Never wanted to dance

Слово «сон» не слишком подходило для описания того состояния, в котором Билл провёл последние двое суток. Он очнулся резко, как от толчка, и тут же почувствовал себя человеком, вымотанным минимум недельной разгрузкой вагонов. Зато внутренняя буря, чуть было не унесшая его никому не нужную жизнь, утихла, и на фоне стресса последних недель наступившее затишье, эта отупелая, звонкая в своей пустоте эмоциональная выпотрошенность ощутилась почти спасительной. Мыслительный процесс ворочался с трудом, но сообразить добраться до туалета большого ума не требовалось. Билл завернулся в одеяло и пошлёпал босыми пятками к белому другу человечества, двигаясь на чистом автопилоте. Он даже не был уверен, открыты его глаза или всё ещё закрыты, но особого значения этому факту не придавал. Его сейчас не волновало вообще ничего. Закончив с телесными нуждами, мужчина хотел было вернуться в спальню, но заметил на кухне свет и бездумно попёрся на его источник. Вскинувший голову на звук шагов, Диппер был похож на оленя, застигнутого врасплох слепящим светом фар. Он неловко начал вставать из-за стола и уронил на пол какой-то зачитанный учебник, но, кажется, даже этого не заметил. В следующую секунду Билла молча стиснули в крепких объятиях, так же резко отстранили и обожгли сосредоточенным, острым взглядом. — На мамку свою так смотри, — буркнул Билл и, выбравшись из объятий, плюхнулся на ближайшую табуретку. От одного только взгляда на Диппера в груди толкалось что-то живое и тёплое, но среди остальной пустыни ощущать только это было странно. Диппер громко фыркнул и с грохотом водрузил перед ним сковороду, полную какого-то сомнительного и слегка подгоревшего кулинарного изыска. — Ты не жрал двое суток, так что сделай одолжение — хотя бы сейчас засунь своё остроумие себе в задницу и поработай челюстями себе во благо. — Это ты мне руку замотал? — Билл с вялым интересом махнул рукой, где порез, оставленный Пайнсом напоследок, был спрятан под чистым бинтом. — Нет, домовой эльф, — усмехнулся парень, усаживаясь на стул напротив. Выглядел он нормально. В смысле, нормально по меркам их обычных будней. Последние пару месяцев Диппер, как и сам Билл, отличался нездоровой худобой, граничащей с «вам бы показаться врачу», красовался явно выраженными мешками под глазами и сероватой, болезненной бледностью. Осунувшиеся лица стали выглядеть на добрые семь лет старше, и, вдобавок ко всему, волосы у обоих лезли клоками, и в целом было почти забавно наблюдать, как сильно их потрепало совместное проживание. Но, во всяком случае, сейчас Диппер не производил худшего впечатления, нежели прежде. Возможно, потому, что хуже было уже и некуда. — Уилл приходил, что ли? — С надеждой спросил Сайфер. Парень с сожалением качнул головой. — Он даже трубку не берёт. День не отвечал, два. Я уже начал волноваться, когда он перезвонил, пробубнил что-то про «я в порядке, не волнуйтесь» и попросил прийти к нему домой в пятницу вечером. Я даже не успел рассказать о тебе. — Ладно, — равнодушно пожал плечами Билл, прямо руками начиная хватать еду со сковородки… и буквально за минуту смёл всё её содержимое, даже забыв удивиться своему зверскому голоду. Желудок тут же заныл, но этот дискомфорт был вполне привычен, и Билл успешно проигнорировал его. Только удивился вяло лёгкости этого игнорирования. Интуиция на задворках сознания тихо скреблась о стенки мозга; прислушиваться к ней Сайфер пока не испытывал желания, но пустота в голове медленно, по капле заменялась уверенным и монументальным спокойствием. Это было хорошим знаком. Скорее всего. Пока он ел, Диппер не говорил, только буравил его тяжёлым и долгим взглядом. Готовился завести разговор, и это тоже было правильно. Если задуматься, они так и не обсудили произошедшее. Устроили взаимную истерику, совершили странный закрепительный жест и ни слова не произнесли о том, что едва не произошло — толкового разбора полётов у них не случилось. Впрочем, Билл хорошо знал этого придурочного мальчишку: тот наверняка сам понятия не имел, хочет ли вообще