365 сказок

За окном кружил снегопад, а в камине весело потрескивал огонь, передо мной же стояла чашка какао. Я задумчиво рассматривал пламя, отдыхая от всех путешествий сразу, а особенно от тех, что выпали мне за последние дни. Мне совершенно не хотелось двигаться, усталость завладела целиком, и я согласился покориться ей на вечер, отказавшись от дорог и дверей в пользу кресла и пледа. Едва я сделал первый глоток и молочная сладость заставила меня улыбнуться, как раздался стук в окно. Чуть нахмурившись — не ждал гостей — я поднялся и прошёл к двери. На крыльце меня встретила корзина, полная сложенных из разноцветной бумаги журавликов. Никого больше здесь не было, только вечер, ветер и затерявшиеся в метели огни фонарей. Я подхватил странное послание и внёс в дом. Снег вряд ли понравился бы нежным журавликам. Не зная, что именно делать с корзиной, я унёс её в гостиную и поставил недалеко от камина, а сам снова уселся в кресло, намереваясь допить какао и придумать-вспомнить-отыскать новую сказку. Однако стоило мне отвлечься на собственные мысли, как в корзине что-то зашуршало. Я резко обернулся к ней — как раз вовремя, чтобы увидеть, что журавлики трепещут, поворачивают головы, взмахивают крыльями. Они были живыми!.. Отогрелись и теперь беспокоились, как будто желая рассказать мне что-то. Теперь я совсем забыл о какао, опустился перед корзиной на колени и спросил удивительных бумажных птиц: — Откуда вы здесь? Как получается, что вы живы? — Заблудились, — защебетали журавлики, — заблудились и потерялись. Мы ищем свой мир. Ты можешь помочь. — Могу, конечно, — кивнул я и подставил ладонь. Один из журавликов, ярко-жёлтый, тут же вспорхнул на неё. — Мы родились в чудесном саду, в дивном саду, — заговорил он. — Нас унесло ветром. Мы так долго искали друг друга, что совсем забыли дорогу в наш сад. Нас здесь ровно тридцать четыре! — Что ж, мы попробуем вместе отыскать путь, — пообещал я, больше не вспоминая о том, что хотел отдохнуть в этот вечер, а не шататься по мирам. Не думая о том, что хотел найти последнюю сказку, упрямо не желавшую заковываться в строчки. Тридцать четыре бумажных журавлика искали помощи. *** Каждый журавлик по-своему описывал сад, в котором они родились. Один вспоминал про яркие бумажные розы, склонявшие ветви под тяжестью бутонов к самой земле, другой рассказывал о лилиях и колокольчиках, третий говорил о будто бы стеклянном озере, отражавшем вечно синее небо. Я слушал их всех, иногда останавливая, чтобы они не щебетали разом, но так и не смог полностью собрать картину. Когда пришло время позвать к себе дверь, я всё ещё сомневался, и, конечно, арка привела нас в другой мир — здесь были и розы, и лилии, и озеро, но журавлики дружно отказались назвать мир своим. — Нет-нет, он не такой. — Этот сад прекрасен, но он не оригами. — Всё здесь живое, как и у нас, но живое совсем по-другому. И я согласился с ними — среди этой травы, среди этих деревьев и розовых кустов вряд ли они могли бы прижиться. Я закрыл глаза и сосредоточился, снова вызывая дверь. Дорога не сразу ответила мне, но всё-таки проём нарисовался, и я, подхватив корзину, шагнул через порог в кружение звёздного сияния. *** На этот раз мы оказались на берегу моря. Я качнул головой. — Что-то у нас не выходит. — Да, — жёлтый журавлик поднялся мне на плечо. — Это не наше море. Однако я узнаю этот мир. Я был здесь. — И мы были, — заметили ещё несколько журавликов. — Тут мы нашли друг друга. — По вечерам с моря ползёт туман и начинается совсем другая сказка, — добавил ещё один, совсем маленький и снежно-белый. — Нам