Семь звеньев для одного исхода

      Здание похоронного бюро «Венец жизни» располагалось прямо на набережной. Оно было пыльно-серым, с пугающей трещиной по центру второго этажа, а огромное светящееся название было видно даже с противоположенного берега.       Из-за этого многие туристические компании пытались подать на «Венец жизни» в суд. Мол, здание портит вид нашего прекрасного города. Сотрудники же утверждали, что это придает пейзажам определенную пикантность, особенно, на фоне всяческих парков, фонтанов, белокаменных музеев и прочей пасторали. И вообще, «mementō morī»*, даже когда наслаждаешься водной экскурсией. Спорили они между собой уж десяток лет, а здание как стояло, так и стоит.       В столь ранний час, правда, туристов все равно не было, а редкие прохожие уныло ползли по своим делам. Некому было оценить красоту летнего рассвета, нежную прохладу легкого ветерка, приятный запах садов, не скрытый в этот час выхлопными газами спешащего транспорта. Некому было посмотреть на небо и увидеть, что творится на плоской крыше злополучного похоронного бюро.       Хотя, если бы даже нашелся романтик, то он увидел бы лишь, как по самому краю крыши расхаживает средних размеров черный кот.       Конечно, он был не полностью черным. У кота были прекрасные голубые глаза, розовые десна и язык (что можно было увидеть, когда он открывал пасть) и острые белые зубы. А вот в остальном он от подушечек лапок до кончиков усов был самым черным котом из всех черных котов.       Но вряд ли кто смог бы увидеть, что помимо кота на крыше был человек. Мужчина в белом костюме-тройке, стильных очках и лакированных бежевых туфлях. Этакий франт, возрастом чуть за тридцать, с уже седыми висками, что лишь добавляло ему шарма. Его звали Александр, был он вполне неплохим штатным юристом фирмы по устройству праздников, никогда не был женат, зато дома его ждали три собаки, подобранные им на улице.       Возможно, из-за его любви к собакам при полном равнодушии к кошкам, Александр и оказался на крыше, целящимся из арбалета в стоящий на деревянном ящике арбуз. Может, люби он котов, его мучитель выбрал бы другую жертву. — Стреляй, — приказал кот.       Рука Александра, несмотря на все попытки головы возмутиться, без сомнений спустила курок. От выстрела арбуз разлетелся в разные стороны. Один кусок, к тихой радости стрелка, попал в кота. — Отодвинь ящик к краю. Поставь на него последний арбуз. Отойди к противоположенной стороне крыши, — невозмутимо продолжал отдавать команды кот, по шкуре которого стекал арбузный сок.       Даже рассмеяться не получилось. Все поступки, кроме дыхания, моргания и остальной жизнедеятельности, уже несколько часов подчинялись наглой черной твари. Причем, нет сомнений, что если кот запретит дышать, то вдохнуть и выдохнуть тоже не получится.       После трех арбузов, один из которых почему-то не разбился, а просто упал с крыши, четырех яблок и нескольких ни в чем неповинных птиц (каждый раз сердце в груди Александра будто пропускало удар), кот вдруг замер на краю крыши и приказал Александру лечь. Тот упал, будто он марионетка с обрезанными ниточками, а не человек. Еще недавно белоснежный костюм покрылся пылью и арбузным соком, лакированные туфли тоже наверняка испорчены. Александр цеплялся за эти мысли об испорченной одежде, но их все равно перекрывал страх.       С момента выстрела в первый арбуз невольный стрелок догадывался, чем все эти тренировки закончатся. Возможно, он знал об этом еще в тот момент, когда, возвращаясь из круглосуточного магазина, он споткнулся о черного кота средних размеров. На кота с очень умными и завораживающими голубыми глазами.       По реке плыла обычная туристическая лодочка, в которой сидело всего четыре человека. Александр пытался закрыть глаза, остановиться, но руки готовили арбалет к выстрелу, а взгляд был прикован к выбранной котом цели.       Кот отдал команду стрелять. Тело Александра подчинилось.