Дорога из листьев

— Да, мой ученик, — ответил он с едва уловимой иронией в голосе. — Я Фистандантилус. Истинный властелин прошлого и настоящего. Ты ведь помнишь, что означает этот титул? Вряд ли ты смог забыть о том, что сделало тебя тем, кто ты есть. — О, я помню… учитель. — В отличие от него я даже не пытался скрывать едкого сарказма. — Только ты солгал мне в самом главном, когда сказал, что любое зло ничего не значит, если оно стерто из истории. Я слишком поздно понял это, но все-таки понял. Фистандантилус только пожал плечами. Из глубины пещеры послышался какой-то звук, похожий на сдавленный стон, и он встревоженно вгляделся в темноту, но потом снова повернулся к нам лицом. — Что мне оставалось делать? Если бы я тебе выложил все, как есть, с самого начала, ты бы даже не попробовал — и остался бы просто талантливым магом Равновесия. Возможно, со временем ты бы даже стал прекрасной заменой Пар-Салиану… Если вам при таком раскладе удалось бы победить в Войне Копья, конечно же, в чем я сильно сомневаюсь. Но без моего дара ты не достиг бы и сотой доли того, чем стал. И будь честен хотя бы с самим собой: тебе это нравилось. Нравилось творить все, что угодно, и никогда не нести за это ответственность. Всего-то вернуться назад во времени и переиграть все заново. Я легко подавил мгновенную вспышку гнева. Разве сам я не говорил себе тысячи раз те же самые слова? Разве не слышал я их отголоски в моих бесчисленных снах в Бездне? — Да, Фистандантилус. Мне это нравилось. А кому бы не понравилось всегда иметь про запас второй шанс? И только когда я разобрался, что к чему… Легенды не лгали. Возврат во времени ничего не меняет — невозможно изменить историю даже заручившись помощью целого легиона кендеров. Ты ведь всегда знал это? Нельзя исправить однажды совершенное зло, можно лишь дополнить его еще одним. Возвращаясь назад, мы просто создаем еще одну ветвь реальности. И создавая этот мир, я постарался навсегда исключить такую возможность. Фистандантилус громко рассмеялся. Это не было злобным вымученным смехом человека, желающего сохранить хорошее лицо при плохой игре. Нет, ему было искренне весело: похоже, он на полном серьезе считал себя хозяином положения. Невольно я почувствовал беспокойство. Однажды ему уже удалось застать меня врасплох, и если бы не ты, Шанта, меня бы уже не существовало — как и половины цивилизации. Сейчас на Земле царил бы хаос — питательная среда Фистандантилуса, власть которого в такие периоды безраздельна. Что он приготовил на этот раз? — Рейстлин, Рейстлин… Сколько времени прошло, целые эпохи сменились, а ты так и не усвоил главный урок. Бесполезно защищать кого бы то ни было, и в особенности людей. Они всегда найдут способ прикончить самих себя особенно изощренным способом — уж тебе-то, палачу Кринна, следовало бы это знать. Ты был обречен на провал изначально: пока ты пытался заделать все мыслимые и немыслимые бреши в своей обороне, я воспользовался одной из тех, что ты пропустил. — Он поднял на меня взгляд и гаденько ухмыльнулся. — Волна… Я оценил эту твою идею по достоинству, и вволю поигрался с ней. Ты ведь знал, что вероятностная магия влияет не только на настоящее, но и на прошлое с будущим? — Батюшки! — всплеснул руками Зифнеб. — Так значит ты можешь забраться в Тардис, убить в прошлом своего дедушку, раздавить бабочку во время охоты на динозавров… Хотя, откуда у тебя дедушка? — В точку, Паладайн, — прервал его бормотание Фистандантилус. — Наш юный друг так пытался уберечь мироздание от множащихся властолюбцев, создающих одну ветвь за другой, что, предельно осложнив перемещения во времени, он одновременно