365 сказок

В летописи историй эта была пропущена. Вместо неё осталось только несколько чистых листков. Пока другие рассказы обрастали подробностями, разворачивались, становясь всё весомее, всё реальнее, эта история меркла, истиралась в памяти, чтобы в конце концов превратиться в одну лишь странную фразу. А может, и в одно лишь слово. И когда я перекладывал бумаги, листал дневники и тетради, зияющая пустота привлекла моё внимание куда сильнее, чем стройные строчки других сказок. Я замер, вглядываясь в чистые страницы, в нагие страницы истории, которая не была рассказана, не прозвучала, не запечатлелась. — Что ты такое? — спросил я её, хотя уловка была слишком простой, чтобы прозвучал ответ. В тишине я взял эти листки — такие тонкие, такие хрупкие — и унёс их в гостиную, где оставил на столике у камина. Мне нужно было сделать несколько дел, прежде чем я смог бы начать разговор с этой историей, добиться её внимания и, возможно, ответа. Это выглядело чарующим приключением, испытанием для памяти, удивительной причудой, которая так и манила окунуться в это дело полностью. И вот всё, что мешало окунуться в исследования, осталось позади. В камине разгоралось пламя, в большой чашке остывал чай, а я снова держал в руках чистые страницы. Кажется, то было воскресенье, но, быть может, и вторник, просто слишком похожий на воскресный день. Наверняка каждому знакомо это ощущение, когда с утра ловишь себя на мысли, что календарь сошёл с ума, а дни недели поменялись местами. Не случилась ли эта история в такой же вот день? Вторник, воскресенье? Быть может, была даже среда, но она явно стояла не на своём месте. Я бы тронул эти листки пером, а лучше — заправил бы их в печатную машинку, но тогда возникал риск не вспомнить сбежавшую историю, а дать жизнь новой. А это в мои планы пока что не входило. Потому я осторожно провёл кончиками пальцев по несуществующим строчкам, точно ослеп и теперь выискивал очертания букв на ощупь, будто бы пытался различить ненанесённый шрифт Брайля. История тревожно шевельнулась — не под моей ладонью, однако где-то глубоко внутри меня самого. В сердце ли, в душе, на границе сознания и подсознания, но я почувствовал, уловил это мельчайшее движение и повторил вопрос: — Что ты такое? Сказка? Песня? Стихотворение? Что ты есть? Но последнее слово всё испортило, ведь история притворялась, что её нет, а значит, ухватившись за своё почти что несуществование, замолкла, свернулась клубочком, спряталась, и снова приманить её теперь было уже не так уж просто. Отложив листки на столик, я посмотрел на пляску огня в камине. И тут же вспомнилось, что в тот вечер, каким бы ни был день недели, но шёл дождь. Ливень был такой силы, что казалось, будто дом уже давно обратился кораблём и дрейфует в самом сердце бури, потеряв паруса. Шорох и шум капель, скрип ветвей деревьев по крыше… Да, именно так и начиналась тогда история. *** В гостиной в тот вечер было уютно, но всё же почти тревожно, нечто таилось в тенях, хотелось плотнее задёрнуть шторы, а лучше — укутаться в плед, скрываясь непонятно от чьего внимания. Я пил не чай, а кофе, но турка осталась наполовину полной, потому что едва я хотел наполнить чашку второй раз, как в двери постучали. Удивившись позднему визиту, я отправился к двери… *** Стоило мне вспомнить, всё это, как на бумаге сами собой проступили первые строчки. Улыбнувшись, я прикрыл глаза и сосредоточился. Кто пришёл ко мне в тот вечер? Он не был ни старым знакомцем, ни лучшим другом, ни даже врагом. Неизвестный мне, слишком высокий, кажущийся молодым, но на деле почти старик… Как его имя? *** … — Сэйваль, — глубокий баритон показался сродни бархатной тени. Я кивнул, пропуская незнакомца в дом. — Мне бы только переждать дождь. — Почему бы и нет, — я показал, где оставить промокший насквозь плащ и сломанный зонт. — Странник?.. — Не совсем, скажем так — я странник здесь и сейчас, — он улыбнулся. Лицо его было приятным, даже миловидным, а вот глаза смотрели слишком строго. Впрочем, мне не было до того дела. — Расскажете свою историю? — спросил я, проводив его в гостиную. — Чай? Кофе? — Коньяк? — И это можно, — согласился я, и уже через пять минут мы сидели у огня и вели неспешный разговор ни о чём. Сэйваль оказался любопытным собеседником, но его собственная история оставалась покрыта тайной. Отчего-то мне хотелось проникнуть за эту вуаль, но время всё не наступало. И всякий раз прямой вопрос выводил нас в иные просторы и реальности, казалось, мы не сможем наговориться никогда и никогда не затронем то, что меня по-настоящему интересовало. Наступил момент, когда мы оба замолчали. В камине догорали последние угли, дождь почти перестал, тяжёлые капли больше не стучали в стекло. — А моя история очень проста, — внезапно начал Сэйваль, — в мире моём стало слишком много тьмы… Это один из тот миров, в котором равновесие — главная ценность. Ни света, ни тьмы не должно быть больше, чем нужно. Иначе это приводит к катастрофе… Вот она и случилась. Теперь я буду скитаться, пока не найду чистого душой героя, который сумеет спасти мир, остановит тьму, удержит равновесие. — Отчего бы самому не стать таким героем? — усмехнулся я. — Так и во мне слишком много тьмы, — он засмеялся в ответ. — Взгляни в моё сердце, оно насквозь пропитано чернотой. — Но мир ты жаждешь спасти? — Это единственное, что я когда-либо любил, — он пожал плечами. — Видишь, как просто и как сложно одновременно. Где мне найти героя, что пойдёт сражаться за чужой мир? Таковые пока не попадались. Некому сражаться, некому… — Может, стоит всё же начать с самого себя. Иногда героя нужно взрастить. — Вырастить внутри себя? Интересная мысль, — он поднялся. — Но мне уже пора на поиски. Когда-нибудь моя история обретёт подробности, тогда и запиши её на память остальным. Сейчас же не о чем и говорить. Так и было, и в то же время, было совсем не так. Впрочем… Я проводил его и долго ещё размышлял, глядя в ночь… *** Листки оказались заполнены лишь наполовину. История Сэйваля получила новый поворот, но пока не была закончена. Неужели он нашёл своего воина? Или сумел вырастить в собственном чёрном насквозь сердце семя настоящего света?.. Пока что я об этом не знал, но собрал листки и отнёс их к остальным, бережно уложив на место. Наступит день, когда я напишу историю Сэйваля, славной она будет или же трагичной. Но этим вечером я только вспомнил о ней, улыбнулся ей. А она перестала прятаться от меня. Когда я вернулся в гостиную, начался дождь, настоящий ливень. Первый весенний ливень после затяжной зимы.