Большая четвёрка в Хогвартсе. Ломаем шаблоны! Курс 2.

Ник тихо и обречённо взвыл: – Морковка, да когда же ты от меня отстанешь?! Джуди невозмутимо листала учебник по трансфигурации. – Не понимаю, о чём ты. – Ты ходишь за мной как лисий хвост уже неделю! Неделю! Что тебе от меня надо? – Ты не читал параграф, – заметила она. – Пока идёт перемена, ты ещё успеешь повторить трансфигурацию. Ник уселся на своё место и вздохнул. Эта наглая гриффиндорка не обращает на его сетования никакого внимания. И если сначала она возмущалась, когда он дразнил её «морковкой», то теперь привыкла. И никак её не выведешь из себя. Джуди постоянно ходит за ним, да ещё и трещит без умолку! То об уроках, то о своей семье, то о каких-то маггловских книгах и изобретениях. Он узнал подробную биографию Артура Конан Дойля, как работают полицейские отделения в Лондоне и ещё кучу бесполезной информации для чистокровного. А также долгое перечисление всех членов её семьи. Сначала он был просто возмущён и удивлён таким поведением. Потом это стало надоедать. А потом он привык и уже не обращал внимания… ну, ему так казалось. – На самом деле ты не так уж и хочешь от меня отделаться, – вскользь заметила Джуди, склонившись над учебником. «Вот же наглая», – подумал Ник. – С чего ты это взяла? – фыркнул он. – Тебя невербалика выдаёт, – спокойно ответила девочка. – Чего-чего? – не понял Ник. Джуди откинула свои светлые волосы, которые сегодня убрала в хвост. – Невербальный язык – язык жестов. То, как себя ведёт человек и как двигается – можно читать как книгу, если знаешь невербальный язык. Ник саркастично приподнял одну бровь в сомнении. В глазах Джуди зажглись лукавые огоньки. – Я могу тебе доказать. Смотри, когда я что-то рассказывала, ты всё время поднимал руку к голове и случайно задевал ухо. Этот жест вызван желанием слушающего отгородиться от слов, положив руку около или сверху уха. Таким образом, можно понять, что человеку не нравится то, что он слышит, и он хочет подсознательно закрыть уши. Ты не контролируешь свои жесты, а они могут выдать тебя, твои подсознательные желания, которые ты даже не осознаёшь. Далее, ты постоянно скрещивал руки на груди и клал ногу на ногу, когда сидел. Эта бессознательное желание защититься, ты словно бы огораживаешься от других стеной. Также это признак недовольства, критики или презрения. Так ты себя вёл большую часть недели, однако уже второй день ты сидишь спокойно, ноги и руки не скрещиваешь, и я всё больше вижу твои открытые ладони. Знаешь жест, когда человек поднимает руки и показывает ладони? Он словно бы сдаётся, показывает, что он неопасен. Открытые ладони – знак доброжелательности и открытости. А раньше ты держал их в карманах. Значит, ты уже не так сильно меня ненавидишь и уже больше доверяешь. Может, в твоих мыслях это не так, но телодвижения не врут. И, довольная произведённым эффектом, Джуди снова отвернулась к своему учебнику. А Ник просто замер, обдумывая её слова. – Это не обязательно правда! Может, я скрещивал руки, потому что мне так комфортнее. – Тебе комфортнее в этой позе, потому что она подходит под твоё настроение и мысли. Если бы они были другими, тебе было бы некомфортно, и ты так не сидел бы. – Откуда ты это знаешь? – в его голосе проскользнули нотки восхищения. Джуди улыбнулась. – Я читала книгу Алана Пиза «Язык телодвижений. Как понять мысли окружающих по их жестам». Видишь ли, я хочу стать полицейским, а им такие знания очень важны. По жестам можно понять, врёт человек или нет, как он себя чувствует в этой ситуации, и многое другое. Ник был впечатлён. Да уж, такую девчонку недооценивать не стоит. – А можешь ещё что-нибудь рассказать, посмотрев на окружающих? – спросил