***
— Проснулась? — хмыкает Дин, когда я на слабых ногах спускаюсь по лестнице вниз. Бобби ерошит мои волосы, ласково улыбаясь, и в его действиях столько чего-то по-отечески родного, что от этого щемит сердце и хочется несмело, но тепло улыбнуться. Я конечно помнила, что он не собирался прерывать наше общение несмотря на то, что я вроде как поддержала на тот момент их врага, но всё равно от его возможной реакции в живую мне было не по себе. — Что произошло, когда я выбыла? — негромко спрашиваю я своим хриплым голосом, обвожу задумчивым взглядом притихших охотников и потихоньку начинаю паниковать. — Ребят? Первым, вполне ожидаемо, отходит Сэм. — Люцифер и Михаил продолжили сражаться. — повествовал он. — Только все их действия стали в разы разрушительнее — завод начал рушиться, тебя и Каса чуть не завалило обломками. Мы обезвредили оставшихся ангелов и хотели уже по тихому вытащить вас обоих, но выход оказался перекрыт. И мы в итоге могли только смотреть, как эти оба пытаются убить друг друга, по возможности не дать покалечить нас самих. — Между прочим это было сложно. — хмыкнул Дин. — В один момент нам пришлось весьма шустро уворачиваться от балок, и мы не успевали переместить твою бессознательную тушку. — он сделал паузу. — Но твой дружок прикрыл тебя крыльями. В прямом смысле, — и неохотно добавил. — Тогда я подумал, что возможно, он и вправду не так уж плох. Когда не пытается уничтожить мир или захватить тело Сэмми. Я закатила глаза — мы все знали, что он это уже давно не делал и даже не собирался, о чём я и талдычила им всё время. А потом до меня дошло то, что сказал Дин. Прикрыл крыльями, да? В пылу битвы? Неожиданно, но очень приятно, это новость отдалась теплом где-то в районе сердца, но анализировать свои ощущения я не стала. Успеется. Надо будет поблагодарить его что ли. Скоро уже в привычку войдёт. — Но судя по всему, раз мы тут, то… кто-то выиграл? — вопрос дался на удивление сложно. Стоит представить, что случилось непоправимое, как горло будто сжимает костлявыми пальцами страх. — Жив твой рыцарь. — по-доброму насмешничает Сингер. — Тогда.? — я не закончила свою фразу. Дин ухмыльнулся. — Михаил тоже в полном порядке. Кроме уязвлённой гордости разве что — твой друг, что удивительно, выигрывал — да несколько ран. Я перевела взгляд с Дина на Сэма, надеясь, что младший из Винчестеров поймёт моё недоумение и пояснит, как так получилось-то. — Это уж ты нам объяснить должна, каким образом ты поняла, что Чак — это Бог, и что важнее как ты уговорила его вновь заняться своим детищем. — просто сказал Сэм так, будто перевёл все стрелки на меня. В его словах звучал мягкий дружеский укор за то, что я не просветила их. Я показала им язык чисто из вредности — как я по его мнению это рассказала бы им, если мы были фактически в контрах? Да и смысла в этом не видела тогда, лишь лишнее разочарование. Впрочем, похоже, я разочаровалась слишком рано, и наш Мистер Босс всё-таки решил вмешаться. Не можешь предотвратить что-то, возглавь, да? Раз уж история и так поменяла свой ход и теперь нуждалась не в писателе, что опишет её в печатном варианте, то можно и вернуться в образе Творца? Ладно, я слишком нагнетаю. Спасибо, что рискнул. — То есть пришёл Бог и поставил всех в угол? — я немного пакостно улыбнулась, с внутренним удовлетворением воображая, как это могло бы выглядеть. Интересно, какие лица были у Светоносного нашего и его старшего брата? — Не просто в угол, их так эпично в разные стороны раскидало. — отзеркалил старший из братьев её улыбку. Сэм закатил глаза и тихо проворчал что-то, напоминающее: «как дети малые». — А потом Чак сказал что-то типа «Люк — я твой отец» по отношению к этим обоим. — продолжил Дин рассказ. — После чего пошли взаимные обвинения, политые порцией радужных соплей и не очень приятных фактов — и серьёзно, это был самый странный разговор, что я только слышал. — он покачал головой. — Их кидало из крайности в крайность. — В общем как вас