же туман вредит. Бумага напитывается влагой и… — И мы умираем. Нас когда-то было тридцать пять. Больше я не собирался тут задерживаться, а потому снова сосредоточился, представляя следующую дверь в иную реальность. *** Когда в лицо бросился ветер, я подумал, что, должно быть, опять просчитался. Журавлики тревожно зашуршали, а потом жёлтый, всё так же сидевший на моём плече, грустно заметил: — И этот мир нам знаком. — Ветра здесь злые. — Мы едва не потеряли друг друга. — Но я помню, что пришёл сюда сквозь арку, сквозь каменную арку, а за ней остался наш сад, — раздался вскрик одного из журавликов, красного, точно рассветное небо. — Значит, мы приближаемся, — успокоил я их и накрыл корзину курткой, чтобы ветер не вздумал уносить их прочь. — Нужно найти эту арку. Передо мной расстилался каньон. Скалы столпами уходили в небо, разноцветные — оранжевые и песчано-жёлтые, тёмные и ярко-красные. Небо над нами раскинулось синее-синее, такой восхитительной синевы, что я полюбовался бы ещё, если бы не дело, которое привело меня сюда. Шаги отдавались гулким эхом, я обходил каменные колонны, но никак не мог заметить арку, пока внезапно ветер не ударил меня в грудь. Тогда только я различил её, спрятавшуюся между других скал, выгнувшуюся изящно и содержавшую секрет внутри себя. Перехватив корзину покрепче, я смело зашагал в том направлении. *** На этот раз мир встал вокруг не сразу. Некоторое время мы будто повисли среди звёздного неба, распростёртого крыльями бесконечности во все стороны. Потом всё на миг пришло в движение — я оказался в удивительном саду. Всё здесь было живым, всё дышало и пело. С цветка на цветок перелетали пёстрые бумажные бабочки, цветы покачивали бутонами — каждый лист и каждый цветок был сложенным оригами. И травы, и беседка у озера, зеркальная гладь которого отражала совершенное небо. Я снял куртку с корзины и выпустил бумажных журавликов. На мгновение они замерли, словно лишились жизни, а затем выпорхнули прямо на лужайку, рассыпались по ней, возбуждённо загалдев. — Наконец-то мы дома! — Здесь всё так же прекрасно, как раньше. — Нет! Тут стало лучше, много лучше! — Как я скучал! — Мы все скучали. Я смотрел им вслед и только теперь заметил, что и корзина была сплетена из бумаги. Чем дольше я стоял на тропинке, тем сильнее чувствовал, насколько не подхожу этой реальности, созданной из бумажных страниц. Я ощущал себя чужим и уже собрался развернуться и уйти, пока никто не вспомнил обо мне, как на плечо вновь вспорхнул жёлтый журавлик. — Мы должны отблагодарить тебя, — сказал он. — Вы счастливы, разве нужна другая благодарность? — Нужна, — настаивал он. — Обязательно нужна. — Но мне не о чем просить вас, — возразил я. — Иногда то, что тебе готовы дать, не нужно просить, — журавлик зашуршал крыльями. — Мы знаем, что ты ищешь сказку, важную сказку. Последнюю сказку. — Да, — не стал отрицать я. — Действительно ищу. — Не знаю, о чём она должна быть. Но подставь ладонь. Я послушно повернул ладонь, и журавлик лёг мне в руку, доверчиво и просто. Он показался столь же хрупким, как крылья бабочки. — Зачем? — вырвалось у меня. — Разверни. Ты найдёшь фразу, которой всё должно закончиться, — пояснил он. — Не бойся, со мной ничего страшного не случится. Я снова сложусь в бумажную птицу. Некоторое время я сомневался, но всё же сдался и аккуратно развернул яркий листок, чтобы прочесть только десяток слов. Едва я запомнил их, как журавлик опять стал самим собой. — Теперь у тебя есть окончание, — сообщил он. — Отыщи начало. Мгновение спустя я оказался в собственной гостиной.