Надо же, как интересно получилось

На мои плечи внезапно ложатся сильные руки. — Боишься? — хмыкают у самого уха, замечая мою некую нерешительность, отчего стайка мурашек пробегается по позвоночнику. Боюсь ли я? Сложный вопрос, но что-то глубоко внутри отдаёт тревогой — это существо куда сложнее. Оно сложное, древнее, не поддающееся людской — даже такой ненормальной логике — как моя. Нельзя просчитать его действий, предположить конечный результат нашей встречи. Это… напрягало. — Если только чуть-чуть, — слабо улыбаюсь, скашивая свой взгляд на Люцифера, стоящего за моей спиной. Вот кто уж точно не тревожится — и он ещё меня называет сумасшедшей девчонкой! Ему бы следовало хотя бы ради приличия хоть чуточку волнения ощущать, в конце концов вряд ли наш сегодняшний собеседник рад тому, что Светоносный попытался удержать его на коротком поводке. — Готовность к смерти — это хороший тон. Руки на плечах сжимаются чуть сильнее, выдавая раздражение Дьявола. — Ты не умрёшь сегодня. — морщиться он, и я почему-то становлюсь немного уверенней. Нет, не потому, что боялась умереть, а его слова дали надежду — уверенность появилась от того, что один очень упрямый пернатый кажется волнуется обо мне. Мы привязались друг к другу. — Я просто шучу, расслабься, — короткий нервный смешок. Увы, мои нервы всё ещё бушевали, как море перед бурей. Обмануть Винчестеров было сложно. Одурить Кроули, что явно помогал братьям-кроликам ещё сложнее. Свою роль сыграло несомненно то, что в этой версии событий Смерть не должен был уничтожить город, следовательно, слухов не было, так что резонно, что провозиться охотники и король перекрёстков должны чуть дольше, чем в каноне, тем более, что Габриэль вроде как запутал следы. План был прост и абсурден до глупости — договориться со Смертью. Он должен был отдать кольцо Дину, взамен на то, чтобы охотник позволил своему младшему братику прыгнуть в клетку Люцифера, запирая Падшего там. Вместе с собой, естественно. И по великой случайности с Михаилом и Адамом. Но это по канону. Я же хотела не дать упрямым Винчестерам этого сделать. — Просто… немного трушу. Ну, насчёт того, что Смерть всё-таки решит сделать так, как в сериале. С недавних пор я как-то даже спокойно говорю об «сериальной версии» этого мира. В конце концов, канон уже в такой глубокой бездне, что, кажется, даже со своим тотальным упрямством и неумиранием он не воскреснет. Лишь некие отголоски него будоражат своей непостоянностью. И я боюсь, что этот момент — один из них, этих отголосков. Потому что Смерть оскорблён попыткой Люцифера. Он зол за ограничение его свободы, за призрачные, невидимые обычно цепи заклинания, сковавшего его. Уговорить Смерть отдать — пускай и временно — своё кольцо нам наверняка будет задачей непростой, даже учитывая, что Люцифер сам разорвёт магические цепи. — Прекрати дрожать, как осиновый лист, — ворчливо произносит Люцифер. — Глядишь, и всё получится. — Если ты так уверен, — в тон ему отвею я, позволяя лёгкой, немного скованной улыбке проскользнуть на моём лице. — Только вот говорить о смерти со знанием дела могут только покойники. Со Смертью, вероятно, тоже.