говорить о недавних событиях. Вероятно, он даже думать об этом не хотел. Билл не то чтобы был очень близок к истине, но общее направление выбрал верно. Тонкие седые прядки в нечёсанной шевелюре серебрились у Пайнса уже не первый год и, хотя Диппер все эти два дня не смотрелся толком в зеркало, что-то ему подсказывало: седины в волосах прибавилось с избытком. — Сколько я спал? — Поинтересовался заметно оживший Билл. — Полные двое суток с лишним. Один раз проснулся, правда. Прохрипел что-то, выдул полбутылки воды с прикроватной тумбочки и отключился обратно. Я уж думал экзорциста звать, — неуклюже попытался отшутиться Пайнс. — Понятно. Чем занимался, пока меня не было? «В основном — пытался не биться головой о твёрдые поверхности», — подумал Диппер с кроткой улыбкой. — Решил вот, — улыбнулся он шире, — по учебе наверстать. Скоро начнется ординатура, нужно готовиться. Ты ведь… ты ведь понимал, что я тогда сказал несерьезно, ну, про учебу и вообще… — Ты же не совсем больной, — снова дёрнул плечами Сайфер, уткнувшись взглядом в столешницу. — Я просто на тебе сорвался. Осознанно. — Признался Диппер на выдохе. — Если честно, я понятия не имею, как за такое можно извиниться и должен ли я извиняться в принципе, но… — Не извиняйся. — Билл едва заметно улыбнулся. — Всё нормально. — Нет, точно должен. Ублюдский был поступок. Билл, мне… мне жаль. — Давай поговорим? — Предложил мужчина, отстранено замечая, как усиливается, крепнет теплота в груди. — У тебя, наверное, есть вопросы. Диппер порывисто мотнул кудрявой головой. На бледном осунувшемся лице читалось: нет никаких вопросов, просто заткнись в тряпочку на пару минут и посиди рядом. Живой и без истерик. Нервы — натянутые струны — уже не грозили порваться, но расстроенный инструмент вместо приличной мелодии мог выдать в лучшем случае невнятную какофонию. Билл приглашающе похлопал по своим коленям, на которые Диппер с готовностью переполз и податливо прильнул, обвивая вокруг шеи худые руки. Лоб упёрся в угловатое плечо. Пайнс поёрзал в бесплодных попытках устроиться поудобнее, а потом попросил жёстко и звонко: — Больше не смей так с собой поступать. — Это была одноразовая акция, — обреченно признался Билл. — На второй заход мне смелости не хватит. И запала. — А как же я? Сайфер понял, что его прорвало, когда запальчиво выдохнул: — Я почему-то поверил тогда, когда ты сказал, что бросишь учиться и будешь тонуть вместе со мной. Я даже думать о таком боялся, а тут ты заявляешь, что готов из-за меня сломать жизнь. Я не мог взять на себя такую ответственность. — То есть мне, по-твоему, стало бы проще, убей ты себя? — Да. На тот момент был стопроцентно в этом уверен. — Господи, — выдохнул Диппер и прижался щекой к его плечу, крепко обнимая за талию. — Господи, какой же я идиот. — Почему ты? — Потому что, — мрачно огрызнулся тот. — Но теперь всё будет хорошо, правда? — Кажется, мне действительно нужна помощь, — вдруг признался Билл и, стряхнув с себя Диппера, все-таки пополз обратно в спальню, на кровать. Диппер, конечно, побитой собачонкой поплёлся следом, сел рядом и по-свойски уложил его голову себе на колени. За эти двое суток он спал в совокупности три часа, но, несмотря на это, спать сейчас совсем не хотел. — Я запишу тебя к доктору Ричардсону, — пообещал он, тонкими пальцами перебирая длинные смоляные пряди. — Мы справимся, вот увидишь. — Не надо, — ответил Билл. — Нам скоро жить не на что будет, а мозгоправы дорогие. Я попробую записаться в добровольцы на какую-нибудь экспериментальную программу лечения… депрессий, — произнести это слово оказалось тяжело. — Это бесплатно и, как правило, эффективно. — Никаких экспериментов. Давай серьёзно. Обратимся в банк, если совсем прижмёт. У будущих врачей ставка хорошая. Не переживай, — одну из прядей Диппер заправил Биллу за ухо и ядовито улыбнулся. — Вообрази, сколько мы сэкономим на выпивке. — Я уже все решил, — оборвал его мужчина. — Это лучший вариант из всех. Диппер недовольно поморщился. — Ничего ты не решил. Хватит искать лишние способы усложнить себе жизнь. — Иногда