Bittersweet

Если бы не стол, разделяющий их, словно баррикада, Эрик выволок бы её следом и швырнул за ворота прямо в объятия к изгоям, охочим до свежего молодого тела. Однако удача оказалась на её стороне — на индивидуальную воспитательную работу у него нет времени. Он не помнит, когда в последний раз нормально спал — метаться между двумя фракциями, как дерьмо в водоёме, порядком достало. Джанин дёргает его в любое время дня и ночи, в её наполеоновских планах Эрик едва ли не основная фигура — его поставили перед фактом, а сраным чувством долга придавили сверху. Он смотрит вниз, лениво сложив локти на монолитный бетонный парапет, Макс толкает вдохновенную речь про ежедневный подвиг, остальные Лидеры маячат где-то на периферии, создавая видимость присутствия. Неофиты — не их головная боль. Новобранцы копошатся среди длинных, как жерди, столов, вертят головами, светят счастливыми лицами и зубоскалят; гомон заведённой толпы бьется об стены и резонирует в черепной коробке, гудящей как движок старого корыта. Переходников всё больше, даже пару дружелюбных принесло, Лидер не видит в их лицах ни зачатка осмысленности, будто Чикаго вырождается ко всем чертям. Прыгнули с поезда, сиганули на сетку, думают теперь море им по колено. Эрик мстительно хмыкает в ворот своей униформы — он докажет им, насколько опрометчив был их выбор. Едва вступив в должность, он ожесточил правила. Чтобы его спину прикрывала воздушная барышня взявшая автомат впервые после тяпки? Да лучше уж сразу вручить оружие изгою и любезно подставить лоб. Меньше телодвижений. Кабинетная крыса, сумевшая взбесить его в первый же свой рабочий день, стоит у выхода и мило беседует с каким-то пацаном из своего потока, будто ничего не случилось. Взгляды их сталкиваются, и в этом немом противодействии Эрик выходит победителем — Айла отводит глаза первой, и улыбка сползает с её кукольного лица. Она уходит прочь из столовой, Лидер провожает взглядом её прямую, как струна, фигуру, мысленно проворачивая ей в затылке две сквозные дыры. Надо добраться до кабинета и впаять ей дисциплинарное взыскание, пусть спустится с небес на землю. — Я делегировал ей часть твоих обязанностей. Не жадничай, у тебя и так дел по горло. Голос Старшего Лидера утопает в громогласном уханье Лихачей, приветствующих свежую кровь в своих рядах, он смотрит в ту же точку пространства, что и Эрик — минуту назад там стояла Айла. Максу не нужно быть особо проницательным — иной раз у его первого зама всё написано на лице. — Почему она? Макс, хлебнувши из фляги за хрупкое здоровье нового стада, становится особо разговорчив. — Эрудитов в этом году не густо, а мне нужен кто-то с мозгами. У Хантер физподготовка не ахти, она мелковата для ближнего боя, зато со стрельбой неплохо. Основы разведывательного дела и оперативно-розыскной деятельности знает на отлично. Голова у неё варит, прилично ведёт себя, в компрометирующих ситуациях не замечена, внешность располагающая… — Внешность значит. С этого бы и начинал, — Эрик беззастенчиво начальника стебёт — может себе позволить. Не настолько официальные у них отношения. — К тебе Лорен набивалась. Это тупоголовое мракобесие её порядком достало. — Да я ж инфаркт получу! Ты её давно видел? Да и вообще, я что себе на симпатичную помощницу не заработал? — Макс едко склабится, завинчивая крышечку, а Эрик, как сейчас видит перед собой немыслимые дреды и шрам в пол-лица. С такими данными Лорен век гонять неофитов по плацу, быстрее бегать будут. — Она мне не нравится. Слишком обособленно ведет себя. За время подготовки девка не прибилась ни к одной компании, по барам не шастала, дисциплину не нарушала и вообще ничем не отсвечивала. Её личное дело — образцовый аттестат выпускника, словно она боялась оступиться или привлечь к себе лишнее внимание. Вместе с тем она, как бельмо на глазу — слишком яркая, броская среди серого стада блеклых неофиток, вся какая-то слишком, и ведет себя так, будто этим фактом горда донельзя. Этот раздрай в голове никак не укладывается, с ней явно что-то не так — Эрик такие вещи нутром чует. — Ты был таким же. — Ничего подобного, — Эрик сентиментальничать не любит, а вспоминать позорное второе место не хочется до мерзкого зуда меж лопатками. С первого дня он метил на самый верх таблицы, продумывая каждый свой шаг с эрудитской