создал нечто более могущественное — Волну. Разве так сложно было догадаться, что манипулируя вероятностями здесь и сейчас, мы перестраиваем причинно-следственные связи, ведущие к сегодняшним событиям? Влияя на Волну, мы заставляем причину подстроиться под следствие. Вы думаете, это ваша заслуга в том, что вы сюда добрались — именно в тот день, который был запланирован мной? — Ты лжец, Фистандантилус. Чего ты сейчас добиваешься? Надеешься впечатлить нас до такой степени, что мы снова позволим тебе уйти, уверовав, что у тебя и впрямь козырь в рукаве? — Я старался говорить по возможности искренне. Чем раньше удастся заставить его выложить все, тем лучше. — Волна — мое творение, и уж поверь мне, я тоже умею ей манипулировать. — Конечно, умеешь, мой юный ученик. — Он расплылся в улыбке. — А вот чего ты не умеешь, так это противостоять таким манипуляциям с моей стороны. Понимаю, что тебе не терпится отправить меня в небытие, но позволь мне для начала изложить вкратце мою историю. Думаю, она покажется тебе весьма занятной. Я ничего не ответил. Фистандантилус повернулся к гигантской кристаллической структуре, окинул ее взглядом, затем протянул руку к мерцающей поверхности, но тут же отдернул ее. — Ты, конечно, уже понял, что это такое, Рейстлин? — спросил он. — Древо познания, — ответил я, пожав плечами. — Сосуд Пандоры, — одновременно со мной ответил Зифнеб. — Правда, я что-то не вижу на нем крышки. Бедняжке пришлось повозиться, чтобы открыть его. — Да, — ответил Фистандантилус. — Вы оба правы. Это сосуд Пандоры, заключающий в себе неисчислимые бедствия. Он же — Древо познания добра и зла. Но вы знаете его совсем под другим именем. Это Серая драгоценность Гаргата. Тюрьма, выкованная Реорксом, в которой до сих пор заключен Хаос. Правда, теперь он близок к освобождению. — Что?! — Я был потрясен. Зифнеб тоже изменился в лице и на сей раз куда внимательней оглядел ветвистую кристаллическую структуру перед нами, чем в момент нашего появления здесь. — А ты вообразил, что Хаос был уничтожен твоими экспериментами вместе с Кринном? Рейстлин, Хаос нельзя уничтожить. Его можно задержать или ограничить, его можно какое-то время избегать, но Хаос — это квинтэссенция любого изменения. В той или иной форме он всегда будет частью реальности. Чего не сказать про его тюрьму. За все эти бесчисленные эпохи он лишь накопил силу, и тюрьма Реоркса, напитанная эссенцией жизни, противостоящей Хаосу, выросла в размерах, чтобы сдержать его. В те давние времена, когда Земля еще была раскаленным каменным шаром, а ты предавался горестным воспоминаниям в Бездне, Серая драгоценность в массивной каменной оболочке рухнула на эту планету, и выброс энергии Хаоса вырвал огромный кусок земной коры вместе с мантией, которые в итоге образовали Луну. Если бы этого не произошло, Земля могла бы так и остаться безжизненной. Фистандантилус отошел в сторону и махнул рукой в сторону темнеющего прохода в скале. — Там, чуть дальше рухнул обломок Серой драгоценности. Взрыв был настолько силен, что повредил творение Реоркса, и фрагмент оболочки откололся. Лишенный постоянной эманации Хаоса, он стал расти и упорядочивать пространство вокруг себя, породив первую жизнь. Именно его назвали Древом Жизни или Иггдрасилем. А под именем Ашваттха его знал сам Будда: говорят, на него снизошло просветление, когда он медитировал у его подножия. Именно оно породило наследственную линию патринов, которые носят в себе частичку его эссенции. О, когда-то о нем хорошо было известно, пока я не позаботился о том, чтобы слишком говорливые паломники, видевшие его своими глазами, умолкли навсегда, а путь