365 сказок

Переплетенье воздушных мостиков, соединяющих между собой тонкие башни, тысячи лесенок и переходов, ажурные перила которых казались ветвями и плетями лоз… Город, сотканный из стальных паутин, блестел на солнце. Я стоял над ним, на склоне дикой горы, где боярышник и бересклет, где лещина и ещё какой-то неизвестный мне кустарник срастались в единый массив, словно не желали пропускать кого-то выше. Я стоял на каменном козырьке и размышлял, нужно ли мне в ту сияющую сказку внизу, или она красива только с большой высоты. Надо сказать, что я устал от общения. Люди, существа и создания равно утомили меня, и только с ветром я чувствовал себя спокойно. Потому город, издали напоминающий игрушку, хоть и манил, но и настораживал тоже. Кто его населяет? Не слишком ли я устану от них?.. Мир здесь дышал майским теплом, цвёл, казался привольным, потому уходить поспешно желания не было. Но в городе, возможно, это стало бы единственной целью. Вот я и медлил среди густых кустов, наполненных медовыми запахами цветения и гудением пчёл. Под моими ногами пёстрым ковром поднимались цветы и травы, и, наверное, на склоне горы было куда лучше, чем внизу. Каменный козырёк, где почва была скудной, и тот приютил разноцветный ковёр весны, тут всё жило и пело… Жизнь города привлекала меня гораздо меньше. Наконец я устроился в тени боярышниковых кустов и даже задремал, убаюканный пчелиной колыбельной. А разбудил меня раскат грома. Из-за гор набежали тучи, спустились по перевалу и загромоздили небо, а теперь огрызались молниями. Воздух уже дышал влагой. Укрыться от майского ливня на склоне было негде, но гроза разворачивалась неспешно, и я всё же выбрал тропинку, ведущую вниз. У меня был шанс пробежать по самой кромке ненастья, добраться до городских крыш и переждать дождь. Тропинка оказалась пологой, хорошо утоптанной, местами взрезала тело горы ступенями. Я спускался быстро, и вскоре вновь оказался в полосе почти по-летнему жаркого солнца, а ворчащая гроза отставала, а может, даже давала мне фору, желая настигнуть потом единым порывом. Грозы ведь тоже любят играть в кошки-мышки. Окраины города раскрылись очень внезапно. Буквально два шага назад я ещё стоял на пригорке и вот уже оказался среди низких, но изящных строений. Однако улица, на которую я вышел, оказалась пустынной. Мчащийся по городу предгрозовой ветер пел в стальных плетениях, и только его голос и раздавался среди всех конструкций. Город был покинутым и пустым. Теперь я не торопился, шёл медленно, позабыв о подступающей стихии. Вокруг меня возносились всё выше и выше хрупкие стальные здания, сияющие, но бессильные удержать своих жителей. Они оказались отвергнутыми, ненужными, лишними, и теперь среди равнины, раскинувшейся у пологого склона горы, взмывал ввысь красивый, но совершенно лишённый жизни город. Плитки дорог запорошило песком, кое-где сквозь них уже пробивалась трава, лесенки ветшали, на некоторых уже пузырился верхний слой — краска ли, какое-то иное покрытие… Чем дальше я заходил, тем больше видел признаков разрушения, пока ещё медленного, но уже неотвратимого. Город был мёртв. От него остался только скелет. На мгновение мне стало не по себе, но затем одолело ощущение, схожее с любопытством. Не столько хотелось отыскать причину, из-за которой этот город оказался брошен ветрам, оставлен подступающей природе, сколько возникла жажда удостовериться, что здесь уже никого нет. Совсем никого. Животные и птицы как будто ещё не пришли, иные существа, более разумные — уже полностью исчезли. Одно было ясно — здесь не происходило ничего чудовищного. Не было бойни, никакого уничтожения. Те, кто ушёл, сделали это без спешки, собрав всё, что могло бы о них рассказать. Строения не могли мне поведать, какими были здешние обитатели. Можно было судить только об их росте — но тот оказался слишком близок к человеческому, чтобы, уцепившись за это, воображение могло дорисовать какой-либо причудливый облик. Стальные стены, многогранные с провалами окон, лишённых стекла, не несли никаких изображений, не было даже орнаментов, не было иных красок, кроме хрома. И там, где он сиял ещё столь же ярко, где он ещё отражал, не замутившись от ветров и песка, множились мои удивлённые отражения — и только. Гроза же подобралась совсем близко, и я перемахнул ближайший подоконник, заодно решив не только найти приют от ненастья, но и увидеть город изнутри. Однако и здесь стены молчали. Ничто не рассказывало о том, кто когда-то жил здесь. И жил ли вообще? Может, этот город пророс сам собой, никому никогда и не нужный? Вышел из тела горы, вместе с кустами боярышника, дрока, лещины? Вместе с цветущим шиповником и сотнями других растений? Может, он не был кем-то построен, не имел назначения, а всего лишь игрушка реальности, которая осталась загадкой для путников, но никогда не была необходима кому-то ещё? По улицам загрохотал ливень, он наполнил тонкие водостоки, и те запели, он бился в железные стены, и они гудели басом. Словно я оказался в водяном органе, который оживился с приходом музыканта. Кое-где просачивались капли. В тех местах на стенах виднелись ржавые потёки — единственные росписи, украшающие пустынные помещения. Я шёл из комнаты в комнату — не было дверей, как не оказалось стёкол в окнах. Я поднялся по лестницам на несколько этажей, но всюду находил ту же картину — лёгкое разрушение, сталь, хром… и никаких упоминаний о том, что здесь когда-то был кто-то кроме. Запоздало подумав, что город ядовит, оттого живые существа не заходят в него, я присел на узкий подоконник и выглянул на улицу. Не слишком широкий проход превратился в ручей, весёлые пенные струи воды бежали по нему, плеская на стены домов, устремлялись из открытых зевов водосточных труб, смеялись и рокотали, вторя грому. Я не чувствовал опасности, но был очарован. Немногим позже я продолжил подниматься с этажа на этаж. Хоть я не любил лестницы, здесь они влекли и уводили всё выше и выше. В конце концов я выбрался на широкий балкон под козырьком, с которого низвергался целый водопад — гроза и не думала утихать. Усевшись на ребристый поблёскивающий пол, я прикрыл глаза, слушая музыку ливня. Город продолжал петь, гулкий и звенящий, он смеялся грому в лицо. И я погрузился в странную дремоту, лишь краем сознания успев удивиться, что, быть может, вот так город и забирает чужие жизни, чтобы питать свою. Стальная сирена среди предгорий, в окружении зелени и свежести мая… *** …А разбудил меня раскат грома. Я поднял голову с подушки трав. Боярышник колыхал ветвями, ветер был свежим и нёс аромат приближающегося дождя. Туча, спустившись по склону горы, зависла над долиной и метала молнии, глухо ворча. Город внизу потерял блеск, казался серым и немного, самую капельку, зловещим. Теперь я не стал спускаться. Ожидая ливня, я раскинул руки в стороны, почти призывая ненастье обрушиться прямо сейчас, вымыть из меня тягучую песню стальных водостоков. В тот миг, когда начался дождь, передо мной раскрылась дверь, и я шагнул в неё, отказавшись решать загадку покинутого всеми города…