Искорка

— Я все же считаю, что в отвлекающем маневре нет необходимости, просто выпустить вперед Вирля и разрешить стрелять по всему, что не автоботы, — статный черно-белый меха ровно вышагивал рядом со Спрингером. — А как нам поучаствовать, когда он разойдется? — усмехнулся трехрежимник, останавливаясь вместе с собеседником в точке сбора и ожидая остальных членов команды. — Десептиконы сами полезут изо всех щелей, это же Вирль, — черно-белый бот усмехнулся. — Я буду участвовать в операции и непосредственно координировать действия на поле боя. Спрингер нахмурился, положив широкую ладонь на плечевой шарнир бота. — Проул, это действительно необходимо? Стратег провентилировал и поднял оптику на рэкера. — Спрингер, мы, кажется, уже это обсуждали. Не надо меня опекать. — Я не… — поняв, что отпираться бесполезно, трехрежимник сдался, поднимая манипуляторы в примирительном жесте. — Я помню. И я тебя не опекаю, просто… ай, ты сам знаешь все лучше меня, — Спрингер усмехнулся. — Со мной все будет в порядке. Меня ведь воспитали рэкеры, — Проул усмехнулся, вскидывая бластер. — Это меня и беспокоит… — негромко хмыкнул Спрингер, наблюдая, как выросшая в статного праксиканца искорка обращается с оружием так же легко и непринужденно, как и со стилусом. Прошло немало ворнов с тех пор, как волей судьбы рэкеру в одном из боев попался мелкий ботик. Проул уже успел вырасти и преодолеть общепринятую отметку взрослости, но Спрингер до сих пор порой задавался вопросом, правильно ли он сделал, оставив и воспитав искорку в отряде, или все же стоило рискнуть и найти возможность передать кроху беженцам? В любом случае, сейчас можно было жалеть о чем угодно и сколько угодно, но изменить что-либо уже было невозможно. Как невозможно было не любоваться автоботским стратегом. Спрингер частенько ловил себя на мысли, что просто любуется, на совещаниях, в общественных помещениях базы, в коридорах, когда где-то мелькал монохромный корпус. Проул вырос в эталон красоты Золотого Века. Типичный представитель Праксуса: гладкие линии альтформы, алый шеврон и дверки вразлет, лучше любого индикатора отображающие настроение их обладателя — он резко контрастировал с ударным отрядом, увешанным оружием и зачастую идущим банально напролом. Интеллектуальное развитие искорки некогда было доверено Персептору и сохранившимся архивам, и, надо признать, подпрограммная склонность и правильное воспитание сделали из черно-белой машинки представителя интеллигенции даже в столь темное военное время. Проул не помнил другого мира, не помнил мирного Кибертрона, но стремился к любому знанию и проявлению традиций из тех времен, так что порой Спрингеру казалось, что это праксиканец весь актив прожил мирно, а он сам — солдат и ничего более. Несмотря на возраст, в свое время Проул оказался находкой в военной кампании для армии автоботов. Способности к анализу и стратегическому планированию прогрессировали по мере того, как искорка взрослела и получала доступ к все большему объему собственной памяти и большим процессорным мощностям. Просчетов и ошибок становилось все меньше, успешных решений и операций — все больше. У Спрингера искра радовалась, когда Проул на общих совещаниях после окончания доклада об очередной удачной операции улыбался ему, чуть вздернув дверки, как в спаркстве желая услышать похвалу. И трехрежимник хвалил, конечно же, потому что эта мелочь не раз спасала ему актив: сначала при первой их встрече, а потом своими стратегиями и своевременными командами, когда руководила наступлением. Спрингера вполне устраивало положение вещей, Проул вносил свой неоценимый вклад, будучи вне досягаемости для десошлака. Однако, порой тактик переходил границы необходимого риска, как сейчас, отправляясь на миссии с командой. Нечасто, но… — Что, опять будешь мешать нам миссию выполнять? Спрингер не сразу обратил внимание на приход Капа, а уж к такому внезапному наезду и вовсе не был готов. — Когда я вам мешал выполнять миссии? — Всегда мешаешь, когда начинаешь его опекать, — Кап ухмыльнулся, кивнув на Проула, разговаривающего с Персептором в паре метров от них, — не искорка