Дорога из листьев

Мария Розенфельд второй день подряд не находила себе места. Мало того, что ее дочь в одиночку отправилась в страну, откуда им в свое время пришлось бежать, так еще и сразу же ринулась в логово врага! Когда Богдан Островский доложил ей о произошедшем по телефону, она, не сдержавшись, рассказала ему много подробностей о его умственных способностях. Узнав же, что Шанта не вернулась из «Ноогрима», и связь с ней потеряна, Мария бросила трубку и разрыдалась. Взяв себя в руки, она обзвонила всех знакомых, которые предположительно могли помочь, звонила даже в полицию Санкт-Петербурга. Увы, никто ничего не знал, а в полиции ей сообщили, что Шанта и так находится в розыске по подозрению в экстремистской деятельности, что отнюдь не подняло Марии настроение. И вот теперь, проведя бессонную ночь, она смотрела на текст сообщения, которое высветилось на ее телефоне: «Мама, со мной все в порядке, не волнуйся. Кэл Самах — предатель, он заказчик убийства папы и работает на Верховного Стража. Предупреди сартанов. Встретимся в Цитадели.» Наскоро одевшись и выпив чашку горячего эспрессо, Мария вышла на лестничную площадку дома на Шербруке в Монреале, куда она временно перебралась после происшествия в Торонто. Сартаны и патрины традиционно недолюбливали друг друга, но прямых стычек уже давно не было, и в сложившейся ситуации ей было спокойней, имея рядом группу, пусть и сомнительных, но все же союзников. В самом деле, среди сартанов попадались очень неплохие ребята. Вряд ли она сможет забыть, как они без колебаний пришли на помощь ей с дочерью, для чего им пришлось начать восстание раньше запланированного срока. Полчаса спустя она уже с нетерпением ждала под бронированной дверью Цитадели. Когда замковый механизм двери щелкнул, Мария запоздало спохватилась, сообразив, что так и не придумала плана действий на тот случай, если ей откроет сам Кэл Самах, или если он пожелает присутствовать при разговоре. Дверь неторопливо распахнулась, и Кэла за ней не было. Марию встречала Виктория Клейн, которой, судя по надетому халату и рассеянному взгляду, пришлось оторваться от работы в лаборатории. — Добрый день, миссис Клейн, — обратилась к ней Мария, с облегчением вздохнув. — Скажите, моя дочь, Шанта, здесь? В Цитадели? На лице собеседницы отразилась крайняя степень удивления. — Шанта? Боюсь, что нет. Сейчас тут вообще почти никого нет. Внутри Марии что-то оборвалось. Страх за свою дочь снова снова сдавил ей горло. Она с трудом перевела дыхание и вновь обратилась к Виктории. — Тогда… Я бы хотела поговорить с вами наедине. Это важно. Виктория Клейн одарила ее долгим изучающим взглядом, потом пожала плечами и с явным сомнением в голосе ответила: — Хорошо. Давайте пройдем в лабораторию. Но вы не насчет Рейстлина? Насколько мне известно, он отправился на базу Кальвин вместе с Зифнебом, и с тех пор мы не получали от них никаких вестей. — Нет-нет. Я просто беспокоюсь о своей дочери… И есть еще кое-что, что вам следует знать. Они проследовали по совершенно пустому коридору к полуоткрытой двери с вывеской «Лаборатория магического метаболизма». Не считая тихой музыки, доносившейся из-за двери, вокруг царила тишина, что порядком удивило Марию: в ее прошлый вынужденный визит жизнь в Цитадели просто бурлила. — Где все? — спросила она. — Ничего не случилось? Миссис Клейн впустила ее внутрь, вошла сама и захлопнула за собой дверь. Затем выключила музыкальный центр, оборвав на полуслове Робина Маколи с его страстными обещаниями взять за руку и отвести в землю обетованную. Наконец она обернулась к Марии, взглянула ей в глаза и выпалила: — Не знаю, Мария. Честное слово, не знаю. В последние дни творится что-то странное. У меня такое ощущение, что среди сартанов, некогда единых, зреет какой-то заговор, хотя мне противно даже думать о таком. Совет Семи со своим новым составом, куда я так и не вошла, собирался трижды за последнюю неделю. — Но я только хотела поговорить… — Если вы хотели поговорить с официальными представителями нашей организации, — перебила ее Виктория Клейн, — вы точно не по адресу: мне иногда кажется, что я тут знаю