Дорога из листьев

Алекс Адлер, в недавнем прошлом профессор Торонтского университета, сидел на берегу канала Лачайн в юго-восточной части Монреаля. За год, прошедший с момента его бегства из Лейкшор Клиникс, у него отросла необычно длинная седая борода, глаза выцвели и приобрели бледно-серый цвет, но сохранили прежнюю глубину и любопытство. Он до сих пор носил серый мешковатый костюм Гэндальфа вкупе с его неизменной остроконечной шляпой. Вечерело. Район Шарлевуа, и без того малонаселенный, сейчас был совершенно безлюдным, что определенно шло ему на пользу. Кроваво-красные лучи заходящего солнца окрашивали окружающий пейзаж в какие-то безумные, нереальные оттенки: казалось, что все вокруг — поросшие травой площадки, стены европейского вида домов, даже тронутый ржавчиной железный мост через канал — не принадлежит этому миру. Как будто он попал на небеса, в тот самый «Город золотой», о котором пел Борис Гребенщиков. Алекс наслаждался. Он был в непривычном для него состоянии абсолютного безмятежного покоя. Возможно, покой — несколько странное состояние для одержимого древним богом и прекрасно осознающего это. С другой стороны, кто знает? Подобная ситуация была в новинку не только для самого Алекса: она вообще никогда в истории человечества не случалась. Поэтому он, разобравшись в происходящем, перестал отчаиваться, сражаться с Паладайном за контроль над телом и пытаться вернуться в клинику. Доказательств он получил предостаточно, и теперь просто принимал, как должное, и причуды своего ментального соседа, и ощущение безоблачного спокойствия, которым веяло от личности Паладайна, и его умопомрачительные магические способности. Они подолгу разговаривали. Часто — спорили. — Я почти перестал злиться на тебя, Паладайн, за то, что ты сделал с моей жизнью. Пожалуй, стоило удрать от всех ради того, чтобы иметь возможность видеть всю эту красоту. Почему я никогда не был здесь за всю свою жизнь? За четыре часа ведь добраться можно. — Хотел бы я сказать, мой друг, что стоило ради такого побыть взаперти в этом камне подобно джинну из ваших сказок, но, пожалуй, не скажу. Мне было не очень радостно. Но не подумай, что я не ценю этот мир. Мне до сих пор непонятно, как Рейстлину удалось сотворить такое чудо. Множество богов едва смогли создать что-то подобное, но в гораздо, гораздо меньших масштабах. И, главное, это не было истинно нашим творением: мы просто следовали слову Тобрила, Книги Правды, написанной Верховным Богом. Рейстлин же сделал это в одиночку и безо всякого руководства. — Я уже говорил тебе, что вряд ли ему требовалось создавать мир таким, каким мы его видим, — судя по тому, что я знаю о современной астрофизике, он лишь создал условия для его развития. Взять хотя бы людей и других живых существ. Все их устройство, весь их геном носят следы миллиардов лет биологической эволюции. И ничего не указывает на целенаправленное проектирование. Хотя, я по-прежнему не понимаю, почему в процессе эволюции возникли такие же самые жизненные формы, которые существовали в вашем погибшем мире. Паладайн покачал их общей головой. — Мне трудно это понять, Алекс. Эта мудрость принадлежит вам, а не ветхому богу, прожившему много дольше, чем следовало. Я предвидел, что однажды смертные станут выше богов, и вы уже на подступах к своему истинному величию. Но вы движимы теми же страстями, что и наши собственные творения, и потому легко можете направить свою силу на свою же погибель. Помнишь, как прошлой осенью вы чуть не разрушили свой мир? Эта угроза все еще существует. Опасное знание теперь принадлежит множеству людей по всему миру, и я предвижу смерть и разрушение, когда им воспользуются. — Опасно не знание, а невежество. Оружие само по себе ничего ужасного не делает: нужен человек, чтобы обратить его во зло. То, что обнаружили ученые в ЦЕРНе — особенность Вселенной, и мироздание преспокойно существовало миллиарды лет с этой особенностью… Пока не появились мы. Мне до сих пор неясно: если мир может быть уничтожен так легко, почему он до сих пор не был уничтожен? Вряд ли мы — единственная разумная цивилизация во всей Вселенной. Подозреваю, что объяснение следует