он. – Легко! – Джуди повернулась к классу. Она внимательно посмотрела на всех присутствующих, словно просканировав, и вынесла вердикт. – Итак. Для начала взгляни на Налу и Астрид – они сидят, повернувшись друг к другу, и разговаривают. Нала абсолютно спокойна, а Астрид сидит, прижав лодыжки друг к другу, перекрещивая их. Этот жест показывает, что она нервничает. Он похож на то, как человек закусывает губу. Возможно, её нервирует рассказ Налы, однако Нала не выглядит так, будто рассказывает чей-то секрет или пытается что-то выпытать у Астрид – она сидит, чуть отклонившись назад, спина расслаблена, локтями опирается на парты. Значит, это не связано с разговором. В таком случае Астрид слушает подругу частично, а сама думает о своём – может, она не сделала домашнее задание по какому-нибудь предмету. Но последний урок у гриффиндорцев – вторая трансфигурация, и д/з не может быть задано. Так что либо она получила плохую оценку по травологии (а так как я тоже была на этом уроке, я знаю, что это не так), либо у неё какие-то личные проблемы. Остаётся только этот вариант. Далее посмотри на Джека с Меридой. Странно, что всю эту неделю они сидят вместе. Да, вся школа знает, что они, Астрид и ещё Корона с Хэддоком друзья, но раньше Мерида и Джек никогда не сидели друг с другом. Также разительная перемена в поведении Джека – раньше он постоянно двигался, что-то придумывал, шутил, подкалывал остальных с Симбой, а теперь на переменах он просто сидит на своём месте и держит руки в карманах – нежелание сотрудничать, общаться. – Да? А я даже не замечал, – сказал Ник, искоса поглядывая на Фроста. – Да такое трудно заметить, если только ты не следишь за человеком, – хмыкнула Джуди и покраснела. Ник насмешливо изогнул бровь. – Серьёзно? Следила? Ну ты даёшь, заучка Хопс. – Не только за Джеком, за всеми, – буркнула она. – Мне же надо как-то тренировать навыки! Кхм, продолжим. Поведение Мериды также изменилось. Она стала как-то… терпимее к Фросту, что ли? Постоянно ходят с ним. Они часто шепчутся о чём-то. – Да тебе надо частным детективом работать, а не в полицию, – рассмеялся Ник. – Сразу узнаешь, у кого какие связи. – У меня есть одно предположение, – медленно произнесла Джуди, скользнув взглядом по руке Джека. Из кармана выглядывал край голубой перчатки. Она мотнула головой. Некоторые догадки озвучивать не стоит. Это уже не её дело. – Но оно столь невероятно, что я не буду о нём говорить, – поспешно закончила она. – Так вот, теперь перейдём к близнецам Торстонам. Думаю, они опять что-то задумали – пока Забияка говорит о чём-то с Симбой, Задирака крутится рядом. Подозрительно. Особенно потому что Забияка держит руку у рта – пытается скрыть свои истинные мысли, признак либо лжи, либо смущения. Думаю, здесь первое. Осталась Мейвис… она сидит и читает трансфигурацию (чего я и тебе советую). Здесь сказать нечего. Если хочешь, я, когда поеду на зимние каникулы домой, могу привезти эту книгу Алана Пиза. И ещё «Шерлока Холмса», тебе будет интересно почитать. Ник присвистнул. А она к своей мечте относится серьёзно, если такую литературу читает. Прозвенел звонок, и в класс вошла профессор Тусмари. Начался урок. Но спокойствие длилось не долго – спустя пять минут из рюкзака Симбы повалил жёлтый дым, жутко перепугав учеников. Джуди толкнула Ника в бок и кивнула на близнецов. Те сползли под парту и довольно хихикали. «Я же тебе говорила», – прошептала девочка. После того, как профессор всех успокоила и оштрафовала Слизерин на двадцать очков, Ник уже было подумал, что сейчас начнётся нормальный урок, но он ошибался. В дверь постучались, и заглянула какая-то третьекурсница. – Ник Уайльд? Тебя вызывает директор. Ник