меньше всех. Даже те, кого я прежде считала друзьями, теперь избегают меня. Наши люди постоянно где-то пропадают, и я не знаю, где именно. Вы знаете… Я думаю, мы так и не смогли выйти из-под власти Длани, даже разогнав их агентов и взяв под контроль большинство баз… Простите, что все это вывалила на вас. Вы пришли за помощью, а не затем, чтобы выслушивать мои причитания. Просто… Накопилось. Я теперь не знаю, как быть дальше. Мария подошла ближе и положила ей руку на плечо. — Все в порядке, миссис Клейн. Возможно, у меня есть зацепка. Собственно, с этим я к вам и пришла. Скажите, что вам известно о сартане по имени Кэл Самах? Он ведь был учеником вашего архимага, если не ошибаюсь? Вы доверяете ему? — Кэл? Мы с ним никогда тесно не общались, мне сложно сказать… А почему вы спрашиваете? Мария достала смартфон и передала его Виктории Клейн, открыв сообщение Шанты. — Меньше часа назад я получила это от своей дочери, которая сейчас находится в России. Или находилась там совсем недавно. И я страшно волнуюсь за нее. Вы сами видите, она ведь назначила мне встречу в Цитадели. — В Цитадели? Зачем? У нас нет Врат Смерти, и она не сможет просто так добраться сюда. — Миссис Клейн казалась порядком озадаченной текстом послания. — В любом случае нам следует прояснить вопрос с Кэлом. Надеюсь, он еще здесь, в управлении проекта «Печать». И все же, прежде, чем предъявлять ему такие обвинения… Миссис Розенфельд, откуда у вашей дочери может быть эта информация? В чем заключается предательство Самаха? Мария задумалась. Она догадывалась, что вся эта история так или иначе связана с Авидом и его исследованиями. Проблема сартанов с пожирающей их мозг асабией вряд ли имела долгосрочное решение вне рамок клеточной биологии и геномики, поэтому работы Авида вполне могли привлечь их внимание. — Скажите мне честно, Виктория, — отбросив официальный тон, спросила она, — вы контактировали в прошлом с Авидом Розенфельдом? Вы поручали какие-то работы моему мужу? Вы здесь главная в области исследований асабии. Вы должны об этом знать. Виктория Клейн посмотрела ей в глаза, вздохнула и повернулась к лабораторному столу. Выдвинув ящик с пачкой документов, она достала лежавшую там папку и раскрыла ее на середине. — Вот результаты наших собственных исследований в этой области. Мы испробовали практически все. Вначале пытались изменить собственную биологию, использовав генетический материал патринов. Но это оказалось поиском иголки в стоге сена: мы так и не смогли выявить, что именно в геноме патринов обеспечивает иммунитет к асабии. Лучшее, чего мы добились в этом направлении — это полная редукция магических способностей. Если эта процедура проведена достаточно рано, таким образом можно спасти жизнь человеку — ценой его магии. И тут выяснилось, что практически любой из нас предпочитает умереть магом раньше времени, чем потерять основу своей жизни. — Она горько усмехнулась и перелистнула пару страниц. — И тогда вы обратились за помощью извне? — Нет, Мария, мы не желали сдаваться так легко. На втором этапе мы попытались уничтожить или модифицировать асабию. Но асабия — не просто микроорганизм. Магия для нее — больше, чем просто источник энергии. Она использует вероятностную магию для выживания, поэтому попросту снижает вероятность столкнуться с разрушительным воздействием. Помочь тут могла бы какая-то невообразимая магия или, еще лучше, другой организм с аналогичными свойствами, способный уничтожить или вытеснить асабию. Я лично пыталась создать нечто подобное не один год. К сожалению, все опасное для асабии, было опасным и для нас. — Миссис Клейн покачала головой и положила папку, набитую результатами нескольких лет тщетных поисков решения. — И вот тогда один из моих коллег наткнулся на публикацию Авида Розенфельда, посвященную внутривидовой конкуренции у археев. И мы, посовещавшись, решили посвятить его в наш план. Знаете, Мария… Давайте не будем терять времени зря, а просто пойдем и спросим Кэла напрямую. Мария нахмурилась. Если Кэл действительно был предателем и представлял собой угрозу, идти к нему вот так запросто было опасно. Но ее дочь куда-то