянной калиткой. Детские качели на высоком дереве и девочка, бегающая вокруг, смеётся, зовёт маму. Минуту спустя на крыльцо выходит стройная красивая женщина. При взгляде на неё сердце Дженсена делает кульбит и почти стонет от обиды, тоски и горя. Она протягивает к нему свои руки, точно также как делал это недавно Джаред, и произносит:       — Дженсен.       Когда в темноте чужой комнаты Дженсен Эклз распахивает глаза, перед его мысленным взором всё ещё стоит образ рыжеволосой красавицы и крохи-дочурки.       Он помнит их, помнит себя. Теперь Дженсен помнит, где его дом.