ты говоришь точь-в-точь как моя мама, — усмехнулся Билл, наконец-то начавший понемногу оживать. Диппер заметно насторожился. До сих пор вытягивать из Билла факты его биографии было смерти подобно. И даже труднее — чтобы бездарно помереть, по идее, никаких особенных усилий прилагать не следовало. — И почему твоя мама так говорила? — С интересом осведомился он. — Она говорила так каждый раз, когда отец пытался пользоваться костылями вместо коляски, — ответил Билл. — Ты не рассказывал об этом. — О чём именно? — О своём отце. Вообще о родителях. Он был болен? — На голову он был болен, — фыркнул Билл. — Мне было лет десять тогда… Он напился и попал под трамвай. Одну ногу отрубило до колена, другую до середины бедра. Самое обидное, что алкоголиком он не был. Мог выпить с друзьями после работы или на выходных, или по праздникам в кругу семьи. В тот раз он перебрал совсем чуть-чуть, но был жуткий гололёд, и ноги не удержали. С работы его турнули чуть ли не в тот же день, и вот тогда он начал заливать за воротник уже основательно. Ну, по крайней мере, агрессивным не стал, даже наоборот. Мог кататься по городу с бутылкой в обнимку и орать песни, — Билл невольно хихикнул, вспоминая, — ещё на одном колесе всякие штуки крутить научился. Настороженность у Диппера во взгляде медленно заменялась живым любопытством. — У вас были хорошие отношения? — Да, — кивнул Билл. — Жаль только, от нищеты не спасали. Отец подрабатывал, вырезал из дерева всякие мелкие штучки, но этого, само собой, не хватало. По ряду причин выплаты были совсем копеечные, так что жили мы очень плохо. И это ещё спасибо родителям Уилла, которые без вопросов меня подкармливали. А потом, года два спустя, мама начала приносить откуда-то деньги… — Билл замолчал, разом погрустнев. Ввиду знания истории самого Билла Диппер мог догадываться о примерном контексте, но предпочёл промолчать. Только погладил темноволосую макушку и, помедлив, взял мужчину за руку, холодную и костлявую. — Работать она ездила в соседний город. — Мужчина с напускным безразличием дёрнул плечом. — Она была очень красивая, моя мама, хотя от кошмара работы недорогой проститутки её это не спасло. Мне было где-то четырнадцать, когда она первый раз пришла домой избитая. Отцу соврала, что пытались ограбить, но я-то… — С тяжёлым вздохом Билл отвёл взгляд. — Я в тот раз ревел, наверное, сутки. Мама тоже ревела, сидя у меня под дверью, потом, когда меня более-менее отпустило, уже вместе, хором. Мне даже в голову не пришло обвинять её или говорить всякие гадости, мол, шлюха, как так можно, боженька накажет. Я, помню, спросил у неё, может, я могу чем-то помочь, на что она сказала, чтобы я учился нормально и танцы не бросал, и тогда в голодный год не придётся переступать через себя. Ведь если у меня будет хорошее образование, я всегда смогу пристроиться на нормальную работу. — Билл коротко хмыкнул. — Я всё равно начал подрабатывать… ну, сам понимаешь, чем. Часть денег оставлял себе, а остальное потихоньку подкладывал в общую вазу. — Она… твои родители, они ещё живы? — Живы, что с ними сделается. Отец торгует своими деревяшками в интернете и вроде бы все неплохо идёт, мама закончила какие-то там курсы… Короче, работает на кухне в местной жральне. — И они не знают, что ты… — А надо? — Оскалился Билл. — Нет. Конечно, нет. Знаешь, если бы я был уверен, что дома мне будут рады, я бы очень хотел снова с ними общаться, — Диппер с сожалением мотнул головой. — Особенно с Мейбл. Просто ты про них не говорил, вы вроде бы не созванивались, вот я и подумал… — Ну… — Билл развел руками, чуть не заехав Пайнсу по носу. — Нас все устраивает. — Мы могли бы нанести им визит. Вместе или по-отдельности, если не хочешь афишировать. — Позже. Мама меня побьет, если увидит, что я похудел. Когда ты в последний раз разговаривал с Уиллом? — Резко сменил тему Сайфер. Диппер удивлённо моргнул, но ответил: — Он перезвонил часа три назад. Хотя разговором я бы это не обозвал. Мужчина нахмурился и сел, разворачиваясь к Дипперу всем корпусом. — Что он говорил, повтори? — Что