Семь звеньев для одного исхода

       Анна-Мария и Анна-Луиза были похожи, это все им говорили. Анна-Мария чуть повыше, Анна-Луиза чуть пофигуристее, а в остальном почти близняшки. Каштановые волны чуть ниже плеч, большие карие глаза, золотистый загар, тонкие талии и вздернутые носики, — прямо две куколки из одного набора.       На самом деле они не были родственницами и познакомились только на первом курсе архитектурного. Пускай архитектором ни одна из них так и не стала (Анна-Мария делает прически для леди среднего класса, Анна-Луиза разносит блюда в неплохом французском ресторанчике на Лунной аллее), зато они там встретили друг друга.        Теперь они считали себя лучшими подругами. Снимали на двоих однокомнатную квартирку на верхнем этаже двенадцатиэтажного кирпичного здания*, вместе ходили по магазинам, вместе навещали родителей или посещали друзей, обсуждали политику, книги и чужую личную жизнь, — в общем, все делили на двоих. В том числе секреты. По крайней мере, они так говорили.       Сегодня Анна-Мария не пошла на работу. Рано утром, пока Анна-Луиза с нежной улыбкой спала на своем надувном матрасе, она на цыпочках прошла в ванну. Там она надела легкое платье с модным в этом сезоне геометрическим узором, обулась в прекрасные босоножки, которые Анна-Луиза отхватила на распродаже, взяла сумочку от известного дизайнера и тихо-тихо вышла на улицу.       Сейчас Анна-Мария под проливным дождем возвращалась домой. Платье противно липло к телу, каблуки проскальзывали на брусчатке, но она шла медленно, даже не пытаясь укрыться от дождя. В ее сумочке лежал хрупкий тоненький листок, потому что самые важные вещи именно на таких и пишут.        Этого листочка она с трепетом ждала уже месяц или чуть больше. Ей хотелось остановиться и прочитать его еще раз. А потом еще раз. Но Анна-Мария понимала, что чернила не переживут дождя.       Да и в глубине души она иррационально боялась, что кто-то прочитает, что там написано. Это было глупо. Каждый, кто не укрылся от дождя в зданиях, прятался под зонтом и пытался быстрее добраться до своей цели. Да и если бы вдруг даже было солнце, то кого интересует, что читает некая Анна-Мария?       Но это было настолько глубоко личное, что она не могла позволить кому-то даже мельком увидеть, что там написано. Даже сама бумажка была только для нее и никого больше.       В очередной раз заиграла незатейливая мелодия, у которой Анна-Мария вечно забывала название. «Хотя какая разница, как она называется? Главное, что красиво звучит!» Это пытались дозвониться из парикмахерской, в надежде узнать, куда пропала их сотрудница. В глубине души ей было стыдно, поэтому она и не могла себя заставить отключить звук или сбросить вызов. Как хорошо, что дома у них нет стационарного телефона, а на работе не знают номер Анны-Луизы!        В любом случае, Анна-Мария повернула на улицу Трех Капитанов, а значит пора все же выключить звук телефона. Анна-Луиза работала только по вечерам, а значит, могла еще спать. Не стоит ее будить.       Анна-Мария шла, не смотря по сторонам. Она не сказать, что прямо хорошо знала свой район, но за три прожитых здесь года, она от него безнадежно устала. Все эти яркие вывески, каменные и кирпичные дома, которые жители красили во все цвета радуги и украшали различными вьюнами и плющом, цветущие вдоль обочины вереск и жасмин, — вся эта пестрота казалась ей вычурной и нарочитой, заставляла тосковать по родному северному городку.        Тот не был таким большим и красивым, скорее серым и тусклым. Она сбежала из него, едва окончила школу. Сейчас тот полузабытый город казался ей настоящим и необходимым. Если бы была возможность, она бы обязательно туда вернулась. Правда, возможности не было, ее уничтожила та долгожданная бумажка в сумке, на которой сухим языком была решена ее судьба.       Анна-Мария в своей тоске едва не прошла мимо дома, но, встряхнув хорошенькой головушкой, чтобы выветрить ненужные мысли, все же зашла в нужный подъезд.       Лампочка перегорела. Несколько человек куковали там, ожидая, что дождь закончится или хотя бы станет слабее. Они пытались разговаривать, чтобы перекрыть неуютную тишину. Получалось, как и у многих людей, которые в иных ситуациях никогда бы не собрались вместе, только о погоде да о необходимости субботника, раз уж у дворников митинг.       Анна-Мария вежливо поздоровалась с соседями и проскочила на лестницу. Пользоваться лифтом она не любила, а подъемы по лестнице, говорят, очень полезны для фигуры.       «Второй этаж — одна шестая уже позади, третий этаж — четверть подъема преодолела, шестой этаж — осталось пройти всего лишь половину пути» — привычно подбадривала себя Анна-Мария, быстро поднимаясь вверх.       