***

Не глупи. — Прошу прощения за мою некую грубость и наглость, — с раздражением всё же выдыхает Люцифер, повинуясь вопросительно-насмешливо приподнятой брови Смерти, после того, как разрушил цепи заклинания. Сейчас он не выглядел таким уж уверенным и даже весёлым. Скорее едва заметно злым и раздражённым. Но со Смертью, который сейчас выглядел полной противоположностью Дьявола, спорить и ссориться не стал. Тому извинений было явно маловато, но к нашему счастью мелочным Смерть не был. Глупо обижаться на того, кто для тебя на уровне не очень развитого ребёнка. Мстить такому ниже его достоинства, тем более что Люцифер сам снял последствия своей дурости и самоуверенности — так что вся эта афера с Винчестерами и Кольцом Всевластия… то есть, Кольцом Всадника ему не нужна. Зато мне и косо смотрящему на меня Люциферу нужно, чтобы эта афера вообще не имела шансов на выживания. Канон… штука живучая, вредная. И порой — смертельно опасная. — Извините, но не могли бы вы ответить? — всё-таки напоминаю я, когда молчание начинает затягиваться. Смерти, казалось, вовсе нет дела — он со вселенским спокойствием ел что-то из фастфуда, какую-то дикую помесь пиццы и пирога, ловко орудуя приборами. Он молчаливо поднял глаза, посмотрев на меня без каких-либо эмоций, и выдержать его прямой взгляд было довольно сложно — чёрный, как бездонная пропасть, он затягивал, гипнотизировал, был тяжёлым и одновременно тягучим, словно патока. И смотрел Смерть так, будто знал о тебе если не всё, то многое, куда больше, чем ты сам. — Пожалуйста?.. Последнее моё слово-вопрос звучало как какой-то жалкий писк, и от этого стало даже стыдно. Я никогда не боялась смерти, как завершение жизни, потому что у всего есть начало и конец. Кроме круга, конечно. И овала. Но их тоже можно принять за цикл, учитывая, что начинаются они в точке, и в этой же точке завершаются. Я едва подавила желание помотать головой из стороны в сторону — в голову лезет уж совсем откровенный бред. — Зачем? — с лёгкой заинтересованность роняет он. Что именно зачем? Зачем нам Кольцо? Мы уже объясняли. Или… — Винчестеры упрямы и упёрты, и удивительным образом умеют выпутываться из неприятностей, в которые сами себя запихивают. — осторожно говорю я. — Они найдут способ забрать у вас кольцо. — Ты прекрасно поняла, о чём я, девочка, — хмыкает Смерть. Надо же, они все такие живые, несмотря на ту силу, что хранится в них. Смерть, пернатые — они все чем-то похожи, но в то же время настолько разные, что провести параллель довольно сложно. — Зачем тебе это? Звучит так, будто ему в серьёз любопытен мой ответ на это. А ещё так — будто бы суть кроется не только в ситуации с Кольцом и Клеткой. Хотела бы я ответить. Хотела бы я хотя бы знать ответ на этот вопрос. Но что-то внутри меня, в глубине души знает ответ. Смерть выглядит едва ощутимо разочарованным, но в его взгляде столько раздражающего меня понимания, что я не выдерживаю, отвечаю. — Потому что я не хочу, чтобы Люцифер вернулся в клетку. — тихо говорю я. Появляется чувство, что меня просто взяли на слабо. Не то, чтобы мне было так сложно признать этот факт, но облекая в слова это, показывая свою привязанность, я ощущаю себя по меньшей мере неуютно, а учитывая непосредственную близость Светоносного, то ещё и неловко. Говорить ему самому, что он не чудовище, не зло — легко, говорить кому-то подобное тоже, но не тогда, когда Люцифер рядом. Парадокс. — Он не заслуживает этого. Смерть не спрашивает: «Почему», не злиться за то, что я совсем-совсем немного увиливаю не в правильную сторону от вопроса. Зачем Смерти знать, что я привязалась к Падшему, что он стал дорог мне? От Люцифера мне это не скрыть — всё же мои мысли для него открытая книга — но лишний раз говорить это вслух не охота. Да и тешить кое-чьё самолюбие тоже не хочу. Люцифер едва уловимо фыркает — на самом деле, это не совсем честно, раз мы оба связаны, что только он и слышит мои мысли, а я его — нет. Не то, чтобы я прям жаждала знать, что творится в его пернатой головке, но согласитесь, что довольно сложно ощущать личное пространство, когда рядом кто-то, кто знает твои мысли все до единой. Конечно, это играет и обратную, не очень хорошую сторону — ему приходится выслушивать весь тот мысленный бред, которые генерирует мой мозг со скоростью света. Я это понимаю и даже совсем немного сочувствую ему, но иногда силён соблазн мстительно воспроизвести ему какой-нибудь особенно странный момент из многочисленных фанфиков по Сверхъестественному, которые я читала от нечего делать будучи Алисой. — Хитришь, — хмыкает Смерть, он снова смотрит с пониманием, но в этот раз это не выводит из себя. Я прекрасно осознаю, что передо мной сидит куда более высшее существо, которое явно понимает и осознаёт мотивы и причины моих действий быстрее и лучше меня самой — мной руководят