занят. И что зовёт нас в гости в пятницу вечером, вот и всё, — пожал плечами тот. — Он был один? — Понятия не имею. Билл, мне было слегка не до этого, знаешь ли. — Вспомни, — жёстко потребовал Сайфер. — Это важно. — Да не знаю я! — Глаза у Пайнса за долю секунды стал колючими, без прежнего мимолетного тепла. — Уилл, по-твоему, передо мной отчитывается? Уилл? Тот самый, который в прошлый раз специально расстарался, чтобы я тебя взбесил и всё полетело к чертям? — Что?! — Как бы Билл не старался, закрыть открытый от возмущения рот не получилось. — Ты что несёшь? Диппер насупился, обиженно фыркнул и даже руки на груди скрестил, для пущей красочности. — Всё было не совсем так, — хмуро сообщил он. — Тогда я не понял, а сейчас вижу, к чему всё шло. Уилл предвидел, что с тобой может статься, и, когда я просил у него помощи, подсобил… в противоположном направлении, — Слова застряли комом в горле. Диппер сделал судорожный вздох и отвернулся. — Знал же, как ты отреагируешь. Не мог не знать. Окей, он твой друг и всё сделал правильно, только мне теперь как ему в глаза смотреть? — То есть ты винишь его за то, что он желал мне добра? — Прищурился Сайфер. — Его — нет. — А кого тогда? — Угадай с трёх раз. — А не много ли ты на себя берёшь? — Прошипел Билл. Ответная реакция не заставила себя ждать. Диппер уставился на него долгим и разом потяжелевшим тёмным взглядом. Эмоции снова хлынули высокой волной. Обидой, острым чувством несправедливости, глубокой физической и эмоциональной измотанностью. — Я это сделал, потому что я дурак, — продолжил говорить мужчина, будто бы не замечая, как смотрит на него Диппер. Одновременно внутри что-то разгоралось, как если бы кто-то раздувал почти погасшие угли и подкидывал в полумёртвое кострище новые. — Посчитай, во сколько лет я первый раз жопу продал, я не могу вспомнить, сколько раз меня хотели отчислить из института, в том числе за пьянство, я в своей жизни столько человек подставил, что ты даже представить не можешь… И теперь ты говоришь, что я чуть не умер из-за тебя? Хуй там плавал, щенок, я чуть не умер из-за себя, а ты завали ебало, святоша сраный. Из-за него, блядь… Из-за себя! — Катился бы ты нахуй с такими заявлениями, — устало выдохнул Диппер. — Чё вякнул?! — Вскинулся Билл. Пайнс медленно стиснул кулаки. Он чувствовал себя сосудом — разбитым, хлипко склеенным по кускам и заново наполненным, так что уровень содержимого всё-таки хлынул через край. — Уши разуй! — Гавкнул он не своим голосом. — Нашёлся, блять, центр вселенной! Ах, Диппер, то, Диппер всё, будь нормальным, Диппер, терпи, сглатывай… А как прижмёт — нихуя, Диппер, ты не значишь, молчи в тряпочку и знай, когда затыкаться, а то мало ли! Да, это я и вякнул: с такими заявлениями катись ты и твоя ублюдочная морда в жопу! Мужчина открыло было рот — намеревался высказать что-то ещё более резкое, но уже через секунду до него дошло. — Ты же понял, да? — Поинтересовался Билл и звонко расхохотался. — Что меня тошнит от твоей физиономии? — Сосна, не расстраивай меня. Диппер медленно выдохнул и прикрыл глаза. — Хватит ржать, а то я тебе точно врежу. — Если только по левой ягодичке, — снова закатился Сайфер. — Она очень соскучилась по тебе. С очень выразительным лицом Пайнс молча поднялся с кровати и ушёл в сторону кухни, где, громыхая посудой, принялся делать себе очередную порцию кофе. Руки то ли от злости, то ли в предвкушении очередного кофеинового передоза жутко тряслись, пока он вопреки всему лил себе в чашку сразу полфлакончика сердечных капель. Он не услышал, как Билл подкрался к нему сзади, но точно знал, что это произойдёт, так что обошлось без испуганной дрожи и прочей похабщины. Мерзко хихикая, Сайфер обхватил его обеими руками поперек живота, широко лизнул шею и горячо выдохнул в слегка порозовевшее ухо: — Сосна, ты придурок. Тот отложил чашку в сторону и, фыркнув, демонстративно принялся заливать сердечные капли из бутылочки прямо в рот. Если бы не вжался при этом столь явно задницей ему в пах, вышло бы почти убедительно. — Даже так, — притворно удивился