Операция "Булыжник"

      В больничном крыле в этот день были только двое пациентов. Они переговаривались между собой, но «конструктивного диалога» не получалось — один был слишком возмущен, чтобы сохранять спокойный тон, а второй как всегда старался уйти от ответов. Наверное, это уже было каким-то заболеванием. Психическим. Но ни один психотерапевт пока не добрался до Альбуса Дамблдора, и сделать великое открытие пока не представлялось возможным.       — Зачем вы сказали мадам Пофмри, что я тронулся умом?! — Гарри сидел на кровати и сверлил Дамблдора гневным взглядом. — Я, что, похож на сумасшедшего?!       — Гарри, мальчик мой, но ты пил чай после схватки с Волдемортом! — лежавший на соседней койке Альбус Дамблдор старательно защищался. — Я всего лишь беспокоился о тебе!       — Ну да! Как спрятать камень в школе — это вы не беспокоились. А как я чаю решил выпить, потому что вы опаздывали, между прочим, так беспокоитесь!       «Вот же мелкий паршивец», — подумал Дамблдор.       «Вот же старый козел», — решил Гарри.       На какое-то время вновь воцарилось молчание. Великий Светлый продумывал пути отступления — перспектива остаться в больничном крыле его пугала; Гарри раздумывал о том же самом, за тем исключением, что его пугала перспектива умереть от скуки. Это было бы обидно — победить Волдеморта, открыть личный счет, так сказать, но при этом умереть от скуки в больничном крыле. Или ещё хуже: свихнуться по-настоящему!       — Профессор…       — Знаю-знаю, Гарри, ты хочешь у меня спросить, почему Волдеморт — не бойся называть его по имени — решил убить тебя? О, это длинная история, но её ты узнаешь позже. Когда будешь готов!       — Но почему…?       — Правда — прекраснейшая вещь. Но она может быть опасной. И ужасной. Такой вот парадокс жизни. Но не стесняйся, спрашивай, я вижу, у тебя много вопросов!       «Да ты мне слова сказать не даешь!», — возмутился Гарри, но промолчал, чтобы не вызывать подозрений. Ещё больших подозрений. Все равно он знал почти всю подноготную.       — Профессор Дамблдор, значит теперь Волдеморт будет искать другой способ? Ведь камень, как я понял, уничтожен?       — Да. Ты знаешь о камне, — задумчиво кивнул Великий Светлый, почесывая бороду. — Но к тому времени, когда у него найдется достаточно сил, чтобы повторить попытку, найдется кто-нибудь, кто сможет его остановить. Кстати, Гарри… что там произошло? Я видел остатки зеркала и…       — О, профессор! Это длинная история, но её вы узнаете позже! Когда будете готовы! — не смог удержаться Поттер, с самой нахальной улыбкой запуская руку в пакетик со сладостями. — Правда — опасная штука.       Дамблдор нахмурился, в глазах старого волшебника на мгновение появился какой-то маниакальный блеск… но мальчишка не удостоил этот факт вниманием. Просто директору запретили есть сладкое. Да-да. Великий Светлый, Верховный Чародей Визенгамота, Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор был лишен своих любимых сластей. Железной рукой мадам Помфри.

* * *

      Из больничного крыла Гарри смог сбежать только за день до праздничного пира. Это стоило ему огромных трудов, сил и просто потраченных нервов. Не во время побега, нет-нет! Просто однажды утром, в больничном крыле появились новые посетители. Или просто посетители — мадам Помфри только-только разрешила навещать Поттера.       — Гарри! Ты мог погибнуть!       — Ты был в опасности!       — Как же тебе досталось!       — Мерлин, это так страшно!       — Мы никогда тебя не бросим!       — Мы всегда будем рядом!       Все это сопровождалось бурной истерикой со слезами. Сидевший на кровати, Гарри с трудом понимал, что происходит и инстинктивно закрывался одеялом. В глазах мальчишки плескалось глубокое отчаяние. И виноваты в этом были Ханна Аббот и Гермиона Грейнджер, пришедшие «навестить друга и поддержать его в трудную минуту». На взгляд Поттера, трудная минута началась в тот момент, когда девочки появились в палате.       Несколько минут он стоически переносил тот словесный поток, который буквально выливался на его голову. Но вот когда девочки начисто забыли о том, что они не вдвоем, и принялись бурно обсуждать, к кому в гости поедет Гарри… тут Поттер не выдержал, как и любой уважающий себя мужчина.       Вскочив с кровати, мальчишка, как был в пижаме, со всех ног бросился в сторону выхода. Топот его отчетливо отдавался в относительной тишине больничного крыла. Вот только Ханна и Гермиона, занятые обсуждением планов на лето, не сразу заметили его бегства! И от них подвоха можно было не ждать!       Беда пришла совсем с другой стороны. Из кабинета на топот выскочила мадам Помфри, гневно потрясая внушительным медицинским справочником. Магловским, как понял Гарри, успев мельком рассмотреть обложку. Школьная медсестра была женщиной доброй и понимающей, но если вывести её из себя… о да, её боялись все, начиная с Дамблдора и заканчивая профессором Снейпом, который боялся только Лонгботтома. И то, по привычке.       — Поттер!       — Я здоров! — завопил в ответ Гарри, хватаясь за спасительную ручку двери. — Я нормальный!       С этим криком он выскочил в коридор, оставив мадам Помфри в растерянности смотреть на захлопнувшуюся дверь...

