Проснуться

К середине февраля столбик термометра пополз вверх, а самочувствие и настроение Джона, и так бывшие не на высоте, начали опускаться вниз. Третью неделю ему снились кошмары. Не те, прежние, о войне, взрывах, выстрелах, нет — ему снились чудовища, по сравнению с которыми приснопамятный хаунд был просто милым щеночком. Гигантские омерзительные пауки гонялись за ним, а ему нужно было кого-то освобождать из их липкой паутины, плоскомордые волки размером с гризли пытались его сожрать, а он отмахивался от них какой-то светящейся палкой, ощущая себя недоделанным джедаем… Но хуже всего были сны, в которых всё вокруг выцветало до чёрно-белых теней, и он чувствовал на себе взгляд. Вроде и ничего страшного, но от этого взгляда он словно превращался в букашку, на которую вот-вот опустится гигантская нога в тяжёлом сапоге. И было это невыносимо жутко. Однако, несмотря на это, просыпаясь, Джон испытывал странное чувство сожаления. Было в этих снах что-то прекрасное до дрожи внутри, до боли. Было доверие, было не-одиночество. Кто-то сражался вместе с ним, кто-то защищал его, помогал. Было знакомое и необходимое ещё с Афганистана ощущение команды — рядом друзья, соратники… И кто-то ещё. Джон не мог подобрать определения, но это был кто-то невероятно важный. Как Шерлок раньше, когда Джон ему ещё верил. Да и это было не всё. Мир из снов казался Джону… настоящим. Правильным, таким, как и должен быть мир. Небо там сияло первозданной синевой, леса были полны волшебства, солнце светило ярче, а звёзды были дружелюбны и близки. Реальность, в которую Джон возвращался, просыпаясь, по сравнению со снами казалась серым угрюмым полотном, запеленавшим его душу с такой силой, что перекрывала кровоток. Он был её измученным пленником, видящим свободу только… во сне. Джон никогда не любил жить фантазиями. Попробуй задумайся о чём-то постороннем, когда у тебя на руках истекающий кровью пациент, или когда над твоей головой свистят пули, или, чёрт возьми, когда безоружный Шерлок лезет к убийце с ножом или пистолетом! Но сейчас Джон слышал шаги подступающего безумия. *** А потом Джон пошёл в магазин. Смешно, если задуматься: как одно простое, привычное действие может изменить буквально всё. Читал в университете объявления на стенде — отправился в армию. Помогал раненому — поймал пулю. Шёл по парку — оказался соседом и другом. Сходил в магазин… И встретил Торина. Стеллаж с консервами зашатался, когда Джон ухватился за него. Нелепая мысль «Зачем Торин побрился?» оказалась той самой последней каплей. Замкнутый круг, по которому уже полгода метались мысли Джона, разорвался, и память снесла все преграды, словно цунами. Всё, что он видел в снах, всё, с чем он тщетно боролся, пытаясь не сойти с ума, безудержно нахлынуло на него. Шир, прекрасный, зелёный, любимый Шир, мелкие хоббичьи дрязги из-за того, у кого лучше уродила картошка и репа, заканчивающиеся в кабачке за кружкой пива, закипающий чайник, тихо поющий на огне в камине, колечки табачного дыма, улетающие за холм… Старый маг, раздражающий своими загадками и своей бесцеремонностью, но восхищающий своей мудростью, втянувший его в Приключение. Шальная команда из тринадцати гномов, обнесшая его кладовую — самые лучшие друзья, которых только можно вообразить. Орки верхом на варгах, гоблины в пещерах, непонятная тварь по имени Горлум, у которой он — совершенно честно! — выиграл волшебное Кольцо, настоящее сокровище, делающее невидимым того, кто его наденет. Эльфы, прекрасные эльфы в лесах и долинах, мудрецы и насмешники. Ужасный дракон, превративший город гномов в своё логово. Золото, огромное, невообразимое для современного человека количество золота — не удивительно, что оно сводит с ума. Чудесный камень Аркенстон, Сердце Горы, сердце Короля гномов. Небывалая Битва Пяти Армий, орлы, прилетевшие в последний момент, прилетевшие слишком поздно для Бильбо Бэггинса, маленького