Песнь Скал и Ветра

В тот день Дик не догадывался, что вечер готовит ему удивительное открытие. Он, как обычно, проснулся в рань, получил порцию ехидных насмешек Алвы во время тренировки, отобедал у себя в комнате и битый час пытался подобрать подходящую рифму. Но сколько над ним Дик не бился, стих не выходил. Видимо, не дождаться прекрасной Катари от него венка сонетов. Раздосадованный бесплодностью своих усилий, Дик поплелся в библиотеку, чтобы прикоснуться к мудрости великих. Вряд ли у того же Дидериха когда-нибудь были проблемы с вдохновеньем. Уже стемнело, так что пришлось зажечь светильники. Как назло, стеллаж с высокой поэзией находился в самом дальнем углу. Монсеньор не разделял его тягу к прекрасному, потому непонятные талмуды, написанные на мориском и древнегальтарском стояли близко, а лирика на талигойском – далеко. В полутьме корешки фолиантов поблескивали серебряным и золотым тиснением. Их цвет разнился от телесного до угольно-черного. Взгляд невольно зацепился за странный символ. Протянув руку, Дик с трудом вытащил тяжелый том. При ближайшем рассмотрении символ оказался оскаленной волчьей пастью, выполненной так правдоподобно, что дух захватывало. Причудливые литеры на обложке складывались в слова: «Песнь Льда и Пламени». Ричард прочитал прежде, чем понял – надпись сделана не на талигойском. Даже не на древнегальтарском. Он никогда прежде не видел подобной письменности. Дидерих и несчастный сонет были забыты до лучших времен. Дик положил свою находку на стол и раскрыл ее на середине. Увиденная миниатюра заставила закусить губу. На ней была изображена казнь. Гордый воин положил голову на плаху, чуть в стороне плакала молодая женщина и тянула к нему свои изящные руки. А окружали приговоренного карикатурные лица его врагов, злорадствующих, празднующих победу. В горле неожиданно пересохло. Это могло быть изображение святого Алана. Но откуда ему взяться в доме Ворона? Рассудив, что больше поймет после прочтения, Ричард вернулся к первой странице. Сразу стало понятно, что книга художественная. Она была написана столь развязным языком, что это вызывало оторопь. Автор совершенно не стеснялся в выражениях, используя просторечия, а порой и грубую брань, но Дик быстро привык к этому – история Неда Старка была слишком увлекательна, чтобы от нее оторваться. Очнулся Дик под утро. Спина ужасно болела от долгого сидения в кресле, а в глаза словно песку насыпали. Закрыв книгу, Ричард отнес ее к себе в комнату и спрятал под подушку – а то ведь сопрут это сокровище у него из-под носа. Не успел он переодеться, как в дверь уже стучался Хуан, сообщающий, что соберано ждет его на тренировку. Помянув сквозь зубы разрубленного змея, Дик поплелся во двор. Несмотря на ранний час, его эр был бодр и подозрительно весел… Стоило ли удивляться, что тренировку Ричард запорол. Исчерпавший запас остроумия Алва даже поинтересовался его самочувствием, на что Дикон махнул рукой. Мыслями он был далеко, в Королевской гавани, где евнух Варис, судя по всему, плел заговор ради реставрации Таргариенов. Прикосновение к плечу заставило Дика вздрогнуть всем телом. -Юноша, я вас пять минут дозваться не могу. Собирайтесь, мы едем во дворец. И прекратите уже летать в облаках,- его губы сложились в ставшую уже привычной кривую ухмылку.- Впрочем, можете продолжать – в такие моменты у вас такое умное и возвышенное выражение лица… -Природа не дала вепрям крыльев. Подобное выглядело бы столь же нелепо, как ворон с клыками и копытами,- лишь заметив удивление на лице эра, Ричард понял, что сказал это вслух. -Юноша, с вами точно все в порядке?- уже во второй раз поинтересовался Алва. -Более чем. Стоя за плечом маршала, Дик всеми силами старался не заснуть. Перед глазами все расплывалось, а извечный дворцовый гул вызывал головную боль. Двери торжественно отворились, и в зал вошел Роберт Баратеон со своей супругой Серсеей, урожденной Ланнистер. Ричард зажмурился и помотал головой. Темноволосый длиннобородый Роберт исчез, превращаясь в привычного рыхлого Фердинанда, а развратная львица уступила место Катари. Последнее заставило Дика задохнуться от возмущения. Разве возможно их сравнивать, даже в мыслях?! Серсея – коронованная шлюха, спящая с собственным братом, а Катари… Мутное сознание тут же подкинуло картину. Катарина лежит на столе, с разведенными ногами и задранной до головы юбкой, а эр Рокэ с извечным равнодушием пользует ее, как обычную шлюху. И ей это нравится… Кровь прилила к лицу Дика. Стыдно сказать, но не только к лицу. А эр все продолжал вести неспешную беседу со старшим Савиньяком и, судя по всему, домой не собирался. Перед глазами вновь помутилось, и вместо эра Лионеля Дикон имел счастье лицезреть Джейме Ланнистра, также известного как Цареубийца. Это стало последней каплей. Дик пробормотал монсеньору что-то о прогулке и свежем воздухе и спешно, почти срываясь на бег, вылетел из зала.