точностью, пёр напролом и шёл по головам, когда это было необходимо. Если бы не убогий долбоёб Итон, место командира было бы его по праву без этих унизительных должностных тасовок. — Вы похожи. Она осталась одна в двенадцать, — Макс уточняет смысл своих слов, разговор переходит в совсем иное русло, и уже дважды за последние сутки Эрик выходит из себя. Хреновая тенденция. — Нет здесь ничего похожего, — обрывает он, намереваясь свернуть разговор, а Макса как назло распирает. — Когда ты прекратишь себя жалеть? Думать о том, каким слабаком он был, пока не перешел к Бесстрашным, подальше от раздирающих душу воспоминаний, до тошноты противно. Не для того он забивал их на дно души с особой тщательностью, чтобы вот так про между прочим поднимать эту тему в пустой, ни к чему не обязывающей болтовне. — Похоже, что я себя жалею?! — Лидер брезгливо морщится. В и без того скромный спектр его эмоций жалость не входит. — Джанин много сделала для тебя, но это не повод слепо соглашаться на всё… — Хватит, — Эрик режет ладонью воздух перед лицом Старшего Лидера. Почти отеческое участие Макса в его жизни переходит все границы. — Меня лечить не надо. Ты сам с радостью согласился на все её условия, — притом, что именно он усиленно их продвигал, хотя сейчас это не имеет никакого значения. — Как знаешь, — Макс снова отпускает вожжи — здесь его приказы не имеют власти. Эрик стережёт свои личные границы, на пороге его внутреннего мира власть Старшего Лидера заканчивается. — И, слушай, не трогай её. Мне нужно чтобы она работала, а не сопли размазывала по столу. Эрик не умеет быть душкой, и нравиться кому-то не входит в сферу его интересов. Обстоятельства жизни слишком часто требовали от него быть сволочью, с этой маской он сросся, как с родной. Об него ломали зубы и не такие, чего уж ждать от вчерашней неофитки пусть и с претензиями. Покидая столовую, Лидер ловит себя на мысли, что навязчивый образ этой злосчастной девки слишком уж плотно застрял в его мозгах. Когда напуганные щенки разбегаются по конурам, начинается представление для взрослых парней. Яму занимает спецотряд — ударная сила Бесстрашия под личным командованием Эрика. Он отбирал туда лучших из лучших, они решали задачи, с которыми не могли справиться ни патрульные фракций, ни охрана периметра. Организованные восстания, захваты заложников, изгои — отряд плотно взаимодействовал с разведкой, применял грубую силу там, где дипломатия Искренних уже не канала. Не задавать вопросов — их бесценное качество, особенно сейчас, когда большие перемены уже на пороге. Один приказ — и они пошли бы на Отречение прямо сейчас, будучи в здравом уме и полностью контролирую свои действия, но Метьюс желала сделать всё красиво. Спорить с ней, равно, что биться лбом о стену, Эрик давно плюнул на это. Руководство операциями, неофиты, дивергенты и великие планы Джанин — он добровольно тащит на себе неподъёмный пласт работы, чтобы заглушить пустоту внутри, а выпускать пар, не боясь кого-нибудь случайно угробить, давно стало жизненной необходимостью. — Ты бьёшь или гладишь меня, не пойму? С обоих углов ринга слышится хохот. Жарко. Здоровенный и плоский, как блин, фонарь, казалось, обжигает макушку, в «клетке» висит душный смрад пота и крови, топот ног поднимает стену пыли, а каждый удар по мокрым до нитки телам — веер брызг. Эрик не знал, играют ли с ним в поддавки или он действительно настолько хорош в ближнем бою — соперник пропускает один удар за другим, любой выпад предсказуем так, становится скучно. Костяшки под бинтами ноют, а мышцы горят, не получая желаемой нагрузки. — Ты сегодня не в форме, — очередной удар сбивает бойца с ног, Лидер подает ему руку и рывком поднимает обратно. — Ночка была тяжелая, — лихач похабно скалится, Эрик понимающе кивает в ответ. В баре у спецов депозит, а изгойские девки сдают себя на всю ночь за пожрать. Предложение превышает спрос, грех не воспользоваться — жизнь в Бесстрашии коротка. — Командир! Когда Лидер снова принимает стойку, его окликают сзади. Боец кивает головой в сторону входа и красноречиво коверкает лицо — к «клетке» твёрдым, размашистым шагом приближается Айла Хантер. Она протискивается сквозь плотный строй бойцов, расталкивает их плечами, до смешного мелкая среди туш под девяносто килограмм. Вокруг не смотрит, словно оградилась