хоббита из маленького Шира, только что потерявшего того единственного, кого он… полюбил?.. Возвращение с Гэндальфом, сумевшим немного приглушить рвущую сердце тоску. Забавное по сравнению со всем пережитым словесное сражение за собственный дом. И одиночество, бесконечное одиночество тихих вечеров, когда только чайник тихо поёт в камине. Одиночество, от которого лишь отчасти спас усыновлённый племянник-сирота… И дальше, дальше, целая жизнь до того момента, когда он, дряхлый старик, сошёл с белоснежного эльфийского корабля, став первым смертным из трёх, коим было дозволено жить в Валиноре. И звёздные очи Элберет, последнее, что увидел в том мире Бильбо Бэггинс — и вспомнил в этом Джон Уотсон. В общем, ничего удивительного, что со стеллажа, в который Джон вцепился, пытаясь удержаться на ногах, посыпались консервы. * А где-то, на расстоянии сна от него, Олорин вздохнул с облегчением и проворчал: — Морготов дракон, как же он мешал… — и нахмурился, увидев, как Варда едва заметно качнула головой. — Это не всё. Он ещё может переломить их судьбу в другую сторону. * — Всё в порядке. У моего друга просто немного закружилась голова, но с ним уже всё нормально. Джон пришёл в себя в крепкой хватке сильных рук. Рядом стоял недовольный менеджер, оглядывались покупатели, а Торин, придерживая Уотсона за плечи, пытался отделаться от назойливого внимания посторонних. — Всё нормально, извините за беспокойство, — сдавленно произнёс Джон. Синие глаза Торина с невозможно знакомым выражением гнева, радости и обеспокоенности ошеломляли его. — Мы уходим, — царственно кивнул тот, и даже менеджер не рискнул их останавливать. На свежем воздухе Джон слегка пришёл в себя. — Торин? Это действительно ты, или я сошёл с ума? — Это действительно я, — покладисто отозвался бывший Король-Под-Горой, — только меня теперь зовут Себастьян. Себастьян Моран. — Джон Уотсон, — засмеявшись, представился Джон. — Рад познакомиться… Бильбо Бэггинс. Джон крякнул, когда его стиснули стальные объятия. И тоже обнял вновь обретённого друга. Кофе в стаканчиках безнадёжно остыл, забытый. Двое мужчин на лавочке в парке были слишком заняты разговором. Выяснилось, что Себ тоже воевал в Афганистане, но ушёл из армии за пару лет до того, как комиссовали Джона, причём в звании полковника. — Почему? — спросил Джон. — Надоело, — бросил Себастьян, и Уотсон не стал допытываться. — А когда ты вспомнил?.. Моран глянул на Джона, и что-то сумрачное было в его глазах. — Год назад. — Ты помнишь, как… — Джон запнулся. — Как умер у тебя на руках? Одно из лучших воспоминаний той жизни. — Себастьян улыбнулся. — Не смотри так. Умирать легче, чем оставаться и оплакивать ушедших. — Да, — согласился Джон, уставившись себе под ноги. — Наверное. — Не грусти, Мастер-Взломщик. — Моран хлопнул его по плечу. — Мы снова живы и снова вместе. Джон кивнул. Это было правдой. Телефон в его кармане коротко зажужжал, потом ещё раз, и ещё. — Шерлок… — растерянно пробормотал Джон, читая «Где ты? ШХ», «Ты должен был вернуться час назад. ШХ», «Тебя съел кассовый аппарат? ШХ», «Ты мне нужен. ШХ», «Срочно. ШХ». — Надо же, я совсем о нём забыл. — Тебе так только кажется, — фыркнул Моран. — Ты постоянно его упоминал. Похоже, он занимает очень много места в твоей жизни. — Он мой друг. И я ему помогаю… — Я понял, — отрывисто кивнул Себ. — Дай свой номер. Ты же сейчас уйдёшь… Обменявшись телефонами, они поднялись. Джон немного неуверенно протянул руку, Моран её коротко пожал, кивнул на прощание и развернулся. Уотсон закусил губу и направился к выходу из парка. Но не дошёл. — Джон! — раздалось сзади. — Бильбо… — Да? — Он обернулся. И задохнулся от внезапно ожегшего его губы поцелуя. — Прости, — шепнул Торин, отстраняясь так же резко. — Я слишком давно об этом мечтал. — Торин! Но Себастьян уже исчез за деревьями. *** «Позвони мне» «Торин! Не игнорируй меня!» «Нам нужно поговорить» «Чёрт возьми, ты не