с Сэмом в период ссор. — понимающе покивала я головой с самым что ни на есть невинным видом. — Молчи уж, — хмыкает Винчестер-старший. Сэм кивает, солидарный его словам. Наивные, заставить замолчать меня? Ну-ну. — А потом было бурное примирение, во время которого они всё-таки доломали завод. А потом они всей семейкой убежали в закат ловить красочных бабочек и кататься на радужном пони. — Слишком много насмешливых аллегорий в твоей речи, милый. — фыркаю я, облегчённо вздыхая, но что-то противное скребётся внутри, пытаясь заставить меня что-то понять, какое-то несовпадение. Только понять не получается, я слишком рада тому, что всё обошлось. — Жаль, что я не видела этого своими глазами, думаю, это был бы… интересный опыт. — Самоубийственный ты хотела сказать? — поправляет меня Сэмми. — Я думал, что мы все умрём там. — Отставить пессимизм! — радостно восклицаю я, поднимая кулачок правой руки вверх, пытаясь походить то ли на Супермена, то ли просто на восторженную личность. Голова тут же напоминает мне, что со мной не всё в норме, и я глухо простонала от боли, пронзившей виски. Блин, я будто в похмелье. — Тиши, мелочь, будь осторожней, — остужает мой пыл Бобби. — Тебя вроде как чуть ли не с того света вытащили… окончательного и бесповоротного. — Того света? — удивлённо приподнимаю брови. — Чак сказал, что ты была на грани исчезновения, испугавшись за Люцифера и пытаясь ему помочь. — объяснил Дин. — Дьявол ещё проворчал, что рана была не смертельна, и тебе не стоило вообще что-то предпринимать, потому что выдернуть из Рая — это одно, а то, что ты могла натворить — гораздо хуже. «Сама Вселенная стремилась их уничтожить» — вспомнилось мне и меня передёрнуло от понимания — «перегорев» Аномалии не оставались в нормальном плане существования, исчезая непонятно куда. Обычная смерть тоже не приветствовалась, всё же не у каждого найдутся такие друзья, но вот умереть от старости — это ещё нормально, в Рай попадёшь. Или в Ад. В пользу этой теории говорят чужие опасения и то, что я, убитая сумасшедшими охотниками, всё же очутилась на Небесах. Впрочем, я не жалею о своих стремлениях в момент битвы. Я хотела помочь, и для меня это было важно тогда. Я же не могла знать, что с ним всё будет в порядке, верно? Тем более, что мне тогда не до рассуждений и не до выжиданий было — его боль, мой страх, моё отчаяние — это всё затопило моё сознание, смешавшись в такой взрывной коктейль, что я вполне могла бы сойти с ума, если бы это длилось хоть немногим дольше. Первым стремлением было спасти — и я не видела ни единой причины не попытаться. Мне было бы больно его потерять. Эгоистично немного, да и цинично самую малость, но всё же. — Оу. — только и говорю я на эти новости. — А где… — я облизываю пересохшие губы, и заканчиваю вопрос не так, как хотела. — Кас? — Свалили в закат, помнишь? — пробормотал немного мрачный Дин, пожав плечами. — Но он же вернётся? — я мысленно чертыхнулась, поняв, насколько мой голос звучал неуверенно, жалко и вопросительно. Дин сделал непонятный жест, который можно было интерпретировать сразу как «нет», «да» и «не знаю». Друга, ставшего ему близким он терять не хотел. И возможно бывший (или не совсем) шиппер во мне хотел бы сказать, что не только друга, но к сожалению здесь, кажется, «глубокая связь» между ними имеет абстрактный, странный, но скорее дружеский характер. Сэм понимающе кивнул, будто понимая, что в своём вопросе я подразумевала свой интерес к местонахождению не только Каса… вернее, совсем не его. Я устало прикрыла глаза, наконец понимая причину своей внутренней тревоги. Люцифер ушёл, и навряд ли вернётся. У Каса хоть причина есть, чтобы вернуться — между ними связь Ангел-Хранитель — Подопечный. А всё, что между нами — это лишь случайная ментальная связь да мои попытки подружиться, больше похожие на навязывание своего общества Сатане. И глухое отчаяние, свернувшееся у меня в груди.***