к нему остался навеки закрытым. — Но ты уничтожил его, не так ли? Древа Жизни больше нет? Самодовольная ухмылка на лице Фистандантилуса впервые померкла, уступив место мимолетной досаде. Он бросил быстрый взгляд на кристаллическую структуру и вздохнул. — Я пытался. Много раз. Асабия не имела подлинной власти в мире, охраняемом Древом Жизни. Но за прошедшие миллиарды лет оно стало чем-то большим, чем просто тюрьма Хаоса. Овеществленной силой жизни — единственным, что может противостоять его силе на равных. Теперь я не уверен, что его вообще можно уничтожить. Поэтому я просто переместил его… в другой мир. — Я вижу, ты поработал на славу в моем мире, Фистандантилус. — Я намеренно пытался вывести его из равновесия, но он только ухмыльнулся и покачал головой. — Больше, чем ты думаешь, Рейстлин. Планета — быть может, твоя заслуга, но цивилизация… Я был везде и работал, как проклятый, на протяжении всех этих тысяч лет. — Он хохотнул. — Да меня так и называли — Агасфер Проклятый. Я выковал самую могущественную организацию в истории, которая существует поныне, несмотря на то, что мои марионетки с рудиментарными магическими навыками вообразили, что теперь власть принадлежит им. Когда-то они пользовались относительной свободой и вели охоту за мной по всей Земле. Однажды в Валахии, куда я прибыл после падения Дамаска и взял под контроль тело Влада Дракулы, они даже добрались до меня, ударив раньше, чем я успел выставить защиту. Этот гнусный сартан, архимаг и глава Совета Семи по имени Ван Хельсинг, был чертовски умен — в этом ему не откажешь. Но и он не знал моей истинной природы. Сколько раз меня пытались уничтожить, Рейстлин! Сколько раз я умирал — как еще на Кринне, так и здесь, на Земле! Но в отличие от всех других, уходящих в Бездну, чтобы через какое-то время присоединиться к Реке Душ, я всегда возвращаюсь, благо всегда находятся люди с настолько слабой волей, что ее легко подавить, даже не имея материальной оболочки. Сартанам пришлось испытать на своей шкуре, что со мной шутки плохи. Через два года после гибели Дракулы я взял под контроль тело Томаса Торквемады и убедил тогдашнего папу Сикста IV учредить Святую инквизицию. Что это были за времена! Тысячи сартанов в одной только Испании отправились на костер, а вскоре Длань Господа развернула аналогичную деятельность и в других странах. Ты знаешь, я ведь практически истребил их: они так тяготели к формированию всевозможных тайных организаций, что, поймав одного, мы легко находили всех остальных. И тут я осознал, что за все время деятельности инквизиции нам удалось ликвидировать лишь несколько патринов. Одиночки, склонные к скрытности, никогда не афишировавшие своих способностей, умело заметающие следы… Некоторым из них удалось даже тайно войти в мою собственную организацию. Мои агенты были практически бессильны против них, а сам я не мог находиться везде и уж точно не мог использовать свою магию открыто. Все осложнялось тем, что наш старый друг Астинус начинал что-то подозревать — он постоянно появлялся там, где моя деятельность была особенно заметной, и несколько раз спутал мне все карты. И вот тогда я разработал иной план. Я решил убить двух зайцев одним выстрелом, задействовав остатки сартанов для поиска и уничтожения патринов. Но это был бы нереалистичный сценарий без средств контроля над сартанами. Мне не составило труда внедриться в их Совет Семи, попросту вселившись в тело одного из них: нам с тобой, Рейстлин, хорошо знаком этот трюк. И только тогда я узнал, что асабия творит с мозгом сартана. Нет, тогда она еще не начала их убивать, но я легко выяснил, что сдерживало ее