можешь просто исчезнуть!» «Торин, ответь на звонок» «Чёртов упёртый гном!» «Торин! Возьми трубку!» «Ты не Дубощит, ты дубоголов» «Позвони» «Себастьян, мать твою, Моран!» «Я тоже хотел этого, ты, придурок» «Ответь» *** — Это правда? По всемирному закону подлости звонок раздался глубокой ночью. Джон дежурил в терапии и только-только задремал, потому даже не понял сразу, кто звонит. — Что? — Он снова глянул на экран мобильника. — О, чёрт! Торин? — Это правда? Что ты… тоже? Джон помотал головой и похлопал себя по щекам, пытаясь проснуться и начать понимать, о чём с ним говорят. С языка сорвалось: — Это сейчас нормально, — и только договорив, он понял, что сказал. И кому. — Я… Я бы хотел… Мы можем встретиться? Впервые на памяти Бильбо Бэггинса Торин так мямлил. Впрочем, Джон его прекрасно понимал: ему самому было проще обматерить упрямого гнома, чем сказать ему о своих чувствах. Но нужно же хотя бы попытаться! Тем более, что он наконец позвонил. — Можем. У меня смена в больнице до девяти, потом совещание — и я свободен. — В двенадцать? — Давай в двенадцать. В парке? — Я за тобой заеду. Джон не понял. — Куда? — В больницу, — терпеливо пояснил Себастьян. — У какого входа тебя встретить? — У главного. — Договорились. Он отключился, а Джон тёр лоб и пытался сообразить, когда же успел сказать, в какой конкретно больнице он работает… *** — О боже… — Ты мягче, чем я думал, — промурлыкал Джон, аккуратно повторяя движение. — Я же… не гном… сей…час… О боже… — А что, у гномов в самом деле… каменные… задницы? Дышать было почти нечем. По спине Себастьяна пробегали судороги, и Джон упёрся лбом ему между лопаток. Тот внезапно обмяк и коротко ржанул. — А у хоббитов в самом деле члены картошкой? Джон слегка приподнялся и двинулся вперёд. Себ изогнулся и застонал сквозь зубы. — Я смотрю, тебе… нравится моя картошка… — О чёрт… О боже… Бл**ь! — Так? — Да! Когда Джон открыл глаза, за окном незнакомой квартиры уже темнело. Давненько он не чувствовал себя настолько хорошо! Приятная истома во всём теле, никаких проблем с кошмарами и прочими снами-воспоминаниями, отличное настроение… Он выбрался из постели и принялся искать свою одежду. Сейчас он не вполне понимал, почему они занялись сексом, едва переступив порог квартиры Себастьяна. На тот момент это казалось абсолютно логичным поступком. Единственное, о чём Джон сожалел — это что он заснул практически сразу после. Сказались и кошмары, и бессонница, и ночная смена — едва его тело расслабилось, он отключился. И надеялся, что Торин не обиделся. Он всё-таки тоже мужчина… Одевшись, Джон толкнул дверь и прислушался. Справа тянуло табачным дымом. Себастьян стоял к Уотсону спиной, опираясь о барную стойку, отделявшую условную кухню от гостиной, и сквозь зубы цедил в мобильник: — Не дури. Мне просто нужен был выходной. И будет нужен ещё. — Он раздражённо затянулся, выдохнул дым и рявкнул: — Ну уволь меня теперь! Джон невольно остановился, не желая мешать, но Моран обернулся, то ли почувствовав его взгляд, то ли учуяв каким-то своим чутьём, затушил сигарету и буркнул в трубку: — Перезвоню. — Я не… — Ты не помешал. Торин улыбнулся чуть напряжённо. А Джон неотрывно смотрел на его грудь под расстёгнутой рубашкой. Подойдя вплотную, он приложил ладонь к его солнечному сплетению. — Этот шрам… Настороженность исчезла из синих глаз. Себастьян положил свою руку поверх ладони Джона и тихо сказал: — Этот шрам не имеет никакого отношения к Торину Дубощиту. — Но… — Да, он на том же месте. Но я жив. Я жив, Бильбо… — Ты жив, — повторил Джон, пытаясь улыбнуться, невзирая на спазм в горле. — Ты жив. Он закрыл глаза и опустил голову на плечо Морану. Тот обхватил его, вжимая в себя, целуя седой висок, исступленно шепча: — Прости, прости моё безумие, прости, что чуть не убил тебя, прости… Поцелуи становились всё настойчивее, движения рук — увереннее, и Джон слабо улыбнулся, сдаваясь им на милость.