искать в антропном принципе, но я пока не понимаю, каково оно. Хотел бы я побеседовать с Рейстлином! Мне столько всего нужно у него спросить! Действительно ли общий баланс энергии во Вселенной является нулевым, квантуется ли пространство, распространяются ли законы сохранения на информацию, сколько на самом деле фундаментальных констант и, главное, что собой представляют мельчайшие строительные блоки мироздания… — Ты обязательно с ним встретишься. Мы вместе работаем над одной и той же задачей — пытаемся спасти мир. Хоть и делаем это разными способами. — Странно, что у тебя не возникла мысль обрушить на ЦЕРН еще одну огненную гору, — не удержался от сарказма Алекс. — Насколько я помню из твоих рассказов, такие методы вполне приличествуют богу Света и Добра. — Алекс… — Голос бога в сознании Алекса окрасился болью и горечью. — Это не было моим единоличным решением. Решение принимали все боги. И не думай, что мы хладнокровно обрекли на смерть всех этих людей, среди которых были и невинные, несмотря на то, что мы попытались спасти их как можно больше. Я тысячи раз корил себя впоследствии за то, что не выступил против этого решения. А с тех пор, как я познакомился с тобой, я понял: второй раз я не позволил бы этому случиться. Мы с тобой все еще отдельные личности, но постепенно становимся одним целым. Ты приобретаешь мой опыт и мою силу. И я тоже впитываю твои убеждения, Алекс. Пройдет время, и не станет ни Алекса Адлера, ни Паладайна: будет одна личность с силой бога и душой человека. И знаешь, я рад, что этим человеком стал ты. Последние закатные лучи скользнули по ограждению железного моста, и солнце спряталось за горизонт. Резкие тени утонули в мягком августовском сумраке, окутавшем город. Алекс поднялся на ноги и осмотрелся по сторонам. Долго им еще быть здесь? — И все же, Паладайн, кого мы должны здесь дождаться? — Тех, кто уже давно ищет нас. У них, откровенно говоря, ни единого шанса, а вступить в диалог нам нужно обязательно. И лучше притвориться, что они застали нас врасплох. В противном случае эти милые люди не будут с нами откровенны. Кстати, они уже здесь — я чувствую их магию. Думаю, что и ты уже научился ощущать ее цвет в окружающем мире. Алекс прислушался к своим ощущениям, но ничего особенного не обнаружил. Кроме чего-то неуловимо тонкого на периферии восприятия, подобного прикосновению нежных лепестков розы. Чего-то, что окрашивало мир. Цвет магии. Ощущение усилилось, и Алекс услышал легкие шаги, приближавшиеся с трех сторон. Даже если бы он пожелал бежать, все, что он смог бы сделать — это кинуться в воду канала. Но, как видно, преследователи предусмотрели и такой вариант: на противоположном берегу Лачайна появились два мужских силуэта, которые застыли в настороженном ожидании. — Добрый вечер, профессор Адлер, — послышался хриплый голос за спиной Алекса. — Или предпочитаете, чтобы вас называли маг Зифнеб? Алекс неторопливо повернулся к ним лицом. — Добрый вечер, господа. Только у меня уже нет профессорской должности. Чем могу быть полезен? — он церемонно кивнул. — И, к слову, с кем имею честь беседовать? Перед ним стояли три буднично одетых человека. Полноватая женщина средних лет, молодой парень с пронзительными голубыми глазами и глубокий старик, невероятно худой и вызывающий ассоциации если не со скелетом, то уж как минимум с Кощеем из славянских сказок. Все трое имели седые — или просто светлые? — волосы с темными кончиками. — Профессор… Мистер Адлер, — продолжил Кощей. — В двух словах это не расскажешь, и я приглашаю вас к нам в гости, тогда мы сможем рассказать вам все, что знаем, в обстоятельной беседе. Но для начала позвольте представиться. Это миссис Виктория Клейн, заведующая лабораторией магического метаболизма. Этот молодой человек — мой ученик Кэл Самах. Ну, а я, — Кощей слегка поклонился, — Дмитрий Крушинский, верховный маг ордена и глава Совета… Впрочем, об этом позже. Пожалуйста, следуйте за нами. Все трое развернулись, нисколько не беспокоясь о том, что Алекс может ускользнуть, и двинулись в направлении станции метро Шарлевуа. Он пожал плечами и пошел следом. Интересно, почему представители, очевидно, могущественной