разрушительный эффект. Эманация Древа Жизни, незримая и почти незаметная, но влияющая на все происходящее на этой планете. А дальше, дорогие мои, все шло, как по маслу. Избавившись от Древа Жизни, я поставил сартанов на грань вымирания. Я позволил собственной организации поймать себя и под пытками выдал местоположение Эдема, чтобы позднее ни у кого не возникло лишних вопросов. Потом вновь сменил телесную оболочку и с этого момента продолжал действовать исключительно на должности Верховного Стража. Именно тогда я и заключил соглашение с сартанами, согласно которому они переходят под власть Длани, а Длань взамен нейтрализует разрушительный эффект асабии. Конечно, никто в организации не имел представления о том, как это делать, поэтому нейтрализацией занимался лично я — если был доволен деятельностью Опекаемых. Кстати, сейчас я ей крайне недоволен, поэтому самое большее через пять лет их на Земле больше не останется. Патрины же более не смогут перейти мне дорогу после завершения одного моего проекта. — Милый юноша, не думаешь ли ты, что никто, кроме тебя, не может остановить асабию? — с безмятежной улыбкой спросил Зифнеб. — Когда я с вами закончу, так и будет. — Фистандантилус поднял на нас взгляд, полный злобного торжества, и его губы искривились в подобии победной улыбки. — Ты даже одному из нас не ровня, — презрительно бросил я в ответ, мысленно активируя поле вероятностной защиты. — Это тебе не подлая атака из-за спины. — Кстати, о подлости. — Его улыбка стала шире, губы расползлись, как края раны, обнажив ряд необычно массивных и острых зубов. — Прежде, чем мы начнем, я хотел бы тебя уведомить, что совсем недалеко, там, где некогда высилось Древо Жизни, сейчас находится магическая тюрьма. Да, старое доброе заклинание времен Кринна. И питается она моей собственной жизненной силой. Если произойдет несчастный случай, и мое нынешнее бренное тело прекратит существовать, оболочка тюрьмы схлопнется, превратив своего узника в кровавый паштет. Ты ведь догадываешься, кто меня недавно почтил своим визитом, не правда ли, Рейстлин? — И ты всерьез рассчитываешь, что мы тебе поверим? — спросил я с усмешкой, хотя внутри у меня расползалось пятно смертного холода. Да, Шанта, я сразу понял, о ком идет речь, и теперь лихорадочно перебирал в уме варианты, которые могли бы спасти тебе жизнь. Отправить врага в глубокий сон? Он слишком силен для этого, и почувствовав, что его силы слабеют, попросту отпустил бы стенки тюрьмы, не дожидаясь, когда потеряет сознание. Оглушить? Слишком рискованно, мы можем случайно убить его. Единственная надежда — стабилизировать саму тюрьму, взять ее под собственный контроль, а уж потом заняться Фистандантилусом. Но для этого я должен видеть магическую тюрьму, иначе ничего не получится. Оставалось тянуть время и вести переговоры — возможно, подвернется удобный случай. — Можешь не верить. Просто убей меня и сходи посмотреть, что осталось от твоей любимой ученицы. А я через день-другой найду себе новое тело. Я медленно двинулся к нему, стараясь замечать и чувствовать все, что меня окружает, в надежде найти хоть какую-то возможность изменить ситуацию в свою пользу. Краем глаза я заметил, что Зифнеб, напротив, сделал шаг назад и неподвижно застыл в тени, прислонившись к скале. — Аст кеаджукан сайя. Баттин бентук так’келитатан, — донесся до меня его тихий шепот. Остановившись в паре шагов от Фистандантилуса, который заметно напрягся при моем приближении, я спросил: — И что ты мне предлагаешь? Перерезать себе горло? Мы оба прекрасно знаем, что никакая договоренность между нами невозможна. Эта вселенная не выдержит нас двоих. — В