Вот и двенадцатый этаж, знакомая стальная дверь болотного цвета, два замка.       Зайдя в квартиру, Анна-Мария сразу с некоторой досадой поняла, что Анна-Луиза уже не спит. Из их комнаты раздавался громкий бодрый голос ведущего десятичасовых новостей: — … в четыре тридцать семь, неизвестный застрелил из арбалета Анну Роуз. Специально для Анны Роуз и ее сопровождающих была разработана индивидуальная экскурсия, в момент происшествия они вместе с экскурсоводом проплывали на…       Анна-Мария с раздражением сняла босоножки и, крепко сжимая сумочку в руках, пошла в направлении комнаты. Ее почти взбесило, что она пришла как раз к новости об убийстве ее тезки. Хотелось выключить новости и высказать Анне-Луизе все, что она думает о ее манере так громко включать телевизор. Но в комнату она не зашла, с удивлением замерев посреди коридора. — …как известно, популярный журналист Анна Роуз прибыла в нашу страну с целью представить некоторые доказательства, компрометирующие одного из претендентов на престол, герцога Константина…       Привалившись спиной к двери, ведущей в ванную комнату, в светло-голубой пижаме с забавными барашками, сложив ноги в позу лотоса, Анна-Луиза читала какую-то книгу с темно-вишневой обложкой. Название Анна-Мария не разглядела, а мельком увиденные в книге буквы (или символы?) были ей не знакомы.       Анна-Луиза, заметив свою подругу, радостно улыбнулась и поздоровалась. Будто нет ничего странного в том, что Анна-Мария пришла в такую рань. Будто так и положено, читать странные книги у входа в ванную. — …номер был тщательно осмотрен, но не удалось найти ни единой вещи потерпевшей. Что именно хотела представить широкой публике Анна Роуз остается загадкой… — продолжал рассказывать диктор.       Анна-Мария сделала глубокий вдох и наконец-то произнесла: — Тебе тоже доброго утра. Чего здесь сидишь, что-то с ванной? — Ох, ничего страшного! Просто решила принять ванну. А чтобы не выпускать горячий воздух, закрыла дверь, — Анна-Луиза откровенно врала ей прямо в лицо. Впервые за все время их знакомства. Или не впервые.       Анна-Мария, не будь у нее сейчас своей тайны в маленькой кожаной сумочке, наверняка даже не заметила бы. Анна-Луиза всегда была со странностями, это все знали. В другой день Анна-Мария бы просто по-доброму посмеялась над выдумкой подруги. Но не сейчас. — А что же ты не внутри ждешь? — с деланным удивлением спросила она. — Из ванной плохо новости слышно, — посетовала соседка, — а там про новую выставку рассказывали. Представляешь, художник делает картины из высушенных лепестков цветов? Я прямо сразу захотела посмотреть. Может, на выходных сходим? — Да, конечно, — рассеянно сказала Анна-Мария, — а что в комнату не пошла смотреть? — Боюсь, вода убежит, — рассмеялась собеседница, — я периодически туда заглядываю. А тут слежу, чтобы по полу не потекла. А что ты сумку не положишь? Вцепилась в нее прямо. Да и рано ты сегодня пришла, случилось что-то?       Анна-Луиза перешла в наступление, это сразу понятно. — Да я так тебе сидящей на полу удивилась, что забыла сумку положить, — улыбнулась Анна-Мария, — а так, представляешь, я график перепутала, сегодня у меня выходной. Все так удивились, когда я на работу пришла. Пойду переоденусь, а то видишь, промокла под этим дождем, как мышь. — Ой, прости, я не заметила и тебя разговорами отвлекаю. Иди скорее переодевайся. — Может, за это ты меня вперед в ванную пропустишь? — спросила Анна-Мария, отлично понимая, что Анна-Луиза ее не пропустит. И оказалась права: — Я туда уже соли для ванной насыпала, с запахом сосны. Ты ее не любишь, так что я помоюсь, а потом тебя пропущу, хорошо? Пока выпей горячего чаю, — неловко переводила тему она, — я вчера такой вкусный купила, с ягодами. Недавно заваривала и кипятила, так что поспеши, чтобы заново чайник не ставить.       Если бы Анна-Мария не спешила, то она бы обязательно надавила сильнее, пытаясь узнать, что происходит в их ванной. Но сейчас ей было не до того. Бумажка из глубины сумки звала ее. Она вошла в комнату и закрыла за собой дверь. Первым делом она уменьшила звук телевизора, где диктор рассказывал о каком-то театре нового видения, переоделась в теплую сухую одежду, от чего на душе сразу стало легче. Достала из сумки листочек, перечитала его несколько раз и спрятала во внутренний карман кофты.       Сразу после этого, она включила свой ноутбук и, не отвлекаясь на всевозможные картинки с енотиками, новости и новые видео, сразу зашла на почту, чтобы отправить свой ответ.       