365 сказок

Южный ветер явился с новостями, долго рассказывал, взмахивая руками, почти крича, но потом всё же успокоился, взял чашку с какао и уселся на подоконнике. День был солнечным и тёплым, даже жарким, так что он пригрелся и задремал. Я бы и сам свернулся котёнком на солнцепёке, и сам бы уснул, но меня не оставляла тревога, невысказанное волнение, что-то, совершенно чуждое обычным дням. Потому я бродил по комнатам, даже вышел в сад, где долго гулял по дорожкам, касаясь листвы или вдыхая ароматы цветов. Только вот тревога никуда не девалась, не желала покинуть гнезда, что свила в моём сердце. Наконец я решил уйти в холмы. Там всегда можно было найти ответы, а если не ответы, то хотя бы покой, ну а если и с этим не повезло бы, то там нашлась бы какая-нибудь дверь. А за всякой дверью могло отыскаться что-то такое, что обязательно бы потеснило любую тревогу. *** Лес встретил меня птичьими трелями и шелестом листвы. Южный ветер уже выбрался из моего дома и теперь шалил в кронах, небо казалось удивительно прозрачным, голубым насквозь, и здесь будто бы не было места тревоге, да только… Я стоял на лесной тропе, ведущей к холмам, и чувствовал, что на самом деле за разросшимся боярышником, всё ещё цветущим, за орешником, за молодыми побегами трав прячется нечто инородное, чужое, как будто бы пробравшееся сюда из миров, где царит только разруха. Был ли это запах грядущего разрушения, было ли это прикосновение тлена? Я, конечно, пошёл дальше, приглядываясь в надежде обнаружить более весомые следы, чем предчувствие. Ведь интуиция далеко не всегда получает подтверждение, разве нет? Ведь иногда тревога — всего лишь тревога, не более того. Иногда она развеивается без всяких последствий, сама собой, не предупредив ни о чём, ничего не знача. Но тропинки были раскрашены пятнами солнечного света, птицы пели, травы цвели, гудели жуки, а на поваленном недавним штормовым ветром дереве сражались в честь весеннего дня жуки-рогачи. Казалось бы, тут ничего нет такого, что было бы незнакомым, ничего не находилось такого, что являлось бы чуждым или страшным. Тропа вела меня дальше, но вместо того, чтобы свернуть налево, к полям, за которыми вставала первая гряда холмов, я ушёл чуть глубже в лес, направо. И почти на тропе, совсем рядом от неё, где никогда прежде никто не делал ничего подобного, отыскалось кострище. Зола была ещё тёплой, но угли погасли, ничто больше не родило бы здесь искру, не воскресило бы пламени. В лесу часто жгли костры, в этом и не было ничего необычного, но… Я чувствовал, как тревога довольно засеменила лапками. Кто-то, разводивший этот огонь в ночи, на самом деле не принадлежал местным холмам. Вот только и странником он не был. В нём таилась иная природа, разгадать которую у меня пока что никак не получалось. Молчал и Хозяин холмов и леса. И это тоже было по-своему странно. Не прилетел ворон — его посланник, не вскрикнул дятел. Пели птицы, но то были другие птицы. Не такие, что говорят голосом Хозяина. Я вытащил варган, и первая же нота упала, как сухая ветка, глухо, печально. Что-то было не так с лесной атмосферой. Двинувшись дальше, я наконец вышел на залитый солнцем склон, где молодая трава встала уже почти что мне по колено. Летали стрекозы, пели сверчки, где-то вдали раздавалось кваканье лягушек. Сверчки?.. Как странно было их слышать сейчас, ведь на этих холмах, сколько я помнил себя, сколько они помнили меня, сверчки пели лишь в августе. Так кто же этот странный гость здесь? Не принёс ли он с собой изменения в самой ткани времени? Не нарушил ли он что-то извечное? Что-то изначальное? Здесь я снова попробовал заиграть, но звук, как и прежде, утонул и смялся, будто бы воздух оказался для него слишком горячим, будто он расплавился раньше, чем прозвучал. И не слышали меня ни птицы, ни сверчки, ни холмы. Значит, и с Хозяином мне было не поговорить, он тоже спал в дремотном полудне и не знал, что происходит. Как тогда найти кого-то в холмах? — О чём это ты тут задумался? — Южный ветер замер напротив, устоял на одной лишь травинке, раскинув руки. — Разве сам ты не чувствуешь, что здесь есть кто-то чужой? — удивился я. — Не может же только мне это мерещиться. — О, я знаю, у нас бродит чужак, — он склонил голову к плечу. — Но повод ли это для беспокойства? Сколько странников мы встречаем каждый день… — Но он не странник. — Сколько и не странников… — однако Южный ветер