точку, Рейстлин. Берджалан ке Приан! — воскрикнул Фистандатилус, и пещера озарилась багровым свечением у него за спиной. Пути магии! Я без труда распознал то, что его заклинание сотворило с пространственно-временным континуумом, хотя по-прежнему не знал, куда ведет портал. Но заклинание ли это было? Своей краткостью, необычной для столь мощного воздействия на структуру Волны, оно больше напоминало замыкающую фразу или команду какому-то магическому артефакту. — Ты собрался нас покинуть, Фистандантилус? Вот так просто? — Ну конечно же нет. Ты и Паладайн уйдете в этот портал, ведущий в иную вселенную — в одну из созданных тобой, между прочим. Это по-своему симпатичный мир, в котором, однако, нет людей. Вы вряд ли сможете вернуться, потому что у вас уйдет не один миллион лет, чтобы найти вселенную, которую вы покинули, не говоря уже о Земле. Но тебе не привыкать. А я продолжу следовать своему плану здесь, на Земле. Не буду лгать, население придется сократить раза в три-четыре. Уж больно тяжело стало управлять такой оравой. Ты лишил нас туннельного оружия, но мы обойдемся и старым добрым ядерным. — Вот как? У тебя серьезные планы на мой мир, старик, — ухмыльнулся я. — А что ты планируешь сделать с моей ученицей? — О, не волнуйся. В ней у меня нет никакой необходимости, так что я могу оправить ее следом за тобой. Талантливая девочка, не спорю, но вряд ли пожелает со мной сотрудничать после того, как я ликвидировал ее отца, а совсем недавно и мать тоже. Но, если вдуматься, это пошло ей на пользу: теперь ее ничего здесь не держит. Я вгляделся в багровые сполохи, за которыми разверзлась невидимая, но бездонная пробоина в ткани мироздания, ведущая в неведомый для меня мир. Он нисколько не пугал меня, скорей уж наоборот. Предложение Фистандантилуса казалось странно притягательным. Сбросить ношу со своих плеч, избавиться от ответственности за жизни всех этих людей, жить в уединении и совершенствовать свою магию, постигая новые и новые тайны творения — не к тому ли я стремился всю свою жизнь, даже если не всегда осознавал это? Но это означает, что я снова уплачу страшную цену. Цивилизация, с таким трудом восставшая из ужаса Темных веков, снова рухнет и развеется ядерным пеплом. Выжившие окажутся под властью безумного самозванного бога, одержимого властью над судьбами. И ты, Шанта… Фистандантилус ни за что не отправил бы тебя следом — ему не было никакого резона держать обещание, данное тому, кто больше никогда не вернется. — Не могу поверить, что ты колеблешься, Рейстлин. Ну хочешь, я периодически буду отправлять тебе каких-нибудь никчемных людишек, чтобы было кому поклоняться богу Песочных часов? — Фистандантилус снова оскалился своей отвратительной улыбкой. И в этот момент… — Убей его, Рейстлин. За моих маму и папу. За всех. — Ты стояла у входа в темный коридор рядом с Зифнебом. Твое лицо осунулось от боли и слез, и ты едва держалась на ногах. Но какой же внутренней силой лучился в тот момент твой взгляд! О, я прекрасно помню, как Фистандантилус — грозный колдун, переживший гибель мироздания и прошедший тысячи воплощений, побледнел и сделал шаг назад, лишь взглянув в тот момент тебе в глаза. Я не знаю, что он там увидел, и не думаю, что хотел бы узнать. Но я точно знал, что делать дальше. Время Фистандантилуса вышло. — Подожди… Рейстлин, ты же знаешь, что ничего этим не добьешься, — забормотал он, подняв перед собой руки. От его былой уверенности не осталось и следа. — Я снова смогу воплотиться… Давай найдем какой-нибудь компромисс. Паладайн… — Зифнеб, к вашим услугам, — хитро улыбнулся старый бог. — Что, никто не ожидал от старика