The Last Day

Спустя полчаса они сидели друг напротив друга в столовой и увлеченно поглощали завтрак. Для Джима, по крайней мере, завтрак. Первая половина дня выдалась у него полной приключений — пробуждение, пробежка до медотсека, затем — спортзал с интенсивной тренировкой, чуть было не окончившейся сотрясением мозга, и, как вершина всего — восхитительный минет. Наверное, никто не смог бы обвинить Кирка за то, что он громко и со вкусом зевнул?.. Никто, кроме Боунса, разумеется. — Прикрывай рот, когда зеваешь, — проворчал тот, будто и не смотрел, увлеченно, секунду назад в другую сторону. Джим картинно зажал себе рот и закивал. Он ощущал себя довольным и беззаботным ребенком. Задумываться о будущем не хотелось. Благо, и поводов почти не было. Если забыть о грозящей смерти, то больше ничего не беспокоило его: часть экипажа все еще была внизу, еще часть — на «сонной» вахте, называемой так из-за местонахождения в заведомо безопасном районе. А кто-то спал, и тех, кто мог бы сейчас потревожить Кирка, в столовой не было. Он полил отбивную соусом и откусил кусочек. — Что будешь делать дальше? — неожиданно спросил его Боунс. — Понятия не имею. — Джим коротко мотнул головой. — Наверное, уйду в каюту. Составишь мне компанию? — Конечно, — коротко улыбнулся Маккой. Он выглядел задумчивым и все время словно порывался что-то сказать, но молчал. И молчал все то время, пока разделывался со своей порцией, пока относил поднос и пока шел вслед за Кирком к его комнате. Устроившись в кресле, Джим кивком указал ему на заправленную кровать: — Будь как дома. И давай уже, говори. — Я пытаюсь сформулировать. — Боунс пожал плечами и сел. — Попробую все же, но начну издали, если позволишь. Мы все, весь экипаж «Энтерпрайз», и ты в том числе, почти каждый день попадаем в какую-то историю. Все время что-то случается, и выживают далеко не все. Он замолчал. — И? — через несколько секунд поощрил его Джим. — И мы живем взаймы все это время. Нет, подожди, не перебивай, — поднял руку Маккой, останавливая возражения, уже готовые сорваться с губ Кирка. — Каждый день для нас — это подарок, нельзя воспринимать его как нечто естественное. Любой из нас мог погибнуть уже не единожды, и то, что этого еще не случилось — счастье. — К чему это все? — Хотя Джим и признавал его правоту, но пока не понимал. — К тому, что второй попытки у нас не будет, — тихо проговорил Боунс. — Именно это и пытались тебе показать старейшины. Мы тратим время зря, существуя каждый день, но не проживая его. Только узнав о грядущей смерти, человек способен начать жить по-настоящему… — Если ты прав, то я могу сделать лишь один вывод. — Кирк пожал плечами. — Поняв это, я останусь в живых. — А ты действительно это понял? — почти тоскливо уточнил у него Маккой. — И собрался жить по-настоящему? Отдал бы все, что у тебя есть, если бы точно был уверен, что умрешь завтра? И, не знаю, простил врагов, отдал все долги? — По поводу первого, — Джим усмехнулся, — ты же здесь. А про остальное — спасибо, что напомнил. Быстрым нажатием кнопки он разбудил терминал, открыл форму официальной связи и начал быстро печатать. Маккой, подняв бровь, наблюдал за ним с кровати, затем ленивым движением ткнул его в бок, напоминая о собственном любопытстве. — Пишу рекомендацию для Спока, как и собирался, — на секунду оторвался от письма Джим и глянул на него. — Наверное, запишу еще несколько… пусть будет «советов», напоследок и поставлю таймер на отправку Пайку завтра. Буду жив — отменю. Нет — Споку будет проще. Ты убедишь его принять капитанскую должность? — Я? — удивленно уставился на него Боунс. — Никто больше не сможет объяснить ему то, что случилось, правильно. И никто, кроме тебя, не убедит его, что свой корабль я больше никому не отдам. — Кирк улыбался. — Даже Чехову. Тем более Чехову, он еще слишком юн, хотя и неглуп. Только у Спока хватит опыта, и только ему я доверяю. — Хорошо, — после долгого молчания согласился Маккой. — Я уговорю его. — Прекрасно. — Поставив точку в письме, Джим пощелкал кнопками и отключил терминал. Затем крутнулся на стуле. — Возвращаясь к остальным твоим вопросам: у меня нет врагов, которых я мог бы простить. Кодос мертв. Остальных я давно простил или убил, или сдал правосудию, и мое прощение не изменит ничего, кроме, может быть, моей собственной души. Долгов у меня тоже нет, только перед собой и, может