Хотя об этом она думала давно, но эти три строчки она писала очень долго, диктор уже успел начать говорить о погоде. Закрыв крышку ноутбука, она с мстительным удовольствием выключила телевизор совсем (кому нужен этот прогноз погоды, если обещали солнце, а на улице такой ливень?) и пошла пить вкусный чай и выяснять, что за секреты завелись у Анны-Луизы.       Дверь открылась на удивление тяжело. В открытом проеме она увидела, что весь пол покрывали свежие ветви деревьев. С удивлением она узнала в них бузину и ольху.        Когда она осторожно вышла в коридор, то в переплетении ветвей она разглядела желтые цветы. «Гвоздики» — как-то равнодушно обозначила их она. Босиком по веткам идти неудобно и больно, но вся обувь лежала в прихожей, поэтому пришлось так.       Анны-Луизы было невидно, а дверь ванной была закрыта. Поэтому, добравшись до полки с обувью и вытащив оттуда старые потрепанные кроссовки, Анна-Мария обулась и пошла именно туда. Дверь была заблокирована ветвями цветущей вишни. «Когда она все успела?» — со злостью и недоумением думала Анна-Мария, ломая ветки и отбрасывая их от двери. Освободив проход, она с неожиданным трепетом открыла дверь в ванную комнату.        На нее высыпалось целое море незабудок с островками цветков акации**, от которого она в каком-то восхищенном ужасе отшатнулась. В ванной цветов оказалось еще больше: вишня, незабудки, акации, гвоздики, — они покрывали все площади, прятались в стыках плит, каким-то невиданным образом свисали с потолка.       В самой ванне, она увидела знакомую голубую пижаму с барашками, которая почти терялась на фоне незабудок. Там же лежали сережки Анны-Луизы, которые та никогда не снимала.        В раковине – отдельном озерце цветов вишни — она увидела уголок той темно-вишневой книжки, которую читала Анна-Луиза. Анна-Мария отряхнула томик и начала просматривать его, так и продолжив стоять по колено в цветах.       Страницы были почти полностью пусты. Иногда попадались смешные рисунки каких-то животных, где-то были просто разноцветные пятна, будто кто-то просто накапал краской, из записей она нашла только, предположительно, стихотворение на неизвестном ей языке***. А дальше рисунки птиц, рисунки людей, какие-то иероглифы. Анна-Мария даже не знала, что Анна-Луиза умеет рисовать. Или это не она?       На последнем развороте было нарисовано множество незабудок, почти как настоящих. По центру, черной гелевой ручкой было написано одно слово: «Помни».       Это был не почерк Анны-Луизы — легкий и какой-то округлый. Слово написано было жестко и строго, с сильным наклоном. Анна-Мария скорее решила бы, что писал мужчина. Она долго смотрела на этот лист, будто в нем скрывались все тайны произошедшего.       За окном раздался визг сигнализации, Анна-Мария по старой привычке потрясла головой и, захватив томик, пошла по веткам ольхи и бузины в кухню. Там ее ждал вкусный чай, который вчера купила Анна-Луиза, и кусочек вишневого пирога, который купила после работы она сама.       Надо дождаться Анны-Луизы. В одиночестве разбирать устроенный любимой подругой бардак, совершенно не хотелось.       В сумке беззвучно вибрировал позабытый хозяйкой телефон. На экране светилось: «Номер не определен». ______________________________ * Думаю, стоит уточнить, что белые здания располагаются только в центре города. Остальные районы, в большинстве своем, вполне разноцветные. ** Как известно, растения и цветы нередко что-то символизируют. Значение свое они меняют в зависимости от страны, ситуаций и толкователя, поэтому приведенный ниже список весьма условный. Бузина — В Европе это растение символизирует колдовство, магию и силу духов. Ольха — Ассоциируется со смертью, огнем в горне и силами испарения. Вишня — символизирует, что человек рождается в этом мире нагим и нагим же его принимает земля. Желтая гвоздика — разочарование. Незабудка — в Англии незабудки символизировали собой вечную память и отвагу, французы считали этот цветок символом любви (причем вечной). А в средневековой Европе незабудки олицетворяли собой небесное око, поэтому были постоянным напоминанием людям о Боге: «не нужно забывать, что в человеке вечно жива мысль о бессмертии — как исполнении величайшего обещания, которое вложено в его сердце Творцом. Исполнения этого обещания он ждет и никогда о нем не забывает». Акация — В странах Средиземноморья означает жизнь, бессмертие, отход от активных дел, а также платоническую любовь. Поскольку это растение имеет как белые, так и красные цветы, оно означает жизнь и смерть, смерть и возрождение. Ее колючки означают рожки растущей луны. *** Которое я, по итогу, вырезала из текста еще при первой правке. Оно там было ни к селу, ни к городу, и по итогу оказалось откровенно лишним. Если вам все же интересно, то погуглите: Maurice CARÊME «L’Oiseau». Предупреждаю: там присутствует очень жестокое обращение с животными