такого фокуса? Оставить вместо себя иллюзорную копию и скрывшись в тени, пробраться к месту заключения юной девы, — ну разве я не хорош? Теперь М обязательно представит меня к награде, как только я вернусь на базу МИ-6. Я его не слушал. Мир сузился до крохотного поля предстоящей битвы, и я не видел ничего более, кроме своего врага. Он надеется снова воплотиться? Напрасно, ибо я отправлю в небытие его душу. Он силен и хитер, и у него наверняка хватает средств защиты и нападения, о которых я не догадываюсь. Но ему все равно не победить. Я поднял руку, сжимая в ней свой верный посох Магиуса и прошептал, вложив в элементарное, но действенное заклинание всю силу магии, которой обладал в тот момент: — Халилинтар! Ослепительные змеящиеся молнии сорвались с моих рук и навершия посоха, впившись в мерцающий силовой барьер, который в последнее мгновение успел выставить Фистандантилус. Его лицо исказилось от напряжения, сквозь которое начало проступать отчаяние — тем заметней, чем ярче становились потоки энергии, которые неслись в начинающий меркнуть силовой щит. Первые струйки пота скользнули по его переносице и собрались на верхней губе крупными каплями, сверкавшими во вспышках молний крохотными бриллиантами. Он сделал шаг назад и рухнул на колено, втянув голову в плечи. Руки мага дрожали от запредельного усилия, но этого усилия было недостаточно, чтобы сдержать мой гнев в оболочке сокрушающей магии. — Нет… — со стоном прохрипел Фистандантилус. — Пожалуйста… Пожалуйста, Рейстлин! Я… Я склонюсь… склонюсь перед тобой. Я не испытывал жалости. Уроки Фистандантилуса не прошли для меня даром, умертвив мои чувства. В тот момент я испытывал только спокойное осознание того, что наконец-то, впервые за бесчисленные годы, все идет так, как должно. Я убивал не древнего мага — я убивал все худшее, что может таиться в человеке, и это странным образом наполняло меня спокойствием, приходящим на смену ярости. Обрушивая на своего врага всю мощь Волны, я был сосредоточен, как при начертании рун в пергаментном гримуаре. И он прочел это в моем взгляде. В последней вспышке отчаяния Фистандантилус с перекошенным лицом поднялся на ноги и вскричал визгливым срывающимся голосом: — Хаос! Дай мне сил, Отец! Клянусь, что не предам тебя более и стану служить тебе вечно, как и раньше! Мерцающая каменная оболочка Древа познания хрустнула и покрылась огненными трещинами. Алый свет, по яркости немногим уступавший моим молниям, озарил пещеру и сфокусировался на Фистандантилусе. Тот глубоко вдохнул, его взгляд приобрел осмысленное выражение, черты лица разгладились, хотя и сохраняли предельное напряжение. Сквозь гудение разрядов я услышал шепот, интонации которого были окрашены бесконечной степенью безумия: — Освободи. Освободи меня. — Да, Великий Хаос, — сказал в ответ Фистандантилус и вытянул руку по направлению к скоплению кристаллов, продолжая удерживать снова начавший меркнуть силовой барьер. — Ну уж нет, Великий Хаос, — послышался голос Зифнеба, и ударная телекинетическая волна сбила Фистандантилуса с ног, прервав готовое сорваться с его уст заклятие. Он рухнул в шаге от все еще раскрытого портала и с трудом встал на колени. И тут я увидел, как ты, Шанта, вышла вперед и нанесла свой собственный телекинетический удар сквозь наш совместный с Зифнебом крик: — Нет! Но было уже поздно. Фистандантилус освоил технику магических поединков на заре величия Кринна, задолго до моего собственного рождения. Контрзаклятие инверсии он изучил одним из первых, и применил его на уровне автоматизма, обратив основную часть твоего удара против тебя. Помнишь, как ты сорвалась с места и кубарем