365 сказок

Дверь привела меня в ноябрь, под ногами шуршали облетевшие листья, серые здания угрюмо молчали. Над тёмной рекой, пересекающей город с юга на север, высился каменный мост. В самом его центре я заметил девушку, которая явно пришла сюда, как и я, из другой реальности. Длинные светлые волосы рассыпались у неё по плечам, и ветер то перекидывал их вперёд, то запутывал, то заставлял танцевать вокруг головы, точно воздух превращался в воду. Когда я подошёл ближе, она заметила меня, но не повернулась, только сказала: — Привет. — Привет, — откликнулся я. — Что ты делаешь здесь? — Рассказываю… — она усмехнулась. — Хочешь послушать? — Почему бы и нет? — я встал совсем рядом и посмотрел на бегущую под нами реку. — Ну, слушай, — и она закрыла глаза и зашептала быстро-быстро. *** В день, когда весна откроет глаза, город вдруг вспомнит, что умеет дышать, и поймёт, что всё тяжкое зимнее время, с самого ноября, не дышал и не жил. Ведь в зимних днях не было ни солнца, ни яркости, как вдыхать такой скучный и серый воздух он просто не знал. Город существовал — от сигареты до сигареты, от вечера к вечеру, чтобы вдруг открыть глаза и обнаружить, что весна — босая зеленоглазая и рыжая, стоит на пороге. Она бесцеремонно, как могут только совсем невинные дети, возьмёт город за руку и потащит на улицу, не позволив даже накинуть плащ. Весна-то точно знает, что важнее, и ветром взъерошит волосы, заставив вдруг лёгкие развернуться, как крылья или, может, как паруса. Город почувствует себя невероятно воздушным, но в то же время наполненным, живым и настоящим, он поймёт всё, чего не мог осознать, укутанный саваном зимы. Солнечный свет будет играть бликами, а весна, счастливая смешная молодая весна, станет танцевать вокруг него, не отпуская его пальцев, не позволяя останавливаться. Она поведёт город на мост над быстрой бурливой рекой. В этих водах вдруг отразится вся Вселенная, и город будет готов на пари со всяким, кто решится спорить, что речные струи не уносят ледяных зимних звёзд к горизонту. Остановившись посреди моста, город вдруг увидит, что, как только перейдёт его, окажется там, где больше всего желал находиться. То самое место, что чудилось зимой во сне, то самое — тёплое и светлое. Город не сможет унять дрожи в пальцах и поймёт, что забыл дома пачку сигарет. Весна беззаботно усядется на перилах и, перегнувшись, будет ловить солнечных зайчиков. Кажется, ей станет вовсе не до него. Город сделает ещё шаг и снова остановится, замрёт, слушая, как бешено колотится сердце, отдаётся грохотом в ушах. Всю зиму он мечтал пробежать по мосту, подняться на невысокое крыльцо, раскрыть дверь. Но он медлит теперь и кусает губы. И пока город боится сделать очередной шаг, охваченный волнением, совершенно одинокий здесь и сейчас, кто-то подойдёт сзади и обнимет мягко за плечи. Нет, это будет не весна, уже умчавшаяся гулять, разбивая солнце в лужах. Город узнает прикосновения, и судорожный вздох сорвётся с губ. Он не сможет заставить себя обернуться. — Пойдём, — услышишь он и только кивнёт в ответ. — Пойдём, ты ведь больше не… Не город. Ведь в день, когда весна откроет глаза, город станет человеком. *** Она повернулась ко мне. — Понравилась сказка? — Город, который весной станет человеком, — повторил я. — А что случится со всем этим? — я кивнул на здания, на улицы. — Они останутся, только уже другим городом, — она пожала плечами. — Так здесь всегда и бывает. — А кто же его обнимет? — Я, — и она засмеялась. — Это буду я. Впереди замерцала дверь, но не моя. Скоро я остался совсем один. За мостом начиналась извилистая улочка, и я двинулся по ней, стараясь разгадать, каким же человеком будет город. Наверное, высоким. Вон какие стройные здания. И темноволосым, потому что здесь ни одной яркой крыши. Интересно, как так вышло, что странница и город… Я замер, потому что всё вокруг неуловимо изменилось. *** Я вышел к парку и увидел у входа высокого юношу. Он прятал волосы в капюшон куртки и чуть сутулился. Я не успел подойти ближе, как он уже обернулся. В тёмных глазах сквозила надежда. — Привет, — поздоровался он. — Привет. — Ты ведь видел её? — На мосту? — зачем-то уточнил я. — Да, на мосту, — он вздохнул. — Я не могу найти этот мост. — Найдёшь. В день, когда весна откроет глаза, — может, это звучало не очень ободряюще, но лучше чем ничего. — До весны слишком долго, — он выудил пачку сигарет и закурил. Так странно было смотреть на него, понимая, что он — город. Что он стоит рядом и в тот же самый миг — вокруг. — Как же так вышло? — вырвалось у меня. — Я не всегда был городом, а она — не всегда странницей, — пояснил он. — Но, так уж случилось. Больше я ни о чём не спрашивал. Когда он отбросил окурок в ближайшую лужу — город, сорящий сам в себе — мы пошли рядом, мимо парка, углубляясь в переулки, плутая между перекрёстками. Он рассказывал. *** В день, когда родилась осень, они стояли на мосту и смеялись. Но осень пришла угрюмой и тёмной, окружённая холодами и дождями. Она посмотрела в его глаза и заморозила душу. Он не мог противиться и пошёл за ней, а осень уводила его всё дальше, и было ясно только одно — она пришла надолго, так надолго, что не собирается заканчиваться никогда. Она сразу пришла пустым и промозглым ноябрём, белым небом, влагой и стылостью. Он обернулся, но моста уже не было, только здания вставали вокруг. Они прорастали прямо сквозь него, возносились всё выше, мрачные, полные тишины. Они тоже были осенью и одновременно являлись им самим. Он закричал, но что это изменило? Голос заблудился между стен, метался бессмысленным эхом, пока не превратился в городской шум. Он стал городом, город стал им. И всё это на то самое время, которое осень решила провести здесь. Ветер умчал оставшуюся на мосту в одиночестве, обратив её странницей, которая должна была отыскать и привести в город весну. *** — И кто же вы на самом деле? — Мы? — город-не город оглянулся на меня. — Рассказчики. — Интересно, сколько ещё историй вы создадите вместе, когда наконец-то возьметесь за руки, — улыбнулся я. — До весны слишком далеко, — он замер. — Осень, она… И тут я заметил и осень. Она была в чёрном, даже шляпка была с чёрной вуалью, закрывавшей туго заплетённые рыжие волосы. Я был уверен, что глаза этой осени зелёные, настолько зелёные, что… — Не так далеко, как может показаться, — утешил я город, а сам двинулся осени навстречу. Потому что узнал её. И это была весна.