Я позволяла себе надеяться пару дней просто так, отгоняя мысли о том, что он не придёт. О том, что ему просто незачем, о том, что он наконец вернулся домой, вновь обрёл семью, о том, что я должна быть рада за него, если я и в правду хотела быть для него другом, пускай и в таком одностороннем порядке. Нет, я правда была рада за него, но что-то внутри омрачало это и очень сильно. Я действительно скучала. За Светоносным, хотя периодически и вспоминала Габриэля и его шутки, но к Фокуснику я не успела привыкнуть настолько — было слишком мало времени для этого. Я задавалась вопросом, когда я успела так сильно привязаться к нашему Мистеру-Я-Зло-И-Меня-Должны-Бояться, с каких пор Люцифер стал мне настолько дорог, что из-за того, что его просто больше не было в моей жизни мне становилось тошно. Ответ на этот вопрос я не находила, да и не нужно было — в этом попросту не было смысла. Какая разница, когда, если сейчас я задыхаюсь без него? А через ещё пять дней вернулся Кас. Живой, что естественно, здоровый и безмерно счастливый. Но решивший остаться на Земле и помогать Винчестерам, как раньше, потому что «Мы ведь друзья, Дин». Он рассказал, что после глубочайшего шока, пернатики с восторгом приняли своего Отца, что тот решил остаться и немного присмотреть за нашей планеткой, что после неожиданного возвращения и бурного воссоединения вся эта необычная семейка решила ещё лучше наладить взаимоотношения, параллельно возвращая Рай к истокам, и кажется ангелы будут немного более человечные теперь, потому что Чак посчитал ошибкой то, что большинство ангелов не имеет возможности ощущать всю полноту эмоций, или хотя бы половину их многогранности. В общем, на Небесах всё хорошо, жизнь кипит, ангелы шустро бегают туда-сюда и все в делах-заботах. Надо ли говорить, что больше никто не вернулся? Более того, даже не навестил. Прошла ещё неделя и я, впустившая в себя сомнения ещё с приходом Голубоглазки в дом Мистера Сингера, потеряла всякую надежду. Почему для меня было всё это таким важным я не знала, но чувствовала иррациональную обиду за то, что он даже не попрощался. День шёл за другим, вполне однообразные, скрашенные лишь редкой охотой, на которую меня брали Винчестеры или я сбегала сама, потому что «ты ещё не оправилась для такой самостоятельности, Элис». Моё физическое самочувствие меня волновало в последнюю очередь. А вот душевное состояние и то, что я чуть ли не вешалась от скуки, топя своё сознание в рефлексии — тревожило, да ещё как. Календарь плавно перешагнул рубеж в месяц с того рокового дня, а я, занятая самокопанием, потихоньку начала понимать, откуда растут ноги у моих эмоций и чувств по отношению к Люциферу. И это меня не радовало. А время всё бежало неумолимо вперёд, и вот я всё так же здесь, живая, заработавшая за это время всего лишь небольшую и в целом безвредную царапину на правой щиколотке, сижу и смотрю на звёздное небо. Ах, какая я сентиментальная! Ну да, конечно. Если честно, я просто хотела побыть в тишине, пока охотники знакомили своего ангелочка с культурой человечества, посредством почти что семейных посиделок за просмотрами фильмов. Я решила не участвовать. Я помню, что хотела показать Касу сериал, но мне сейчас настолько не хочется быть ни в чьей компании дольше пяти, максимум пятнадцати минут, что я решила, что лучше уж я пас. Я вообще, кажется, стала избегать общества других людей. Бобби смотрел неодобрительно, ворчал, но понимал и принимал мою необходимость в одиночестве и не говорил ничего против того, что я часто вот так просиживала на его свалке среди поломанных машин часы, наблюдая за небом. Интересно, как он там? В своих чувствах я прошла всего две стадии, хотя их существует пять. Начала с отрицания, а закончила за упокой… ладно, а завершила сразу же принятием. Потому что смысл сражаться с ветряной мельницей, если монстр в моём случае — это я сама да мои очень зря вспыхнувшие чувства. Лучше бы я и дальше тупила, не понимая, почему да как. Вот объясните мне, каким образом из понимая и сочувствия, из