полетела прямо под разряды моих молний? А вот что было дальше, ты вряд ли запомнила. Я в последний миг с трудом остановил действие своего заклинания, хотя магия все еще бурлила во мне, требуя выхода. Зифнеб протянул руки в попытке удержать тебя от падения. Фистандантилус, мстительно оскалившись, нанес ему встречный телекинетический удар, швырнувший старого бога на камни. И когда я уже готов был вновь обрушить на врага яростное сплетение молний, он метнулся к тебе, без чувств лежащей на каменном полу пещеры, и, удерживая твое безвольно обмякшее тело перед собой левой рукой, как щит, сделал шаг к порталу. — Не пытайтесь следовать за мной. Никто из вас не сможет вернуться оттуда обратно, а я могу сделать это в любой момент. Кроме того, вас отныне ждут более серьезные проблемы, нежели я. — Булди ветивич. С пальцев его правой руки отделилась волна чистого мрака и ударилась о поверхность кристаллической глыбы, растворившись в ее глубине. Древо Познания задрожало, передав вибрацию всей пещере. Камни под ногами зашевелились, подняв облачка пыли. — Браациус! — рявкнул Фистандантилус, метнув в Древо сгусток белого пламени и с тобой на руках шагнул в портал, который сразу же схлопнулся в последней багровой вспышке. Поверхность Древа Познания, пораженная ударом чистой магии, треснула и заходила ходуном. Брызнули осколки кристаллов, осыпавшись на пол пещеры сверкающим дождем. Что-то черное, пронизанное прожилками алого огня, зашевелилось под поврежденной кристаллической оболочкой, огласив своды пещеры безумным ревом, в которым слышалось обещание вечной боли, тьмы и пламени. — Не дай ему вырваться! — услышал я голос Зифнеба, наполненный отчаянием. — Это будет непросто, — ответил я, попытавшись сконцентрироваться. Мысль о твоей судьбе не давала мне покоя. Куда проклятый колдун унес тебя? Сохранит ли тебе жизнь, удерживая в качестве заложника, или избавится от тебя сразу же по прибытии в иную вселенную? Мысленно я стал одним целым с биением Волны, протянув незримые нити восприятия в каждую точку окружающего меня пространства и ощутил нечто… Нечто мыслящее и требующее помощи. Древо Познания. Живая тюрьма, выкованная Реорксом в незапамятные времена, обращалась ко мне, наполняя мою голову звенящим шепотом. — Бог Песочных часов, — шептала она. — Я больше не смогу удерживать Хаос в этом состоянии. Ты должен помочь мне принять иную форму. — Какую? — спросил я. — Никакая статичная форма не сможет выстоять против силы Хаоса. — Шепот усилился, и от его звона мои виски болезненно сдавило. — Сила — в движении. В способности меняться. Ты владеешь Волной. Поделись со мной, и я смогу обуздать Хаос навеки. Я склонил голову в согласии. Не выпускаю ли я на волю нового монстра, который поглотит мироздание — каждый из миров один за другим? Но выбирать не приходилось. — Постарайся удержать Хаос, — крикнул я Зифнебу, — а я попытаюсь найти постоянное решение проблемы. Я вновь расширил восприятие, всем свои существом воспринимая каждое колебание мятущейся Волны, окружающей черный провал в пространстве, откуда рвались щупальца самой смерти, напоенные энергией разрушения. Тьма и огонь клубились за ними, постепенно пробуждая во мне давно забытое чувство. Безотчетный ужас. Ужас, который не в силах были удержать даже роящиеся вокруг осколки Древа. Они описывали круг за кругом вокруг черной сердцевины, увеличивая скорость и дробясь на все более мелкие части, образуя что-то вроде гигантского водоворота, по мере того, как я привязывал Волну к тому, что еще оставалось от Серой драгоценности Гаргата. И это сработало. Сила, которой отныне владела раздробленная