Билл, запуская руки под чужую футболку и принимаясь старательно наглаживать тощий живот, ребра, иногда соскальзывая пальцами в неглубокую лунку пупка. Задохнувшись, Диппер закрыл глаза и сконцентрировался на ощущении яркого, на удивление пронзительного возбуждения, которым свело низ живота. До сих пор полное отсутствие секса на фоне прочего воспринималось почти легко. Наверное, всего этого в нём накопилось слишком много, и сейчас от простых прикосновений он завёлся с пол-оборота. Злость и раздражение добавляли в ощущения перчинки. В точности так, как раньше. — Ты сюда язвить свою суицидальную жопу притащил или что? — Огрызнулся Пайнс, цепляясь за чужое запястье и почти повисая на нем. Мужчина рывком развернул его лицом к себе, щекотно проходясь ладонями по тонким бокам. — Какое грозное сосновое полено, вы только гляньте, — фыркнул он. Руки были холодные, но касались хорошо до умопомрачения. Окончательно размякая, Диппер усмехнулся и потянулся к губам Сайфера. — Грозное или нет, а зад скелету убогому вроде тебя при желании надеру. Билл, исключительно из вредности, не напрягаясь приподнял парня и усадил на стоящий позади стол. — Говнюк и позёр, — тут же отреагировал Пайнс. — А ещё у тебя ноги кривые и лицо глупое. — Не убедил, — ответил Билл и начал целовать послушно подставленную шею. Неловко, но настойчиво отстранив его, Диппер заглянул в выразительные голубые глаза, ухмыльнулся и обвил руки вокруг чужой шеи, прежде чем утянуть Билла в настоящий поцелуй. Сайфер только и смог, что довольно фыркнуть в чужие губы. Ради такого, допустим, стоило остаться в живых, подумал он, перехватывая у разгорячённого парня инициативу. …В спальню переместились, только когда Диппер от души приложился головой о низко подвешенный кухонный шкафчик, со стойки упала и разбилась любимая — у обоих сразу — кружка, а Билл прищемил руку выдвижным ящиком для столовых приборов. — Чмо неуклюжее, — радостно продолжал сыпаться оскоблениями до дрожи в голосе заведённый Пайнс. — Криворучка патлатая, упырь глистатый… — Когда в следующий раз схожу по-большому, — пропыхтел Билл, — приведу посмотреть, что глистов не имею. — Отвратительно, — рассмеялся Диппер, отрывисто целуя Билла, куда придётся — на этот раз пришлись жёсткие, смуглые худые плечи. — И ты тоже отвратительный. А я это сразу понял! Ещё когда в первый раз тебя увидел! — Не отвратительнее тебя, душа моя, — загоготал Сайфер, отправляя парня в короткий полет до кровати. — Так, а теперь по делу: я все еще под таблетками, благодаря которым к постельным подвигам не пригоден, но все еще горю желанием причинять тебе добро и наносить радость. Выдаешь мне свое согласие на первоклассный отсос или как в прошлый раз «не надо, фу, не хочу»? Диппер привстал на локтях и, прикусив губу, отрицательно мотнул головой. — Не надо, — с явным сожалением произнёс он. — Не горю желанием находиться в комнате, где два мужика и всего один стояк. — Ты стал слегка туповат, — состроил обиженную гримаску Билл. — Дают — бери, бьют — беги, и пока я не попытался тебя отшлепать… — Отшлепать? — В притворном возмущении вскинул брови тот. — Отшлепать, — кивнул мужчина. — Прямо рукой, прямо по жопе. — Считай это личным бзиком, но я не хочу, чтобы в отношениях со мной тебе пришлось спекулировать темой секса. Просто поцелуй меня, и забудем. Мужчина несколько долгих секунд хлопал глазами, пытаясь осмыслить услышанное, после чего разразился очередным приступом громового хохота. — Обожаю тебя, Сосна, — сказал он, отсмеявшись, и плюхнулся рядом с Диппером, закидывая руки за голову. — Просто, блядь, обожаю. — Я тоже тебя люблю, пидрила, — хмыкнул Пайнс и перекинул руку поперёк его живота. — Но таблетки надо менять. Вспомнишь, что у тебя есть яйца — устроим секс-марафон на неделю, и никуда ты не денешься. — На месяц, — поправил его Билл и мечтательно улыбнулся. — Чтобы наверняка. Диппер ответил на улыбку, чувствуя — тяжёлый, давящий узел в груди расплетается, но после него не становится пусто. На его месте расцветает новое чувство: у них все будет в порядке. Теперь уже наверняка.