пропала, и Кэл, возможно, единственный имел представление о том, что с ней произошло. Или происходит в данный момент. Терять время на пустые разговоры и ожидание — значить подвергать опасности Шанту, возможно — смертельной опасности. И Мария решилась. — Хорошо. Но не следовало бы позвать других сартанов? Кэл может быть опасен, и я не знаю, как он отреагирует на это обвинение. — Я не знаю, где все наши, и кому из них еще можно доверять. Но не беспокойтесь, Мария. Пусть я не боевой маг, но я старше и опытней Кэла. Он не справится со мной в прямой конфронтации. И, насколько я понимаю, у вас тоже есть определенные навыки? — Ах, если бы! — усмехнулась Мария. — Все, что я могу, — это говорить с душами в Бездне. Специфический навык, а в нашем случае, боюсь, — совершенно бесполезный. Но у нас все равно нет выбора. Давайте нанесем визит Кэлу Самаху. Пусть объяснится. Они покинули лабораторию и вышли в коридор, где по-прежнему царила тишина. В полном молчании они проследовали мимо ряда дверей, пока у них перед глазами не возникла вывеска с будничной надписью «Главное управление проекта Печать». Виктория Клейн протянула перед собой руку и сделала плавное движение над поверхностью двери, очевидно, пытаясь обнаружить защитные заклятия. Как видно, что-либо найти ей не удалось, и черты ее лица несколько смягчились. Она осторожно повернула ручку и толкнула дверь, которая тихо отворилась. Ничего не произошло: ни испепеляющая вспышка, ни разряд молнии, ни даже просто гомерический хохот злодея не встретил их на пороге. Они медленно ступили в необычно холодное и полутемное помещение, где у дальней стены в воздухе без какой-либо поддержки висела какая-то плоская структура, состоящая из нескольких сцепленных вместе шестиугольников. Ее поверхность казалась серо-металлической, а по краям можно было разглядеть слабое голубоватое свечение. Каждый из шестиугольников был снабжен разъемом с подключенным к нему интерфейсным кабелем, соединяющим странную конструкцию с большим терминалом. За клавиатурой спиной к ним сидел Кэл Самах собственной персоной. Он неторопливо развернулся. — Добрый день, миссис Клейн… и миссис Розенфельд. Строго говоря, вам не следовало бы здесь находиться, но думаю, для вас мы можем сделать исключение. Чем я могу быть вам полезен? Они подошли ближе, и Мария разглядела странные бледные символы на поверхности парящей в воздухе структуры — по одному в центре каждого из шестиугольников. Эти же символы были выведены на экран терминала, снабженные названием и пояснительным текстом. Мария невольно присмотрелась к названиям, но они ни о чем ей не говорили. Арианус, Приан, Абаррах, Челестра — что это такое? Базы сартанов? Имена? Заклинания? Несколько понятней смотрелись названия «Нексус» и «Лабиринт», но что им соответствовало в реальном мире и в чем состояло назначение устройства, Марии по-прежнему было неясно. — Послушай, Кэл, — Виктория даже не попыталась подхватить официальный тон собеседника, — ты ведь был одним из тех, кто знал об исследованиях Авида Розенфельда. Знали трое: я, архимаг Крушинский и его ученик, то есть ты. Я права? — Гм. — Кэл выдержал ее прямой взгляд, но его пальцы нервно сжались в кулаки. — Да, думаю, что так. Если, конечно, никто из вас не распространял эту информацию. — Мой муж, — вмешалась Мария, — был убит агентом Длани. А теперь пропала моя дочь. Она планировала встретить меня здесь, в Цитадели, но я ее не вижу. Насколько я понимаю, она собиралась воспользоваться Вратами… — Это совершенно исключено, — перебил ее Кэл. — В Цитадели не установлены Врата. И в Санкт-Петербурге тоже… — Что? — тихо спросила Мария. — Я не говорила, что Шанта в Санкт-Петербурге. Боюсь, мистер Самах, что она сообщила мне правду. С этими словами Мария протянула ему экран смартфона, где по-прежнему отображалось сообщение, полученное от Шанты. Кэл не изменился в лице: не проявил даже признаков досады. Была ли его оговорка про Санкт-Петербург нечаянной, или он добровольно планировал сообщить им о своем участии во всей этой истории? Однако он хмыкнул, поднялся со стула и махнул рукой в направлении странной конструкции. — Вы