Семь звеньев для одного исхода

      Он нажал на спусковой крючок, но пистолет не выстрелил. Он в отчаянии попытался выстрелить еще несколько раз — с тем же результатом. После нескольких бесплотных попыток он швырнул пистолет прямо твари в лоб — та даже не пошатнулась. Пули помогали ее немного сдержать, но их запас, увы, оказался не бесконечен. Он бежал из последних сил, поскальзываясь на мокрой траве, звал уже севшим голосом на помощь. «Шлеп-шлеп», — медленно шла она по свежим лужам. «Чавк-чавк», — с силой вытаскивала босые ступни из влажной грязи.       Она была до невозможности похожей на человека. Обнаженная девушка, с небольшой грудью и редкими волосками в паху. Сквозь ее землисто-серую кожу проглядывали кости, а при взгляде на огромный живот в голове невольно возникали мысли о рахите. Тварь косолапила и сутулилась, ее пальцы на руках и ногах определенно были раза в два длиннее нормы. В общем, серьезно больной и давно не мывшийся подросток, ничего страшного. Если не смотреть ей в лицо.       Парень опять выбежал на поляну, к развалинам какой-то часовни, от которой он пытался уйти уже пять раз. А может и больше, только вся эта беготня по кругу давно слилась в один не прекращающийся кошмар. Будто Леший водит, хотя их и не существует. Хотя про таких тварей, до сегодняшнего дня, он мог сказать так же.       Ливень все еще не прекращался, но сквозь шум дождя отчетливо был слышен хруст веток, ломаемых ее кривыми ногами. «Шлеп-шлеп», — медленно вышла она на поляну.       Ее спутанные рыжие волосы, в которых запутался всякий мусор, листва и мелкие насекомые, тянулись на полметра позади нее грязным шлейфом. Они цеплялись за коряги, путались в сучках, тонули в высокой траве. Твари это нисколько не мешало.       Легкие и горло болели при каждом вдохе, один кроссовок остался где-то в грязи, было очень-очень холодно от промокшей насквозь одежды, но это все ничего не значит. Жить пока хотелось сильнее, чем сдаться на милость этого существа. Поэтому он бежал.       Если взглянуть на нее, если вслушаться в ее шаги, то казалось, что она очень медленная. Не то что двадцатилетний юноша, столетняя старушка с ходунками сможет легко оторваться. Только как бы быстро он ни бежал, он не переставал слышать неумолимо приближающееся: «шлеп-шлеп».       Естественно, в какой-то момент он упал, споткнувшись о банку из-под лимонада. В момент падения он поклялся себе, что если выживет, то всегда будет доносить мусор до урны. Участвовать во всех субботниках. Напишет плакат: «Чистота природы – залог вашей жизни!» — и повесит его при входе парк.       Тварь была совсем близко. Ее блестящие черные глаза, без намека на радужку или белок, смотрели прямо в его душу. Ее слюна из огромного рта стекала по подбородку и капала на живот. Периодически высовывался бледно-серый язык, облизывал будто от холода синие губы и вновь скрывался за рядом желтоватых, по-акульи острых зубов.       Тварь, по всей видимости, очень хотела есть. И для трапезы перед ней как раз корчилось от ужаса теплое и изнеженное тело. Будь у нее нос, ноздри бы наверняка трепетали от аромата свежей человечинки. «Шлеп-шлеп», — подошла она так близко, что можно было учуять запах тины и гниющих листьев от ее кожи.       Он начертил в воздухе знак, по уверениям бабушки отвращающий нечисть, но тот, как и в предыдущие попытки, не сработал. Он бы мог помолиться, но не верил ни в каких богов. Да даже если бы и верил, то сейчас не вспомнил бы ни молитв, ни собственного имени. Кинутая в тварь банка, сыгравшая главную роль в его падении, тоже не принесла ему успеха.       Каким-то чудом он все же смог встать и ломануться прямо сквозь кусты. Возможно, это открылось второе дыхания, о котором так любил ему талдычить учитель физкультуры. Ему было плевать на дождь, порванную одежду, синяки и царапины. В тот момент он согласен был даже умереть, но только не так. Только не от того, что его сожрет какая-то тварь. «Шлеп-шлеп», — раздавалось прямо за его спиной. Он не оглядывался.       Он не знал, сколько еще пробежал, не запомнил, сколько раз падал. Он уже знал, что не убежит, но остановиться было слишком стыдно и страшно. «Помогите…» — задыхаясь, молил он. — «Хоть кто-нибудь…» «Шлеп-шлеп», — затылком он чувствовал ее холодное дыхание. «Я очень хочу жить!»       Будто услышав его молитвы, откуда-то сзади раздался оглушительный гром. Шлепанье прекратилось, а парень из последних сил продолжил бежать.       Почти сразу под ногами вместо грязи и травы оказался асфальт. Откуда-то слева раздался истошный визг резко тормозящих колес. Когда тебя сбивает машина — это больно.       Он лежал и смотрел в затянутое тучами небо, с которых все еще стеной лился дождь. Вокруг испуганно бегал его ровесник, наверняка только-только получивший права, а уже случайно сбивший человека. Водитель пытался что-то его спросить, срывающимся голосом говорил по мобильнику, закинул его руку на плечо и усадил в машину, видимо, решив отвезти в больницу. Ему казалось, что он где-то видел своего спасителя, но вспомнить никак не получалось.       В машине тихо пело какую-то иностранную песенку радио, гудел обогреватель, пиликал навигатор, шумел за окном ливень. Но он ничего из этого не слышал. «Шлеп-шлеп», — звучали шаги твари в его голове. В боковом зеркале ему была видна маленькая обнаженная фигурка некрасивой девушки, медленно и неодолимо идущая вдоль дороги.