медленно встал, лихорадочно соображая, что же он такого натворил. Быстро оглянувшись на Джуди, у которой был такой же растерянный вид, он пошёл за третьекурсницей. Очнулся он уже перед дверью в кабинет директора. Мальчик постучал три раза и после утвердительного «Войдите!» толкнул дверь. В кабинете была какая-то изящная и высокая женщина. Она была одета в дорожную мантию персикового цвета, которая подчёркивала её стройность, а светлая чёлка закрывала один глаз. Рядом с ней стоял чемодан. Какое-то время она просто смотрела на Ника, а потом бросилась к нему и крепко обняла. – Николас! Наконец-то я тебя нашла! И вот тут-то он совсем перестал понимать, что происходит. – Э… вы кто? – Я – Шакира Газелле. Подруга твоей матери – Вероники Лиселье, – всхлипнула она, улыбаясь сквозь слёзы. Ник перевёл взгляд на директора. Мистер Нортхен улыбался. В голове толпились вопросы, но Ник молчал, не зная, с чего начать. Он узнал её – Газелле весьма популярная певица в магической Англии, а недавно она устроила тур по Европе. Шакира поняла его состояние и принялась рассказывать сама. – Мы с Вероникой были лучшими подругами со школы. Я даже была подружкой невесты на её свадьбе. А потом, спустя полгода, как родился ты, произошёл один случай… – она замялась, не зная, как ему это сказать. – Я знаю, – хрипло сказал Ник. – Я всё знаю. – Да? О… Так вот, тогда ты знаешь, что после суда тебя отправили в маггловский приют. Всё случилось слишком быстро, – она вздохнула. – Я даже хотела усыновить тебя, или хотя бы оформить опекунство, но они уже всё решили. – Здесь она негодующе фыркнула. – Это всё из-за выступлений! Из-за них я узнала о случившемся уже из газет. Я искала тебя по всем маггловским приютам несколько лет. А потом уехала в тур по Европе на три года. И за это время ты уже точно попал в Хогвартс. Поэтому сразу же по возвращению я поехала сюда. И не прогадала, – она снова улыбнулась. У неё очень быстро менялось настроение. А Ник всё не мог отделаться от чувства, что его разыгрывают. Он жил всю жизнь с мыслью, что у нет ни одного родственника, и вдруг объявляется знаменитая певица Газелле и сообщает, что была подругой его матери, да ещё и искала его девять лет! – Я понимаю, к такой мысли надо привыкнуть, – она словно бы поняла его мысли (хотя чего понимать, у него всё на лице написано), – и ещё я думаю, что нам надо познакомиться поближе. Мистер Нортхен, я могу взять Николаса на выходные прямо сейчас? – Думаю, я смогу объяснить ситуацию профессорам Тусмари и Готтель, – кивнул директор, улыбаясь в бороду. – Тогда беги, собери всё нужное, и поедем. Встречаемся у входа. Ник кивнул и отправился в гостиную Слизерина. Он быстро запихнул в рюкзак пару учебников, какую-то одежду и хотел было идти обратно, но вдруг вспомнил о Джуди. Она, наверное, будет волноваться – ведь он исчезнет прямо с урока на все выходные. Хотя какое ей до него дело? А ему какое дело до неё? Ник и сам не понимал, почему вспомнил об этой надоедливой гриффиндорке. Чуть помедлив, он быстро написал на пергаменте записку и вышел из гостиной. Вскоре он нашёл того, кого искал. Гриффиндорский первокурсник. – Эй! Знаешь Джуди Хопс со второго курса? Передай ей это, – грубо сказал Ник и сунул первокурснику сложенный вчетверо лист. – И не вздумай разворачивать! На лист наложено проклятие – если это сделает кто-то кроме Хопс, то сгорит заживо. А если не отдашь записку – что ж, я об этом узнаю. – Тот испуганно кивнул и бросился со всех ног. Ник хмыкнул, глядя ему вслед. Пребывание на факультете с тёмной репутацией имеет свои плюсы. Газелле уже ждала его у входа. Возле неё стояли какие-то восторженные старшекурсники и старшекурсницы, выклянчивая автографы. Газелле, мило