* * *

      Кубок факультетов выиграл Слизерин, и в этом не было ничего удивительного. Хотя нет, удивительное было.       — Пришло время! Да-да, время пришло! — возвестил Дамблдор, поднимаясь со своего места. — Подвести итоги соревнования факультетов! Великий час!       Выглядел директор совсем плохо, глаза лихорадочно блестели, черты лица заострились, он как будто весь осунулся. Шел третий день «безлимоннодольческой диеты». Гарри, наблюдая за мучениями директора, даже начал задумываться: не было ли в лимонных дольках чего-то запрещенного? Феликса Филициса, например.       Коллеги косились на Дамблдора с неодобрением, но открыто выражать свое недовольство не спешили. Выводить из себя директора, и так находившегося в не совсем адекватном состоянии, никто не собирался. Дураков не было.       — Итак! Первое место занимает, как и всегда, Слизерин! Но! — директор сделал паузу. — В свете последних событий, возникло некоторое количество баллов, которые следовало бы добавить в копилку факультета Хаффлпафф!       Снейп сразу же помрачнел, профессор Спраут сочувствующе посмотрела на зельевара, но тот сделал вид, что ничего не заметил. А Гарри напрягся.       — За недюжинную смекалку, за присутствие духа в момент смертельной опасности, за находчивость я награждаю мистера Гарри Поттера двумястами пятьюдесятью баллами!       Стол Хаффлпаффа взорвался овациями, его поддержал стол Гриффиндора — и только Рональд Уизли решил не вестись на подобное, или просто не сообразил, что надо делать, что более вероятно. Рейвенкло проигнорировали это сообщение с присущем им спокойствием, ну а Слизерин молчал, мрачно взирая то на Поттера, то на стол преподавателей.       А вот Гарри заметно расслабился. Он сидел, с самым невозмутимым видом, загадочно улыбаясь и смотря в одну точку. Расположившиеся рядом студенты Хаффлпаффа волей-неволей начали оборачиваться в ту сторону, куда устремился взгляд Поттера. Их лица менялись, на них застывало выражение немого удивления. Вскоре в зале стало совсем тихо… и в этот момент послышался ехидный голос Гарри:       — Хогвартс против!       Все синхронно повернули голову в ту сторону, куда указывал хаффлпаффец. В больших песочных часах, служивших вместилищем для драгоценных камней, отсчитывавших количество баллов, творилось что-то невероятное. Камешки, символизирующие Хаффлпафф, упорно не хотели падать в нужную емкость и старательно перебегали к Слизерину. Вновь поднялся шум, но уже совсем другой. Удивлению не было предела.       Видимо, замку надоело самоуправство директора, и он решил внести свою лепту в происходящее… И пока все с удивлением, а слизеринцы с безграничным счастьем, смотрели на песочные часы, Поттер с огромным облегчением, что этот год закончился, накинулся на еду, громко причмокивая.

* * *

      В поезд грузились с шумом и весельем. Хотя, это и было приправлено легкой толикой грусти, ни одного невеселого лица заметить было просто невозможно. Год был насыщенным и… веселым? Пожалуй, именно так.       — До встречи, Поттер!       — Хороших каникул, Гарри!       — Аста ла виста, псих!       Поттер уже не запоминал, с кем прощался, кому пожимал руку, кто хлопал его по плечу. Не без труда он забрался в вагон, и только в купе, где его уже ждали Грейнджер, Аббот, Малфой и Лонгботтом, смог вздохнуть спокойно. И прежде чем кто-то успел открыть рот, Гарри поднял руку, призывая всех к молчанию. Откашлявшись, с видом заправского поэта, готового продекламировать своё произведение, он констатировал факт:       — В гости поеду ко всем! На пару дней загляну к каждому!       Ну глупо же было отказываться от такого? Гарри вообще ловил себя на мысли, что даже в простых детских развлечениях, вроде посиделок у камина с жаренным зефиром в руках, было что-то… приятное? Пожалуй, что так.       Это его заявление было встречено радостным галдежом, и Гарри с чувством выполненного долга плюхнулся обратно на сидение. Искоса поглядывая на друзей, с энтузиазмом взявшихся обсуждать планы на лето, мальчик думал о том, что этот учебный год и правда был насыщенным. Вот только он закончился. И времени на развлечения больше не оставалось.       — Гарри, а у тебя какие планы? — спросила Ханна минут через пятнадцать оживленного разговора. — Кроме гостей?       — Работать, Ханна, работать над собой, — ответил Поттер, уже представляя, сколько всего нужно сделать. — Долго и упорно работать...