уже, сам справляется, а ты отвлекаешься. — Не выдумывай, я делаю свое дело, — отмахнулся Спрингер. — Ну, разумеется, делаешь: защищаешь важного для тебя меха. Вот, что ты будешь делать, если увидишь, что к Проулу направляется десептикон, которого он видит и готов принять бой? — Продолжу выполнять поставленную задачу, — с некоторой заминкой все же отозвался трехрежимник. — Врешь же, — хмыкнул Кап, — и мне, и себе врешь. И Проулу, кстати, тоже. Он ведь уже не искорка и все прекрасно понимает, предложи ему уже соузничество. Хотя бы официальное, без слияния, для начала. — Что? — Спрингер, до этого наблюдавший, как у Проула взлетели вверх дверцы, будто он услышал что-то очень приятное, настолько резко повернулся к Капу, что даже винт звякнул. — Что мне ему предложить? — трехрежимник с трудом сдерживал желание со всей силы засадить старикану по его ржавым микросхемам. — Ты совсем шарикоподшипниками поехал, Кап? Какое соузничество? Я его воспитал, как спарка! — И что? Это не мешает тебе его опекать и засматриваться на него постоянно. Но выглядит это все странно, будто ты не хочешь обязательств, а просто удобно устроился, разговорчики ходят, знаешь ли… — хмыкнул рэкер, полностью игнорируя впечатавшийся в стену рядом с его головой кулак трехрежимника. — У вас все в порядке? — Спрингер с трудом заставил себя обернуться и посмотреть в голубую оптику Проула. Стратег улыбнулся, выжидающе и с какой-то неясной надеждой глядя на трехрежимника, а Спрингер смотрел на свою… почти свою искорку и заново переосмысливал каждое свое движение, каждый жест, каждую мысль, каждую эмоцию, стараясь понять и разобраться. Слова Капа внесли в привычные действия какую-то двусмысленность, от которой было противно. Трехрежимник начал сомневаться в самом себе. Неужели он сам не заметил, как перестал воспринимать Проула как своего спарклинга и начал видеть в юном праксиканце хорошую партию?.. — Да, у нас все в полном порядке, — Спрингер выпрямился, отступая на шаг и натягивая кривую улыбку на фейсплейт. — Все в сборе, можем лететь. Проул бросил вопросительный взгляд на Капа, на что тот только ухмыльнулся и пожал плечами. Команда рэкеров в расширенном составе отправилась на задание. *** «Третий сектор чисто». «Пятый чисто». «Первый чисто». В коммлинке привычно монотонно отчитывались рэкеры, пробираясь по вроде бы уже брошенному району. По неподтвержденным данным где-то здесь находился небольшой склад энергона и компьютер с данными очень большого количества складов энергона. Пренебрегать проверкой таких сведений было неразумно, но отправиться на задание, как на прогулку было бы просто глупо. Десептиконы за ворны войны продемонстрировали не худшую осведомленность в подобных вопросах, чем боты, да и расторопными умели быть, когда разговор шел об энергоне. «Четвертый чисто». «Второй чи… десептиконы!» Спрингер трансформировался и полетел в нужном направлении. Он находился в наибольшем отдалении, чем другие члены команды, так что, подоспел на вызов Капа вместе с остальными членами команды, засевшими за импровизированными баррикадами из кусков стен и, шлак пойми, какого мусора, в изобилии присутствующего на улицах после проходивших тут боевых действий. К счастью, дело они имели не с сикерами и даже не с гештальтом, просто боевой наземный отряд. Либо Мегатрон был настроен более скептично, касательно информации, когда посылал команду на проверку, либо же трезво оценивал сикерскую хитрую натуру. Со Старскрима сталось бы перепрятать энергон и сказать, что ничего не нашел. Заложив вираж, насколько такая фигура высшего пилотажа вообще может выполняться вертолетом, Спрингер вполне успешно обстрелял засевших за стенкой десептиконов, не столько их задев, сколько дезориентировав внезапностью атаки с воздуха, и уже развернувшись, понял, что не один такой умный. Мегатрон не послал наземный отряд. Их сопровождал сикер в качестве прикрытия. Сикер, который выполнил точно такой же маневр, обстреляв автоботов. «Отходим к зданиям» , — в коммлинке раздался голос Проула. Команда, прикрывая отход шквальным огнем, разделилась по обе стороны улицы, покинув открытую