не догадываетесь, что это такое? — спросил он. — Будь любезен, не заговаривай нам зубы, — голос Виктории был необычно резким и суровым. — У нас еще будет время поговорить о твоих побрякушках. — Поскольку вы уже знаете, что я сделал, мне кажется, вы хотели бы знать мои мотивы? Так вот, мотив перед вашими глазами. Это устройство мы называем Печатью Мира. Изначально о нем не знал почти никто, даже архимаг. Теперь знают почти все, но ты, Виктория, — с презрением произнес ее имя Кэл, отбросив официальный тон, — ты… Тебе стоило родиться патрином. Я не стал тебя посвящать, потому что прекрасно знал, что ты меня не поддержишь: в тебе ни на грош уважения перед иерархией и групповой солидарности. Вы, ученые, всегда были бунтовщиками. — Групповая солидарность, ты говоришь?! — Виктория уже даже не пыталась скрывать свой гнев. — Ты предал группу! Ты предал всех проклятому Верховному Стражу — нашему рабовладельцу, главному врагу всех магов на Земле! — Молчи, дура! — Кэл Самах вскочил, и его холеное гладкое лицо исказилось гримасой ненависти. — Я спас магов! Я спас нашу организацию! Уничтожив асабию, мы превратились бы в патринов — в таких же кочевников, безродных индивидуалистов и мятежников. Этого ты хотела? Он пообещал нам защиту и долгую жизнь! Он, величайший маг, бессмертный херувим с мечом огненным. Он позволил мне прикоснуться к источнику силы, и она до сих пор бурлит во мне. Ты никогда не видела такой силы. Ты даже представить себе ее не можешь, жалкая тупица! В его глазах появилось красноватое свечение, и Кэл, буквально отшвырнув кресло со своего пути, сделал шаг вперед. Мария заметила, что от его пальцев исходит такое же сияние, интенсивность которого менялась в хаотическом ритме. — Ян Четвертый — величайший маг? — насмешливо бросила Виктория, подняв руки и приготовившись к нападению. — Чем тебя накачал этот фанатик, что ты так легко уничтожил нашу единственную надежду на спасение, и теперь несешь околесицу про херувимов? — Наша надежда — здесь! — взревел Кэл, указав на Печать Мира. — Устройство, питаемое от Древа Познания, способное рвать миры в клочья, кромсать само пространство и время, перемещать материю между вселенными по одному слову того, кто им владеет. Мы будем владеть мирозданием, станем богами и низринем наших врагов в предвечную тьму, если того пожелаем! — Человек может обрести силу бога, — спокойно ответила Виктория, — но ты, мерзавец, не заслужил и ничтожной доли этой силы. Во исполнение двенадцатого пункта Кодекса Сартанов, я, Виктория Клейн, обвиняю тебя, Кэл Самах, в предательстве, и беру тебя под арест. Тебя будет судить Совет Семи. Кэл рассмеялся, но в этом его смехе сквозили истерические нотки на грани с чистым безумием. Он вновь придвинулся, продолжая сверлить взглядом Викторию. О существовании Марии он как будто забыл вовсе. — Совет Семи принадлежит мне, дорогая Виктория, — процедил он сквозь сжатые зубы. — Сартаны лишились руководства после смерти моего старого наставника, а я дал им цель и смысл существования. Так что забудь о Кодексе, отступница. Кодекс — это я, и я приговариваю тебя к смерти. Мария не могла ощущать тончайшие колебания Волны — этот навык развивался лишь спустя годы интенсивных магических тренировок. Но на сей раз даже она почувствовала удар по ткани мироздания, когда Самах вскинул руки и обрушил на Викторию поток ревущего пламени. Однако Виктория давно владела правилами этой игры. Пламя ударило в прозрачную сферу, которой она себя окружила, и рассеялось в воздухе, напоследок выдохнув опаляющим зноем, заставившим Марию на секунду задержать дыхание. Как в глазах Кэла, так и в глазах Виктории отразилась одна и та же эмоция — сдержанное удивление. Похоже было на то, что каждый из них недооценивал силу другого. — Неплохо, миссис Клейн, — произнес Кэл, вернувшись к официальному тону, в котором, впрочем, явственно прозвучали первые нотки неуверенности. — Думаю, что я могу немного повременить с казнью, тем более, что мне нет нужды самому выступать палачом. Берджалан ке Челестра! Печать Мира вспыхнула багровым светом и зазвенела. Звон не отличался громкостью, но пронизывал