Семь звеньев для одного исхода

      Автобус все же встал в пробку. Людей, на удивление, в это утро было не очень много, но все они куда-то спешили. Когда первые пассажиры осознали, что пробка прямо основательная и автобус в ближайшее время не довезет их до нужных мест, начались волнения. Запиликали телефоны опаздывающих, самые любопытные пытались выяснить, что происходит, самые активные пытались заставить водителя открыть дверь, а тот отвечал: «не положено, доедем до остановки — открою». И на фоне всего происходящего раздавался оглушительный младенческий плач.       В салоне, из-за летнего, пусть и утреннего, солнца, становилось все жарче. Начинались битвы за форточки, а автобус проехал лишь метров пять. До остановки оставалось еще двадцать.       Лайма тихонько сидела у прохода и пыталась разгадывать кроссворд. В какой-то момент стало так шумно, что она не выдержала и отложила газету, с возмущением разглядывая окружающих. Окружающие со злостью смотрели в ответ. Автобус стоял. — Там ДТП на Королевской площади. Три машины всмятку, даже труп есть! Так что мы надолго здесь застряли! — крикнул один из любопытных, наконец-то узнав, что происходит.       Пассажиры, узнав о происходящем, смирились со своей участью, все же открыли спорные форточки, и наступила относительная тишина, нарушаемая лишь гудением машин. — Эх, а я так позагорать хотела, — начала причитать стоящая рядом сильно загорелая девушка, — специально день выделила, чтобы на пляже лишний раз побыть. — Успеешь позагорать, — отмахнулся сопровождающий ее мужчина в громадных солнечных очках. — Весь день обещали солнечную погоду. — Скоро дождь пойдет. До вечера лить будет, — вмешалась в разговор Лайма, — можете домой возвращаться.       Совсем погрустневшая девушка выглянула в окно. На небе не было ни облачка, поэтому, оценив вид за окном, она удивленно спросила: — С чего вы взяли? На горизонте же ни единой тучки!       Лайма пожала плечами и перевела взгляд обратно на газету. Решив, что разгадывать кроссворд времени почти не осталось, она стала разглядывать заголовки: «Сегодняшней ночью будет определен будущий король нашей страны!», «Сокрушительное поражение Рычащих волков: есть ли у нашей команды надежда победить в чемпионате?», «На месте бывшей языческой часовни будет построена школа»… От последнего заголовка Лайме захотелось порвать газету на маленькие кусочки. Или хотя бы просто повыть от досады.       Всего двести лет назад тысячи людей возносили ей молитвы, чтобы она благословила их детей, помогла сдать экзамен, наделила удачей или предсказала судьбу. Всего двести лет назад люди почитали богов, строили храмы, приносили им жертвы. А теперь богов вспоминают лишь на страницах учебников, и потомки преданных служителей сносят дома бывших господ.       Она иногда мечтала уйти из этого города. Отправиться в далекие уголки страны, в небольшие деревеньки, где еще помнят о богах, но не смогла. Здесь была ее земля, и держала эта земля крепче цепи. Она была здесь, когда тут поселились первые люди. Она здесь останется до конца, даже если вместо храма ей придется жить в съемной квартире. Даже если ради этого ей еще сотни лет придется работать акушеркой в главной городской больнице.       В какой-то момент своих размышлений Лайма поняла, что вот-вот заплачет. У нее любимая работа, окна квартиры выходят на озера, прекрасные коллеги и сотрудники, а если не хватает денег, то можно просто купить лотерейный билет. Но как же от этой ее забытости больно. И даже плакать нельзя.       Наконец-то автобус дополз до остановки и открыл свои двери. Она знала, что тот встанет в пробку, поэтому вышла пораньше, собираясь пройтись до больницы пешком. А села она именно на этот маршрут, чтобы встретиться с Дажем.       Лайма не пыталась узнать, как именно его встретит. Просто иногда даже богам судьбы хочется пустить в свою жизнь приятный сюрприз. А что может быть приятнее встречи с другом?       Она с трудом пробилась к выходу, откуда толпа уверенно вынесла ее на улицу.       Неприспособленных туристов здания центра города чуть ли не слепили своей белизной. Причудливо изогнутые деревья создавали приятную тень на тротуарах. Город был сказочно красив, это признавали все. И, конечно, его центр всегда был заполнен музыкой. В этот раз музыка была ей до ноющей боли в душе знакома.       