местность и успешно обстреляв сикера, норовившего сбить менее маневренный вертолет. Но десептиконы, воспользовавшись тем, что с неба их теперь не атакуют, решили покинуть поле битвы, видимо, получив, что искали, или же, наоборот, не собираясь больше тратить время. «Мне нужно в здание. Десептиконы явно неспроста торопятся» , — Спрингер слышал Проула, но пока что был занят, чтобы хоть как-то поучаствовать в обсуждении. «Не пройдешь, эти оплавки перед входом засели» , — хмыкнул Кап. «Их нельзя отпускать. Вирль, помоги Спрингеру в воздухе, группа по правой стороне улицы — прикройте, остальные — зайдем сбоку, я успею проскочить на склад». «Очень по-рэкерски», — хохотнул Кап, чуть высовываясь из укрытия и отвлекая на себя внимание. — Эй, гайки драные! Выхлоп-то подгорает, что вас автоботы сделали? Кто-то фыркнул в эфир: «Никогда не перестанут на это вестись». Маневр был выполнен удачно, рэкеры сцепились с десептиконами в ближнем бою, и Спрингер, воспользовавшись тем, что Вирль отвлек очередью сикера, успел заметить, как черно-белый корпус мелькнул в дверях склада, а за ним проник и кто-то из десептиконов. «Проул, за тобой хвост», — ответа не последовало, и трехрежимник выругался. Стремясь скорее закончить со шлаковым летуном, он едва не задел Вирля выстрелом, на что тот ответил парой ярких выражений на общей частоте. «Спрингер, прекрати отвлекаться и начни уже выполнять поставленную задачу, твою матрицу!» — выругался Кап. Шлаков сикер, ловко уходящий от атак двух вертолетов, сильно стеснял действия наземного отряда, не давая расцепиться с десами и отойти хоть немного, не рискуя попасть под очередь с небес. Ситуация складывалась патовая. «Я и выполняю», — прорычал трехрежимник, развернувшись в нужный момент и протаранив соперника. Лопасти при столкновении на полном ходу перебили сикеру крыло, после чего потеряли в оборотах и как минимум две из них переломились, делая дальнейший полет невозможным, и это помимо других повреждений, полученных при столкновении… Рухнули они с десептиконом тоже вместе, не сумев расцепиться в воздухе, и Спрингер, ощущая, как сминается обшивка, выходят из строя внутренние системы и вопят аварийные программы, при столкновении корпуса с землей, еще успел подумать, что к этому просто невозможно привыкнуть. Включился трехрежимник уже в медблоке на базе, мгновенно порываясь вскочить и бежать выяснять, где Проул и что случилось, но вскочить не вышло. Корпус требовал некоторого времени на полное восстановление после серьезного ремонта, не все функции еще восстановились, а ошибки и сообщения о множественных повреждениях, которые поддавались только системам самовосстановления, требовали отключиться и не дергаться еще как минимум пару циклов. Особенно сильно болел сломанный винт, но Спрингеру не давала покоя мысль, что Проул пропал в том здании и потерялась связь. Неизвестность не давала покоя. — Ты куда? Лежать, — у трехрежимника от искры отлегло, когда он услышал сбоку знакомый голос. Черно-белый корпус тоже появился в пределах видимости почти сразу же, так что Спрингер с облегчением расслабился на платформе, разглядывая вполне целого Проула. — Ты почему по связи не ответил? Я уж подумал… — трехрежимник не стал продолжать, поздно сообразив, что гордое юное дарование наверняка снова воспримет все, как недоверие и личное оскорбление его профессиональных боевых качеств. — Что меня взяли в плен, пристрелили и разобрали на детали? — Проул неожиданно усмехнулся. — Ты снова излишне меня опекаешь… Но знаешь, кажется, я понял, что совсем не против, — юный стратег вскинул голову, — я бы хотел, чтобы ты был со мной рядом. — Я с тобой рядом уже больше двадцати ворнов и никуда не собираюсь пока что, — Спрингер усмехнулся, несмотря на то, что только сейчас в полной мере ощутил последствия близкого знакомства с дорожным покрытием. Приятного было мало. — Нет, ты не понял. Я хочу, чтобы ты был рядом со мной всегда… Чтобы ты стал моим партнером. Кап обещал намекнуть, чтобы ты подумал над этим заранее и… А я все никак не мог собраться тебе это сказать, но сегодня испугался, что могу тебя потерять и случай