инстинкты, разные мелкие желания, абстрактная конечная цель, которую я не до конца даже сформировала, так что тут я пасую ещё до того, как противостояние умов началось бы. Да какое противостояние-то? У меня и ума-то нет, и я же уже говорила, что Смерть — очень сложное и сильное существо. Или лучше говорить сущность? — и сильно рискуешь. Люцифер молчит, наслаждаясь моей растерянностью. Он вообще предпочёл по всей видимости отмолчаться, оставив уговоры на меня. Нечестно! — Рискую? — я смотрю на Смерть слегка удивлённо, не, я понимаю, что этот мир полон опасностей, а я всегда лезу туда, куда не надо, но вряд ли бы кто-то вроде него из-за всего этого стал бы выделять так это слово. Его взгляд сейчас такой странный, почти нечитаемый, но при этом и сила, мощь которой поражала, и лёгкое непонимание заметно ощущались. И чем-то он мне напомнил взгляд Чака, когда тот спросил, верю ли я в Бога — только тогда было что-то и бесконечно горькое, грустное в его глазах, одинокое, отчаянное. Лёгкое, не давящее громоздкостью, но при этом такое сложное. Я закусила губу, когда ассоциации начали складываться в ряд. Не время сейчас думать об этом. — Да. — просто кивает он. — Не в моих привычках предостерегать кого-либо, но ты… довольно забавная, и раз уж умудрилась дожить до своих лет, а не погибнуть до тринадцати, как остальные, то вполне можешь пожить подольше. — он слегка пожимает плечами. Даже это простое действие в его исполнении выглядит величественно и степенно. — Я — Смерть, мне нет особого дела до того, когда и чьи Души вступят под мою юрисдикцию, дитя, лишь бы равновесие не было смещенно. Раз уж даже Судьба махнула на тебя рукой, не пытаясь убить, учитывая, насколько ты меняешь события. — Я уже догадалась, что суть не в абстрактном: «Сама Вселенная стремиться их уничтожить». — фыркаю я, слегка поморщившись. — Но я не собираюсь использовать… способности. — Ты уже их используешь, ребёнок. — откровенная насмешка. — Неосознанно, инстинктивно. Ты лечишь его собой, фактически. Ммм? Нет, мы конечно заметили, что Люциферу с каждым днём всё лучше и лучше, и вроде даже сосуд — тушка Ника — стал меньше его отвергать. Габриэль шутил, что тому пошёл на пользу «переход на Светлую Сторону Силы». Но то, что это я ему помогаю?.. Не думаю. Это было бы уже почти читерством. — Серьёзно? — вырывается у меня. — Сомневаешься? — я едва заметно отрицательно качаю головой. Врать Смерти было решительно незачем. — Ты уничтожаешь себя. — хмыкает он. — Из-за специфики Аномалий, они довольно долго не чувствуют границ своих возможностей. Это их и губит. Смерть замолчал, то ли закончил, то ли взял небольшую паузу. Люцифер выглядел задумчивым, и его немного расфокусированный взгляд мне не нравился — Падший не отличался жертвенностью, но отчего-то ощущался так, будто чувствовал себя почти виноватым. Надо же, моя теория про не сумевших взять под контроль силу или наоборот заигравшихся подтвердилась. И если верить словам Смерти, я, являясь одной из них, полностью подтверждаю это глупое звание, тратя внутренние силы, даже не осознавая этого. Но мне почему-то было всё равно. — Ну и ладушки. — хихикаю я, с внутренним удовлетворением замечая, как Светоносный едва заметно вздрагивает от неожиданно произнесённых мною слов. Слишком задумался? В то, что Люцифер откажется от неожиданной Панацеи в лице меня я даже не думала, не в его характере, и хотя он привык ко мне, немного переживает и даже заботиться в своей особенной манере, он будет использовать мои способности до тех пор пока это не окажется почти смертельно опасным для меня. Но я не в обиде. Сама же хотела ему помочь. И до сих пор хочу. А моя… аномальность просто по-своему транслировала мои желания. Ничего не поменялось и не поменяется — просто теперь я буду делать это осознанно. — Не поймите меня неправильно, я очень благодарна вам за ваше предупреждение, но я не собираюсь с криками: «чур меня» бежать, куда глаза глядят, лишь бы подальше. Меня не пугают возможные… последствия. — я едва заметно улыбаюсь, мне хочется смеяться при виде растерянного Люцифера, и очень хочется — откровенно, детская шалость — ввести Светоносного в куда больший ступор. От Смерти ощущается призрачное одобрение, хотя, возможно, мне всего лишь кажется это. — Я считаю Люцифера своим другом и он дорог мне, так что если бы я знала, что могу — сделала бы тоже осознанно. — Надо же. — Смерть не выглядит особенно удивлённым, скорее несколько удовлетворённым моими словами. А ещё он явно получает немало удовольствия от растерянности Дьявола. — Поэтому позвольте мне наверняка помешать Дину и Сэма запереть его. Пожалуйста. — в этот раз мой голос звучит твёрдо, уверенно, решительно. И наверное только поэтому в этот раз Смерть действительно соглашается и отдаёт нам своё кольцо на время, не переходя на новый виток беседы.