Драгоценность, начинала преобладать. Потолок пещеры треснул, и обрушив несколько каменных глыб, которые могли бы разможжить нам головы, если бы не кинетический барьер, который мы с Зифнебом, не сговариваясь, зажгли вокруг себя. Гудящий вихрь набирал силу и скорость: сияние кристаллических осколков перемешалось с черной эманацией Хаоса в единое целое. И возникло нечто новое — что-то, вплетавшееся в основание самой Волны. Высшая ступень хаоса и разрушения, объединенная с высшим порядком, слились в движении, породив устойчивое образование. Водоворот. Сердце магии и ее источник, Инь и Ян бытия, сосредоточенные вокруг незримого центра. Дело было сделано, и мы победили в этой схватке — хотя бы в этой. Я видел, как Зифнеб со вздохом стащил с головы свою мятую серую шляпу, утер пот со лба рукавом мантии, затем снова нахлобучил шляпу на влажные седые волосы. — Что здесь происходит? — послышался голос со стороны коридора, теперь уже наполовину заваленного камнями. Мы с Зифнебом резко обернулись, увидев молодого сартана, с трудом пробирающегося через завалы. — Кэл Самах? — удивленно спросил Зифнеб. — Как ты здесь оказался? — Я просто… — Кэл нервно огляделся вокруг, пока его глаза не уперлись в Водоворот — гигантский вращающийся столб чистой магии, уходящий сквозь разлом в потолке куда-то ввысь. — Я… Меня притащил сюда Агасфер Проклятый. Он хотел получить доступ к Печати Мира, чтобы путешествовать между вселенными. И я… Простите меня. — Все в порядке, Кэл, — успокаивающе ответил Зифнеб. — Ты вряд ли мог ему противостоять. Так в этом заключался проект «Печать»? Путешествия между мирами? — Да. И не только. Я хотел разрушить артефакт, но это может привести к катастрофическим последствиям. — Ты должен дать мне доступ к этой вашей Печати Мира, — вмешался я. — Мне нужно последовать за Фистандантилусом… Агасфером. — Хорошо, — с видимым сомнением ответил Самах. — Но настройка Печати на нового пользователя — это долгий процесс, он займет не менее суток. Можно ускорить его, если вернуться в Цитадель… — У нас нет на это времени, — перебил я. — У тебя ведь есть доступ? Открой портал. — Но куда? Вы запомнили, какие слова произнес Агасфер, открывая переход? Какое последнее слово? Арианус, Абаррах, Приан… — Приан! — хором воскликнули мы с Зифнебом. Кэл кивнул, запрокинул голову и произнес в пространство: — Берджалан ке Приан! Рядом с гудящим Водоворотом вновь вспыхнуло багровое свечение, открывая переход в неведомую вселенную, где мой древний враг удерживал тебя — мою ученицу. Там, у здания Интерпланка, ты спасла мне жизнь, не побоявшись выступить против самого Фистандантилуса. Настало время вернуть долг. Я шагнул к порталу. — Мне пойти с тобой, Рейстлин? — спросил Зифнеб. — Оставайся здесь, — ответил я. — У этого мира все еще предостаточно проблем, и если что-то пойдет не так… Вы с Астинусом — его единственная надежда. Возвращайся в Цитадель, собери сартанов и расскажи им то, что мы узнали. Нужно найти средство против асабии и покончить с остатками Длани. Если я смогу, то вернусь с Шантой и помогу вам. А если нет… Зифнеб ответил долгим пристальным взглядом, затем кивнул и направился к выходу из пещеры. Кряхтя, перебрался через нагромождение камней и скрылся во мраке. Кэл Самах все еще стоял рядом с порталом, выжидательно глядя на меня. — Вы идете? — Иду, — ответил я. — Захлопни переход сразу же, как я отбуду. Самах промямлил что-то утвердительное, и я шагнул в багровые сполохи. — Кендала! — раздался у меня за спиной его голос. Я обернулся, увидев кривую ухмылку на холеном лице молодого мага, и портал закрылся. Вокруг меня расстилалось туманное пространство Бездны.