улыбаясь, никому не отказывала, но, увидев Ника, тут же отдала перо и подхватила чемоданчик. – Собрался? Тогда идём! – она приобняла его за плечи свободной рукой и с невозмутимым видом прошагала к воротам Хогвартса. Ник слышал изумлённые шепотки. – Ну всё, теперь пойдут разговоры, – подмигнула ему Газелле. Они вышли на улицу – дул холодный ветер. Ник тоже невольно улыбнулся. – А куда мы? В Лондон? Мы поедем на поезде? – Сколько вопросов… давно пора! Да, мы в мою квартиру в Лондоне, но поезд слишком медленный. Вот выйдем за территорию Хогвартса – а то здесь нельзя трансгресировать. А пока расскажи о себе. Что любишь, как успехи в Хогвартсе. Как ты жил все эти годы. Ник слегка растерялся. Ну а что можно рассказать о себе? – Хорошо. Но потом вы ответите на все мои вопросы. – Договорились. Ник неохотно начал. О приюте он сказал совсем немного, переключившись на события начиная с письма из Хогвартса. Так они дошли до ворот, которые были украшены статуями крылатых вепрей. И как только они оказались вне территории школы, Газелле крепко схватила Ника за руку и предупредила, уже поворачиваясь на каблуках. – Не отпускай мою руку! Ник почувствовал, как будто его свернули в узел, затем пропустили по трубе с сжатым воздухом, а потом всё резко прекратилось. Он слегка покачнулся. – До сих пор не стошнило – молодчина, крепкий орешек! – одобрительно сказала Газелле. Они стояли на крыльце какого-то большого дома. Она коснулась двери палочкой, и та открылась. – Дом, милый дом! – провозгласила Газелле, первая перешагивая за порог. Ник с интересом огляделся. Дверь сразу вела в круглый зал высотой в три этажа, типа прихожей, и вместо потолка был стеклянный купол. Наверное, когда хорошая погода, здесь очень светло, но сейчас наверху хмурились тяжёлые тучи. Также в этом зале была лестница, которая вела наверх. Газелле слегка поморщилась, взмахнула волшебной палочкой, и воздух наверху слегка задрожал. Теперь через стекло были видны не тучи, а яркое голубое небо. – Иллюзия, – пояснила Газелле. – Вверх по лестнице находится моя спальня, а рядом ещё одна для гостей – можешь там располагаться. На первом этаже расположена кухня, столовая и гостиная. Ванных комнат две – и на первом и на втором этаже. Ты есть хочешь? Нет? Ну, тогда в кафе можем пойти чуть позже, а мне надо тебе кое-что показать. Ник поднялся по лестнице из тёмного дерева, проводя рукой по отполированным гладким перилам, а Газелле уже куда-то ушла. Комната для гостей была оформлена в зелёных тонах. Кровать, рабочий стол перед большим окном, тяжёлые шторы, обои, шкаф для одежды, шкаф с книгами – комната напоминала родную гостиную Слизерина своим чистым изумрудным цветом. Ник подошёл к камину – на нём была лепнина в виде серебряных узоров. – Как ты мог уже понять, я училась на Слизерине, – Газелле стояла, прислонившись к дверному косяку. На ней уже была новая мантия синего цвета. Газелле задумчиво оглядела комнату, а потом тряхнула головой, словно отгоняя воспоминания. – Правда, если у меня в гостях останавливаются не слизеринцы, это вызывает у них некий дискомфорт, – она рассмеялась. – Ты не против чашки чая? Гостиная выглядела шикарно. Белые стены, хрустальная люстра, серебряная лепнина на потолке, такой же камин, а по стенам шкафы с книгами, как в библиотеке. Сейчас они сидели на диване, каждый с чашкой чая, а Ник рассматривал корешки книг, сияющих золотыми тиснениями. Газелле устало откинулась на спинку и прикрыла глаза, наконец-то наслаждаясь тишиной и покоем. Молчание длилось довольно долго – чай и печенья успели закончиться. – Вы обещали ответить на мои вопросы, – сказал Ник, ставя пустую чашку на журнальный столик. Она кивнула. – Для