каждую клеточку тела, проникал в мозг, вызывал дурноту. Что-то неуловимо изменилось в окружающем пространстве: оно как будто померкло, утратив часть своих цветов, — словно чья-то нечеловеческая воля выпила из него саму квинтэссенцию реальности. Позади Кэла разверзся портал. Мария никогда не видела ничего подобного, но каким-то чутьем сразу осознала природу свечения, к которому сейчас пятился сартан, вскинув перед собой руки в готовности отразить возможную атаку Виктории. — Жаль, — продолжил Кэл, усмехнувшись, — что мы так и не успели сделать перемещение более или менее точным. — Стой! — крикнула Виктория, но было уже поздно. Кэл рванулся назад и растворился в багровом мареве. Женщины переглянулись и, не сговариваясь, кинулись во все еще открытый портал следом за беглецом. Первым, что ощутила Мария, когда багровое пламя перед глазами рассеялось, была боль в ушах и расфокусировка зрения. Она лежала на крупнозернистом песке голубоватого цвета, ожидая, когда снова сможет нормально видеть, и ее сердце гулко билось в грудной клетке, с усилием перекачивая литры крови через артерии. «Давление, — мелькнуло в ее сознании, — Здесь очень высокое давление». Она с трудом поднялась на ноги и огляделась, едва подавив возглас. Мир вокруг казался овеществленным бредом психически больного, и она подумала, что давление тут, вероятно, ни при чем. Неправильным было абсолютно все. Совсем рядом с ней возвышалась слабо колыхавшаяся стена воды. Да, это была поверхность океана, по невообразимой причуде природы располагавшаяся вертикально и уходящая в туманную высоту, где переливалось разноцветными отблесками солнце этого мира. Приглядевшись, Мария поняла, что первоначальное впечатление было не совсем верным: поверхность воды на достаточном отдалении заметно искривлялась и оборачивала островок суши со всех сторон. Похоже было, что вода простиралась во всех направлениях, а сама Мария находилась на небольшом кусочке твердой поверхности, заключенной в воздушный пузырь. «Как она держится?» Она, протянув руку, коснулась водяной поверхности пальцами. Поверхность натянулась, как тонкая полиэтиленовая пленка, прогнулась и пропустила ее пальцы. Вода была теплой и слегка покалывала кожу. Вода ли? Прошло с полминуты, прежде чем она опомнилась и в панике еще раз оглядела окружающий пейзаж. Куда ее занесло? Где Виктория Клейн?  — Я здесь, — раздался позади нее незнакомый голос с каким-то странным металлическим звучанием. Обернувшись, она увидела Викторию, которая отряхивала песок с лабораторного халата, не сводя недоверчивого взгляда с колыхавшейся водяной стены. — Я никогда не видела ничего подобного. Не могу даже представить себе, что за магия могла сотворить такое. — Голос Виктории сохранял странное звучание. Все-таки давление или что-то в составе воздуха? — Махакала способен… Способен творить любые миры, — ответила ей Мария, убедившись в том, что и ее голос претерпел изменение. — Где Кэл? И как нам теперь вернуться обратно, даже если мы настигнем его? — Думаю, что могу ответить на первый вопрос. — Виктория махнула рукой в сторону двух песчаных холмов неподалеку. — Где-то с той стороны люди. Довольно много людей. И, похоже, что это не маги — кроме одного. Сами по себе они совсем не обязательно представляют для нас угрозу. А вот Самах вполне мог подготовить какую-нибудь гадость, поэтому надо смотреть в оба. Женщины в молчании двинулись вверх по пологому склону, утопая в вязком песке. Мария по-прежнему испытывала крайнюю степень смятения при каждом взгляде на этот бесконечно чуждый мир, но в глазах Виктории сиял азарт исследователя. Вероятно, она уже предвкушала исследование местной фауны, если таковая обнаружится. Нечто похожее на грязно-бурый кустарник произрастало с правой стороны холма, поэтому вполне можно было ожидать и наличия какой-нибудь местной живности. До сих пор, тем не менее, никакое животное не показалось им на глаза. Этот мир не был стерильным, но все в нем казалось противоложным жизни по своей сути: и колючий голубой песок под ногами, и нависавшие со всех сторон стены воздушного пузыря, и даже яркие лучи этого фантастического