организации, пользуются общественным транспортом вместо личных автомобилей, да еще и планируют перевозить таким образом, хм, пленника? Или… Тут Алекс понял. Метро Монреаля — больше, чем просто метро, и это ему давно было известно. Это обширный лабиринт, образующий целый подземный город, по переходам которого можно ходить пешком. Таким образом нетрудно обойти всю эту транспортную сеть, ни разу не сев в поезд. С этим подземным лабиринтом сообщается множество наземных зданий, и зачастую можно пересечь весь город, ни разу не оказавшись на улице. Спрятать среди этих бесчисленных коридоров вход в тайное помещение — раз плюнуть. Когда они зашли в вагон поезда, Алекс отметил, что в другую дверь запрыгнули еще двое мужчин, и понял, что это были те самые, с другой стороны канала. Они заметно отличались от его спутников. Один — рослый чернокожий парень с короткой стрижкой и военной выправкой. Другой — не менее высокий здоровяк средних лет, выбритый налысо. Кощей хмуро кивнул им, но представлять не стал. Поезд мягко тронулся, наполнив пространство шелестом шин. Алекс слышал, что поезда в монреальском метро перевели на шинный ход, чтобы воспрепятствовать разрушению исторических зданий города в результате сильной вибрации, но всегда считал это объяснение неудовлетворительным. Впрочем, ничего против такого технического решения он не имел. Через пять остановок они вышли и направились к одному из боковых коридоров, соединявшихся с основной частью станции Макгилл. Диктор новостей на огромном видеоэкране, укрепленном под потолком, стращал редких прохожих возобновлением эпидемии чумы на Мадагаскаре, инцидентом на российско-китайской границе и ростом оборота наркотиков в Южной Америке. «Хорошие новости не продаются», — подумал Алекс, ожидая неизбежного комментария от притихшего Паладайна. И тут что-то в словах диктора заставило его встрепенуться. — Подождите! — он поднял руку, призывая сопровождавших остановиться, что те и сделали с видимой неохотой. — …Сделал заявление о том, что руководство КНДР не потерпит попыток внешнего контроля над военно-промышленным комплексом страны. И в том случае, если США и Евросоюз будут настаивать на сворачивании ядерной программы Северной Кореи, Государственный комитет обороны республики инициирует проект создания альтернативного, более мощного оружия массового поражения, которое в заявлении было названо «туннельным». Этот ультиматум вызвал серьезный резонанс в прессе всех ядерных держав и их союзников, несмотря на то, что большинство технических экспертов категорически отрицают возможность… «Неужели началось?» — от безоблачного настроения Алекса не осталось и следа. — Вы что, еще не слышали? Весь день говорят об этом, — лысый здоровяк, до сих пор хранивший молчание, наконец подал голос. «Да, Алекс», — внутренний голос Паладайна был окрашен печалью и смирением, — «это все-таки случилось. Нам придется действовать быстро. Все в вашем мире происходит слишком быстро, гораздо быстрее, чем то, к чему я привык». Кощей коснулся его локтя: — Пойдемте, пожалуйста. У вас еще будет возможность не только интересоваться политикой, но и реально влиять на нее. Это я вам обещаю. Пару раз свернув, они оказались перед дверью, надпись которой запрещала вход всем, за исключением обслуживающего персонала. Запрет весомо подкреплялся биометрическим замком со сканером отпечатков пальцев. Миссис Клейн приложила большой палец к сканеру, и замок, мелодично булькнув, с неожиданно мощным лязгом отомкнулся. Дверь была толстой и, похоже, цельнометаллической. «Как в бомбоубежище», — подумалось Алексу. Пройдя еще один длинный коридор и спустившись на лифте, они очутились в просторном, ярко освещенном зале с рядом дверей по периметру. Алекс прочел надписи на тех, которые были ближе: «Лаборатория метамагии», «Лаборатория вероятностной магии» и некое «Главное управление проекта Печать». Еще в этом зале стояли люди — целая делегация. Один из них вышел вперед и протянул руку Алексу: — Рад познакомиться с вами, доктор Адлер. Меня зовут Ян Четвертый, я — Верховный Страж международной теократической организации Длань Господа. Добро пожаловать в Цитадель.