365 сказок

Осталось три ключа, но вот уже несколько дней, как двери не открывались и даже не маячили на горизонте. Лениво растекался жар уходящей весны, небо фарфоровой чашкой опрокинулось над городом, гудели пчёлы в саду, и эту дремоту, казалось бы, ничто не в силах разорвать. Я сидел под яблоней, забыв о книге на коленях. Раскрытая где-то на середине, она потеряла меня ещё в первой главе. Или это я в ней совсем потерялся, забывая смысл слов. Хотелось читать вслух, но только ради звука собственного голоса, а не ради смысла. Узнавать что-то новое, следить за развитием героев? О нет, сейчас я был почти не способен на это. Мне даже чудилось, что и путешествия стали почти недоступны. Однако связка ключей оставалась у меня в нагрудном кармане. Напоминала о себе, намекала, что ещё не так давно всё было иначе. Наверное, не так-то просто удалось мне выпустить — или прогнать — чужака. По крайней мере, ладонь ещё саднила, а шрам выглядел припухшим, покраснел, чего с ним никогда не бывало прежде. Растерянно я провёл ладонью по волосам, потом прикрыл глаза и откинулся на ствол яблони. Солнечное тепло кутало меня, и скоро я почти уснул, но тут же вздрогнул от знакомого голоса: — Я ведь тебя предупреждал. — Отец. Несколько секунд я не открывал глаз, только чтобы оттянуть тот момент, когда некуда будет бежать от его строгости. Но, конечно, пришлось посмотреть ему в лицо. Длинные огненно-рыжие волосы сегодня свободно рассыпались по его плечам, тёмные глаза казались ещё темнее. Неужели он настолько мной недоволен? Или это тревога? — У меня не было иного выбора, — напомнил я. — Нужно было отослать прочь чужака, ты ведь знаешь, не можешь не знать, что он угрожал холмам. — Знаю, — он опустился в траву рядом и бесцеремонно перехватил моё запястье, заставив раскрыть ладонь. — Ты видишь, насколько сильно ты потратился? — Будто бы можно этого не видеть, — усмехнулся я. Книга ускользнула с колен, захлопнулась, придавив цветок страницами. Отец не отпускал моего запястья. — Ты не относишься к себе серьёзно, — наконец он разжал пальцы. Его прикосновение, между тем, словно осталось жить на моей коже. — Я не настроен беречь себя, — захотелось мне поправить, но взгляд его не стал теплее. — Пойдём, — он поднялся. Я последовал за ним, мы прошли сад насквозь и там, где никогда не было ничего подобного, нашлась садовая калитка. Один из ключей, конечно же, подошёл к её простенькому замку. Переход в иной мир осуществился так просто и плавно, что я едва поверил в него. Однако эта реальность существенно отличалась от моей, здесь у отца было гораздо больше возможностей открыто демонстрировать свою силу. Мы прошли тропой к небольшому пруду, и там он снова поймал мои ладони. — Очень плохо, — заговорил он спокойно, отчего в глубине души моей всколыхнулась тревога. — Ты впустил частицу пустоты под собственную кожу и даже не заметил этого. Я взглянул на ладонь, на красный и теперь уже будто набухший шрамик, и нахмурился. — Как это вообще возможно? — Кто-то очень хотел остаться. В его руке блеснул нож, причудливое лезвие было таким острым, что им, казалось бы, можно разделить сам воздух, можно разрубать время. Но вместо того он точно рассёк мою ладонь. Это внезапно оказалось больно, хотя я столько раз делал это сам, никогда не испытывая ничего, кроме пощипывания. Вместо привычной крови в ладонь набежала из раны чернота. — Странно, — сказал я, только чтобы отвлечься. Мои пальцы дрожали, но он крепко держал за запястье — я не мог вырвать руку. — Иногда ты ведёшь себя, как глупец, — проворчал он. Склонившись, он коснулся чёрной жидкости, которая притворялась моей кровью, губами, он пил её, а рану обнимал холод, и я закрыл глаза, чтобы тоже раствориться в нём. — Вот так. Наконец моя рука освободилась. На ладони не осталось даже шрама. — Спасибо, — начал я. — Никаких дверей, или я заберу нож. — Ты не можешь. — Я? — он мог. Я видел в его шальных глазах, да и никогда не сомневался в этом, но… повторил: — Не можешь, это будет нечестно. — То, что ты именуешь честностью, мне не присуще, — он щурится, но это лишь игра. — Будешь моим гостем сегодня? Мне отчаянно хочется сказать «Да», но я отрицательно качаю головой. Не этим вечером, нет. Или я останусь слишком надолго. Быть может, даже на вечер. — Ты и так всегда рядом. На мгновение лес вокруг нас, пруд, небо и свет обращаются своим истинным ликом. Я вижу тёмные деревья, кровавый оттенок небосвода, густую и тёмную воду. Я знаю, каков этот лес для тех, кого не приглашали сюда. Он мне нравится любым, всяким. Он такой же мой. Однако я делаю шаг назад. Снова солнце и зелень. Он стоит напротив меня, совершенно лишённый возраста, точёные черты лица, тёмный взгляд, пламень вместо волос. Мы улыбаемся друг другу и… Вот я уже в своём саду. *** Два ключа. Я смотрел на них, раздумывая, для чего же они предназначены. Вечерело, и сумрак крался по дому, замирая в углах. Чай давно остыл. Мне хотелось бы прямо сейчас разгадать загадку ключей, но ничего не шло в голову, а двери не открывались. Даже привычных мирков, залетающих на огонёк, не было видно. Точно кто-то закрыл… Ах вот оно что! Тогда где же замок? Я поднялся на чердак, меня тянуло на крышу, но там ничего подозрительного не было. Я спустился и долго бродил по комнатам, я обошёл сад. Что-то должно было отыскаться, причём очень близко, не было нужды ни брести на холмы, ни отходить от дома. Что-то отец спрятал у меня под носом. Или даже… во мне? Теперь я придирчиво рассматривал ладонь, но там не было даже шрама. Исцелив меня, не мог же он всерьёз запрятать нечто под только что дочиста зажившей кожей! Было что-то хитрее! Я бросился в спальню и распахнул шкаф, где за дверцей спряталось зеркало в полный рост. Я так поспешно расстёгивал пуговицы рубашки, что одна из них оторвалась. Когда же увидел собственную светлую кожу, замер. Напротив сердца в грудь оказалась врезана замочная скважина. Пальцы задрожали, но я всё-таки поднёс ключ к ней, аккуратно вставил и повернул его, слыша, как внутри меня просыпается механизм, как недовольно он щёлкает. Последний оборот, и ключ тает, исчезает и скважина, и замок внутри меня. Сквозь оставленную открытой балконную дверь робко влетает первая сфера, первый мирок на сегодня. В моей ладони остался только один ключ. И пока вокруг кружатся сферы, всё новые и новые, пока чайник закипает, я смотрю на него, на золотистые завитки, на узорчатую бородку и понимаю, что хотел бы прямо сейчас отказаться от поисков. Но… Упрямство моё не позволяет этого. Оно не даёт мне позвать и вернуть ключ. Я даю себе срок до завтра. Уже утром можно будет отправиться в путь. Закрыв глаза, всё ещё вижу глазницу замочной скважины в своей груди.