быть, перед тобой. Насмешливо хмыкнув на последней фразе, Боунс тут же уточнил: — А мать? — А матери я ничего не должен еще после Тарсуса, на котором она меня и оставила. И нет, мы с ней говорили об этом, и все давно решено. — А что насчет «отдать все, что у тебя есть»? — Попахивает христианской моралью, между прочим, — мимоходом заметил Джим. И Боунс тут же отозвался: — В христианстве после этого тебя точно бы оставили в живых. — Согласен, — Кирк усмехнулся и хлопнул ладонью по столу: — Вот все, что у меня есть. И я оставляю это тому, кто способен с этим справиться. Все остальное пусть берет, кто хочет. Деньги останутся матери, так что она не слишком будет страдать. Жаль, что мы не женаты, — я бы оставил все тебе. Маккой судорожно закашлялся. — Я почти хочу, чтобы это оказалось шуткой, — вернув себе способность говорить, хрипло предупредил он. — Ну, предложение я пока делать не готов, извини, — засмеялся Джим. — Ни колец, ни костюма нет. — Я рад, что тебя останавливает хотя бы это, — все еще подозрительно поглядывая на него, усмехнулся Боунс. Кирк не ответил. — Что ты станешь делать завтра? — Если проснусь? Спущусь вниз, заключу соглашение с местными. Улечу выполнять следующее задание. Сделаю тебе предложение, — не удержался от шпильки Джим. — И ничего не скажу команде. — Понимаю, — просмеявшись, Боунс уже вернул себе серьезный вид. — А глобально? — Последую твоему совету. Раз нельзя пожить второй раз, то нужно успеть все в этот, — улыбнулся Кирк. — Если ты действительно все понял и если дело действительно в этом, то ты должен выжить, — кивнул Маккой и задумчиво повторил: — Если дело действительно в этом… — А в чем еще, Боунс? — наклонил голову набок Джим. — Хотя, будь моя воля, я предпочел бы умереть в бою, а не по чьему-то капризу. Так было бы куда честнее. — А вот теперь попахивает асатру. Кирк удивленно вскинул брови: — Ты даже знаешь, откуда это? Ну, хорошо, сравнение все равно самое подходящее. Только с мечом в руке можно попасть в Вальхаллу. — Не знал, что в двадцать третьем веке еще кто-то в это верит, — Маккой удивленно смотрел на него. — Не обязательно верить в кучу богов, чтобы понять концепцию какой-либо веры. Погибнуть, сражаясь, а не трусом — в асатру; делать то, что должно — в христианстве; знать, что карма есть — в буддизме… Все это — лишь красивые ярлыки, дающие черни стимул быть хорошим человеком. Тем же, кто умен достаточно, религия не нужна. — А ты знаток религий, да еще и философ, я посмотрю… — растерянно проговорил Боунс. — Всего лишь не спал на лекциях по истории Земли, — засмеялся Джим и уточнил: — Не философ, а софист. Маккой покачал головой. Улыбнувшись ему, Кирк вдруг неожиданно для себя зевнул. — Поспишь? — Не хочу тратить время зря, — помотал головой Джим и зевнул еще раз. — Последние часы. — Иди сюда, — Боунс похлопал ладонью по покрывалу рядом с собой. — Если заснешь, так все хоть на кровати. Послушно перебравшись к нему, Кирк сначала устроился сидя, касаясь лишь плеча Маккоя, но потом, смирившись с накатившей дрёмой, опустил голову на подушку. — Не уходи, — он нащупал руку Боунса и сжал пальцы, ощущая почему-то смутное дежа вю. Где-то это всё уже было… — Конечно. — Маккой чуть сдвинулся за его спиной и улегся, сразу же притягивая к себе в объятия. — Засыпай. Я рядом. Закрывая глаза и согреваясь его теплом, Джим вдруг осознал, что, чем бы ни грозили ему ближайшие часы — смертью или пробуждением, он был готов ко всему. Вспоминая постулат «живешь только однажды», Кирк, пожалуй, был уверен, что в этой жизни он самое главное уже сделал. И пусть его смерть грозила Маккою долгой грустью и депрессией, он все же сможет вспомнить хоть что-то хорошее, что смог дать ему Джим. Он спас сотни жизней (если считать Землю — так вообще миллиарды), еще сотни жизней — изменил к лучшему, открыл десятки населенных планет и почти со всеми заключил мирные договоры. Изучил огромный космический сектор, собрал и заставил сжиться друг с другом членов экипажа огромного корабля. Дал возможность науке шагнуть вперед (не в последнюю очередь потому, что вытащил Скотти), влюбился, признался себе и Маккою в этом. И наконец-то обрел гармонию с самим собой. Так что, Джим поправил подушку и заснул, не испытывая ни малейшего беспокойства по поводу своей будущей предполагаемой смерти. Когда на следующее утро он открыл глаза, Боунс все еще был рядом.