Отзвучавшее

Его голос спокоен и тих, ведь сколько не надрывайся, криков никто не услышит. Барьер отбрасывает мягкие тени на плечи короля. Где-то все это уже было: и Азгор, и стоящий перед ним ребенок, и нож в его руке. И то, что король проигрывает. Снова. Не сражаясь хотя бы вполсилы. Даже не пытаясь отстоять свою жизнь. Гастеру хочется кричать от боли и разочарования. Почему-то этот ребенок возвращается каждый раз, даже когда выигрывает. И снова убивает. Сбрасывает. Убивает. Сбрасывает. Лживое милосердие. Сброс. Откат к началу, а затем снова бой и снова смерть. Гастеру кажется порой, что ребенок знает о его присутствии и видит, как ранит его каждый раз, когда убивает Азгора. Не мог же он постоянно делать это только из жажды насилия? Со всеми другими он был добрее. Мстит за шестерых детей? Столько раз? Он не понимал мотивов маленького человечка, и это разрывало и без того больную голову Гастера. Он знал только, что умолять Азгора побыстрее прикончить это дитя бесполезно. Бесполезно вообще все, кроме одной маленькой вещи. Чего-то, что призрак может сделать для живого. Его голос спокоен и тих; он снова повторяет слова, давно потерявшие свою силу, словно надеется, что так они станут правдой: * Тебя наполняет решимость.