морского солнца над головой. И было в нем что-то еще. Что-то темное и враждебное таилось в бесконечной толще воды, смотрело на них тысячами голодных глаз в бездонном ожидании своего часа. Мария тряхнула головой, чтобы избавиться от наваждения, заметив краем глаза, что тревога отпечаталась и на ранее безмяжежном лице Виктории. Странное место, не предназначенное для людей. Лучше им было вообще не появляться здесь. Лучше было бы оставить в покое демонов неведомой земли. Добравшись до вершины холма, они увидели искомое. Группа строений располагалась в непосредственной близости от противоположной стенки пузыря. Между ними неторопливо прохаживались люди: Мария насчитала около десяти, но, конечно, внутри строений их могло быть куда больше. Впрочем, «строения» — не самый подходящий термин для обозначения каркасных домиков, обтянутых брезентом. По всей видимости, перед ними находился построенный на скорую руку временный лагерь, но зачем он здесь? И кем были его обитатели? — Мы не сможем незаметно подобраться к ним, — в задумчивости заметила Мария. — Пустыня. Совершенно негде спрятаться. — Может быть, если спуститься к тем кустам справа, — начала было Виктория, но было уже поздно. Их заметили. Высокий человек в камуфляжной форме что-то кричал остальным, показывая рукой в их направлении. За несколько минут вооруженные люди построились в линию перед группой строений, взяв наизготовку автоматические винтовки, но огонь пока не открывали. Из-за их спин вперед вышел Кэл Самах и замер в ожидании. — Что будем делать? — спросила Виктория. — С одним Кэлом я бы справилась, но с целой оравой вооруженных людей, притом наверняка агентов Длани… Не знаю. Конечно, глупо было с нашей стороны кидаться в портал, не зная, куда он ведет. Но я даже предположить не могла, что окажусь за пределами Земли, а возможно и Вселенной. — Я могу подойти к ним одна. Меня им незачем бояться, и, возможно, они не станут открывать огонь. Я просто хочу найти свою дочь. Самах должен знать, где она. — Мы пойдем вместе, — ответила Виктория. — Я все равно не смогу выбраться из этого места без помощи Печати Мира, а я не знаю, как с ней обращаться, да еще и отсюда. Самах знает. Пойдем вместе, Мария. И если удастся убедить его вновь открыть портал, беги туда без колебаний. Я сделаю все, чтобы защитить нас. Они ступили на склон и медленно пошли вниз под дулами автоматов. Кэл спокойно ждал, не издавая ни звука, лишь слабый ветер иногда хлопал полами его лабораторного халата, издали напоминавшего мантию белого чародея. И случайно ли? Когда они остановились в паре метров от поджидавших агентов, он с натянутой улыбкой обратился к ним: — Добро пожаловать на Челестру, дамы. Я тут подумал и решил пока не предавать вас смерти. Но я не хочу, чтобы вы вмешивались в нашу работу по функционализации Печати Мира. Ставка здесь — жизнь всей цивилизации, и ради этого я готов многое принести в жертву. Много больше, чем уже принес. Поэтому на какое-то время вы останетесь здесь. За вами будут присматривать, так что не советую делать глупости. Вы, возможно, не в курсе, но вода Челестры обладает любопытным свойством, которое мы обнаружили сравнительно недавно. Она содержит некие споры, интенсивно высасывающие магию изо всего, с чем соприкасаются. Вам, миссис Клейн, будет интересно их изучить, но, повторюсь, не пытайтесь убежать. Металл, закаленный в воде Челестры, обладает такими же свойствами. И ваши лучшие защитные чары долго не протянут под градом обработанных таким образом пуль. Мы поняли друг друга? — Полностью, Кэл, — ответила Виктория, глядя ему в глаза. — Тогда будьте любезны… Проводите наших дорогих гостей в их помещение! — отдал он распоряжение агентам. — А я отбываю к нему. К своему новому учителю. Между прочим, Мария, ваша дочь, по всей видимости, уже там, и я думаю, что с ней все в порядке. Когда я вернусь на Челестру, я принесу вам весточку о ней. Берджалан ке Нексус! Все было так же, как и в прошлый раз. Багровое свечение, бросающее отблески на каменно-строгие лица агентов, отголоски пронизывающего звона, впрочем, заметно менее сильного, нежели рядом с Печатью, и