Мой напарник — хакер

      Маринетт десять раз успела пожалеть о своем спонтанном решении. Когда Тикки древней магией втянуло в серьги, когда её саму закружило волшебство, превращая в героиню Парижа — она мечтала повернуть время вспять. Но сказанных слов не возвратить. Да и нужно ли? У неё не осталось сил врать. Они оба так запутались со своими масками, что Маринетт надо было рубануть один раз с плеча, чтобы разрубить этот гордиев узел! И всё же она боялась, что поторопилась.       Адриан стоял с таким изумленным видом, будто не верил своим глазам! Его рот открывался и закрывался, будто парень порывался что-то сказать, но не мог вымолвить ни слова. — Ты — Ледибаг! — наконец, ошеломленно выдохнул он, и Маринетт ничего не оставалось, кроме как кивнуть. Почему-то стало стыдно, что она так долго скрывала от него правду. Хорошо, что маска скрывала часть румянца. Впрочем, вряд ли Адриан сейчас обратил бы на него внимание. — Ты Ледибаг, а я — дурак, — заикаясь, продолжил он, подходя к ней и касаясь маски. Снять её было нельзя, но Адриан не собирался этого делать. Он только притронулся к Маринетт, убеждаясь, что это не сон. Что его Леди стоит перед ним, улыбаясь смущенной улыбкой Жучка, а любимые синие глаза скрывает ало-черная маска.       Маринетт мысленно досчитала до десяти, и только тогда осмелилась заговорить: — Ты необычно самокритичен сегодня, — она старалась спрятать за насмешкой свой страх. — Неужели так плохо, что героиней Парижа оказалась именно я?       Это стало последней каплей. Адриан схватился за голову и зажмурился. — Дай мне минуту! — хрипло проговорил он, пытаясь собраться с мыслями. Маринетт послушалась, застыв на месте и пряча дрожь в судорожно сжатых кулаках. Если бы Агрест открыл глаза, то увидел, что подруга волнуется не меньше. Страх разрыва отношений был настолько сильным, что она с трудом сдерживалась, чтобы не сбежать.       Маринетт не была уверена, что переживет отказ. Слишком много произошло сегодня, и ей казалось, что её душа стала оголенным нервом. Она боялась прочитать разочарование в его глазах. — Натаниэль знает, что ты Ледибаг? — неожиданно спросил Адриан, и Маринетт с недоумением посмотрела на него: она ожидала совсем другого вопроса. — Причем здесь Нат? Почему ты его вообще везде приплетаешь? — спросила она, с трудом скрывая раздражение. Они вообще-то решали их дальнейшую судьбу, к чему было вспоминать её бывшего одноклассника! — А разве вы не встречаетесь? — вопросом на вопрос ответил Адриан. — Нет, конечно! С чего ты взял? — Маринетт нахмурилась, и Адриан поджал губы, удивительно напомнив в этот момент своего отца: — Я видел вас в кафе. Вы целовались.       Девушка досадливо поморщилась, представляя, что выскажет Натаниэлю при встрече. Хлою ему в жёны! Из-за его дурацкого плана возникло столько проблем! — Так из-за этого ты охладел к Жучку?.. Это была просто маленькая помощь другу. — И ты всем так готова помогать?!       Хлесткая пощечина заставила Адриана замолчать. Но намного сильнее повлияли слезы, выступившие на глазах Маринетт. — Ты меня сегодня добить решил? — спросила девушка, задохнувшись от незаслуженной обиды. В конце концов, они даже не встречались, так какого черта Адриан стал её упрекать? — Я раскрыла свой секрет, приняла твою правду о Хлое! Почему ты не можешь поверить?!       Она кричала, забыв, что родители дома и могут услышать. Даже странно, что они до сих пор не поднялись наверх, чтобы узнать, что случилось. Впрочем, Маринетт не могла видеть, как Сабина внизу буквально повисла на муже, не давая Тому подняться в мансарду и разобраться с незадачливым кавалером дочери. Мадам Дюпэн-Чэн понимала: дети должны решить проблему сами, без постороннего вмешательства, и была уверена, что Адриан — а кто еще мог вломиться в их дом так поздно? — сумеет подобрать нужные слова, чтобы успокоить Маринетт. — Прости, — Агрест поймал бившие его кулачки и прижал Маринетт к себе. — Я же честно признался, что дурак. К тому же ревнивый. У меня всё внутри переворачивается, стоит вспомнить ваш поцелуй! — Лучше бы наш вспоминал! — буркнула Маринетт, у которой перед глазами всплыли воспоминания о романтичном вечере. Всё так хорошо начиналось! И испортилось в один миг…       А если… если представить, что ничего этого не было? Они любят друг друга, так к чему лелеять эти детские обиды? Оба хороши! Вот только — она ведь мудрая Ледибаг, и может первой сделать шаг к примирению.       Маринетт привстала на цыпочки и на мгновение прижалась к его губам. — Доволен? Тебя я тоже поцеловала, — сказала она, подглядывая за ним из-под опущенных ресниц.       Руки Адриана нерешительно обвились вокруг её талии, прижали к себе. — Ваш поцелуй был более глубоким, — не давая ей отстраниться, сказал Агрест, пристально вглядываясь в глаза любимой. Мог ли он прочитать там всю любовь, что она испытывала к нему? Всю тревогу и боль, что она заперла в своем сердце, боясь быть отвергнутой? — Можешь повторить, если хочешь, — прошептала Маринетт, сбрасывая с Адриана ненужный капюшон и с удовольствием притягивая его к себе, с нежностью гладя светлые волосы.       Он вернул ей поцелуй, глубокий и ласковый, полный раскаяния и извинений, и Маринетт почувствовала, как все её страхи и опасения отходят на второй план. Сжимающие её сердце цепи рвались на куски, освобождая долгожданное смятенное чувство — любовь. — Руки Натаниэль точно не распускал, — фыркнула она, когда их поцелуй прекратился. Оба тяжело дышали. — Он многое потерял, — Адриан увереннее огладил её бедра, не переставая целовать, и у Маринетт голова закружилась от его смелых прикосновений. Но отдавать ему инициативу она не собиралась. Легкий укус в шею, глухой стон — оказывается, Агрест как и все коты любил, когда его чесали за ушком. Или целовали там же.       И она, похоже, тоже была немного кошкой. — Справа. — Что? — он отвлекся от её покрасневшего ушка, пытаясь сообразить, о чем говорит девушка. — Кровать справа, — прошептала она, пряча горевшее от стыда лицо у него на груди. Но Адриан понял и, торопливо подхватив её на руки, понёс в указанном направлении.       …Тикки исчезла прежде, чем Адриан задумался, как избавляться от костюма.