начала… какими были мои родители? – Лиселье была семьёй, которая когда-то была весьма знаменита и почитаема во Франции, пока не обанкротилась и не эмигрировала в Англию. Это были ещё прапрародители Вероники, сами же родители умерли, когда ей было пятнадцать – драконья оспа. Вероника была… разной. Разной для всех. Для учителей она была милым тихим ангелочком, учащемся на «превосходно». Для слизеринцев она была вечно-оптимистичной, весёлой и задорной девушкой, которая постоянно подшучивала над гриффиндорцами. Для остальных учеников она была холодной и насмешливой. Это ей бы на сцену, а не мне, с таким-то разнообразием масок! Иногда я задумываюсь, а знала ли я её настоящую. Помнится, однажды мы ночью решили прокрасться в гостиную Гриффиндора и заколдовать ковёр так, чтобы ноги словно бы прилипали. Это было самое великолепное, что мы когда-либо делали. На уроки не пришёл никто из гриффиндорцев. Это был замечательный день… пока их декан не пришёл в гостиную и не расколдовал их, а картина на входе не доложила ему о злоумышленниках. Пришлось у него на отработках сидеть месяц. Ах да, ещё нас оштрафовали по очкам. Джеймс Уайльд был старше Вероники на один год. Учился он, разумеется, на Слизерине. Мне он не особо нравился – слишком уж правильный и напыщенный. Староста, к тому же. Один раз он нас поймал, когда мы заготавливали водные бомбочки в вестибюле – это заклинание придумала я. Когда человек проходит по определённой зоне, срабатывает заклинание и на него обрушивается ведро холодной воды. Мы стали препираться, но вдруг услышали шаги и спрятались за колонной – и это оказался сам директор! Николас Нортхен, да, тогда он тоже был директором. Мы были в ужасе – предупредить его мы не можем, тогда он увидит нас и накажет, а если он пройдёт по тому участку коридора и заклинание сработает, тогда накажет вдвойне. Мы молча переглянулись, и решили, что может пронести – и решили не выдавать себя. Этот Уайльд тогда чуть было всё не испортил, но Вероника наложила на него заклинание молчания и скрутила так, что он даже пошевельнуться не мог. И ты не поверишь – директор прошёлся по тому участку коридора! Но заклинание не сработало! Наверное, он его заметил и убрал, но почему-то притворился, что не заметил нас. Когда он ушёл, Вероника расколдовала Джеймса, и те стали яростно ссориться. Я ещё тогда сказала, что они напоминают старую женатую пару, которая постоянно препираются по пустякам. Они почему-то смутились, и Уайльд ушёл, забыв оштрафовать нас по очкам. Потом выяснилось, что она давно ему нравилась. Да и Вероника, пусть и называла его занудой, всё равно почему-то влюбилась в него. Это было на шестом курсе. Но что меня возмущало, так это то, что он всё равно ловил нас и отводил к декану, если ему удавалось нас увидеть за очередной проказой! Мог бы и не палить, если уж они с Вероникой вместе – но на мои бурчания Вероника только смеялась. Ник слушал рассказы Газелле, которая слегка улыбалась. Он не заметил, откуда она достала их, но в какой-то момент у неё в руках оказались фотоальбом, старый толстый блокнот в твёрдом кожаном переплёте и брошь. – Это вещи Вероники, они уже давно у меня лежат. В фотоальбоме их совместные фотографии, в блокноте она записывала свои опыты по зельеварению – она была буквально помешана на этом – а брошь издавна принадлежала семейству Лиселье. Наверное, все самые дорогие ей вещи. Ник взял в руки тяжёлую, золотую брошь, потемневшую от времени. Яркими оранжевыми камешками была выложена лиса – знак семьи Лиселье. – Это топазы, – опередила его вопрос Газелле. – А сейчас я что-то проголодалась – за углом есть отличное кафе. Если мы будем говорить тихо, то магглы не поймут, что мы волшебники.