простого желания помочь, из стремления подружиться могло появиться что-то столь трогательное, нежное, тёплое и одновременно столь же ужасное для меня — потому что это во-первых явно не получит отклика у получателя, а во-вторых я его вряд ли увижу ещё раз, а даже если и увижу — это будет крах. Потому что моё сознание, вернее, даже мои мысли наверняка всё ещё открытая книга для него. Я устало вздохнула, последний раз мазнула взглядом по ночной глади, среди темноты которой мелькали вспышками звёзды, и думала уже встать, как кто-то положил свои руки мне на плечи. Так, будто так и должно было быть всегда. Я, с удивлением отметив, что на моих плечах покоится явно мужская чёрная кожаная куртка, обернулась, ожидая увидеть Дина или Сэма, внезапно вспомнивших об странной и немного сумасшедшей мне, но тот, кого я увидела, заставил меня ошарашенно моргнуть пару раз, прежде, чем до меня дошло, что это всё — не мои глюки. — Привет, бестия. — неожиданно мягко произносит он, и по моей спине пробегает табун мурашек. Мужчина обходит вокруг меня и садиться рядом, тоже прямо на капот. — И тебе здравствуй, — слишком тихо отвечаю я чисто из вежливости, ну, или чтобы не молчать, как полная дура, потому что всё, что я могу это потерянно смотреть на того, кого я думала, что больше не увижу. Вот же… засранец. — Давно не виделись. — замечает он. Да что ты? — С каких пор два месяца такой большой срок для фактически бессмертного крылатика? — фыркаю я, даже не смотря на него. Мне и не нужно смотреть особо, я и так помню каждую его чёрточку, да и важно ли это, если его тело — всего лишь сосуд? Важно только то, что он, судя по виду, вполне здоров, а остальные нюансы внешности меня интересовали мало. Слепяще белые, абсолютно целые и вновь живые, дышащие силой, крылья раскинулись за его спиной, и мне даже на какую-то секунду показалось, что я видела фактически прозрачные силуэты оставшихся двух пар крыльев, которые не видны даже «Избранным» из числа людей. — И я тоже рад тебя видеть, Элис. — по-доброму проворчал он. Зачем он пришёл? Нет, я конечно ждала, но кто сказал, что спустя два долгих — для людей, естественно — месяца я по прежнему буду скучать и буду рада видеть его? Хотя кого я обманываю? — Взаимно. — говорю я сухо, чтобы не выдать своих эмоций. — Ты же помнишь, что я по прежнему связан с тобой и могу слышать твои мысли? — напомнил он мне. Я раздраженно закатываю глаза. — Тогда этот разговор совершенно бессмысленный. — говорю я, собираясь спрыгнуть с капота. — Не уходи. — его просьба для меня неожиданна, но я всё же киваю и не двигаюсь с места. Слишком долго ожидала, слишком долго не находила себе места, чтобы просто так уйти, особенно, когда он, кажется, не хочет этого. — Прости. — я чувствую себя неловко. Он фыркает, качая головой, будто намекая, что моё поведение сейчас выглядит довольно глупо. Плевать. Самая величайшая моя глупость состоит в том, что я влюбилась, и причина этого сидит в каких-то пару сантиметров от меня. — Ты не должна извиняться за это. — заявляет это… чудо. Я передёргиваю плечами, не отвечая ничего — не хочу говорить, не хочу объяснять, не хочу раскрывать свою душу — она и так распахнута для него. — Ладно, не хочешь отвечать, я продолжу. Я вполне могу говорить за двоих. — пожимает плечами. — Что-то есть в тебе такое, что цепляет, знаешь? Стремление всем помочь, во всё вмешаться, всех защитить от того, что по твоему кажется несправедливым. Ты просто идёшь туда, куда ни в коем случае не нужно, и делаешь то, что никому бы и в голову не пришло бы сделать — просто, чтобы кому-то другому было лучше или хотя бы легче. Рискуешь собой, блефуешь, лавируешь между огнями, балансируя на краю, тем не менее не падая… часто. — он фыркнул, припоминая, сколько раз, видимо, им приходилось меня спасать. Сколько раз он меня спасал. Он покачал головой, а от него по нашей связи шли волны тепла и какой-то странной нежности. Выглядел он, на удивление, открытым и искренним. — Я