представился сейчас… Вот. Спрингер не знал, что сказать. Стал понятен внезапный подкат Капа по поводу соузничества: старикан явно видел все поступки Проула под другим углом там, где трехрежимнику застилала обзор пелена заботы об искорке, которую сам вырастил. Спрингер прокручивал в голове все моменты их взаимодействия в последнее время и не мог отследить… не мог понять, что и где конкретно пошло не так. Почему Проул хочет, чтобы рэкер стал его партнером?.. Впрочем, внезапно постучалась и другая мысль: неужели он сам давал поводы думать, что тоже этого хочет?.. Оторвал от размышлений резкий присвист вентсистемы стоящего рядом праксиканца. За ворны опекунства над искоркой трехрежимник точно знал, что этот свист означает сбой цикла вентиляции, который всегда случался, если Проула мучили кошмары или какие-то болезненные ощущения. Спрингер только сейчас заметил явно замененную деталь на предплечье, которое до этого праксиканец старательно прятал, становясь так, чтобы левая часть корпуса не попадала в поле зрения рэкера. Первым порывом было вскочить, осмотреть на предмет малейших царапин, укутать в изолетик и защищать его от всего, сохранять, спасать, не давать в обиду. Мысль мелькнула, как озарение, мгновенно расставив все по своим местам, уничтожая сомнения в правильности принятого решения. Партнерство — это желание быть рядом с примесью страсти. А какая страсть может быть к почти что собственной искорке? Только желание защищать и оберегать, прописавшееся на подпрограммном уровне за столько ворнов. Спрингер медленно сел, игнорируя вой программ и попытки Проула уложить его обратно, и чуть улыбнулся, глядя в голубую оптику. Рядом с платформой стоял сформировавшийся праксиканец, стратег автоботской армии, просто взрослый меха, а взгляд — неуверенный, ожидающий, доверчивый — упорно заставлял трехрежимника видеть в Проуле того самого мелкого, который так же смотрел на него, когда они только появились на базе и дальнейшая судьба искорки зависела от дара убеждения Спрингера. — Знаешь, когда ты еще искоркой выдал мне, что боишься, будто я могу попасть к десам и не вернуться потому, что у меня нет болта в выхлопе, как у Вирля, все было намного проще, — неожиданно усмехнулся рэкер и положил ладонь на светлое предплечье, будто устанавливая контакт на еще одном уровне. — Послушай, Проул, я буду с тобой рядом и никуда не денусь. Буду тебя опекать, потому что ты — моя искорка, да простят меня твои создатели за наглость. Я буду для тебя другом, защитником, сокомандником, кем угодно, но не партнером. Партнер у тебя еще будет, может даже и не один, но это буду не я. Проул слушал внимательно и спокойно, как и всегда, но по чуть опущенным дверкам и массе других невербальных знаков, изученных Спрингером за многие ворны, было видно, что отказ, несмотря на то, что тактик явно предусматривал такой вариант, все же серьезно его выбил из колеи. Причины этого трехрежимник тоже знал: слишком много событий, создавших нагрузку на эмоциональные блоки. У праксиканцев они и так идут далеко не первым пунктом в списке релевантных систем, а у Проула с эмоциональными реакциями даже в спаркстве серьезные проблемы были. Когда все раскрылось, и Спрингер таки затащил искорку к Рэтчету для профилактического осмотра, тот особенность отметил, развел манипуляторами и сказал, что пусть Спрингер еще радуется, что ему такая беспроблемная спокойная мелочь попалась. — Я не хочу тебя терять, и мне никто так близко рядом больше не нужен… — неуверенно отозвался Проул. — Но я проанализирую все, что ты сказал. Чуть позже. — Хорошо. Тебе стоит отдохнуть, солцикл выдался бурным, — Спрингер улегся назад на платформу, похлопав на место рядом с собой. — Так что там со складом-то? Стоило оно того? — Да, я успел перехватить информацию у десептиконов, нашлись координаты нескольких реальных складов с энергоном. Но все равно не стоило идти на таран… — Проул ловко устроился рядом с трехрежимником на платформе, осторожно улегшись тому на плечевой сегмент брони, как в спаркстве, когда одолевали кошмары или перегревался процессор, еще не адаптированный к рабочим