На небольшом отдалении от автобусной остановки, перед входом в метро, кто-то играл на лютне. Музыканта, несмотря на ранний час, успела окружить толпа слушателей, и Лайма тоже пошла к нему. Эта мелодия напоминала о тех прекрасных годах, триста лет назад, когда ее играли на всех площадях и во всех кабаках. Времена меняются, музыкальные пристрастия тоже, поэтому «Песня о сероглазой миледи» сейчас звучала непривычно, будто не отсюда, будто кто-то пришел из другого мира, чтобы сыграть ее.       «Может это Даж играет», — думала Лайма, подходя ближе. Но она ошиблась.       Это был обычный студент, а не позабытый всеми языческий бог. Темные волосы, серые глаза, легкий загар и слишком длинный нос. Вот и все, даже одежда самая обычная. На мгновение сердце Лаймы кольнуло разочарование, но тут юноша запел и боль прошла. Потому что это была та самая песня, которую она слышала сотни раз, но так давно, что уже и забылось.       Ее плеча кто-то коснулся. Обернувшись, Лайма поняла, что это Даж. В его левой руке была кипа листовок. Серьезно, что за времена? Бог плодородия и солнца, один из самых почитавшихся раньше богов, вынужден раздавать листовки!       Лайма прижала палец к губам, чтобы тот ничего не сказал. А он видимо и не собирался. Под аккомпанемент шагов, каких-то рекламных объявлений и все еще гудящих машин, они слушали старую песню о сероглазой леди, которой не суждено было вернуться домой. Как и им самим.       Песня закончилась. Лайма, все еще с трепетом в душе подошла к исполнителю, пока тот раскланивался. Кинув купюру в шляпу, она коснулась его плеча и спросила: — Как вас зовут? — Макс, — растерянно улыбнулся певец. — Мне очень понравилось ваша песня, Макс, но мне надо идти. Пускай вам улыбнется удача, — сказала она и быстро исчезла в толпе.       Макс удивленно посмотрел вслед странной женщине, пожал плечами и начал играть следующую песню. — Ты ему дала столько удачи, что ему на нее всей жизни не хватит. Зачем? — Просто захотелось, - отмахнулась она и резко сменила тему. — Ты меня проводишь до работы?       Даж кивнул и они пошли до набережной. Они говорили о какой-то ерунде: работе, доме, общих знакомых, но все это было незначительно.       Незнакомые девушки, пока они не скрылись в дворах, зачарованно оборачивались на Дажа и с каким-то злым недоумением смотрели на нее. Мол, что это страшилище забыло рядом с этим красавцем. Когда-то Лайма тоже считалась красивой: полная грудь, широкие бедра, толстая коса, — а теперь она просто корова. Поднявшееся из-за песни настроение, снова начало неумолимо ползти вниз.       Когда они почти вышли на набережную — осталось обойти только необычное серое здание похоронного бюро — они с удивлением увидели лежащий прямо по центру дороги арбуз. Тот слегка треснул, но все же оставался целым. — Интересно, почему его не убрали? — зачарованно спросил Даж, подходя ближе. — У дворников сегодня забастовка, пока им зарплату не поднимут. Что ты делаешь?        Даж с хитрой улыбкой коснулся арбуза. Через пару мгновений из плода побежали зеленые ростки, а вскоре кусты арбуза перекрыли всю дорожку. — Зачем? — Просто захотелось.       Из-за новоявленных арбузных кустов им пришлось обходить дома с другой стороны. Пока они шли, Лайма все же призналась: — Я скучаю по старым временам, когда люди нам молились и нас почитали. — Мы все по ним скучаем, — покачал ее собеседник головой, — но так все же лучше. — Это еще почему? Раньше у нас дело было! Мы помогали людям, вершили историю, а теперь… — А теперь дети выросли и справляются сами. Знаешь, что это для нас означает? — спросил он, когда они вышли на набережную. — Ненужность, — с грустью ответила она и начала разглядывать мостовую под своими ногами.       Многие люди любили этот город, поэтому постарались сделать его самым красивым в мире. Талантливые мастера использовали для покрытия дорог тщательно подогнанные камни различных оттенков серого, вместе создающие причудливый цветочный узор.        Она отдавалась этому узору, как когда-то давно отдавалась человеческим молитвам. Поглощенная этим чувством, Лайма чуть не прослушала ответ Дажа: — Это означает свободу. Наконец-то мы все свободны от чужих желаний, — тихо ответил он с улыбкой.       Лайма улыбнулась ему в ответ. Ее друг не виноват, что ей такая свобода просто не нужна.       Со все еще не погаснувшей улыбкой, она достала из сумочки зонтик, под которым они оба укрылись.       Лютнист на проспекте Полковника Петтерсона прекратил свое выступление и скрылся в метро.       На арбузном кусте посреди безымянного переулка появился первый плод.       Сильно загорелая девушка с досадой смотрела на небо и вместе со своим сопровождающим скрылась в кафе.       Тихо и незаметно в городе начался дождь.