не ожидал, что кто-то так отнесётся и ко мне, без страха, без ненависти, без презрения. — он скривился. — А тут ты, сумасшедшая, безбашенная девчонка, с нелогичными действиями и поступками, за которыми интересно наблюдать. Девчонка, с которой я имел неосторожность, получить связь, наверное, куда более глубокую, чем Хранитель со своим человеком. Дьявол в Ангелах Хранителях, как тебе, а? — он засмеялся, и я про себя отметила, что этим можно заслушаться. — А ведь я действительно спасал тебя, просто, чтобы увидеть, как ты отреагируешь, как поведёшь себя. Ты словно другой элемент, не подходящий к картинке, но подстраивающий её под себя. Только я не учёл, что я тоже часть «картинки». — Светоносный хмыкнул. — Я был удивлён, когда ты попросила меня помочь тому мальчику, Антихристу. Тебе было плевать, что я мог убить, что я мог использовать его против твоих драгоценных Винчестеров, ты просто не хотела, чтобы малыш попал в Ад. Удивительная самоотдача. Хотя шок в твоих глазах, когда я отправил мальчонку куда-нибудь подальше, не став втравливать во всё это, того стоили. Ты и потом делала нелогичные с общечеловеческой, да и не только, точки зрения поступки. Твоё желание помочь мне, когда я ранен и ослаблен, вместо того, чтобы навредить и убить; спокойная прогулка, во время которой ты пыталась показать, что не всё вокруг зло и ненависть; то, что ты появилась на том собрании языческих божков только для того, чтобы я не жалел потом об убийстве Габриэля, не смотря на то, что я грозился тебя убить при новой встрече. Ты никогда не боялась меня, что странно. — он прикрыл глаза. — Я и не заметил, когда привязался к тебе, причём, довольно сильно. Намного сильнее, чем я мог себе позволить. Намного сильнее того, что было бы безопасно для тебя, малышка. Я хмыкнула. Моя безопасность меня волновала явно не в первую очередь. И не во вторую тоже. — Зачем ты всё это говоришь? — мой голос растроганно дрожит, хотя я и пытаюсь выдать его за размеренный и спокойный. Эти слова… слишком громкие, слишком значимые, слишком берущие за Душу, заставляющие сердце трепетать. Кажется, с этой любовью я превращусь в розовую лужицу. — Потому что хочу, чтобы ты это знала. — негромко говорит Люцифер. — Потому что хочу сказать это вслух. — он одним слитным движением встаёт с капота машины, становясь напротив меня, и смотрит мне в глаза своими, по прежнему светящимися неземным огнём. — Я не обещаю тебе прогулок под луной или всего того, что у вас, смертных, воспевается в романах. Но, кажется, то, что я испытываю к тебе, у вас называется именно любовью. — он усмехается уголками губ. — На редкость отвратительное чувство, не так ли? И самое неприятное, что ты даже не хочешь этому сопротивляться. — Светоносный протягивает мне свою руку. — Подумай внимательно, потому что, если ты решишься, я не буду отступать. Даже, если передумаешь, назад пути не будет — я не отстану, я на редкость упрям в попытках получить то, к чему стремлюсь, как ты уже успела заметить. Так что? Я не задумываясь ни секунды хватаюсь своей ладошкой за его руку, вскакивая с машины и оказываясь в его объятиях. Удивительно приятные ощущения. Пару мгновений понаслаждавшись объятиями, я, обнаглев и осмелев от неожиданной радости, потянулась за поцелуем, и на удивление мне ответили. — Так это значит «да»? — хитро улыбаясь, уточняет Люцифер. — Ну, не знаю… — усмехаюсь я ему в тон, вновь тянясь к нему, не веря, что это правда. — Можем ещё раз проверить. «Я люблю тебя.» — шептало в моих мыслях наверное само сердце, и я даже была рада, что Падший может читать мои мысли, потому как сказать вслух в силу накативших на меня эмоций я не могла. Кажется, эта история и вправду близка к завершению. Но, что-то мне подсказывает, вся жизнь состоит из таких историй. И то, что одна из них, пускай и совершенно превосходная, закончилась, совсем-совсем не значит, что больше ничего интересного не будет.Раз мне без тебя плохо, то эта история ещё не закончена.