365 сказок

Жадные пальцы туч схватили солнце, мир помрачнел, встрепенулся ветер в кронах, помчался по черепичным крышам. В воздухе чувствовалась поступь грозы, её влажное дыхание. Жители города спешили поскорее убраться с улиц, а я замер на смотровой площадке, совершенно не собираясь спасаться. Возможно, эта гроза меня и ждала, меня и жаждала настигнуть. Облачная гряда всё вырастала, набиралась синевы, такой глубокой, что местами была уже почти фиолетовой. Она словно собиралась смять красные крыши, вонзить острые клыки молний в уличные плитки, зарычать в жестяные глотки водостоков. Мне хотелось видеть это. Каждый разгул стихий — особенный. Я мечтал быть свидетелем, зрителем, приглашённым в первый ряд. Зарокотало внезапно и сразу с нескольких сторон. Город совсем помрачнел, надвигая крыши получше, замирая в тяжёлых лапах грозы. Солнце просвечивало болезненно жёлтым пятном, но ни единый луч не сумел пробраться сквозь облака, такие те оказались плотные. Робкие ещё первые капли упали в пыль, снова промчался ветер, и я выступил из-под крыши, которая должна была защищать от дождя тех, кто решил полюбоваться городом с этого места. В тот же миг, точно это и стало сигналом, хлынул ливень. Он, конечно, промочил меня до нитки сразу. Молнии сияли столь ярко, что в этом мистическом свете стены зданий выбеливались до немоты. Гром раскатывался по небу, эхом разбегался по улочкам, заставлял стёкла звенеть. Я стоял почти что в эпицентре, охваченный вдохновением и радостью, наслаждаясь каждой секундой. Холод не чувствовался — слишком волнительно всё это было, слишком ярко, чтобы уделять внимание нуждам тела. Ливень бил меня по плечам, вплетался в волосы, скользил пальцами по лицу. Я закрыл глаза, впитывая его в себя, проникая мыслью в его суть, становясь им на эти краткие мгновения. Гроза вылизывала город огромным языком, рычала, кричала, прыгала между домов. В ней воплотилась чистейшая природная мощь, и город сдался сразу, без боя, без сопротивления. Улицы были пусты, по ним бежали потоки воды… Когда я засмеялся, не в силах больше вмещать ликование, рядом со мной остановился юноша. Я узнал в нём Ливень. — Так ты пришёл на встречу, — улыбнулся он. — Я ждал. Мы пожали руки друг другу. — Но думал, я не решусь? — усмехнувшись, я коснулся длинных прядей его волос. — Зря ты так. — Мало кто решается, посмотри, как шумно и ярко кругом, — гром заглушил последнее слово, и он улыбнулся. — Иногда я люблю и грохот, и свет, — ответил я в тон. Он потянул меня за собой, и вот мы уже стояли на крыше собора. Отсюда можно было рассмотреть весь город, увидеть, как он затоплен, покорён, как он тонет в стихии. — Красиво, — сказал Ливень. — Но уже скоро мне нужно бежать. — Жаль, — я только качнул головой. — В иной мир? — Да, хочешь со мной? — он сощурился. — Но ты заболеешь, непременно. Кто же выдержит столько влаги, кроме дождей? — Попробуем. Отказаться от нового для себя путешествия не может ни один странник, Ливень, похоже, прекрасно знал это, так что больше ничего не спрашивал. *** Мы помчались с ветром и даже быстрее: ливням и грозам не нужно было открывать дверей, они пересекали грани реальностей так свободно и быстро, будто одновременно присутствовали в каждой из них. Раньше мне не приходилось путешествовать таким образом. Мы мчались от мира к миру, напитывали поля, орошали леса, прыгали с холма на холм. Мы даже гудели в ущелье, а молнии дробили камни, пока Ливень превращал горную речушку в неуправляемый жуткий поток. Реальности боялись нас и радовались нам, приветствовали и прятались, и никогда ещё я не видел такого калейдоскопа миров, такой их пестроты, ведь нигде мы не задерживались слишком надолго. Это было удивительно и чудесно. В конце концов, Ливень оставил меня неподалёку от дома, промокшего, но счастливого. Я возвращался пустынной улицей, в ароматах недавно распустившегося жасмина. Во мне уже бушевала простуда, но единение со стихией того стоило. Я совсем ни о чём не жалел. *** Просыпался я тяжело, поднимаясь из глубин сна, как из-под воды. Грудь сдавило, дышать было тяжело, и когда я всё же открыл глаза, мне показалось, что простуда выглядывает между рёбер, довольно скалясь. Бороться с ней у меня не было никаких сил, но и сдаваться я был не намерен. Впрочем, когда я сумел добраться до кухни и остановился у стола передохнуть, в окно постучали. За стеклом маячил Ливень. — Давай-ка помогу, — предложил он, просачиваясь внутрь и сразу разворачиваясь к плите. — Раз уж ты болеешь по моей вине. Говорить я не мог — простуда уже добралась до голоса и с радостью сожрала его. Ливень понимающе усмехнулся. Очень скоро мы вместе пили чай с липовым мёдом и малиновым вареньем. — Вчера, когда я оставил тебя здесь, — рассказывал Ливень, — меня ещё ждали в холмах. Но ты наверняка проспал наш праздник. — Выходит, что так, — сумел я ответить, согревшись чаем. — Хозяин холмов и леса ждёт тебя в гости, — продолжал он. — Приходи обязательно. Конечно, я и без того собирался это сделать. Мы продолжали чаепитие, и время текло медленно и славно. Ливень говорил, и его короткие, но причудливые сказки надолго запечатлелись в моей памяти. Я почти готов был начать их записывать, как вдруг рядом со мной появилась простуда, теперь-то я смог рассмотреть её. Водянистый взгляд и спутанные космы волос, узловатые пальцы, сморщенное и перекошенное тельце… И пасть, полная острых зубов. Ливень тоже увидел её и заметил: — А вот и ты. Простуда только оскалилась. — Зря сюда пришла, тебе тут не место, — он сделал глоток чая. — Совсем не место. Простуда тихонько заскулила, но всё же начала отступать, уходить в тень, и мне стало легче. — Как тебе удаётся? — поинтересовался я, когда она скрылась в тени. — В каком-то смысле, она моё порождение, вот и… — он засмеялся. — Не бери в голову. Как ты себя чувствуешь? — Лучше, — признал я. — Прогулку мы, конечно, не продолжим, — Ливень поднялся, — но простуду я уведу с собой. И жду тебя снова, ты найдёшь меня. Он исчез, как и положено исчезать Ливню, и я остался один в доме, а за окнами тихо шептал дождь — другой, зато уютный. *** Новую прогулку со стихией я наметил на те летние дни, когда дождевая влага кажется удивительно тёплой. Вот только до этих дней ещё предстояло дожить. Каждую ночь во снах мне приходили яркие образы нашей первой прогулки, буйство стихии, ослепительное сияние молний, тучи, похожие на диких кудлатых зверей… Мне иногда снилась даже простуда, я ничуть не злился на неё, ведь, в конце концов, она была в своём праве, когда напала на меня в тот раз.