от этих липких взглядов невидимой стеной, а смотрит только на него. — Приношу свои извинения, — а у самой дергается уголок губ, будто ядом сейчас брызнет. У неё янтарного цвета глаза, а в чёрном провале зрачка, казалось, полыхает огонь — видно, что ей до омерзения неприятно быть здесь, но порядок есть порядок. Попасть на губу или того хуже к изгоям девка не хочет — вопреки пожеланиям Макса Лидер оформил ей официальный выговор, и она прискакала в неурочное время, утра не дождалась. — Иди сюда, — Эрик зовёт её на ринг, и Айла заметно бледнеет. Она, словно к полу приросла, с места не движется, а в глазах бушует возмущение с непониманием напополам. — Бить не буду. Будешь судить. Эрик смеётся, от души над ней издевается, ждёт, когда же лопнет её самообладание, и она побежит лёгкой рысцой до казарм скулить в подушку. Он знает, оголодавший отряд, эти битые, матёрые волки будут пачкать её скабрезными шуточками, от которых у приличных барышень скачет давление — ничего, быстрее поймёт, где её место. Баба здесь — кусок мяса с автоматом, бестолковое, пугливое туловище, склонное к слезам и истерикам на пустом месте. Эрик искренне не понимает, почему они упорно прутся в каждый призыв. — Долго ждать? Лидер готов был спорить на деньги, что она сейчас же вскинет свой маленький, острый подбородок и уйдёт, добавив к своему личному делу ещё один выговор за неподчинение, но девка урок усвоила, надо отдать ей должное. Айла смело ступает на площадку и становится напротив. Слишком близко, так, что можно разглядеть её лицо в мельчайших подробностях. Острые скулы, вздёрнутый нос-кнопка, ямочки на щеках, ещё по-детски округлых. Пухлые губы упрямо сжаты в тонкую линию, в её глазах нет ни страха, ни подобострастия, к которым Эрик привык за шесть лет у власти, лишь глухая злоба и вызов. Дикая — если бы не огромная разница в рангах, она наверняка отхлестала бы его по щекам, и от этой мысли даже как-то весело становится. Хороша. Макса понять можно. Чего эта кукла вообще забыла в Бесстрашии? — Правила хоть помнишь? — он держит снисходительный тон, смотрит на неё снизу вверх, снова глумится, будто не она два дня назад закончил подготовку с вполне сносным результатом. — Ага, — Айла отходит к противоположному углу, плотно складывает на груди руки, кивает головой в знак того, что готова. Парни оживляются. Присутствие девчонки на ринге срабатывает, как катализатор — они ржут, присвистывают, выпендриваются — стая приматов в брачном периоде, один в один. Только ей всё как об стенку. Эрик стягивает майку, выставляя напоказ раздавшиеся от напряжения мускулы. Штаны болтаются где-то на бедрах, босые ноги словно вгрызаются в покрытие ринга, он движется медленно, выверяя каждый шаг, почти не дышит. Несколько простых приёмов, и противник припадает на колено. Эрик работает красиво — внутри просыпается нерациональное, дурное желание произвести на девку впечатление. — Два-ноль. — В его пользу. Её голос щекочет слух где-то за правым плечом, Айла не боится подходить к эпицентру схватки, наблюдает зорко, судит прилежно, ловко уходя с линии огня. Она слишком часто попадает в поле его зрения. В этих прищуренных глазах ему чудится интерес, Лидер теряет концентрацию, цепляется за её острый взгляд, словно за крючок, и пропускает удар в лицо. В глазах темнеет. Он трясёт головой, как пёс, пересчитывает языком зубы, сплёвывает под ноги кровь. — Эрик? Под закрытыми веками пляшут круги, он слышит в голосе соперника страх. Бедолага явно не ожидал от Лидера такой промашки. Эрик злится, но не на него, а на себя — засмотрелся на эту глупую куклу, слюни распустил, как подросток, который баб только на картинках видал. Чушь собачья. Нет в ней ничего особенного, только гонора сверх положенного. Айла тянет вверх тонкий пальчик, засчитывая очки его противнику, закусывает губу, чтобы не засмеяться. Злорадствует, дрянь. — Нормально, — грубо выплёвывает он и заканчивает бой. Лихач корчится за пределами ринга, победа остаётся за Эриком. — Я свободна? Кажется, он ни черта ей не доказал — Хантер отбыла своё наказание чисто формально. Эрик рассеянно кивает, и Айла резво спрыгивает с ринга, удаляясь из Ямы с видом победительницы — вот-вот лопнет от собственной важности, как воздушный шар. — Мы не сработаемся, Хантер, — обещает Эрик, но Айла даже не оборачивается.