нахмурился. — Впрочем, постой-ка. Он пришёл через дверь, как обычный странник, а ты говоришь, что он не тот, за кого себя выдаёт? Да ещё и чужой? Странники — не чужие, тут ты прав. — И ты можешь найти его? Ты же ветер. — Конечно, могу, — он усмехнулся. — Ничто от меня не скроется. Я даже могу отнести тебя, — и в один момент он превратился в огромного орла, которому я мог сесть на спину. Мы поднялись высоко, много выше, чем я предполагал сперва. Гряда холмов отсюда напоминала ожерелье. Я видел дверь, раскрывшуюся в сердце холма, я знал, что эту дверь следует закрыть, но только сначала найти бы, кто пробрался к нам с той стороны. Мы кружили над лесом, кружили над лугом, мы облетели лощину и посмотрелись в пруд, мы миновали болото и оглядели все гряды холмов. Наконец Южный ветер признал: — Он и от меня скрылся. — Как же нам тогда быть? — удивился я. — Как отыскать его? — Сначала закрой эту чёртову дверь, — Южный ветер обеспокоился не на шутку. Он сбросил меня в объятия трав, и я нащупал связку ключей. Да, вот и ещё одна дверь из тех, что мне следовало отыскать. Но на этот раз фокус был в том, чтобы её запереть, а не открыть. Один из ключей сразу же подошёл к замку и повернулся легко, запечатывая вход. Я сделал два оборота, прежде чем вынуть ключ из замочной скважины. Южный ветер отставил меня в одиночестве, и теперь я огляделся, понимая, что давно не заходил так далеко в холмы. Здесь луг полностью залило водой, и хоть она отступала, но медленно, значительно медленнее, чем в иные годы. Солнце по-прежнему находилось высоко, а лягушки пели, но тревога моя вскинулась вновь. Что же такое пришло к нам? Куда оно подевалось? Отыскав среди трав тропу, я пошёл по ней, намереваясь подняться на холм и с него оглядеться. Но довольно скоро я нашёл распластанное среди зелени тельце сойки. Ей уже было не полетать. Однако отчего же она погибла? Раскрытые крылья, точно смерть поймала её в мгновение полёта, разомкнутый клюв и невидящие глаза… Может, наш чужак — убийца? Я шёл всё дальше, и холмы бились в моём сердце, вот только покоя не приносили любимые виды. Я отчаянно хотел поймать эту сущность, в ней явно было столь мало от человека. Она могла причинить вред холмам, вред этому лесу. Покуситься и на Хозяина! Пусть мои силы были несоизмеримо меньше его, но работали мы обычно в совершенно разных направлениях, то, что мог сразить я, ему причинило бы боль. Но сначала было бы неплохо понять, что за природа у чуждой сущности. Какое разрушение она в себе скрывает. Я нашёл новое кострище, тоже ещё тёплое, совсем неподалёку. Чужак перемещался так быстро, так странно, что и предсказать, где он может быть, представлялось невозможным. Я слушал собственное сердце, напитал шаманский клинок кровью, но ничто не могло указать направления. Кого же я искал здесь, когда солнце уже устало покатилось к закату? Наконец вновь показался Южный ветер, лицо его было непривычно печальным. — Он нашёлся, нашёлся. — И что с ним не так? — Ты увидишь! Мы вновь взлетели вместе, теперь ветер не обращался птицей, а нёс меня на невидимых руках. Среди лощины, где обычно молнии бьют, обагряя травы пламенем, спал Хозяин холмов и леса, на рогах же его устроилось, щерясь, тёмное существо, в нашем мире не имеющее имени. — Зачем ты здесь? — спросил я его, высвободившись из ладоней ветра. — А ты кто таков, чтобы спрашивать? — существо засмеялось. — Местный Хозяин спит, я за него. — Нет, как бы крепко он ни спал, но это его владения, никому здесь не властвовать более, — возразил я. Напитавшийся кровью шаманский клинок легко взрезал саму реальность. Я открыл новую дверь, и она хищно оскалилась на существо. — Уходи! — Откуда в тебе силы прогнать меня? Кто ты таков? — повторило оно, но всё же теперь считалось со мной и спрыгнуло с рогов. — Я пожру твоё сердце. — Ты покинешь этот мир сейчас же, — хмыкнул я. — Как можешь ты выгнать меня? Но я знал то, чего не знает не странник. Когда дверь открывается для кого-то конкретного, она забирает с собой, не спрашивая. Стоило существу сделать ещё только шаг, и притяжение неодолимой силы захватило его, затащило в пасть дверного проёма. Мне осталось только выбрать ключ и закрыть на два оборота. Хозяин спал, но я не стал будить его. Южный ветер подбросил меня к дому. — Интуиция ничуть не обманула тебя, — похвалил он. — Порой мне бы хотелось, чтобы она ошибалась, — отозвался я, входя в дом. Осталось три ключа.