Кэл, уходящий сквозь пелену между мирами. Они проиграли, лишний раз продемонстрировав, что спонтанный порыв — плохое подспорье против четкого планирования. И тогда Виктория Клейн спокойно шепнула ей: — Давай, Мария. Я прикрою. Вокруг них вспыхнуло голубое сияние кинетического щита — ярче, чем когда бы то ни было. Лицо Виктории, освещенное его отблесками, исказилось от титанического напряжения: было ясно, что ее хватит на считанные секунды. Мария не стала тратить времени на раздумья — она просто рванулась следом за Кэлом под грохот автоматических винтовок, и не думая ни о чем, кроме одного: она должна успеть. Любой ценой. И когда багровые сполохи портала охватили ее со всех сторон, она обернулась — для того, чтобы увидеть, как с каждым ударом пули меркнет сияние вокруг ее союзницы, как тело Виктории сотрясается от первых попаданий, окрашивающих ее белый халат жуткими кровавыми пятнами, и как она падает на голубой песок под непрекращающимся огнем агентов Длани. В следующее мгновение взгляд Марии застила багровая вспышка, и ее швырнуло в кромешную тьму, больно ударив о холодный каменный пол. Она подняла голову, с трудом встала и смахнула слезы тыльной стороной ладони. Глаза, ослепленные морским солнцем Челестры, постепенно привыкали к темноте, из которой медленно проступали очертания какой-то пещеры. — Самах, ты идиот, хоть и полезный, — раздался голос у нее за спиной, заставив ее замереть. — В другой ситуации я бы прикончил тебя за то, что ты притащил ее в Нексус, но на сей раз ты был лишь инструментом Волны. Вероятности сошлись в этой точке, в этот день, в полном соответствии с моим планом, и теперь я покончу с теми, кто стоит на моем пути. Для начала умрет она — на глазах у своей дочери. Потом… — Не смей, подонок! — услышала она крик Шанты, и рывком обернулась. Она без труда узнала стоящего перед ней человека в красной мантии и белой маске, несмотря на то, что знала о нем только по рассказам и рисункам дочери. Припав на одно колено, перед Агасфером стоял Кэл Самах, — тот благоразумно хранил молчание и даже лишний раз старался не двигаться. Позади них, где сквозь грубую скальную породу проступали мерцающие сростки кристаллов, чуть выше земли сиял странный мутный кокон, внутри которого парила Шанта. Магическая тюрьма — она слышала рассказы об этом позабытом древнем заклятии, способном удержать взаперти даже могущественного мага, но никогда не видела его в действии. — Шанта! Что с тобой стряслось? — Твое время истекло, женщина, — произнес Агасфер. — Не имею ничего против тебя лично, но тебе придется умереть. Это часть плана. И в этот момент Мария вдруг успокоилась. Понимание того, что сейчас произойдет, и что следует сделать, пришло к ней с ясностью солнца в летний день. Да, она навеки покинет мир живых — но на своих собственных условиях, сохранив всю силу, которой обладает. Глядя на измученное лицо дочери и на монстра в красном одеянии, медленно поднимающего руки, на которых уже змеились языки багрового пламени, она вспоминала все, что когда-либо знала о природе магии и реальности. Она не испытывала страха, а отчаяние уступало место глубокой отрешенности, переходящей в транс. Нет, Мария никогда не была магом, несмотря на врожденный дар. Но зато она в совершенстве овладела другим навыком — тем, который некогда позволил ей призвать души патринов на помощь Шанте. Махакала превратил тонкую пелену между материальным миром и Бездной в несокрушимую броню, пробить которую было неспособно и сильнейшее заклинание. Но ей не требовалось ничего пробивать: все, что необходимо — изменить форму Волны, сделать пространство чистой потенциальности, заполняющее незримую Бездну, носителем ее сознания. Привычное волевое усилие — и образы мира померкли, а сквозь своды пещеры проступили силуэты ее старых знакомых. — Здравствуй, сестра, — говорили они. — Добро пожаловать домой, — вторили им другие. — Дорога из листьев. Ты прошла её до конца, — отзывались третьи. — Мама! — послышался ей слабый крик, отделенный от нее целой пропастью пространства. А потом — только потоки багрового пламени, растворяющиеся в холодном сумраке Бездны.