365 сказок

Когда бродишь по мирам и реальностям, по граням того, что произошло и что ещё не успело произойти, встречаются удивительные существа и создания. Можно поговорить со звёздами, можно коснуться ладоней ветров, можно… …И он тоже был особенным, необыкновенным, сияющим. В тот вечер я устроился на склонённом стволе дерева над быстрым потоком. Был тихий летний вечер, над тёмной водой кружили светлячки, и мне хотелось просидеть здесь до самого рассвета, потому что было слишком хорошо, слишком тепло, так не хотелось покидать эти места. Где-то в кронах перекликались совы, вечер превращался в ночь, оливковые сумерки крались в тенях, ветер унялся. Я почти ни о чём не думал. Нечасто выпадал вечер, когда бы можно было отдохнуть, не заботясь о дальнейшем пути, не волнуясь о каких-то заботах, не стремясь поскорее отыскать открытую дверь. Мне казалось, я один в этой чаще, в одиночестве слушаю пение ручья, но в какой-то миг я почувствовал внимательный взгляд. Кто-то смотрел на меня, прячась то ли в тенях, то ли за стволами деревьев. Я огляделся, стремясь высмотреть наблюдателя. Неподалёку в кустах светлячки сновали так густо, что это удивило меня и заставило улыбнуться. Лишь несколько мгновений спустя я понял, что это не светлячки. Сияние сложилось в силуэт, а после стало ясно, что это мальчишка. И тогда-то он кивнул мне. — Всегда думал, что это только моё место, — сказал он, приближаясь. Шаг его был лёгким, точно он на самом деле почти ничего не весил, но рукопожатие оказалось крепким, а ладонь тёплой. — Я только путник, остановился отдохнуть перед дорогой, — вернул я улыбку. — Странствуешь между мирами, — заключил он. — Так интересно, но я не могу покинуть этот. Присмотревшись к нему получше, я не нашёл, отчего бы у него не было такой возможности, и он заметил мои сомнения. — Нет, дело не в том, что это — мой дом. Хотя, конечно, это тоже очень важно, — он покачал головой. — Но этот мир не сможет без меня, а я — без него. Были времена, когда я много слушал о таких существах, о созданиях, в которых внезапно воплощалась душа мира. Они не могли бы покинуть его, а мир никак не мог бы их отпустить. И сейчас я даже не знал, верить ли мне в это. — И ты опять сомневаешься, — теперь он надо мной смеялся. — Пожалуй, раньше я не встречался ни с кем, кто не мог бы по своему желанию оставить какой-либо мир. Другое дело, что не все этого и хотели, — я обвёл рукой лес вокруг нас. — Здесь слишком хорошо. Так что я не могу не понять желания остаться. — Однако я не всегда хочу быть здесь, — и теперь его голос звучал грустно. Мы помолчали, но я не хотел спрашивать о причинах. И когда он заговорил снова, речь пошла немного о другом. — Я могу зажигать здесь звёзды, могу поменять местами рассветы и закаты, могу заставить весь мир замолкнуть, — и в то же мгновение оживший в ночи лес замолчал, точно в нём совсем никого не осталось. — Мир сделает ради меня что угодно. Он любит меня. — А ты не любишь его? — напрашивался вопрос. — Отчего же… Люблю, — и он вздохнул. — Но во мне слишком много любопытства. Я мог бы не выйти к тебе, ты не заметил бы, не почувствовал взгляда. Вот только… Каждый, кто приходит из иных реальностей, это словно предложение, манящая уловка, которая подтачивает мои силы. И в то же время я не могу без странников и их рассказов. Призванный жить лишь здесь, принадлежать лишь этому миру, я рвусь прочь хотя бы в мечтах. — И ты таким родился? — почти посочувствовал я. — Вовсе нет, и это самое смешное. Нельзя родиться душой мира, можно лишь принять её. И не знаю, где она берётся, откуда происходит. Возможно, я умру, едва она покинет меня, отыскав другого носителя. Может, она отпустит меня. Тогда я смогу странствовать, как ты. В глазах его что-то сверкнуло, он протянул ладонь к небу. — Видишь, как прекрасно? Как хорошо здесь? В этом есть и часть моей работы. Я должен исправно любить этот мир, чтобы он оставался столь же привлекательным… Но… Мне кажется, любовь моя иссякает. И он посмотрел на меня с печалью и сожалением. — Сколько я ещё выдержу? Сколько дней ещё я буду страстно мечтать? И мир поймёт мою не-любовь, отвергнет меня, выберет кого-то иного. И, может, убьёт, а может, отпустит. — Но ты ведь всё-таки любишь его, так чего же тебе не хватает? — смотреть на тонкую фигурку на фоне оливковой тьмы было больно глазам. Его сияния хватило бы на сотни звёзд. — Я не знаю… Не знаю. Он опустился рядом со мной, глядя в чёрную воду. — Здесь я свободен, но и пленник, я одинок, но со мной весь мир. Это ли меня угнетает? Я не знаю. Мне тоже не нашлось, что ответить, но было так печально и за этот мир, и за его нестареющую душу, заблудившуюся в себе. — Похоже, все ответы лежат только внутри тебя самого, — осторожно произнёс я, не зная, как он воспримет эту банальщину. — Я понимаю, — он чуть улыбнулся. — Только искать не умею… — Может быть, ты — отражение мира, его исток и в то же время квинтэссенция его существа? — предположил я, больше стремясь понять суть таких созданий, чем помочь. — Хочешь сказать, всё, что только есть внутри меня, найдётся и в мире? Он настолько отражает меня? — недоверие в его взгляде было слишком очевидным. — Могу лишь предполагать, — пожал я плечами. — Вот только это было бы логичным. — То есть в мире где-то столько же одиночества? Столько же тёмной тоски? Но ведь он любит меня, всюду я встречаю его дружеское участие! — Стало быть, он скрывает от тебя свои печали, — я усмехнулся. — Как же так получается… Хотелось бы мне сказать, что любое существо может столкнуться со схожей проблемой, кто угодно может скрывать от самого себя эмоции, хоронить их на глубине чёрного колодца, отчего они только становятся глубже… Но, похоже, в том не было нужды. Сияющее создание, мальчик с глазами, полными звёздного света, снова порывисто встал, снова протянул ладони к небу. Молчаливый разговор с миром я не прерывал, только смотрел, любуясь совершенством момента. — Да… Нам наверняка найдётся, о чём поговорить, — обернулся он вдруг. — Благодарю тебя, странник, ты дал мне ценный совет. — Тогда покажи, где же здесь дверь, — предложил я. Он кивнул. Мы вместе двинулись неприметной тропой, петляющей среди скал и вековых деревьев. Свет, исходящий от души мира, рассеивал ночной мрак, и мне открывались удивительные чудеса, красоты и прелести этой реальности, причудливые миражи и дивные тайны. Вот только я чувствовал, как меня зовёт дом… — Удачи, — шепнул мальчишка мне напоследок. И когда мы встретились глазами, я прочёл в них, насколько глубоко он верит в свой мир, насколько бесконечно любит его и принадлежит ему. Мне стало ясно, что он преодолеет любые сомнения. — Удачи, — повторил я, когда дверь захлопнулась. Ещё один замечательный мир остался позади.