Бренди по понедельникам

— А ведь ты меня однажды обставил, — язык у Майлза слегка заплетается, но голова ясная. Ну, почти ясная. Иначе бы он не стал вспоминать давно прошедшее время. — Я? — удивляется Айвен. — Я тебя обставил? — Он морщит лоб в попытке вспомнить столь значительный факт своей биографии, но сдается и машет рукой, словно старается отогнать Майлза как надоедливого слепня. — Шутишь, братец Лорд Аудитор. — Ни капли. — Майлз хмурится, досадуя на свой несдержанный язык. Надо полагать, во всем виновата медовуха. Они перешли на нее после того, как закончился бренди. Он прихлебывает из тяжелого хрустального стакана то, что Айвен называет «самым отвратительным пойлом по ту сторону Дендарийских гор», надеясь, что его сейчас и срубит. Но надежды напрасны. Та заместительная терапия, которую он дважды в год проходит под ласковым, но жестким надзором Катерины, производит удивительный побочный эффект: теперь он гораздо лучше переносит алкоголь. Майлз отпивает еще, стараясь не обращать внимания на повисшее в комнате вопросительное молчание. С дальнего дивана доносится смешок и хриплый голос Грегора: — Мы, — это чертово «мы» такое императорское, что Майлз с трудом подавляет желание вскочить и вытянуться по стойке смирно, — просим и требуем подробного рассказа, милорд Аудитор, — и Грегор салютует Майлзу стаканом, в котором тоже плещется медовуха. Айвен пытается выпрямиться и принять победительный вид, но терпит неудачу. Количество выпитого им алкоголя не способствует принятию статичных героических поз. Так что он доливает в свой стакан из оплетенной стеклянной бутыли и растекается по креслу. Майлз откашливается: — Елена… — Да ладно, — оживляется Грегор. — Елена и Айвен? — Не было такого, — протестует Айвен. — Я бы запомнил… — Я бы тоже, — присоединяется Грегор. — Такое не забудешь. У нас полкурса хотело пригласить Елену Ботари на выпускной в качестве своей пары, но сержант… — Сержант грозился выдернуть ноги любому, кто посмотрит на нее неподобающе, — хищно улыбается Майлз. — Ага, — соглашается Айвен, — только неподобающим для него был любой взгляд в сторону его драгоценной дочери. Все трое ностальгически вздыхают. В данный момент Елена Ботари-Джезек в тысяче световых лет от них командует флагманом эскобарского торгового флота. — Я и Елена? — Айвен по-прежнему жаждет услышать подробности собственного триумфа. Триумфа, о котором он ничего не помнит. — Скорее, Елена и толпа тупых юнцов-форов «я-главный-приз-твоей-жизни-детка»... — Иногда я жалею, что влияние леди Корделии на окружающий ее молодняк почти не выходило за пределы дворца, — неожиданно перебивает его Грегор и машет в сторону Айвена пустым стаканом. Тот с трудом соскребает себя с кресла и, подхватив бутыль с медовухой, плетется к Грегору. — Вообще-то, сир, — Айвен с трудом сохраняет равновесие, пытаясь не плеснуть медовуху мимо стакана, — вы и сами можете себе налить. — Могу, — соглашается Грегор, — но я император или хрен собачий? — Он садится по-турецки и похлопывает свободной ладонью по дивану. — Айвен, иди сюда. Так тебе не придется все время вставать. — Вы так добры, ваше императорское влчство, — кажется, у Айвена заплетаются не только ноги, но и язык. — Мы заботимся о своих подданных, — милостиво соглашается Грегор. Майлз решает, что его слишком долго игнорируют, и тянется к бутыли. К несчастью, его гениальная голова явно весит больше, чем все остальное тело, и он падает вперед, зажмурив глаза в ожидании неизбежной встречи с полом. Катастрофы не происходит. Чужие руки подхватывают его с обеих сторон, и он обнаруживает себя распростертым между Айвеном и Грегором, почти упирающимся носом в чей-то пах. В чей именно – он еще не разобрался. — Если сейчас сюда зайдет чья-нибудь жена, — неожиданно трезво говорит Грегор, — нам будет затруднительно объяснить, что именно тут происходит. — Если зайдет Теж, — Айвен ловко переворачивает Майлза, усаживает его между собой и императором, заботливо поправляет завернувшийся воротник рубашки и вручает заново наполненный стакан, — то проблем не будет. — Это ты так думаешь, — бурчит Майлз и делает большой глоток. О том, что ему скажет Катерина, увидев его в таком состоянии, он подумает потом, например, завтра. — О, Майлз, — Грегор явно обрадован, обнаружив его так близко. — Так что там было между Еленой и юными лордиками? — Майлз откидывает голову и страдальчески стонет. Грегор легонько пихает его плечом: — Не заставляй меня просить дважды. — Ни в коем разе, сир, — Майлз вздыхает и начинает рассказ о том, каким молодцом показал себя Айвен. — Мы тогда были в выпускном классе. Вы же помните, родители не особо афишировали свое отношение к Елене. Для всех непосвященных она была лишь дочерью оруженосца, невесть каким способом попавшая в престижную столичную школу. Нет, в принципе, у нас в школе все знали. Только вот придурки, приехавшие с Южного континента на традиционный осенний турнир по пятиборью, были не в курсе. — И что случилось? — Грегор щурит глаза. — Окружили ее на заднем дворе. Начали добиваться ответа, с кем именно она пойдет на бал в честь окончания турнира. Не давали пройти. — Хочешь сказать, что Елена не раскатала их по земле? — не верит Грегор. — Их было слишком много. Двое держали за руки. — Майлз и не замечает, как начинает говорить рублеными фразами. — Я был наверху, в лаборатории. Хорошо, что окна были открыты. Но сделать ничего не успевал. Если только прыгнуть им на головы. Но тут мимо шел Айвен. Император хмыкает: — Заболтал их до смерти? Айвен, наконец-то вспомнивший миг своего болезненного триумфа, морщится и инстинктивно трет ребра с правой стороны. — Ему пришлось драться, сир, — Майлз намерен воздать кузену должное. — Одному против шести. — Грегор с уважением смотрит на Айвена. Тот прячет собственное смущение в стакане с медовухой. Майлз торопится закончить рассказ: — Он выдержал пять минут. Потом появился Ботари. Наверное, ему кто-то сказал. — А где был ты? — поинтересовался Грегор. — Я сломал ногу, пытаясь быстро спуститься по лестнице. Грегор что-то прикидывает, машинально допивает медовуху и наконец отмирает: — Значит, вот что за ветрянку вы подхватили тогда?! Я так злился, что вы пропустили мой день рождения. Мы же хотели тихо слинять и обследовать подземелья старого дворца, но никто из вас троих не явился. — Он снова протягивает стакан Айвену и, как бы между прочим, интересуется: — Как их звали? Майлз закатывает глаза, когда Айвен начинает жутко гримасничать за спиной Грегора. Их императорское величество нужно срочно отвлечь, пока идея пьяной мести окончательно им не овладела. Он кивает Айвену на опустевший стакан Грегора и, делая вид, что не слышал последний вопрос, вкрадчиво предлагает: — А почему бы нам сейчас не заняться подземельями, сир?!