нагрузкам. — Вирль теперь переживает, что слава главного психа может такими темпами перейти тебе, — стратег все еще чуть грустно усмехнулся. Спрингер тоже хохотнул и не стал отвечать, позволяя юному тактику отключиться для отдыха. Сам трехрежимник успел перезарядиться, пока валялся в вынужденном оффлайне, так что сейчас мог спокойно наблюдать за праксиканцем. Проул уже давно вырос, давно имел собственную кварту, давно не приходил к Спрингеру посреди перезарядного цикла, если не удавалось отключиться, было страшно или одиноко. Трехрежимник, не имея опыта воспитания спарков и не имея времени на просвещение в этой области, просто пустил взросление Проула на самотек, относясь ко всем переменам, как к должному, и легко отпустив от себя искорку, когда той этого хотелось. Или же казалось, что хотелось… Однако, в полевой работе все было иначе. Рэкер, с того самого дня как принес совсем еще кроху на базу, ощущал некую вину не то перед Проулом, не то перед его создателями, которые явно не такой участи хотели для своего спарклинга. Поэтому и не любил, когда стратег выезжал на миссии с командой, подставляясь под выстрелы как обычная боевая единица, хотя трехрежимник и пытался его убедить, что его процессор во много раз полезнее из командного центра. Проул порой обижался, ругался, что не надо его опекать, а Спрингер все равно не мог иначе. Позволить ему погибнуть в какой-то перестрелке с десошлаком было выше его сил. Трехрежимник готов был терпеть любые споры и скандалы, но защищать в бою тактика было для него превалирующей задачей, как будто подпрограмму кто-то прописал, и делай, что хочешь, но выполняй… Спрингер снова вернулся к размышлениям о произошедшем. Видимо, где-то он все же накосорезил в сложном процессе воспитания, не додал внимания или еще чего-то. От Проула порой просто на уровне полей исходил страх одиночества, хотя предложение свое он сделал явно не только из-за этого. Были еще какие-то причины, но в чем, в чем, а в причинах Спрингер не был особо силен. В этом плане Проул всегда его превосходил, как и всех знакомых ему автоботов. Трехрежимник усмехнулся, с долей ностальгии вспомнив, как много ворнов назад, когда тактик еще только начал составлять планы наступлений и корректировать чужие выкладки, Проул даже в перезарядке продолжал что-то считать, бормоча цифры, коды и шифры. Первые два солцикла было забавно, но потом у мелкого начались серьезные проблемы с корпусом, в частности с координацией и основными функциями вроде видеозахвата и аудиолокаторов. Рэтчет тогда ругался, конечно, в воздух, но Спрингер все равно ощущал себя виноватым, что не уследил, не подумал… Не подготовленный к таким нагрузкам процессор Проула перегревался и не отключался на перезарядку, постоянно поддерживая функциональность. В итоге, нагрузка превысила допустимые значения, повлияв и на работу основных систем. У стратега тогда забрали все инфорамки и уложили в перезарядку, отстранив от всякой деятельности и приказав отдыхать три солцикла. Помнится, Спрингер тогда перезарядился на пару ворнов вперед: делать было особо нечего, а Проул настолько уютно отдыхал на платформе, что так и тянуло отключиться рядом. Трехрежимник тихонько хмыкнул сам себе. Столько времени прошло, а мало что изменилось, разве что черно-белый корпус больше не умещается на двух ладонях. Они больше не поднимали тему партнерства, только Проул как-то обмолвился, что все проанализировал и понимает позицию Спрингера и, несмотря на несогласие с приведенными аргументами, пока что логично оставить все, как есть. В отношениях между ними ничего не изменилось, оба переступили через разговор в медблоке легко, будто его и не было. Спрингер слишком долго опекал Проула, наблюдая все стадии его взросления, чтобы чувствовать неловкость при проявлении какой-то заботы и уж тем более в повседневном общении. Стратег тоже не выказывал никакого дискомфорта, хотя, порой на него находило определенное настроение, когда после напряженного солцикла он приходил к трехрежимнику и устраивался на нем отдыхать, ну или просто посидеть рядом в общем отсеке с рэкерами. На базе все шло своим чередом.